— Он пока не оправился после унижения, нанесенного его священному корпусу орками на Калидаре. Он чувствует вину за то, что те принуждали его делать. Его логические центры травмированы. Для очищения потребуется время.
— Танк травмирован? — изумленно спросил Банник.
— Что тебя удивляет? — сказал Брасслок. — Сам видел силу духов этих машин. Ты носишь машину опус подле своей аквилы. Разве в тебе нет веры?
— Прошу прощения, — произнес Банник. — В чудеса сложно поверить, даже если они у тебя перед глазами.
— Вина, ярость, злость, стыд, радость — машины испытывают эти и все прочие чувства, ибо их души рождены из потрескивающих энергий крутящего момента, как и твоя.
— А вы не могли бы поболтать с ним с глазу на глаз? — попросил Мегген.
— Все не так просто. Стыд, что чувствует «Люкс Император», по-настоящему изгнать можно лишь в сражении. Это — машина войны. Только используя его положенным образом, машинный дух сможет вернуть равновесие. Вот почему он ведет себя так непредсказуемо.
— Значит, пока его не отпустит, он будет и дальше отказываться стрелять и убивать свой экипаж, демонстративно ломаясь посреди боя? — поинтересовался Мегген.
Банник поднял руку, чтобы заткнуть наводчика:
— Довольно, Мегген! Старстан, нужно возвратить «Люкс Императора» в строй. Желтая Стража Магора — не дилетанты, и они защищают столицу. Что нужно сделать, магос?
— Мы можем провести положенные ритуалы, но есть лишь одно проверенное средство. То, о котором я уже говорил, — произнес Старстан. — «Люкс Император» должен вернуть себе уверенность в битве, иначе он никогда не сможет нормально функционировать снова.
— Я сообщу Ханнику. Его это не обрадует, но могло быть хуже, — сказал Банник.
Его вокс-устройство пикнуло.
— Сэр, это Эппералиант. У меня здесь человек из Шестнадцатой роты Четыреста семьдесят седьмого полка. Говорит, у него запрос от полковника Эделя Ло Достигерна.
— Передай Ханнику, — ответил Банник.
— Ханник сказал мне передать вам. Им требуются сверхтяжелые. А в строю остался только наш.
— Хорошо, уже возвращаюсь. Банник, конец связи. Мегген, пошли, — сказал он своему наводчику. — Мы уходим.
— Долг зовет, — сказал Мегген черепу Брасслока.
Старстан что-то пропел на бинарике.
— Мой достопочтенный фратер желает знать, сможете ли вы выделить техноаспиранта Колиоса для умиротворения духа «Люкс Императора».
— Нет, — ответил Банник, поднимаясь по лесенке. — Мы отправляемся в бой. Он будет нужен мне самому.
К тому времени как экипаж «Чести Кортейна» выехал на помощь к 477-му, зарядил дождь.
Окруженная деревьями дорога, по которой они двигались, была недостаточно широкой, чтобы вместить массивный корпус титана, поэтому Банник приказал ехать соседствующими полями. Однако, даже будь на дороге место, им все равно вряд ли удалось бы по ней пройти, так как она была запружена солдатами, направлявшимися в обе стороны. «Саламандра», которой велели подобрать и доставить их к месту, последовала примеру «Чести Кортейна», съехав с пути через ров в поле. Банник стоял в командирской башенке, огромная высота танка позволяла ему видеть далеко за пределами равнинной местности и ее многочисленные агриколы. По всей видимости, сельское хозяйство на Гератомро находилось на более низком технологическом уровне, чем промышленность в городах, люди и скот выполняли тут работу, которой в остальных местах занимались машины. Бескрайние поля располагались в виде сегментов круга, расходящихся от центрального фермерского участка, где находились главные здания агриколума. Невзирая на холодный климат, на Гератомро росло широкое разнообразие посевных культур, включая фрукты, овощи различных видов и злаки. «Гибельный клинок» без разбору давил их гусеницами, перемалывая еду, которая смогла бы прокормить сотни людей, в мерзлую кашу, впитывавшуюся в грязь. Прикосновение войны ощущалось повсюду. Горы павшего рабочего скота лежали среди красных озер рядом со своими хозяевами. Не один фермерский комплекс подвергся разграблению, стены над окнами и дверьми покрылись копотью. Чем дальше они ехали, тем больше шрамов усеивало землю, пока они не достигли полей, урожай на которых был вовсе сожжен, а от зданий остались остовы посреди распаханных воронками полей.
Продвижение было медленным. «Гибельный клинок» никогда не был самой быстрой из машин, его предельная скорость в двадцать миль в час упала до мучительных пятнадцати по бездорожью. Когда хляби небесные разверзлись, грязь уже поджидала, еще сильнее затруднив вождение.
Банник продолжал стоять наверху, несмотря на ливень. Неизвестные капризы местных метеоусловий создавали редкие, но необычайно крупные капли дождя, мощными всплесками разбивавшиеся о броню танка. Фуражка и поднятый воротник помогали ему остаться сухим, а тепло внутри танка грело ноги. Экипаж будет рад чистому, свежему воздуху, который нес с собою дождь.
Ситуация на дороге ухудшалась. Многие возвращались с передовой, ходячие раненые и санитарные машины прокладывали путь сквозь поток к Очагу Магора. «Гибельный клинок» с рокотом проехал мимо давки на перекрестке, где с «Химеры» сорвало гусеницу, преградив всем дальнейший путь. Банник наблюдал, как люди в дождевиках орут друг на друга, требуя подогнать эвакуационные машины для расчистки дороги. Саму перебранку он мог себе лишь представлять, так как слова терялись в гудении реактора «Гибельного клинка» и барабанной дроби дождя.
Прошло пять часов. Командир «Саламандры» провоксировал Баннику о том, что они подъезжают к передовому штабу, и резко свернул к огромному центру агриколума.
— Сорок пять градусов влево! — приказал Банник.
Шоам перевел левую гусеницу на реверсный ход, и «Честь Кортейна» развернулся в сторону цели.
Они прокатились через дальнюю ограду на болотистом загоне. «Гибельный клинок» не мог проехать через скромный комплекс каменных и гофрированных пластальных зданий, не рискуя развалить их. Банник вызвал «Саламандру» ближе, чтобы заскочить в нее и избежать трясины под гусеницами танка. В грязи в равной степени смешались солома и навоз.
Возможно, когда-то агриколум имел название, которое что-то для кого-то означало, но для захватчиков он был не более чем крестиком на карте, и они заняли его так, будто никакой важностью он не обладал, безжалостно изменив под собственные потребности. Фермер и его семья лежали у стены своего дома, слово «предатели» было небрежно написано над ними их же кровью.
— Что тут случилось? — спросил Банник.
— Они начали стрелять, когда мы сказали, что реквизируем агриколум, — поведал ему командир «Саламандры». — Мы потеряли четверых. — Он взглянул на Банника обвиняющим взглядом. Его глаза были пустыми от усталости. — Что, не одобряешь? Не все эти басдаковы местные рады нас видеть. Погибшие люди были моими друзьями.
Банник отвернулся. Там было семь тел. Из них пять — детские.
Разведывательный танк резко затормозил.
— Капитан в той стороне, — сообщил сержант.
Они спрыгнули во двор, пропитавшийся запахами животных испражнений. Передовой штаб расположился в огромном полуцилиндрическом амбаре без передней стены. Банник прошел за сержантом в большое помещение, освещенное портативными люмен-деревьями, где вокс-операторы работали за импровизированными столами, заваленными картами. Единственный лоботомизированный тактикус-савант выкрикивал уставшим бойцам перлы воинской мысли. В центре шипел то и дело сбоящий картографический стол. Пол был покрыт густым слоем грязи и разил скотом.
Сержант отдал честь человеку с непокрытой головой, склонившемуся над картой.
— Капитан, вот танкист, — сказал он и ушел.
Офицер оторвал взгляд от стола, явив изрытое шрамами лицо, которому не хватало части верхней губы, в следствии чего зубы обнажились в вечном оскале.
— Капитан Любин Ло Сантеллиген, Четыреста семьдесят седьмой Парагонский пехотный полк, Шестнадцатая рота, — представился он.
— Заслуженный лейтенант Коларон Артем Ло Банник, «Честь Кортейна», «Гибельный клинок», Седьмая Парагонская рота сверхтяжелых танков. — Банник отдал честь.
— Верно, кузен Ионы. Я надеялся тебя увидеть.
— Это проблема, сэр?
— Могла бы быть, не расскажи он мне недавно, что ты оказался и вполовину не таким басдаком, как он считал. Но это не важно. Кем бы ты ни был, мне нужна твоя помощь. Будь ты хоть сам ужасный Хорус, я бы принял ее.
Он указал Баннику на стол и постучал по распечатанной на пластеке карте, развернутой на столешнице.
— Вот тут, на этой гряде, окопалась когорта Желтой Стражи Хюраталь — их там сотни, а за ними артиллерия. В этом секторе недоступна поддержка с воздуха, флот также слишком далеко по прямой для бомбардировки, а моя артиллерийская рота попала под обстрел два дня назад и сейчас лежит где-то под Матуа. Они наобум обстреливают дорогу из тяжелых пушек, и мои люди просачиваются на север к точке сбора. Видел идущих назад раненых?
— Да, сэр.
— Дело рук этих желтых басдаков. Мы не можем обойти их, иначе оголим фланг. Пока они там сидят, продвижение фронта тормозится. Вот эта дорога, — он ткнул в лист возле их местоположения, — ведет к главному шоссе Дравы и дает доступ к юго-западным районам Очага Магора. Наша задача — взять его под контроль и позволить остальному нашему полку при поддержке Тринадцатого Савларского выйти к столице вот здесь и здесь, встретившись в центре.
Банник кивнул. Их роте приказали усилить южный прорыв.
— Сейчас мои люди из пяти полков пытаются пройти мимо окопанной артиллерии, где они как утки сидячие. Я перебрасываю их по дороге, у меня заканчивается пространство для маневра, и дождь этот все не прекращается. — Он кивнул помощнику, который нажал кнопку на массивном сборном автописце.
Пять манипуляторов опустили свои перья во встроенные чернильницы, взметнулись вперед, словно кинжалы, и принялись выводить копию карты на шероховатой бумаге.
— В этих точках расположены мои люди. Мы трижды пытались взять гряду, но каждый раз нас отбрасывали. Дважды мы пробовали штурмовать ее бронетехникой. В первый раз я остался без всех своих бронетранспортеров.
— Для «Гибельного клинка» задача не составит труда, сэр, — произнес Банник.
— Я надеялся на всю вашу роту или хотя б на пару сверхтяжелых. — Сантеллиген достал мятую пачку палочек лхо, редкий выбор курильщика. Сантеллиген предложил одну Баннику, но тот лишь покачал головой. — Вот и хорошо, а то они убийственно дорогие. Когда-то давно распробовал их. После того как покуришь лхо, сигары уже совсем не идут.
— Лазпушки, автопушки, они не сильно навредят «Чести Кортейна».
— Не будь так уверен. У них там есть кое-что побольше. Что-то действительно мощное. Пока мы не узнали что, но ты лучше держись от него подальше. — Помощник Сантеллигена прикурил ему палочку. Капитан затянулся, пока не затлел кончик, его голову окутало облако густого дыма. — Во вторую атаку мы отправились с половиной взвода «Леманов Руссов». Они все тоже погибли.
— Нам следует быть осторожнее, — вставил помощник Сантеллигена. — Если «Честь Кортейна» погибнет в ходе операции, у нас будут проблемы с Департаменто и Адептус Механикус.
— Считаешь, что мне стоит позволить им разбомбить своих ребят, да, Маздаран? — спросил Сантеллиген.
— Никак нет, сэр. Просто мысли вслух. Может, нам лучше дождаться остальную роту заслуженного лейтенанта?
— Мы можем подождать? — Сантеллиген перевел взгляд на Банника.
— Другие починятся минимум за три дня, сэр. «Возрождение Остракана» заехал в яму-ловушку. У «Люкс Императора» серьезные технические неисправности, «Артемен Ультрус» лишился правой гусеницы и получил повреждения опорных катков, которые не так просто заменить.
— Если мы подождем… — начал Маздаран.
Сантеллиген резко поднял голову.
— Воздух! — закричал он сквозь свист снарядов.
Все бросились на пол, прямо в грязь, накрыв головы руками. Снаружи грохотнуло три плотных взрыва. Банник поднялся на ноги и увидел, что главное здание агриколума объято огнем, с ним сгинула и его семья. Кто-то звал на помощь.
— Вот и решили, — сказал Сантеллиген. — Они взяли нас на прицел. Времени нет. Вы атакуете немедленно.
Дождь лил все сильнее, пока гусеницы «Чести Кортейна» с рокотанием прокладывали себе путь к гряде в трех милях от передового штаба 477-го полка. Вечерело. На дороге творился полнейший хаос. Парагонские миротворцы в дождевиках сгоняли движение с размытой дороги в сторону, куда ехал «Гибельный клинок». Свет фар прочерчивали капли, словно трассирующий огонь. Банник раздраженно взглянул на толпу солдат, преграждавших ему путь. Массивный двенадцатиколесный тяжелый грузовик наполовину скатился с дороги, его платформа была заставлена ящиками с припасами.
— Уберите машину с дороги! — крикнул Банник из командирской башенки.
— Эй, ты! Отгони свою «Химеру» в сторону! — рявкнул Мегген из люка наводчика.
— Мы и так стараемся, сэр! Она застряла.
— Расчистьте путь, иначе мы не доедем к гряде! — сказал Банник, и так пребывавший в скверном расположении духа. Он промок, огромные капли Гератомро преодолели защитный слой одежды.
От движущейся колонны поднимался теплый, неприятный пар. Мгла пропахла выхлопными газами, болотом и мокрыми немытыми людьми. Миротворцы яростно сигналили в свистки и размахивали сигнальными жезлами, направляя эскадрон «Химер» прочь с дороги и разделяя потоки солдат. Гусеничные машины справлялись лучше, но грузовик решительно отказывался двигаться. Массивные колеса крутились, забрызгивая людей грязью. Грузовик поднялся вперед на пару футов, а затем погрузился по самую ось.
— Зубы Императора! — раздраженно воскликнул Банник.
— Попробуйте с другой стороны, сэр! — произнес миротворец. — Объезжайте и идите тем путем.
— Вас понял, — сказал Банник. Он прижал вокс-микрофон ко рту. — Шоам, девяносто градусов вправо. Осторожнее, тут кругом люди.
В работу двигателей «Чести Кортейна» закрались нотки нетерпеливости, когда машина натужно свернула для объезда. Миротворцы закричали и засвистели. Люди устало нырнули между деревьев вдоль дороги, расчищая пространство.
— Шоам! Вперед!
«Гибельный клинок» зарокотал, подобно недовольному богу, и стал заезжать на дорогу. Древесные стволы раскалывались в щепки под его массивным корпусом.
Раздалось четыре отдаленных хлопка. В небе над грядой вспыхнули огни.
— Воздух! Воздух! — Люди, наталкиваясь друг на друга, кинулись кто куда, разбегаясь в стороны или падая в грязь.
Снаряды со свистом упали. Первый поднял фонтан грязной воды высотою в сто футов на девяносто ярдов южнее по дороге, но следующий лег уже ближе. Мегген нырнул вниз и захлопнул за собой люк. Банник как раз собирался последовать за ним, когда увидел людей, лежавших в развороченной земле, укрываясь от снарядов прямо на пути следования танка.
— С дороги! Быстро! Быстро! Шоам, три градуса влево. Люди на земле, люди на земле!
Солдаты, которым хватило мужества, откатились с дороги.
— Прочь! — заорал Банник. — Мы раздавим вас!
Слишком поздно, человек поднял взгляд и встретился с глазами Банника.
— Прочь!
Танк проехал по нему.
— Я… Я… Шоам, будь ты проклят Троном! Осторожнее!
— Ничего не видно, начальник. Дождь слишком сильный, — провоксировал он в ответ, невозмутимо информативно, нисколько не переживая о смерти солдата.
— Прочь! — заорал Банник остальным.
Те услышали его и, пригибая головы, убрались с пути танка.
На гряде орудия выстрелили снова.
Снаряды рухнули на землю, разрывая пехоту. Один упал на кабину грузовика. Машина взорвалась, подскочив на четыре фута и рухнув назад. Банника тряхнуло от взрывной волны. На танк просыпались грязь и кусочки плоти. По башне зазвенели осколки, и он инстинктивно пригнулся.
На дорогу ложились новые снаряды, поднимая грибы огня при попадании в машины. А затем все стихло. Банник поднялся.