Хотя, нет, уже не тишина — со стороны верхушки холма доносилось бабы Машино бормотание.
Татьяна положила руку на живот — дочка, сынок. Снова вскочила и завиляла хвостом волчица.
Да, да — наши! Родные, самые-самые любимые!
Как же их растить? Как рожать?
Помогая открыть медкабинет в поселке, Таня краем уха слышала, что анатомически человеческая ипостась оборотня совершенно аналогична человеческой. Есть нюансы, как-то, большая физическая сила и продолжительность жизни, но человеческие врачи это на осмотре не отметят. И беременность длится, как у людей, 40 недель, а не как у собак и волков — 9 недель. Но вот кровь у оборотней другая. Не во всем, но отличия есть, и поэтому анализы сдавать в человеческую лабораторию было очень нежелательно.
Если сейчас бабушки найдут для нее документы, а она уверена, что они найдут, и Таня встанет на учет в женскую консультацию, то, как ей кровь-то сдавать? Анализы обязательно потребуются…
Ладно, она будет решать проблемы по мере их поступления.
— Галя! Ты где делась? — голос Настасьи. — Пошли обратно!
— Дозвонились? — поинтересовалась девушка.
— Да, поговорили, — баба Маша вздохнула. — Так соскучилась…
— Еще лучше решили, — вмешалась тетя Наста. — Марья в понедельник в Никишинский ЗАГС сходит, отставит заявку на дубликат свидетельства о рождении. Если те потребуют, то когда дубликат будет готов, Мария его по доверенности заберет. А не нужна доверенность — так отдадут.
— Баба Маша, Настасья, — обратилась Таня к женщинам. — А что нам даст дубликат? Паспорт по нему нельзя получить. Вернее, можно, наверное, но вы же свою Галю без документов оставите тогда.
— А мы без него пока обойдемся, — Настасья фонтанировала оптимизмом. — Мало ли — потеряла документы Галка. У нас здесь не город, все друг друга знают, Машка договорится, чтоб ее дочку по свидетельству на учет поставили. Хотя бы, временно, а там дальше видно будет.
— Ох, сколько назад топать! — сокрушалась баба Маша, форсируя реку по старенькому пешеходному мосту. — Наста, а мост здесь с какого перепугу поставили? Сколько ему лет-то, смотри, старый какой. Идти страшно, того и гляди рухнет.
— Нет, он еще крепкий! А поставили — на этом берегу раньше поля были, пока Голышево живо было. Колхоз «Светлый путь». Ну, поля на этой стороне, а деревня на той и чтобы за тридевять земель по большому мосту не оббегать, поставили здесь времянку на летнее время.
Каждый год, мама рассказывала, сходил на реке весной лед, и с ним вместе смывало мост-времянку. Как пахота-посев начинались, ставили новый. И так лет десять, пока новый председатель не выделил мужиков и материалы и не поставили уже этот.
Татьяна слушала вполуха, рассеянно скользя взглядом по реке. Вдруг дремавшая Серая встрепенулась и напряглась.
Что? Мысленно вскинулась Таня.
Тихо, только впереди топают старушки, опять споря о чем-то.
— Вы идите, я догоню, — негромко сказала им Таня. — Мне в кустики надо.
Бабушки синхронно кивнули и продолжили путь, а девушка скользнула в кусты и прошла несколько метров назад, чутко прислушиваясь. Встала против ветра и втянула воздух.
Пролетел еще один косяк, плеснула на реке рыба, ветерок играет с деревьями.
Вот! Хрустнула ветка под чьей-то ногой. Прошуршала прошлогодняя сухая трава.
Кто-то идет. Далеко, на том берегу.
Как жалко, что нельзя выпустить Серую! Волчица согласно фыркнула, напомнила о детях. Конечно, я и не собиралась. Но как же узнать, кто там бродит?
Покосилась на уходящих бабушек — идут, голова к голове и спорят на всю округу. Хорошо! Если кого-то привлек шум, он увидит двух старушек, а она сейчас с того берега не видна. Лишь бы неугомонные подружки не спохватились, что Тани долго нет, и не принялись ее звать на весь лес.
Девушка осторожно отступила еще глубже в кусты, убедившись, что ветер дует строго на нее. Прикрыла глаза и принялась изучать запахи, которые нес ветер.
И широко открыла глаза, поймав запах, который никак не ожидала.
Силой воли заставила себя замереть и, не двигаясь, медленно и внимательно осмотрела противоположный берег.
Некоторое время ничего не было видно, но запах подтверждал — тот, кто следит за бабушками, все еще там.
Но, наконец, незваный гость счел, что ничего интересного в двух пожилых женщинах нет, развернулся и на секунду показавшись, исчез, растворился среди кустарника. Еще несколько минут и о его недавнем присутствии можно было узнать только по тонкому запаховому следу, который по-прежнему, сносил в сторону Тани ветерок.
Надо было догнать бабушек и крепко подумать.
По словам тёти Насты, здесь поблизости никто больше не живет.
Тогда, откуда взялся этот оборотень? Судя по запаху, взрослый, сильный, опасный. И что ей теперь делать? Опять бежать, или прекратить прогулки по лесу и затаиться в Голышеве? Судя по всему, волк ее не почуял, просто среагировал на разговор, увидел двух старушек, успокоился и ушел.
Запах совсем чужой, незнакомый.
Страшно!
Весь путь до Голышево Таня старалась идти в стороне от бабушек, чутко прислушиваясь и принюхиваясь, но больше незнакомый запах не попался.
Бабушки, воодушевленные идеями и планами, не могли наговориться, у Татьяны появилась возможность подумать. Оставив старушек на кухне, она вышла из дома, присела на крыльцо.
Итак, что она имеет?
Достаточно надежное убежище и время. Если Настасья с Марией все-таки уболтают местного гинеколога, и Таню поставят на учет, это принесет ей дополнительные проблемы. Начиная с отсутствующих документов, заканчивая анализами. Если они возьмут ее кровь… Оборотницы рожали под присмотром своих врачей и в своем роддоме. По одному такому было в каждом крупном городе, оборотни позаботились, чтобы самкам было, куда обратиться. Хорошо еще, что зверь предупреждал о начале родов за два дня, можно было спокойно доехать до нужного заведения. Больницы, где работали врачи из оборотней, принимал и людей, и они благополучно лечились, рожали и выписывались, так и не узнав настоящей роли заведения.
Далее — надо бы выяснить, что за волка она почуяла, но так и не смогла разглядеть. Откуда он здесь взялся? Один он или есть еще? Вдруг, это Кирилл ее ищет? Нет, не похоже, что Кирилл и что вообще кого-то ищет. Если бы это было так, волк не ограничился бы осмотром источника шума, а, как минимум, изучил бы следы и проследил, куда ушли люди. И быстро бы выяснил, что там была и волчица. Значит, этот волк не ищет, он просто проезжал или проходил мимо и выглянул только на шум. Это радует, но в любом случае ей надо быть втройне осторожнее и в ту сторону больше не ходить.
Еще новость — дети. Это такое счастье! И такие проблемы… Чтобы достойно их вырастить, нужны средства. И клан. Нельзя, чтобы малыши росли вне стаи. Вернуться назад? Ни за что! Значит? А вот тут есть варианты и один из них сегодня мелькнул в кустах на том берегу реки.
— Что ты тут сидишь, как неродная? — выглянула баба Маша. — Заходи, мы решили вареников налепить.
Таня улыбнулась ей и поднялась с нагретых ступенек.
Настасья мельком глянула на вошедших:
— Вижу, маешься ты. Не переживай, все утрясется! Вареники с чем делать будем? Есть творог из козьего молока, есть картошка.
— Тетя Наста, а на той стороне реки есть деревни?
— Нету. Там километров на пятьдесят точно нет никакого жилья. Возле капитального моста, десять километров отсюда вверх по реке, деревушка — Каменка. Так, дворов на пятнадцать. Жители дальнобойщиков обслуживают, харчевни-едальни открыли, щи-борщи варят, тем и живут. В другую сторону Дергуньково, да ты видела, как в Никишино ехать. А больше и нет ничего. Нет, конечно, вдоль трассы есть деревни и городки, но это далеко все, трасса от моста сразу на север уходит. Я же рассказывала, изначально эти места глухие, волчьи.
— Не пугай девчонку, Настасья! — возмутилась баба Маша. — Волков здесь нет, не бойся! А какие есть, то смирные, на людей и скотину не нападают. Я всю жизнь тут живу, ни одного случая не слышала, чтоб волк на людей напал. Вон, Настасья живет одна — расскажи, хоть одного видела?
— Видела. Этой зимой на том берегу следы видела волчьи.
— Ну, да, ты же у нас индеец Зоркий Глаз! Прямо, волчьи следы? Небось, собака пробежала.
— Нет, волк: след прямо строчкой, как по линеечке и крупные отпечатки такие, здесь никто таких здоровенных не держит. Одной еды каждый день ведро надо, лучше свинью откормить. А гавкать во дворе и собаки поменьше хватит.
— Ладно, хватит пугать, неси сито уже, мы будем вареники лепить или девочку только разговорами кормить станем?
Остаток дня прошел мирно и, по-семейному, уютно. Налепили вареников, наелись. Старушки прилегли вздремнуть, и Таня опять вышла на улицу, побродила вокруг дома, сходила на огород, вслушиваясь в пролетающие косяки. Ветер не принес ничего настораживающего, присутствие чужака больше не ощущалось.
Если это проходящий волк, то он уже ушел и, скорее всего, назад не вернется.
Татьяна подставила лицо весеннему солнышку, ощущая кожей его ласковые прикосновения. Совсем, как когда-то нежно проводил пальцем по ее щеке Кирилл.
Луна!
Настроение сразу опять упало. Ну, спрашивается, зачем ей его вспоминать и раз за разом бредить раны? Все, был Кирилл, да весь вышел! Ну и что, что на ней метка? Без подкрепления она может со временем стать менее заметной, ведь свою ему она так и не поставила. Нет, пока она носит его детей, метка Кира будет держаться, как новенькая, оберегая самку и потомство, но если она в ближайшее после родов время не поставит Кириллу ответную, то его след постепенно поблекнет. Сначала менее интенсивным станет запах, потом менее ярким станет отпечаток на ее коже и метка перейдет «в спящий режим».
Мать Кирилла очень переживала, что Татьяна не успела отметить ее непутевого сына, и что тот так некрасиво себя с ней повел. И это она еще не знала о беременности невестки! Бывшей невестки…
— Если бы не знала точно, что в нашем роду одни волки, могла бы предположить, что где-то затесалась свинья, — причитала женщина. — Ведь хороший же и сын, и глава клана, что же он так небрежен в отношениях!
— Он не был небрежен, — грустно отвечала Таня. — Наоборот, мне было очень хорошо с ним. Просто, он так и не принял меня всем существом. Столько лет мечтал встретить единственную, так ждал, так верил, что обретение пары — это незабываемо и неповторимо. Наверное, я не смогла дать ему таких эмоций, о которых он мечтал, ему нужен был взрыв, фейерверк, а у нас все было спокойно и плавно.
— Искр захотел, кобель! — возмутилась мать. — Ну, теперь искрит так, что до пожара недалеко. Танечка, взрыв и фейерверк тем и хороши, что не каждый день! Это здорово время от времени пощекотать нервы, но все время жить среди канонады невозможно! Уважение, надежность, бережное отношение друг к другу и постоянство — вот залог семейного счастья, а вовсе не круглосуточные искры.
— А как же любовь? — тихо спросила Татьяна. — Разве не она — главное в семейной жизни?
— Конечно, любовь! Но любовь — это не страсть и не искры, это как раз и есть бережное отношение, уважение и желание из шкуры вывернуться, то сделать все, чтобы порадовать любимого и сделать его счастливым. В первую очередь его, Танечка, а не себя. К сожалению, Кирилл всегда был зациклен на истинной, но я не думала, что его настолько переклинит. А ты, Таня, ты приняла его всем сердцем?
— Сложно сказать. Люблю я его давно, лет двадцать точно, с десяти все им восхищалась, а окончательно принять смогла только недавно. До этого видела, что он не весь мне раскрылся, — ответила девушка. — Сдерживала себя и ждала первого шага с его стороны. Кирилл всегда был внимателен и нежен, но такого, как у нас с ним случилось перед самым его отъездом в эту Канаду, раньше не было. Он, будто, выключил мозг и жил только ощущениями зверя, это … незабываемо! До этого он ни разу не пускал своего Гриса бегать с моей Серой, а им так хотелось!
— Ох, и дурак! — сокрушенно качала головой мать. — Надо запретить все эти людские фильмы и книги, только головы забивают молодым. Может, для людей это и хорошо, а для оборотня нельзя, чтобы человек брал верх над зверем, подавлял свои природные инстинкты и заменял их внушенными, искусственными.
Татьяна опять прикрыла глаза, наслаждаясь теплом.
Получается, волк Кирилла выбрал ее, отметил и допускал зачатие, а сам Кирилл, вернее, его человеческая ипостась, этого не понял? Знает ли Грис, что она ждет щенков?
Волчица заворочалась и вопросительно рыкнула.
Что? Надеюсь, ты не собираешься искать Гриса и докладывать ему?
А, не можешь, он слишком далеко? Это радует. Не хватало еще, чтобы ты нас выдала! Грис не защитит, Кирилл просто отберет детей и что тогда нам делать? Я же с горя умру, если не смогу их растить, видеть, как они учатся и взрослеют!
Грис не даст в обиду? Сама-то в это веришь? Где он был, Грис этот, когда Кирилл мне изменял? Когда вышвырнул из дома и грубил, отказываясь поговорить? Хотел бы, надавил бы, заставил слушать и слышать, а так — твой Грис такой же предатель!
Волчица заскулила, завыла, уткнувшись носом в лапы. Таня сама чуть не завыла — да, их обеих предали, пора посмотреть правде в глаза. И если Кирилл что-то недопонял, если он задвинул волка и решил все единолично, то волк-то все понимал и знал. Но промолчал, не взбунтовался, не убедил себя выслушать. Таня знала, если вторая половина бунтует, секс не получится. Невозможно предаваться наслаждению, если половина тебя этого категорически не желает и прикосновения к женщине вызывают не вожделение, а злость и брезгливость. Волк же не мешал, позволил, ушел в сторону. Глупо этого не замечать и на что-то надеяться.
Серая уже не скулила, просто лежала, подавленная и оглушенная.
Ничего, Серая, мы справимся! У нас дети, ты помнишь? Кирилл козел, конечно, хоть и волк, но он оставил нам сына и дочку и только от нас с тобой зависит, кем они вырастут.
Волчица подняла голову, заинтересованно прислушиваясь, потом встала, потянулась и вильнула хвостом.
Правильно! Главное — дети. А волк… волк от них сам отказался и даже выслушать ее не пожелал. Выгнал. Значит, она ему больше ничего не должна и думать о нем нечего!
Глава 8
Руслан проводил глазами пожилых человечек, медленно отступил вглубь от кромки леса и вернулся к привычному маршруту. Раз в неделю он делал обход территории по периметру, обновляя свои метки, поэтому предпочитал передвигаться в виде зверя. Но иногда размяться просилась и вторая ипостась, вот, как сегодня. И надо же было именно сегодня бабкам притащиться звонить? Одну бабушку он знал, видел ее несколько раз, живет тут неподалеку в умирающей деревушке. Вторая была незнакома, но никакой опасности не представляла.
Мог нечаянно выйти прямо на них, все-таки, в человеческом виде его нюх и слух далеко не такие острые, как у волка. Положим, он ничего такого не нарушил, но бабки они такие — запомнят, а он не хотел лишнего внимания.
Руслан встряхнулся и плавно перетек в зверя. Баро потряс огромной башкой, потянулся, разминая лапы, и задумался — иди назад по своему следу или сократить расстояние до границы его территории, пробежав мимо мостика?
Еще раз прислушался к удаляющимся звукам разговора — старушки явно не собираются возвращаться — и решительно потрусил вдоль реки.
И остановился, как вкопанный, добежав до запаховой цепочки следов — здесь была волчица! Взрослая, сильная.
Закрутился, жадно втягивая воздух, ловя каждую молекулу.
Кто? Откуда? С кем?
Неужели, его ищут? Но кто и зачем?
Одернул себя — совсем поглупел от одиночества? Во-первых, кому ты нужен? Во-вторых, искали бы волки, а не одинокая волчица.
И тут же сам себе возразил — а если не его ищут, а Стасю? Вдруг, нашлись ее родственники? Сердце защемило — привязался же, даже подумать страшно, что придется расстаться, но если это родня девочки, он отступит. Ради Стаси, нельзя ребенку расти вдали от стаи. Но сначала он сам все проверит.
Отступил назад, попятился и спустился к реке, окунулся в стылую воду и решительно поплыл на другой берег. Пройдет он по мосту — оставит свой запах. Зачем? Надо как можно дольше оставаться в тени.