Хоть и не была готова к тому, что трещины в крепости имени Надежды дадут сбой, удивилась я не столько факту их объятий, сколько обстановке, в которой они это делают. Потому что в покоях истинная пара находится не одна.
У большой кровати Надежды, которая, кстати, больше той, что стоит в моих покоях, в специально придвинутом мягком кресле с голубой атласной обивкой сидит Санатас Цилин, придворный менталист и преподаватель менталистики моего чуда. Как обычно, при одном только взгляде на него, ощущаю, как по спине пробегают неприятные мурашки и не нахожу объяснения своей реакции. С точки зрения эстетики он прекрасный образец мужской красоты, для человека и вовсе неописуемо красив, но что-то в нём не то. То ли острый взгляд тёмных, почти чёрных глаз, то ли уши. Сейчас его длинные пепельные, почти белые, волосы собраны в высокий хвост, открывая вполне обычные на вид уши, на которые, по-хорошему, я не должна обращать внимание. Но раз за разом обращаю! И что в них не так, сама понять не могу.
Санатас Цилин, в отличие от лежащей на кровати парочки, обращает на нас внимание.
— Полюбуйтесь, — хмыкает менталист. — Никакой силы воли!
Это он о ком? Если об Атареллене, то я готова стоять за его силу воли до последнего, несмотря на то, что он брат Ильяры. Надя ему в голую грудь дышит, трётся об него, а он терпит!
— И что за менталист, который теряет контроль над собой от лекарственного зелья?
— продолжает ворчать господин Санатас. — Надежда, я вас спрашиваю!
Надя что-то мычит в ответ и лишь сильнее трётся о грудь Атареллена. Бедный, бедный влюблённый ледяной дракон! Трись об меня Тир во время нашего лежания в одной постели, я бы постаралась присвоить своё сокровище.
— Меня не интересует, насколько холодная кожа у Его Высочества, и как она помогает вам справиться с жаром! — мучит подругу мужчина, из чего делаю вывод, что тот без проблем читает мысли в её голове. — Вы — менталист! И должны всегда держать свои мысли и чувства под контролем, потому что иначе толку от вас никакого.
В этот момент Надя должна была бы возмутиться. Она вообще должна была сразу нас заметить и не позволять преподавателю так с ней разговаривать, тем более при столь бесящем её принце. Но Наденька блаженно мычит и… перебирается к принцу на колени. Ох…
— И из этого я должен сделать менталиста… — страдальчески смотрит в потолок Санатас. — Надежда, как только вы выздоровеете и эффект лекарственного зелья спадёт, вас ждёт много работы. И только попробуйте мне сказать, что я над вами издеваюсь!
— Мне не нравится, как вы говорите с госпожой Надеждой, — вдруг выдаёт Атареллен, оторвав глаза от своей истинной пары и упершись ими в менталиста. Холодными, злыми глазами, в которых загорелось ледяное пламя ледяных драконов. Нельзя в таком состоянии дракону перечить.
Но Санатас об этом, видимо, не знает:
— Вы попросили обучить вашу госпожу, я и обучаю. Не вмешивайтесь, Ваше Высочество.
Принц рычит, но тут Надежда издаёт всхлип и стукает его кулачком в грудь.
— Госпожа Надежда со мной согласна, — хмыкает, видимо, бессмертный придворный менталист.
От расправы его спасает только тихие детские всхлипы Нади, которые Атареллену удаётся пресечь поглаживаниями по голове.
— Что это с ней? — наконец, спрашиваю я. Принц предпочитает меня проигнорировать, а вот мужчина отвечает:
— Заболела девчонка, и Луиза её своими ведьмовскими зельями опоила. К завтрашнему утру будет абсолютно здорова, но побочный эффект во время лечения: переход обычной лихорадки в магическую, сопровождающуюся полным открытием сознания и следованием сиюминутным желаниям. Не соображает, что делает, и даже не пытается ведь удержать свой разум. Силы есть, а пользоваться ими…
Менталист тяжко вздыхает и поднимается с кресла, направляясь к выходу.
— Идите отсюда, — командует он нам, так, что я давлюсь воздухом от наглости и слышу, как то же самое делает Тир. — Принц не отойдёт от неё, так что к делам у вас его сейчас привлечь не получится. Лучше поговорите с леди Роксаной: девушка воспользовалась нынешним состоянием принца, и тот убрал её из участниц отбора и назначил на должность главного организатора. И она вас искала, лорд Тирэль.
Тир кивает, приняв это к сведению. Сейчас он так спокоен и собран, совсем не похож на того дракона, что страстно целовал меня в долине гейзеров.
Санатас выходит из покоев, и мы, оглянувших на лежащих на кровати дракона и девушку, выходим за ним. Значит, всему виной зелье… Что же скажет Надя завтра, когда его эффект спадёт? Достигнутая близость с Атарелленом развеется как дым?
Мои размышления прерывает довольно занимательная сценка в коридоре. В нашу сторону направляется Луиза, женщина настолько привлекательная, что я удивлена, что у неё до сих пор нет мужа. Да, странная, да, взбалмошная, но ради таких форм, таких похожих на жидкое золото волос и проникновенных серо-голубых глаз можно стерпеть всё, что угодно.
Ведьма проходит совсем рядом с Санатасом, так что, слегка задевает его рукой. Облачённая в красное платье с длинными обтягивающими рукавами и свободной юбкой, она красива, как Сапфирия в своей человеческой ипостаси.
Но Санатас её привлекательностью нисколько не сражён.
— Вот, как должен реагировать менталист на ведьмовские зелья, — делится он с нами. — Прекрасное приворотное зелье, госпожа Луиза, но боюсь, что вы выбрали не того мужчину.
— Печально, — вздыхает Луиза, и Тир, кажется, подаётся вперёд, чтобы утешить, но услышав мой громкий рык, благоразумно останавливается.
Глава 7. Ледяной принц приходит в ярость
Утром, едва просыпаюсь, решаю навестить Надю: всё же она моя подопечная, и я инстинктивно беспокоюсь о ней.
То, что что-то не так, понимаю, только выйдя из дворцовых покоев. Девушки перешёптываются и толпятся в коридоре, заставляя меня пробираться сквозь них к покоям Наденьки, столь интересующим других участниц отбора. На всех комнатах дворца, как я успела заметить, висит полог тишины, но в покоях участниц он простейший и работает только тогда, когда двери закрыты. Окружавшие же меня прелестницы каким-то образом умудрились приоткрыть двери и остаться незамеченными, и теперь с интересом слушают принца с иномирянкой, которые разговаривают столь увлечённо, что совсем тихие шёпотки в ряду девушек подальше от двери им не слышны.
— У нас договорённость, Надежда, — пытается спокойно напомнить Атареллен. Пытается, потому что я прямо чувствую, как он рык сдерживает.
— Да какая теперь к чёрту договорённость?! — ругается Надя, не утруждая себя самоконтролем. — Я была согласна участвовать в отборе в обмен на знания, да. Но даже они не стоят того, чтобы я в любой момент рисковала тут подохнуть!
Так, кажется, у Наденьки истерика. И это плохо, потому что в обычное время она умеет думать. А сейчас она злиться и, что гораздо хуже, злит дракона, который с момента их встречи посчитал её своей. Плохо, плохо, очень плохо!
— Тебе ничего не угрожает, — рычит Атар, но пока держится. Ледяной, всё-таки, но присутствие рядом истинной делает его эмоциональнее, а потому неизвестно, как скоро он выплеснет всю свою ледяную ярость на Надежду. И ворваться в покои я не могу, потому что это дела истинной пары. Забота о Наде толкает внутрь, но драконья солидарность и любопытство заставляют стоять и слушать дальше, и я нервно покусываю губы, не зная, как поступить.
— Да неужели?! — язвит Надя. — Что помешает кому-то из твоих девиц попытаться убить меня в следующий раз?
— Они не посмеют, — в голосе Атареллена почти не осталось ничего от человеческой ипостаси. — Пример Миртарены и Дженатары показателен.
— Посмеют, — возражает Надя. — Потому что в отличие от меня они нуждаются в тебе. Они хотят выйти замуж за принца-дракона, жить в красивом замке, пользоваться статусом и рожать тебе маленьких драконят. Большая их часть, по крайней мере. Они хотят сражаться за тебя. А я не хочу!
Атареллен молчит, а у меня всё внутри сжимается. Надя делает ему больно. Слышать такое от своей истинной пары, которую драконы превозносят как самое драгоценное сокровище во всех мирах — невыносимо. И как дракон я готова голову Надежде откусить за такие слова. Но как её подруга… Понимаю же, что она не в себе. И что она не отсюда. И, как и Тиру, мне впервые становится жаль принца. В этот момент, его действительно жаль. Однако вскоре жалеть я его перестану.
— Я думала, что во время отбора успею научиться защищаться. Наивно полагала, что пока защита мне может понадобиться только от тебя. Но от других… Я не буду бороться за того, кто мне не нужен, рискуя умереть во время испытаний. Что толку от нашей договорённости, от моего участия в отборе и принятие твоих ухаживаний в обмен на обучение магии, если условия с твоей стороны просто не дадут мне получить то, что желаю я? Просто умру раньше и всё…
Это она говорит уже тише и очень горько. А Атареллен по-прежнему молчит, и его молчание гораздо хуже рыка.
— Надежда, — голос Атареллена холоднее льда. Я отодвигаю мешающихся девиц и заглядываю в щёлку, успев уловить, как Надя медленно пятится, пока не упирается спиной в стену, а принц не настигает её. Настоящий хищник, загнавший свою жертву в ловушку.
— Надя, — поправляется он, подхватив светлую прядку её волос, крутит её в пальцах, после чего резко запускает руку ей в волосы, прихватывая на затылке. — Ты права. Я нужен другим девушкам. Однако мне они не нужны, — он склоняется к её уху и облизывает раковину. А я, как и Надя, даже пошевелиться не могу. Он в ярости, и сейчас гораздо сильнее меня. — Мне нужна ты, и я медленно планировал сделать так, чтобы и ты начала нуждаться во мне. Думал, ты оценишь. Что ж, сейчас я поступлю, как должно дракону, нашедшему свою истинную пару.
Атареллен резко подхватывает её на руки, и Надя сдавленно вскрикивает.
— Не хочешь участвовать в отборе? Прекрасно, потому что я больше не желаю ждать и теперь не вижу в этом смысла. Никакого отбора больше не будет. Я объявлю всем о том, что ты моя истинная пара, и через месяц женюсь на тебе. А до тех пор, коли уж ты так беспокоишься за свою безопасность, то поймёшь моё желание поселить тебя в моей башне?
Каждое слово Атареллена, словно маленькая остренькая сосулька, вонзающаяся в кожу. Надя наговорила много всего, чего говорить не следовало, и принц от неё не отстал. Только вот у иномирянки характер слишком свободолюбивый. Он рискует навлечь на себя её ненависть, а не любовь. И я не смею больше оставаться в стороне. Ради них обоих, чтоб их!
— Ваше Высочество, вы не можете! — врываюсь в покои, о чём тут же жалею. Мне открывается то, что в щёлочку я была не в силах рассмотреть: перевёрнутый диван, разбитое оконное стекло, валяющиеся тут и там подушки, разломанный столик… И всё это покрыто корочкой льда.
— Не вмешивайтесь! — огрызается Атареллен, резко поворачиваясь ко мне и не выпуская Надежду из рук. Белую, как обои в её покоях.
— Ресса! — восклицает она, и я вижу в её глаза надежду на спасение от того, кого считает безумцем.
— И всё же вынуждена вмешаться, — я стараюсь говорит твёрдо и уверенно, но дико разозлённый и взбудораженный дракон пугает меня не меньше, а, пожалуй, даже больше, чем Надю. Ведь её он не убьёт ни в каком состоянии, а вот меня, как угрозу его близости с сокровищем, может. — Надежда — моя подопечная, она под защитой императорской семьи Огненной империи. Причинение вреда и обиды ей расценивается как личное оскорбление. Ваше Высочество, вы ведь не хотите новой войны?
— Вы угрожаете? — рычит принц, а у меня душа в пятки уходит и возвращаться, видимо, не планирует.
— Просто предостерегаю, — поднимаю руки я, демонстрируя отсутствие когтей. — Я не пытаюсь отнять у вас вашу истинную пару, но прошу проявить благоразумие.
— И где же я не благоразумен? — интересуется Атареллен, прижимая притихшую Надю покрепче к себе. Она пищит, но молчит.
— Вы правы, отбор следует завершить, теперь, когда вы обрели истинную пару, он не имеет смысла, — увещеваю его я. — И то, что вы всенепременно должны жениться на Надежде, тоже разумно. Но… ваша избранница из другого мира. Дайте ей время привыкнуть к вам, всё понять и осознать.
— У неё будет месяц, — напоминает мне он. А до меня вдруг доходит, что принца нисколько не удивляет моя осведомлённость о том, что он сказал Надежде. Значит, знал, что подслушивают. Дал всем понять, кто его суженая.
— Это очень щедро с вашей стороны, — киваю я. Не злить, главное, не злить ещё больше. — Пусть Надежда в это время живёт в этих же покоях, занимается учёбой, знакомится с нашим миром поближе…
— Жить она будет в моей башне, — отрезает принц. — Надя обеспокоена своей безопасностью, и это единственное место, где я лично смогу убедить её в том, что её жизни ничто не угрожает.
— Я верю, что ваш… — подаёт тихий голос Надя, но, поймав тяжёлый взгляд Атара, поправляется, — твой дворец безопасен, Атареллен. Давай заключим новую договорённость?
Старые страхи выбил страх новый, и у Нади мозги включились. Лучше поздно, чем никогда, наверное.
— Ты нарушишь, — вздыхает Атареллен, кажется, чуть успокаиваясь. И не из-за меня. Из-за неё. Эх, Наденька, знала бы ты, какую власть над ним имеешь, действовала бы мудрее.
— Не нарушу. Клянусь, — мотает головой девушка.
Принц смотрит на сокровище в своих руках. Долго. Внимательно. Словно пытается отыскать в её глазах ответы на тревожащие его вопросы.
— Ты переселишься в мою башню, будешь рядом со мной, в безопасности. Взамен я готов не ограничивать твои перемещения по дворцу и городу в сопровождении, разрешить тебе продолжить изучение магии, также к тебе будут приходить учителя, которые познакомит тебя с историей, традициями, правилами нашего мира и всем тем, что тебе нужно знать, как будущей принцессе. Знания — сила, ты сама это понимаешь, и эту силу я вручаю в твои руки.
Теперь Надя смотрит на него. Покусывает губы, слегка подрагивает. Думает. И, Рубинион мне в свидетели, она горит! В её глазах — ледяное пламя Атареллена, свет истинной пары. Она борется с тем, что тянет её к пугающему дракону. Но, кажется, что-то для себя решает, так как обречённо вздыхает.
— Ну, хотя бы комната у меня будет отдельная?
Глава 8. Огонь разгорается, лёд тает
— Но должна же быть хоть какая-то надежда, лорд кан Ювенор! — слышу я восклицание Роксаны лед Жеррарр на подходе к кабинету Тирэля, и сердце у меня начинает биться быстрее.
— Боюсь, что ваши родители действительно пропали безвозвратно, леди Роксана, — устало вздыхает Тир. — Дорога в тот мир сокрыта… Словно и не было её никогда. Даже если следовать точно записям… Мне жаль, леди. Только потому, что вы так отчаянно просили, я попробовал повторить эксперимент ваших родителей, перерыл семейный архив, но ничего.
— Совсем? — срывается голос Роксаны.
— Мне жаль, — повторяет Тирэль, и как раз в этот момент я решаю войти в кабинет. Не хватало ещё, чтоб он её утешать объятиями кинулся!
Леди Роксана лед Жеррарр стоит напротив стола Тирэля в небесно-голубом, шёлковом платье с золотой россыпью, напоминающей звёзды. Чёрные волосы заплетены в два густых колоска, подрагивающие руки сминают подол. Она морщится, изо всех силы сдерживая слёзы. Трогательно очаровательная и совсем не похожая на девушку, что перед принцем демонстрирует исключительное равнодушие.
— Спасибо, что помогли, лорд кан Ювенор, — выдавливает из себя Роксана, приседает в реверансе и спешит покинуть покои. Хотя, даже спешка не мешает ей одарить меня вежливым кивком. Большее от неё в узком кругу и не требуется. Потрясающие манеры и выдержка.
Когда она скрывается за дверью, закрыв её за собой, поворачиваюсь к Тирэлю и интересуюсь:
— И сейчас не расскажешь, что между вами?
— Это личное дело леди Роксаны, — Тирэль поднимается из-за стола и пытается заключить меня в объятия, но я уворачиваюсь и щурю глаза. Ревность застилает глаза ярким пламенем.
— Но не твоё личное дело? Или всё же твоё?
— Ресса, перестань, — закатывает глаза Тир, после чего молниеносным движением хватает меня за руку и притягивает к себе, заставив уткнуться носом в его грудь. От него пахнет сосновым лесом, и я блаженно вдыхаю этот аромат, млея в горячих руках. Мы, драконицы, такие чувствительные, всё же…
— Нечестно, — стукаю его кулачком по груди.
— Просто показываю, с кем именно у меня личные дела, — усмехается Тир и целует меня в макушку.