Ее пальцы скользят по бледной шее, нащупывая тонкую серебряную цепочку.
— Это его подарок. До него никто не дарил мне украшения.
В горле разбухает ком, когда я вижу как подрагивают ее пальцы, теребящие недорогую змейку металла. Для нее это больше, чем украшение — это вера в человеческое небезразличие; оправдание жестокости, за которое она цепляется как потерявший надежду утопающий за бесполезный обломок дерева.
— Ты не должна это терпеть,Сэйди. — стараюсь звучать мягко и убедительно, потому что в этот момент ничего не желаю так сильно, как того, чтобы она мне поверила. — Ты молодая и привлекательная. Просто запуталась и забыла, что значит по-настоящему жить. Ты обязательно встретишь парня, который полюбит тебя и будет тебя ценить, но для этого тебе нужно научиться любить и ценить себя.
Сэйди так энергично трясет головой, словно пытается скинуть в себя осадок моих слов до того, как они успеют проникнуть в ее сознание.
— Ты просто не понимаешь… — повторяет бесполезное заклинание. — Тебе никогда не понять…
Можно ли помочь тому, кто не хочет принимать помощи? Вряд ли. Могу ли спросить что-то еще? Пожалуй, нет. Я и так узнала даже больше, чем хотела бы.
— Спасибо тебе за кофе и за то, что ответила на мои вопросы. — отодвигаю стул. — Я не буду больше задерживать тебя.
Сэйди беззвучно семенит за мной к двери, и, обхватив ладонями острые локти, терпеливо ждет, пока я вдену ноги в туфли.
Повинуясь порыву, открываю молнию сумки и нащупываю пальцами гладкие стенки кожаной коробки. Это кольцо, подаренное Итаном на двадцатипятилетие, которое я собиралась заложить, чтобы внести залог за Тайлера, и о котором благополучно забыла. Оно словно ждало этой встречи на дне сумки все эти дни.
— Возьми, — шагаю к притихшей Сэйди и решительно вкладываю коробку в прохладные пальцы. — Сдай его в ломбард или продай ювелиру. Этих денег хватит на несколько месяцев аренды жилья и проживание. Используй этот шанс, чтобы начать новую жизнь.
Пока Сэйди отщелкивает коробку и несколько секунд растерянно смотрит на его содержимое, я думаю о том, как, черт возьми, это символично: дешевая цепочка для запуганной малообеспеченной девушки и дорогой бриллиант для дочери мэра. Пусть по образованию Итан не экономист, но, оказывается, прекрасно разбирается в инвестициях.
— Спасибо, что пытаешься помочь, — тихо говорит Сэйди, неуверенно протягивая ко мне ладонь с зажатой в ней коробкой, — но я не собираюсь никуда переезжать. Здесь у меня есть квартира и Итан… а что ждет меня в другом месте? Где гарантии, что следующий мой мужчина будет лучше?
Я совсем не удивляюсь. Сложно развеять годами накопленные страхи парой воодушевляющих слов и куском дорогого металла.
— Оставь его себе на случай, если наберешься храбрости попробовать стать счастливой. Береги себя, Сэйди.
Девушка быстро прячет кольцо в карман и начинает бегло тараторить:
— Я не стану говорить, что ты приходила. И еще… Итан очень зол на тебя, Рика.
Кивнув, переступаю порог и аккуратно прикрываю за собой дверь. Теперь я это и так знаю.
33
Остаток рабочего дня проходит странно. Мое тело словно существует на автопилоте: разговаривает в коллегами, проводит опрос пациентов, заполняет больничные листы, в то время как мысли циркулируют совсем на другой орбите. Если защитные стены моего уютного мирка доселе лишь трещали по швам, то сейчас они окончательно обвалились, явив порочность и жестокость человеческой натуры. Я не могу выкинуть из головы хрупкие бегающие пальцы и затравленный взгляд Сэйди, равно как и ее слова. Всего лишь зверушка.
Откуда в людях потребность в жестокости? Рождаются ли они с ней, или приобретают под влиянием жизненных обстоятельств? Лично я склоняюсь к первому, потому что перед глазами есть яркий пример в лице Тайлера: как бы сурово жизнь не обошлась с ним, в моем Волчонке совсем нет жестокости.
В назначенное время я покидаю госпиталь и выхожу на парковку.Оглядываюсь в поисках машины Тайлера и,когда нахожу, не могу сдержать счастливую улыбку: он стоит, облокотившись на бампер, и держит в руках пышный букет фиалок. И пусть в моей жизни было много цветов от поклонников, сейчас сердце стучит так гулко, словно мне шестнадцать, а в ладони у Тайлера — мой самый первый букет. Потому что любое проявление чувств от него — пронзительно искренни и потому несравнимы ни чем.
Иду к нему так быстро, насколько позволяют каблуки, купаюсь в неге его взгляда, который, как по волшебству, смывает тяжелый налет от встречи с Сэйди.
— Красивые цветы.
Несколько раз сморгнув, Тайлер опускает взгляд на букет и быстро протягивает его мне.
— Это тебе.
Спрятав улыбку, опускаю нос в атласные лепестки, от аромата которых душа наполняется чувством любви и заботы.
— Самый лучший букет в моей жизни. — говорю совершенно искренне, от чего любимые мной солнечные блики поселяются в глазах Тайлера.
— Такие цветы растила Эсперанса. Они цвета твоих глаз.
— Спасибо, — шепчу и, поднявшись на цыпочки, целую его в губы. — Эсперанса это…?
— Бывшая домработница Глории.
Дорогой домой я судорожно обдумываю, как преподнести Тайлеру информацию о своем сегодняшнем открытии. Если о наркотике и об изнасиловании я, по понятным причинам, рассказать Тайлеру не могу, то молчать о судьбе бедной Сэйди просто не имею права.
— Тай, я должна тебе кое-что рассказать.
Тайлер отрывает взгляд от дороги и, прищурившись, пристально оглядывает мое лицо. Интуитивно чувствую, что он ждет, что я расскажу ему о причинах своего вчерашнего подавленного состояния, но я, черт возьми, просто не могу.
— Сегодня в обед я поехала в офис к Итану, чтобы задать ему несколько вопросов. Поговорить мне не удалось, потому что я приехала как раз тогда, когда он покидал офис. Я проследила за ним. Все это время у него была любовница, Тай. Мы с этой девушкой поговорили… он жестоко с ней обращается… на губе и на шее я заметила у нее ссадины. Для Итана она подопытная зверушка, на которой он вымещает свои нездоровые фантазии.
С последней фразой все тело Тайлера заметно напрягается, а пальцы стискивают руль так, что фаланги белеют. Но, тем не менее, он хранит молчание, коротким кивком головы дав понять, что продолжает меня слушать.
— Я пыталась ей помочь. Предложила обратиться в полицию и оставила кольцо, чтобы она попробовала начать все сначала… но Сэйди и слышать не захотела. И теперь я чувствую...
— Ты сделала все, что смогла. — негромко произносит Тайлер, в очередной раз безошибочно угадывая, что меня гложет. — Остальное ее выбор.
Наверное, он прав. Конечно, Сэйди напугана, но она, в конце концов, взрослая женщина, и у нее на руках есть выигрышные комбинации. Уехать, написать заявление в полицию... Другое дело, когда путей к отступлению нет...
Молниеносное озарение ударяет по мне с такой силой, что в подмышках за секунду собирается липкий пот.
— Тай… — медленно поворачиваю к нему голову. — Итан издевался над тобой в детстве?
Мгновения, что я ожидаю ответа, натягивают нервы как тетиву лука — кажется, еще секунда и они лопнут. Перед глазами вдруг ясно возникает образ до смерти перепуганного черноволосого мальчика с заплаканными глазами. Черт, Рика, успокойся. То, что к тридцати годам Итан приобрел ряд отклонений совсем не значит, что он был таким и в детстве.
Вот только обращенный на меня взгляд, полный сочувствия и тревоги, утверждает об обратном.
— Итану нравится унижать тех, кто слабее его. — тихо отвечает Тайлер.
Хочется зарыться головой в колени и выть. Содрать с себя одежду и на несколько часов залечь в горячую ванну, чтобы вытравить с кожи любое воспоминание о прикосновениях Итана. От этого Тайлер и пытался меня уберечь: он осознания того, что я была привязана чувствами к человеку, который совсем их не заслуживал. Гнусный предатель, издевающийся над детьми и женщинами.
— Тебе не нужно меня защищать от правды, Тай. Я взрослая женщина и способна с ней справиться. Я уже знаю, что мужчина, с которым я встречалась, — лжец, имеющий явные психические отклонения. Я должна знать, на что он еще способен.
Тайлер мотает головой, осекая мой настойчивый порыв.
— Тебе ничего не угрожает, Рика. Он тебя пальцем не тронет.
— Но мне важно знать… я не хочу, чтобы ты был наедине со своими воспоминаниями.
— Я хочу забыть прошлое, Рика. Оно мешает настоящему.
— Тай…- озвучиваю внезапно пришедшую в голову мысль. — А ты когда-нибудь хотел отомстить?
— Хотел.
Разумеется, он хотел. Потому что я думаю о мести в того момента, как Клайд озвучил мне результат анализов, а у Тайлера же, теперь я в этом уверена, причин для подобных мыслей гораздо больше.
Проглотив волнение, тихо спрашиваю:
— Что-то изменилось сейчас?
— Сейчас я встретил тебя. Теперь я хочу просто жить.
******
Весь оставшийся вечер я убеждаю себя, что мне нужно последовать примеру Тайлера и оставить в покое прошлое. Но, очевидно, что его добродетель и выдержка куда выше моей, потому что я не могу выкинуть из головы бегающие глаза Сэйди и образ напуганного черноволосого мальчика. Я просто не смогу успокоиться, пока не выясню какие еще скелеты запрятаны в шкафу у семьи Нортон.
— Тай, — приподнимаю голову с его колен, чтобы заглянуть ему в глаза. — Ваша домработница Эсперанса была мексиканкой?
— Да.
— А ты помнишь ее полное имя?
Я не боюсь того, что Тайлер спросит меня, для чего мне эта информация, потому что излишнее любопытство и подозрительность ему несвойственны.
— Эсперанса Браун. Ее муж работал в Форест- Хиллс садовником.
Эсперанса Браун. Нужно будет порыться в телефонной справочнике.
34
К счастью, в Нью-Йорке живет всего три Эсперансы Браун, потому я без труда нахожу ту самую.
— Миссис Браун, мы с Вами договаривались о встрече. Это Рика Таунсенд.
В домофоне раздается треск, после чего пыльная, выкрашенная краской дверь отщелкивается, впуская меня в подъездный полумрак. Поднявшись на второй этаж, нахожу глазами дверь с нужным номером и решительно стучусь. Сегодняшняя визит отнюдь не экспромт, поэтому я не чувствую себя растерянной как это было на встрече с Сэйди. Я заранее набросала список вопросов, которые хочу задать, и на которые давно хочу получить ответы.
Спустя несколько секунд дверь открывается, обнаруживая на пороге полную мексиканку лет пятидесяти, одетую в леггинсы и спортивную олимпийку.
—Здравствуйте, миссис Браун. Спасибо, что согласились встретиться со мной
Женщина оценивающе оглядывает меня с ног до головы, после чего пропускает меня внутрь и, прихрамывая, направляется вглубь квартиры.
—Я думала, ты приедешь с малышом Тайлером, — слышится ее удаляющийся голос. — Хотела бы я знать, каким он вырос.
Несколько секунд помявшись в прихожей и так и не дождавшись приглашения, скидываю с ног обувь и неуверенно шагаю следом за хозяйкой квартиры.
— Я готовлю энчиладас. Проходи, угощу и тебя, hermosa.
Я захожу в тесную кухню, в воздухе которой витает запах фритюра и влаги, и робко опускаюсь на стул.
— Так как дела у малыша Тайлера? — не переставая активно орудовать лопаткой в сковороде, женщина поглядывает на меня из-за плеча. — Я надеялась его увидеть. Столько времени прошло — он ведь теперь совсем взрослым стал.
— Тайлер не знает, что я здесь. Но я могу показать вам его фотографию.
Достаю из карманов джинсов телефон и начинаю листать фотографии в поисках тех немногих, где мы засняты с Тайлером вдвоем. Останавливаюсь на той, где я целую его в щеку, и поднявшись со стула, с гордостью показываю снимок Эсперансе.
— Это мой Тайлер.
Мясо на плите продолжает шипеть, испуская аромат мяса и специй, пока женщина в интересом вглядывается в экран моего телефона.
— Каким красивым вырос этот мальчик. — удовлетворенно цокает языком. — И шрам его совсем не портит. Как же я рада, что он нашел такую любящую девочку для себя. Господь свидетель, он этого заслуживает.
— Я приехала, чтобы расспросить вас о детстве Тайлера. — убираю в карман телефон. — Мне кажется, он многое пережил, и мне не дает покоя то, что его семья могда быть в этом замешана.
— Что ты хочешь услышать, Hermosa? — откликается Эсперанса, потряхивая сковороду. — Что у мальчика была тяжелое детство? Ты и сама это знаешь.
В нерешительности застыв у стола, взвешиваю все за и против, и решаю сказать правду. Нет смысла утаивать что-то от этой женщины, если в ответ я хочу получить ту же любезность.
— До Тайлера я встречалась с его братом, Итаном. И сейчас я узнаю много того, о чем раньше не подозревала. Тайлер защищает меня, и поэтому ничего не рассказывает, но я хочу знать. Почему Итан так ненавидит своего брата? Как он рос? Как погибла его мать и какие отношения у него были с отцом? Я хочу знать все, потому что я очень люблю его и хочу понять его боль.
Замерев, Эсперанса выслушивает мою эмоциональную тираду, после чего со вздохом выключает плиту и опускается на противоположный стул.
— Я могу рассказать тебе лишь то, что было до моего увольнения. Мистер Нортон привел малыша в дом, когда он был совсем крохой. У меня сердце кровью обливалось, когда я думала, что мальчику суждено будет расти без матери. Глория, конечно возненавидела его с первого взгляда. — скривив губы, Эсперанса откидывает со лба темную с проседью прядь. — Еще бы, для нее это ребенок был живым напоминанием о том, что ее идеальный брак — не более чем мыльный пузырь.
От предчувствия подтверждения моих догадок во рту пересыхает, а пульс начинает молотить чаще.
— Мыльный пузырь?
— После рождения Итана только идиот не судачил о том, что он не сын мистера Нортона. — фыркает женщина, презрительно скривив нос. — Ты видела его фотографии? То-то же. Откуда в генах латиноса взяться голубым глазам и белой коже? А когда в доме появился малыш Тайлер, отличие между ним и старшим сыном стало еще очевиднее. Как тогда сходила с ума Глория… Весь ее маскарад пошел облезлому псу под хвост. Для нее нахождение мальчика в доме было не только напоминанием об измене мужа, но и о том, что у нее, непогрешимой леди высшего света, рыльце в пушку. Я всегда восхищалась мистером Нортоном за его большое сердце, но с его стороны было большой ошибкой привести мальчика в дом.
Так значит не у меня одной закралась мысль, что Итан мог быть не сыном своего отца. Очевидно, что и сам Грегг Нортон об этом подозревал, а, возможно, и выяснил наверняка… Вот это поворот.
— Вы считаете, что Итан не сын мистера Нортона?
— Разумеется, у меня нет прямых доказательств, но я пару раз по время уборки комнат я слышала, как мистер Нортон грозил Глории сделать тест на отцовство.
— А вы что-нибудь знаете о матери Тайлера?
— Мы прислуга знаем о многом, hermosa. Я никогда ее не видела, но по телефонным разговорам Глории с адвокатом поняла, что мистер Нортон говаривал о разводе. Она тогда жутко паниковала и все спрашивала есть ли лазейка, чтобы отсудить у него дом в случае обнаружения измены.
— Вам не нравилась Глория?
— Ты лучше спроси, кому она нравилась. Мерзкая была женщина. Холодная и подлая как змея: чуть что не по ее, бросится на шею и придушит. И что бы не писали газеты, я знаю, что смерть мистера Нортона на ее совести. Руками своего душегуба убила его, чтобы в случае развода ни с чем не остаться.
Мой голос начинает дрожать, когда я опустив глаза в сжатые кулаки, переспрашиваю:
— Вы говорите про Кигана?
— А про кого же еще. У меня от одного воспоминания о нем мороз по коже, Пресвятая Мадонна. Они с Глорией из одного теста — ни души, ни сердца. Неудивительно, что и сын ее вырос таким же.
— Итан был жесток к Тайлеру?
— Мистер Нортон много времени проводил на работе и не знает половины того, что творилось в доме. Тысячу раз говорила и тысячу раз повторю: лучше бы мальчику расти в приюте, чем с этими змеями. Бывало, убираюсь в доме, и слышу плач. Глядь,а мальчонка то в шкафу, то в подвале заперт. Сидит в темноте по нескольку часов без еды и питья, зареванный и трясущийся, а самому хозяину все равно ни слова не говорит. То ли боялся, то ли или запрещали ему жаловаться. Меня ведь уволили как… я цветы сажала в саду...муж у меня садовником работал, ну я ему и помогла в свободное время. И как -то раз слышу, кричит кто-то, да так что душа в клочья…Ну. я семена побросала и на крик бегу… Как увидела картину эту, сердце зашлось… Старший змееныш на младшего взгромоздился и камнем острым ему по щеке тащит…Тот верещит, дергается под ним, да куда ему… в нем весу как в индейке, а тот уже взрослый совсем... Ну я и закричала, что мистеру Нортону все расскажу… Меня в тот же вечер и уволили. А шрам хорошо зажил, я по фото увидела, а то волновалась я, что изуродует изверг мальчонку.