Тайлер не шевелится, забивая частые вздохи мне под кожу, заставляя тело пылать от твердости, прижимающейся к моему бедру.
— Я не стану твоей добычей после боя. — выговариваю окаменевшими губами.
— Мне этого и не нужно.
Я знаю, что он говорит правду. Именно поэтому его ладони подрагивают на моей талии без движения. От того, что он сдерживает себя. И именно поэтому я игнорирую вопли совести и свои принципы, и сама тянусь к его губам. Закрываю глаза, ощущая как мятное дыхание на моем лице учащается, и касаюсь их кончиком языка. Теплые и солоноватые, как я себе и представляла.
Тайлер издает короткий звук, напоминающий рычащий стон, от которого кровь плотным напором устремляется вниз живота.
— Сделай так еще раз. — хрипит мне в губы.
Мои колени дрожат и сердце грохочет звуком катящегося по рельсам поезда, когда я встаю на цыпочки и мягко обвожу его рот языком, на короткую секунду позволяя проникнуть глубже. Мы оба дышим словно после многочасового марафона, и прежде чем я успеваю подумать о том, что нам нужно прекратить, Тайлер обхватывает ладонью мой затылок и жадно целует. Хотя «жадно» это не совсем подходящее слово. Он целует меня так, словно я последняя капля воды в засушливой пустыне, словно от каждого движения языка зависит его жизнь. Мне не чем дышать и голова идет кругом, но я лучше задохнусь или упаду в обморок, чем разорву этот поцелуй. Потому что меня еще никто не целовал так: словно отдавая часть души.
Я не помню, как мои пальцы оказываются под толстовкой Тайлера, жадно ощупывая каждую твердую мышцу под гладкой кожей, и почему мои бедра бесстыдно трутся о его выступающую эрекцию. Не имею на малейшего понятия, как могла допустить, что его руки мнут мою грудь под тонким шелком рубашки, а губы чертят огненные дорожки вдоль шеи, вырывая из легких порочные стоны.
Я никогда не испытывала ничего подобного: когда реальность улетучивается и все, что имеет значение — это прерывистое дыхание на коже, необузданная чувственность прикосновений и неутолимое желание раствориться в ком-то, таком не похожем на всех, кого я встречала. С Итаном все было не так: когда состоялась наша первая интимная близость, это был тщательно спланированный акт в красивом гостиничном номере.
Итан. Что я делаю? Целуюсь с его младшим братом. Готова отдаться ему возле стены в прихожей.
— Тайлер.. — мой голос звучит глухо и хрипло. — Нужно прекратить.
Обжигая ключицы рваными вздохами, Тайлер отстраняется и находит мои глаза.
— Он не подходит тебе. — говорит отрывисто. — Ты должна выбрать меня.
И я снова совершаю ошибку: позволяю себе утонуть в омуте расширенных зрачков и потеряться в густоте ресниц.
— Почему? — сиплю, прижимаясь к стене.
— Потому что я тоже выбрал тебя.
Это бред какой-то. Наваждение. Сколько я знаю этого парня? От силы неделю? У меня уже есть планы на жизнь. Через год мы с Итаном должны будем купить собственное жилье и пожениться. Свадьба в платье от Вивьен Вествуд, общие дети… Он идеально мне подходит. А в Тайлере меня привлекает эта дикость и непохожесть на остальных. И конечно доминирование на ринге не проходит впустую для женской впечатлительной натуры. Это химия гормонов, которая быстро пройдет.
— Мне нужно идти спать. — отшатываюсь в сторону по стене. — Я и ты…мы оба были на взводе после боя. И это больше не должно произойти. Итан…
— У меня достаточно денег. Ты никогда не будешь ни в чем нуждаться.
— Дело ведь совсем не в этом, — бормочу, отступая к лестнице.
Разорвав дурманящую близость, разворачиваюсь и бегу вверх по ступенькам. Тайлер не делает попытки за мной пойти — стоит на том же месте, где я его оставила, провожая меня глазами.
Скидываю с себя одежду и не приняв душ, забираюсь под одеяло. Его запах повсюду: в моих волосах и в голове. Прикосновения углями тлеют на коже, а его мятный вкус играет на языке.
Хватит, черт подери. Мне нужно взять себя в руки.
Этой ночью мне так и не удается уснуть. Каким-то седьмым чувством я знаю, что все это время Тайлер находится за моей дверью.
11
Моя утренний вид идеально транслирует душевное состояние: темные круги под глазами, искусанные губы и размазанная по щекам косметика.
Приняв душ и переодевшись в майку и джинсы, выглядываю в окно и вижу припаркованный автомобиль Тайлера. Значит, он все еще в доме. Осознание его присутствия вызывает во мне противоречивые чувства: трепетное покалывание в животе и страх встретиться лицом к лицу после произошедшего.
Решив, что умирать от голода в спальне недостойно взрослой женщины, спускаюсь на кухню и начинаю делать завтрак: подсушиваю тосты, обжариваю бекон и яйца. В очередной раз готовлю много, даже больше, чем могут съесть два человека. Делаю это для Тайлера. После таких физических нагрузок ему необходимо хорошо питаться, а вчера он остался голодным, частично по моей вине.
Сварив кофе, опускаюсь с кружкой за стол и начинаю ковырять хрустящую полоску бекона. Не представляю, как встречусь с Итаном. Мне необходимо эгоистично стереть из памяти события вчерашней ночи и позволить себе поверить, что ничего не произошло. Это единственная возможность для меня не сгореть в муках совести, когда я буду смотреть ему в глаза. И Тайлеру тоже.
С лестницы доносится звук спускающихся шагов, заставляя меня сильнее сжимать вилку. Спокойнее, Рика. Нужно уметь справляться с последствиями опрометчивых поступков.
Тайлер появляется на кухне, одетый в спортивные шорты и серую футболку. Вопреки собственной установке не смущаться в его присутствии, я все же опускаю взгляд вниз, утыкаясь в красиво выточенные икры. Ничуть не лучше.
— Доброе утро, Рика.
Это впервые, когда Тайлер назвал меня по имени, но даже этот факт не объясняет того, почему моя кожа густо покрывается мурашками.
Поднимаю глаза, встречаясь устремленным на меня темным свечением, и отвечаю как можно ровнее:
— Доброе утро, Тайлер.
Спохватившись, вскакиваю со стула и быстро иду к плите.
— Я приготовила завтрак. Яйца и бекон. Есть еще тосты…— начинаю тараторить, доставая тарелку. — Ты наверное очень голоден.
— Голоден. — звук отодвигаемого стула.
Стараясь не разглядывать обтянутые футболкой мускулы, ставлю перед Тайлером наполненную до отказа тарелку и, обойдя стол, присаживаюсь напротив. С секунду он изучает мое лицо, затем берет в руки вилку и начинает есть. Как и в прошлый раз, делает это, не отрывая взгляда от тарелки, быстро и жадно.
И снова это тянущее чувство в груди: надломленная нежность и желание о нем позаботится. Словно мы знакомы очень давно.
— Я могу приготовить еще, если ты захочешь. — говорю осторожно.
Тайлер на секунду замирает и, опустив вилку, поднимает глаза.
— Я быстро ем.
Из его уст это одновременно звучит как вопрос, констатация факта и извинение.
— Я сказала не для этого. Ты вправе есть так, как привык. — в попытке немного его расслабить, добавляю с улыбкой: — Я приму это как комплимент моим кулинарным навыкам.
Но, кажется, я не звучу слишком убедительно, потому что Тайлер отстраняется от стола и, взяв в руку лежащий без дела нож, начинает неловко резать кусок бекона.
— Ты голодал? — вырывается из меня.
В очередной раз Тайлер сражает меня прямотой и спокойствием своего взгляда.
— От того, как быстро я ел, зависела моя жизнь.
Сочувствие и ноющая боль обжигают грудь, толкая к глазам непрошенную влажность. Я не ошиблась. У этого парня было ужасное детство. И скорее всего, голод — это лишь вершина его айсберга.
Чтобы не дать волю чувствам, взмываю со стула и едва не бегом несусь в плите под предлогом налить себе кофе. Тянусь за кружкой и вдруг ловлю движение за окном: разъезжающиеся ворота и переливающиеся изгибы въезжающего седана представительского класса.
— Кажется, у нас гости, Тай.
Автомобиль останавливается посреди двора, и из него выходит высокий мужчина в пиджаке. Обогнув капот, подходит к пассажирской двери и выверенным движением открывает ее.
Я вздрагиваю, потому что ощущаю прикосновение горячей кожи к плечу: Тайлер бесшумно встает рядом, всматриваясь в окно. Внешне он кажется спокойным, но его тело буквально звенит напряжением, натягивая мышцы на шее и руках, пока он наблюдает, как из автомобиля выходит изящная шатенка лет пятидесяти.
— Ты их знаешь?
— Это Глория, — произносит Тайлер, ни на секунду не отрывая леденеющего взгляда от окна. — Мать Итана.
В крови растекается дребезжащая нервозность, но я быстро беру себя в руки. Совсем не так я представляла себе встречу с матерью Итана: это должно было произойти в ресторане в его присутствие, и точно не тогда, когда на моем лице неоновой вывеской горят следы мук совести и бессонной ночи.
Смахнув с лица выбившиеся пряди, быстрым шагом иду в прихожую, чтобы встретить неожиданных гостей. Если я не смогу поразить маму Итана внешним видом, то, по крайней мере, постараюсь компенсировать это хорошими манерами.
На секунду оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Тайлера и вижу, что он по-прежнему стоит возле окна, выглядя высеченной из камня скульптурой.
Я распахиваю дверь еще до того, как в нее успевают позвонить, встречаясь с изучающим взглядом из-под элегантной оправы солнцезащитных очков.
— Здравствуйте, миссис Нортон.
Фарфоровые зубы женщины обнажаются в приветливой улыбке.
— Рика, правильно понимаю? Прости, Итан не успел тебя предупредить, что я заеду.
В сопровождении того самого высокого мужчины, она проходит внутрь дома, и погрузив меня в шлейф благородного парфюма, изящно целует воздух рядом с щеками.
— Ничего страшного, миссис Нортон. — уверяю ее, отстранившись. — Мы как раз завтракали. Будете чай или кофе?
— Не откажусь, — откликается та, небрежным жестом снимая себя оправу и передавая ее в руки следующего за ней по пятам мужчины. — Я забыла телефон в машине, Киган.
Все так же не проронив ни слова, тот разворачивается и тяжелым шагом идет к двери.
— Вы давно вернулись из Италии? — интересуюсь, когда мы проходим в гостиную.
— Я прилетела вчера. Лигурия прекрасна, но я безумно соскучилась по своему мальчику. К тому же, — Глория вновь презентует мне белоснежную улыбку и мягко касается запястья, — мне не терпелось познакомиться с его избранницей. Он очень много рассказывал о тебе.
Кажется, не все так плохо, как я себе представляла. Мать Итана кажется вполне приятной, и, кажется, не имеет ничего против моего непрезентабельного вида.
— Чай или кофе? — уточняю, заходя на кухню.
Но Глория мне не отвечает. Застыв в дверном проеме, она разглядывает Тайлера, который по-прежнему стоит у окна, и ее накрашенные губы презрительно кривятся.
— Так, значит, это правда. — из мягкого и приветливого ее голос становится язвительным и дребезжащим. — Ты здесь.
— Это и мой дом. — Тайлер повторяет ту же самую фразу, которую я услышала от него в первый день.
— Твой дом? — шипит женщина, рождая разительные перемены в своей внешности: гладкое ухоженное лицо трескается паутиной морщин, а благородная осанка дамы высшего света сменяется угрожающей позой. Сейчас она похожа на разозлившуюся кобру, готовую броситься в атаку. — Здесь нет ничего твоего, мелкий выродок.
Тайлер никак не реагирует на ее оскорбления: продолжает стоять на месте и сверлить ее мрачным взглядом.
— Мой сын это прекратит. — фыркает Глория, расправляя плечи. — Вернешься туда, где тебе место: в канализацию с крысами.
Я в растерянности наблюдаю за этой односторонней перепалкой и искренне не понимаю, что мне делать: оскорбления адрес Тайлера царапают нервы, но вступаться будет неуважительно, в первую очередь, по отношению к нему самому. Тайлер не из тех, кого стоит защищать.
Женщина поворачивается ко мне и ее черты, искаженные злобой, быстро разглаживаются:
— Милая, пойдем отсюда. — обхватывает мою руку, увлекая в сторону гостиной. — Не могу находиться в одной комнате с этим отвратительным существом.
Отвратительное существо? Тайлер? Этот пронзительный и искренний парень? Кем мнит себя эта женщина?
Отшатываюсь, выдергивая ладонь из цепких тисков.
— Прошу прощения, Глория. — мой голос звучит холодно. — До того как вы приехали, мы с Тайлером пили кофе. Думаю, я хочу закончить.
На идеально отштукатуренном лице женщины вновь образуются гневные заломы, но в этот момент мне глубоко на это плевать, потому что вспышки солнечного света в глазах Тайлера с лихвой перекрывают весь ее яд. И сейчас мне совсем не важно, какие последствия будет иметь такое пренебрежение для моих отношений с Итаном. Мне хочется дать понять Тайлеру, что он не один. Я знаю, чувствую сердцем, что ему это нужно.
— Кажется, мы выбрали не совсем подходящее время для визита, — сухо изрекает Глория после секундного молчания. Развернувшись на каблуках, кивает головой застывшему в дверях спутнику: — Поехали, Киган. Навестим моего сына позже.
Испытывая неимоверное облегчения, что неприятный дуэт покидает дом, поворачиваюсь к Тайлеру, и с изумлением замечаю, что он больше не выглядит невозмутимым и равнодушным. Сейчас в его глазах пылает самая настоящая ненависть. Сжимая кулаки, он смотрит на спутника Глории, Кигана.
12
— Привет, малыш, — голос Итана звучит немного натянуто, когда он обнимает меня одной рукой и быстро целует в губы. Прижимаюсь к идеальному пиджаку, вдыхая пряный аромат его парфюма. Мой мужчина, наконец, дома, и теперь все вернется на круги своя. Жду, что спокойствие и умиротворение наполнят вены, как это обычно бывает в его присутствии, но от чего-то этого не происходит. Прижимаюсь сильнее, вдыхаю глубже - не помогает.
— Как ты справлялась без меня? — спрашивает в макушку. — Это существо не путалось у тебя под ногами?
И снова это омерзительное слово, не применимое для человека. Разжимаю объятия, и, отстранившись, заглядываю Итану в глаза.
Мой голос звучит холоднее, чем мне бы хотелось, но по-другому говорить не выходит. Мне претят неприкрытое высокомерие и брезгливость в его голосе.
— Твоя мать приезжала в твое отсутствие.Она тебе говорила?
Лицо Итана — олицетворение чистого листа: в обычно теплом взгляде нет ни единой эмоции.
— Да, мама мне говорила, что вы познакомились.
Жду, что он скажет что-то еще, но вместо этого Итан отпускает мои плечи и, отвернувшись, начинает снимать пиджак.
— Я забронировал стол в ресторане на семь вечера, — говорит, ослабляя галстук, — Тебе пора собираться, если мы не хотим опоздать.
С сожалением оглядываю стоящих на плите утку с овощами, на приготовление которых потратила целых пять часов:
— Мы можем никуда не ехать. Я приготовила ужин. Подумала, что после перелета ты захочешь побыть дома.
— Я обязательно попробую его завтра. — следует безапелляционное. — Думаю, нам обоим будет полезно развеяться.
Я совсем не планировала выходить из дома, но сейчас не хочу спорить с Итаном. Несмотря на внешнее спокойствие в его поведении угадывается напряжение, и, возможно, бутылка хорошего вина и расслабленная атмосфера помогут это исправить.
— Дай мне полчаса. — говорю как можно благодушнее. — Обещаю применить все свои навыки экспресс-преображения.
В ответ Итан рассеяно кивает и, выудив из кармана брюк телефон, утыкается в него взглядом.
Ужин в ресторане проходит проходит спокойно, хотя в воздухе между нами по-прежнему витает смог недосказанности. Кажется, Глория Нортон все же посетовала на то, что девушка ее сына не оказала достойный прием в ее собственном доме. Несколько раз я пытаюсь подвести к этому разговор, чтобы выяснить, верна ли моя догадка, однако, Итан тактично уклоняется от ответа. В итоге, весь вечер мы разговариваем о его делах и моих перспективах работы в Нью-Йорке, и, расплатившись, вызываем такси в Форест Хиллс.
Надежда, что возвращение Итана вернет все на свои места, оказалась тщетной. Наоборот, складывается ощущение, что странная неловкость между нами только усилилась. С момента переезда в Нью-Йорк мы словно отдалились друг от друга, и нельзя не признать, что в этом частично есть и моя вина. Хотя бы потому, что большую часть сегодняшнего ужина мои мысли плавали далеко за пределами ресторана.