— Слушай, Снулый, — убедившись, что безмятежно спящий пахан пошел на поправку, пристал к старику Квазимодо, — может нужно было просто сжечь эту гадость?
— Не-е, — протянул старик, качнув головой — не все так просто: слишком сильное и искусное колдовство. Эта смертоносная магическая конфигурация уже впечатана в астрал и никуда не исчезнет, даже если уничтожить её физическое воплощение. Только выполнив своё предназначение, она развеется…
— Кто-то по любому должен зажмуриться? — догадался Квазимодо.
— В точку!
Горбун нервно обернулся, мельком взглянув на смотрящего.
— Ему уже ничего не грозит, — успокоил его Снулый. — Связь я разорвал.
— Тогда кто?
— Тот, кто все это придумал: есть связь, подпитка таких вещей ненавистью обязательное условие. Я замкну, закольцую потоки энергий: чем больше он будет исходить гноем, тем быстрее все произойдет…
— Пусть издохнет в муках, падла! — сквозь стиснутые зубы процедил Квазимодо.
— Да воздастся каждому по делам его…
— Во-во, в самую точку, старик, — оскалился горбун. — Тебе что-нибудь для этого нужно?
— Нужна пара кожаных перчаток, пара спиц…
— Да где же я спицы-то возьму?
— На худой конец подойдет пара больших гвоздей.
— Ну, это другой базар, гвозди найду, — обрадовался Квазимодо. — Жди…
На следующее утро Хобот проснулся абсолютно здоровым. Той же ночью в соседнем бараке скоропостижно скончался вор-рецидивист Печеный. Кто сделал для него тот злополучный науз, осталось загадкой.
1971 год пгт. Нахаловка
Выскочив из леса, мальчишки продолжали без устали накручивать педали, пока не добрались до окраины поселка. Страх быть разоблаченными, подстегивал не хуже отцовского ремня. Только углубившись в частный сектор, занимающий львиную долю Нахаловки, ребята остановились, чтобы перевести дух.
— Так, пацаны, — отдышавшись произнес Алик, — как думаете, никто нас не спалил?
— Не-а, — мотнул кудрями Андрюха, — я пока ехал, по сторонам зыркал. Нормуль — только Ероха-пастух на лугу возле протоки кантовался.
— Фиг с ним, с Ерохой, — отмахнулся Алик, — он с детства не в себе. Его и слушать-то никто не будет. Погоди, а Филимоныча с ним не было?
— Нет, один на выпасе был. Филимоныч, по ходу, куда-то свалил.
— Здорово! — обрадовался крепыш. — Значит, никто нас не видел, когда мы из леса выезжали?
— Никто, — подтвердил Андрюха.
— Леньчик, а ты кого-нибудь видел? — спросил Алик толстячка.
— Не… не… не видел… — выдохнул Леньчик, утирая лоснящееся от пота лицо. — Вы так вжарили, что я за вами едва поспевал, — попенял он приятелям. — Некогда было по сторонам смотреть.
— Ну, с тобой все ясно! — фыркнул Алик. — Так, пацаны, ща разбегаемся по домам, но не забываем держать язык за зубами!
— А что с барахлишком делать будем? — Андрей указал на привязанный к багажнику велосипеда Алика мешок.
— Книгу я у бабки на чердаке в опилки зарою, — сказал крепыш, — туда все равно никто не заглядывает. Черепушку тоже закопаю, только где-нибудь в саду. Есть у меня закуток один…
— Договорились, — согласился Патлатый.
— А с кольцом мне что делать? — спросил Леньчик, доставая находку из кармана.
— Да выброси просто, — посоветовал ему Андрюха. — Невелика потеря.
— Не, — надевая кольцо на палец, возразил мальчишка, — я его сначала пастой почищу — на нем вроде бы чего-то написано.
— Да без разницы, — отмахнулся Андрей. — Это, чуваки, а как с Севкой разбираться будем?
— Да пошел он в задницу! — сплюнул на дорогу Алик.
— Ржать будет… — вставил отдышавшийся Леньчик.
— Придумаем, как его заткнуть, — хрустнул сжатыми в кулак пальцами крепыш. — Ну, разбежались, что ли?
— Давайте, пацаны! — попрощался Андрей.
— Ага, увидимся, — ответил Леньчик, вновь взгромоздившись на велосипед. Сегодняшняя бешеная езда его основательно измотала. Докатившись до дома, паренек распахнул калитку и загнал велосипед во двор. Прислонив «верного коня» к завалинке, мальчишка вернулся к забору, чтобы закрыть калитку. Через дорогу, на обочине у соседского дома, он заметил неподвижно стоящего незнакомца — пожилого мужчину, одетого в легкий парусиновый костюм странного покроя. Словно почувствовав интерес мальчика к своей персоне, незнакомец обернулся. Встретившись взглядом с Леньчиком, мужчина печально улыбнулся и приветственно, с легким полупоклоном, приподнял соломенную шляпу, обнажив абсолютно лысую голову. Неестественная бледность незнакомца озадачила мальчишку не меньше, чем его давно вышедший из моды костюм: Леньчик вспомнил, что видел подобную одёжку в старых, еще довоенных фильмах. Мальчишка ответно кивнул старику, после чего тот водрузил на место шляпу и отвернулся.
— Ленька! — услышал мальчишка окрик матери, вышедшей из дома. — Где тебя целый день черти носят?
— Мам, так каникулы ж! — возмущенно отозвался мальчишка, поворачиваясь к дому.
— Ага, каникулы, — беззлобно проворчала мать, — ты бы хоть поесть приходил.
— Не хотелось, мам…
— Как же, не хотелось, — передразнила его женщина, — совсем вон исхудал.
— Если бы! — фыркнул Леньчик, хлопая себя рукой по животу. — Есть еще куда худеть.
— Ох, ты, горе мое луковое! — покачала головой мать. — Иди, мой руки и за стол. Только хорошо вымой, с мылом, а то скоро от грязи цыпки заведутся… А чего это ты на палец нацепил? — заметила она кольцо на руке сына.
— Да колечко нашел, — соврал мальчишка. — На дороге валялось…
— Покажи, — попросила женщина.
Леньчик стянул колечко и протянул матери. Та внимательно его осмотрела:
— Медяшка, да еще и погнутая…
— Мам, а чего к бабке Лукьянихе гости приехали? — вспомнив о незнакомце, поинтересовался мальчишка.
— С чего ты так решил? — удивилась мать — в гости к одинокой старухе никто не приезжал уж лет двадцать.
— Да вон мужик какой-то незнакомый около её хаты топчется.
— Где? Нет там никого, — произнесла женщина.
— Как нет? — Леньчик обернулся — на дороге действительно никого не было. — Куда ж он делся-то? — озадаченно почесал затылок мальчишка. — Я его только что видел.
— Держи свое кольцо, и иди мыть руки, — распорядилась мать.
Леньчик взял кольцо и засунул его в карман.
— Привет Галина! — поздоровалась с матерью Леньчика проходящая мимо по улице дородная тетка нагруженная авоськами.
— И тебе не хворать, теть Маш! — приветливо улыбнулась женщина.
— Галь, ты знаешь, что бабка Лукьяниха сегодня померла? — спросила женщина.
— Как померла? — ахнула Галина.
— Аккурат в обед и преставилась, — с грустью произнесла тетя Маша. — Её Акулина, почтальонша наша, проведать зашла, а она уже того…
— Ох, горе какое! — всплеснула руками Ленькина мать. — Это ж надо…
— Надо будет собраться, помочь с похоронами, поминками… Она ж одинокая-то, Лукьяниха-то… была…
— Конечно-конечно! — поспешно произнесла Галина. — Поможем…
— Ну да ладно, я вечерком забегу, обсудим что да как… Ох, горе-то какое! — повторила тетка слова Галины и пошла дальше.
— Ну вот, тот мужик — наверно бабкин родственник, — произнес мальчишка.
— Да нет, не было у неё родственников. Наверное с собеса кто-нибудь приходил… Ну, чего встал? — накинулась она на сына. — Иди, руки мой!
* * *
Домой Алик заезжать не стал — сразу направился к бабке, решив для начала спрятать находки.
— Привет, ба! — крикнул он старушке, возившейся на маленьком огородике возле дома.
— Ой, Алик, детка! — всплеснула руками бабушка, узнав внука. — А я и не ждала тебя сегодня — ничего вкусненького не приготовила.
— Ба, я же просил, — беззлобно буркнул крепыш — бабушку он любил, и обижать не хотел, — не называй меня деткой! Я уже давно вырос… Большой…
— Большой-большой, внучек, — согласно повторила бабушка. — Почитай меня, старуху, уж на две головы перерос. В деда пошел… Пойдем в хату, хоть молочком парным тебя угощу.
— Хорошо, ба, — не стал расстраивать отказом старушку мальчишка, — ты пока наливай, а я сейчас…
— Давай, пострел! — улыбнулась бабушка, заходя в дом.
Оставшись один, Алик быстро отвязал мешок от багажника и прошмыгнул мимо хаты к большому сараю. Когда-то, когда дедушка был еще жив, в этом сарае держали животных: парю хрюшек и корову. Теперь же, в сараюшке обитали только куры — справиться с коровой и свиньями одной бабушке было не по силам. Забравшись по скрипучей лестнице на чердак сарая, Алик вынул из мешка книгу и, разворошив опилки, спрятал её в самом темном углу. Немного подумав, он решил пока оставить на чердаке и мешок с черепом.
— Завтра зарою, — буркнул он себе под нос, накрывая мешок с черепушкой мятым проржавевшим ведром, валяющимся на чердаке с незапамятных времен. — Завтра, все завтра…
Спустившись с крыши, он забежал в хату:
— Ба, ну где там твое молоко? И проголодался же я сегодня!
* * *
Всю ночь Андрюхе снилась какая-то бузумно-кошмарная хрень: разрытые могилы, плесневелые гробы, сгнившие безголовые покойники. Умруны гоняли мальчишку по заросшему бурьяном кладбищу и вопили на все лады замогильными голосами: отдай голову… отдай голову… отдай голову… Проснулся Андрюха поздно, с дурным настроением, разбитый и опустошенный. Мало кто из друзей-приятелей мальчишки знал, что на самом деле он был натурой тонкой и впечатлительной. А вчерашние приключения на кладбище, потеря сознания, да еще и кровь носом, совсем доконали пацана. Откинув одеяло в сторону, он встал с кровати и пошлепал в ванную комнату.
— На кладбище я больше не пойду! — решительно заявил мальчишка, разглядывая в зеркало свою бледную и помятую физиономию. — Пусть что хотят, то и думают… Друзья, называется!
Открыв кран, мальчишка набрал полную пригоршню холодной воды (горячей у них отродясь не бывало, а чтобы принять ванную, нужно было топить дровяной титан) и сполоснул лицо. Немного освежившись, Андрюха вновь взглянул в зеркало, висящее над умывальником, и едва не закричал от ужаса: из зазеркалья на него пялился налитыми кровью глазищами костлявый мужик со всклоченной пегой бородой. Мальчишка попятился, запнулся о стульчак ватерклозета (ванная комната в его квартире была совмещена с санузлом) и шлепнулся на пол. Вскочив, он, замирая от ужаса, вновь взглянул в зеркало, но кроме своей обескровленной физиономии никого не увидел.
— Фух! Привидится же такое! — облегченно выдохнул Андрей, смахивая со лба холодную испарину. — Так и заикой недолго остаться! Все, завязывать надо с такими развлечениями, а то всякая жуть мерещится!
Уже выходя из ванной комнаты, мальчишка резко обернулся — но мужик в зеркале больше не появлялся.
* * *
Всю ночь Леньчик дрых «без задних ног», словно младенец. В отличие от Патлатого, его не мучили кошмары — он с самого детства был мальчишкой спокойным и рассудительным, с крепкой психикой, так что приключения на кладбище его, если и взволновали, то самую малость. Его больше страшила неотвратимость физического наказания, чем «бабкины сказки». Отец долго разбираться не будет — враз на заднице живого места не оставит! А ремень у него… Но, если никто их не видел, все шито-крыто, то чего переживать-то? Леньчик сладко потянулся и посмотрел на часы — половина одиннадцатого. Каникулы — это вещь! Каникулы — это здорово! Мальчишка не спеша встал: родителей уже не было — на работу ушли. Еще один приятный моментик — весь дом теперь в его распоряжении! Подзаправившись оставленной матерью на печке яичницей, Леньчик вышел во двор. Солнце уже ощутимо припекало — денек будет, что надо. На речку, что ли пацанов приболтать? — подумал он, спускаясь с крыльца. Искупаться сейчас — самое оно! Мальчишка сунул руки в карманы штанов и, весело насвистывая ненавязчивый мотивчик, направился к сараю за великом. В одном из карманов он нащупал колечко, найденное на кладбище. Леньчик достал колечко и подкинул его на ладони. Со вчерашнего дня находка преобразилась кардинальным образом: не поленившись, мальчишка сначала выпрямил сплющенное кольцо пассатижами, а затем начистил медный кругляк пастой ГОИ до зеркального блеска. Теперь вместо поеденного временем плесневелого какалика он стал обладателем чудесной вещицы: на ободе кольца под слоем безжалостно счищенной патины обнаружилась витиеватая гравировка из буковок на непонятном языке, «разбавленная» повторяющимися рисунками оскаленных черепушек. Полюбовавшись игрой солнечных зайчиков на отполированном металле, Леньчик нацепил кольцо на большой палец левой руки (именно на нем кольцо сидело как влитое), вывел из сарая велосипед и, распахнув калитку, выкатился на дорогу. Возле дома покойной Лукьянихи он опять заметил пожилого мужчину в немного помятом старомодном костюме, который вновь приветливо снял при виде мальчишки свою соломенную шляпу.
— Здрасьте! — ответно крикнул Леньчик, промчавшись мимо странного незнакомца.
— Эт ты мне что ли, шкет? — Через две избы от дома покойницы вольготно развалившись на скамеечке возле калитки, покуривал едкую махру Ванька-сапожник — мужичок неопределенного возраста, с кирпично-красной физиономией большого поклонника бормотухи. Неразлучная Ванькина спутница — початая бутыль «трех топориков» (портвейн 777), накрытая сверху граненым стаканом, обнаружилась рядом, на газетке, расстеленной на колоде для рубки дров.
— А? — Из-за проволочной велосипедной трещотки не расслышал слов сапожника Леньчик, тормозя возле Ванькиного дома. Незаметно от соседа, он засунул руку с кольцом в карман, где и снял его с пальца — мало ли чего…
— Я говорю, Ленька, ты б еще от сельмага свое «здрасьте» орал! — смачно потянувшись, заявил алкаш.
— А, так это я не вам, дядь Вань…
— А кому? — показушно закрутил головой по сторонам Ванька. — Нет же никого: я тут уже минут сорок в одинокого лечусь.
— Как никого? — удивился мальчишка. — Вон же у Лукьянихиного дома старик какой-то стоит.
Ванька озадаченно прищурил один глаз — видимо бутыль «топориков» была не первой за это утро:
— Слышь, шкет, я хоть и поддал с утра, но еще не все мозги пропил! Нету там никого, и в помине не было! Ну… по крайней мере с тех пор, как я из шараги вернулся…
— Как не было? — опешил Леньчик. — Только вот… — Он обернулся — у дома Лукьянихи никого не было. — Ну… я же видел… Такой дед в светлом костюме… в полосочку… Лысый… в шляпе… Ушел… наверное…
— Не было никого! — мотнул головой сапожник. — Слышь, Лёнька, может хлопнешь со мной по стописят? — предложил он. — Чтобы старики в светлых костюмах в полоску не мерещились. А? Как?
— Я не пью, дядь Вань… — заторможено отозвался Леньчик.
— И я не пью, — заплетающимся языком произнес сосед-алкоголик. — Зачем оно мне? Пьянству бой! Пятилетку за семь лет…
Леньчик, не слушая соседа, задумчиво катил велосипед по улице: вчера мать не заметила, сегодня сосед-алкоголик никого не видел. Ну не может же так быть! Не-мо-жет! И все тут! А может это… колдовское кольцо? — молнией сверкнула догадка. Ведь оба раза он то снимал его, то надевал… Леньчик медленно повернулся лицом к дому покойницы — никого! Затем он осторожно, с опаской надел находку на палец и чуть не заорал от испуга: странный незнакомец соткался из пустоты, проступил, словно изображение на фотобумаге, помещенной в ванночку с проявителем. Мальчишка сорвал кольцо, как будто боялся, что оно откусит ему палец, вскочил в седло и стремглав помчался прочь, подальше от невидимого старика.
* * *
Алика в это утро мать подняла ни свет ни заря:
— Накачаешь воды, и польёшь огурцы! Сушь стоит, дождя уже неделю не было — повяло всё. Отец в командировке, а тебя не дождешься…
— Ма-ам, — возмущенно протянул крепыш, — каникулы же…
— Вот сделаешь дело, тогда гуляй смело, — мать не спешила поддаваться на «провокацию» со стороны сына. — Всё, на работу опаздываю. — Она поцеловала мальчишку в щеку. — Борщ в холодильнике, — уже на бегу произнесла она, — когда поешь — не забудь поставить обратно в холодильник! А то прокиснет, как неделю назад.