Услышав наверху громыхание, я подтянулся на руках и увидел на корме пожилую женщину в длинном ситцевом платье и защитного цвета рыболовном жилетике, которая вполне могла быть кассиршей, но, в силу возраста, уже не могла быть супругой начальника дебаркадера. Хотя… Она что-то утробно мурлыкала себе под нас и последовательно поливала из оцинкованной лейки с длинным носиком рядок кадушек. Росла в них не мещанская герань, а самые настоящие пальмы. Ну, а что, жарко.
— Здрасьте!
— Ой! Напугал-то как, ирод! — несмотря на фактор уединения и отсутствие пассажиров, женщина была аккуратно подкрашена, короткая прическа уложена волосок к волоску — будто серебряная шапочка облегала маленькую головку.
— Извините, хозяйка, не хотел. А не подскажете ли, когда базар начнёт функционировать?
— В смысле откроется? Часа через три, перед подходом «Чкалова». А что вы хотите приобрести?
— Молочку всякую: сметану там, творог. Люди хвалили.
— Охо-хо... Вряд ли вы дождётесь молочку, молодой человек, сейчас у нас торгуют совсем другим товаром.
— Каким же?
— Целебным. Сами увидите, — неопределённо ответила женщина. — Если хотите, я вам свою сметанку принесу. Недорого и сплошная польза. Ложка стоять будет. И вообще всё будет стоять.
— Хочу! — на всякий случай забился я. Странно, молочки у торговцев не будет, вот это новости! А как же легенды об идеальном качестве и вкусе продукции из-под ярцевской породы коров?
Тем временем на берегу собралась сельская детвора — более дюжины мальчишек в свободной балахонистой одежде. Все какие-то одинаковые — крепко загорелые, черноволосые и узкоглазые. Гнус, похоже, им ничуть не мешал.
Я ещё не видел в реальности живого кета — представителя исчезающего народа кето. Впрочем, не видел и эвенка. Буряты? Гадать бесполезно. В группе лишь местный житель Потапов может сходу отличить хакаса от тувинца, мне же ещё только предстоит вжиться и научиться.
Явившись на привычное место, шумная компания быстро подготовила на песке площадку, после чего началась интересная и необычная игра. Инструментарий включал две палочки длиной в семьдесят и десять сантиметров. Первым делом мальчишки начертили на песке квадрат со стороной в полтора метра, потом они разбились на группы по два человека в каждой.
Детали были видны плохо, взял бинокль.
Та палка, что подлинней, оказалась битой. Вторая, короткая, была заострена с обоих сторон, её раз за разом укладывали в квадрат. Тот мальчишка, у которого в руках находилась бита, умело ударял по концу короткой палочки, и та взлетала в воздух. И вот тогда следовал второй удар влёт — таким образом, чтобы она улетела как можно дальше. Цель другого игрока — постараться бросить её обратно и попасть в квадрат с того места, где эта палочка упала. В случае если у него это получалось, ему, насколько я понял, записывалось очко, и уже он становился игроком, начинающим игру.
После короткой разминки началась командная игра. Игроки команд поочередно совершали начальные удары и обратные броски. Начинающий как можно дальше отбрасывал палочку из квадрата, а игрок другой команды отправлял её обратно. Выигрывала та команда, которая набрала больше очков в десяти турах.
Ничего подобного я не видел и не слышал, сколько не пытался вспомнить.
Парни в эфире всё еще не проявлялись, мне же не хотелось отвлекать тренирующихся оперативников. Тем временем добрая женщина в жилетке принесла свежий белоснежный творог в одноразовом контейнере, трёхлитровую стеклянную банку с густой сметаной, буханку пшеничного хлеба утренней выпечки с румяной корочкой и ещё горячие котлеты из леща и омуля. Забрал всё.
Фальшиво проклиная себя за обжорство, с хрустом отрезал поясным ножом хрустящую запашистую корочку, дожевать которую не успел.
Внезапно над тихой пристанью пролетел резкий посторонний звук — это был зуммер — международный символ и атрибут любого ЧП. На палубе дебаркадера застучали торопливые шаги, зазвучали нервные мужские и женские голоса. Стало ясно — что-то неприятное у них действительно произошло.
Через две минуты на кормовых леерах повис взволнованный шкипер, придерживающий статусную фуражку левой рукой.
— А... Вы здесь? Это хорошо. Меня только что по рации предупредили... — он почему-то замялся.
— Что-то случилось? — перебил я, торопливо отряхивая хлебные крошки с колен.
— Может случиться, — поправил он меня, оглядываясь на берег. — Тут такие новости... В общем, я настоятельно советую вам отвязаться и срочно отчалить минут на сорок. Может быть, на час. Поставьте свой катер выше по течению, метров на триста. Там увидите два лома, вбитые в песок. К ним и пришвартуетесь.
Что его так взволновало, интересно бы знать? Грядёт ревизия, способная вскрыть тёмные делишки шкипера? Добрые люди сообщили ему о негласной проверке или, ещё хуже, прибытии комиссии с полномочиями на снятие с должности? Так можно фантазировать долго.
— А если поконкретней?
— Не нужно вам ввязываться в дела наши грешные, — произнёс он с нехорошей грустью, а в его голосе неожиданно прорезались жалобные нотки, как будто он решил попросить ещё пяток долларов.
— Если хотите, я верну деньги.
— Возвращать не надо, — быстро ответил я. — Принял. К такому предложению нельзя не прислушаться.
— Так и вам будет спокойней.
Бросив взгляд на берег с высоким яром, я не увидел там ни одной живой души, ребятню как ветром сдуло. Остался лишь гладкий квадрат на истоптанном босыми ногами песке, этакий ярцевский Малевич с бездной новых смыслов.
— Задумались? — неодобрительно спросил Шугайло. — Зря. Я о серьезных вещах толкую.
— Да-да... Отчаливаю.
Отчалив на самом малом от дебаркадера, я блинчиком, без ненужных виражей повёл катер вдоль берега и почти сразу увидел те самые торчащие ломы. Так и есть, двести пятьдесят метров, глазомер у меня тренированный. «Хаски» ткнулся носом в берег и с лёгким шуршанием чуть вылез корпусом на жёлтый песок, больше похожий на высохшую после дождя пыль, а я задумался — надо ли вообще вязаться?
Включил бортовую рацию, однако связаться с группой удалось не сразу, мешали какие-то помехи.
Пш-ш...
— Кром в канале, — ответили мне.
— Здесь какой-то нездоровый кипеш намечается. Я только что отогнал «Хаски» в сторонку, стою напротив спуска какой-то улицы к реке, рядом ржавый баркас на берегу и четыре лодочных сейфа. Ушёл по настоянию дяхона с причала, там все в волнениях. Как понял, приём?
— Принял, — коротко ответил группер и выдал ценные указания: — Ни во что там не лезь, жди на месте, скоро будем. Докладывай обо всех изменениях ситуации сразу же. Конец связи.
А ситуация менялась быстро — с севера к причалу села Ярцево подходил длинный катер-водомёт КС-102 в сопровождении двух мотолодок «Обь». Приехавших оказалось много, целый десант. КС-102 решительно подошёл к дебаркадеру, и одинаково выглядевшие крепкие молодцы в коротких кожаных куртках, не дожидаясь окончания швартовки, всей оравой полезли, словно на абордаж. В руках у многих были помповые ружья.
Я тихо присвистнул. Вовремя смылся! Но что это за дела такие, что за люди? Уж точно не оперативники из Красноярска.
Опять схватил рацию.
— Кром, сюда целый флот подвалил, лезут на дебаркадер, ребятки явно тревожные, похожи на бандюков.
— Как накаркали... — непонятно прошипела рация голосом злого Пашки. — Ты там шибко не высовывайся, и чтобы без самодеятельности. Просто наблюдай с ветки белочкой.
— Есть белочкой, — охотно подтвердил я.
Захватчики с экипажем не церемонились, шкипера бесцеремонно оттолкнули в сторону, хотя тот и пытался сообщить что-то важное. Слов я не мог услышать, далековато. Эх, товарищ Шугайло, не вмешивался бы ты в свару, не бодался бы на свою голову... Все остальные члены экипажа благоразумно попрятались. И поступили единственно верно, потому что пришельцы были настроены решительно, воинственно, готовы бить любого на отшиб башки.
Против кого они тут выстроились фалангой? Судя по всему, непосредственно дебаркадер, как объект захвата, их не интересовал.
И в этот миг на берегу начали появляться новые действующие лица.
Они тихо, но быстро струились живыми ручейками к реке через закоулки, проникали через изгороди, словно бестелесные тени, и дружно стягивались к площадке перед дебаркадером. Туда, где располагался импровизированный рынок.
Я уже не отрывал бинокль от глаз.
Прибывшие из посёлка тоже были одинаковы на вид — в широких мягких штанах и длинных светлых рубахах навыпуск. Черноволосые и раскосые взрослые мужчины да подтянутые юноши. Почти у каждого бойца в руках была отшлифованная добела палка длиной в человеческий рост.
Только сейчас до меня начало доходить: какие, к лешему, эвенки или кеты? Это же китайцы! Целая прорва самых настоящих китайцев!
И мальчишки на берегу, так ловко обращающиеся с битой, китайцы, как и незнакомая мне дворовая игра — национальная китайская. Что характерно, один конец у «взрослых» палок тоже был заострён; пущенный умелой и сильной рукой, такой снаряд превратится в смертоносное копьё. Вспоминая, как обращались с «палочками» их дети, можно представить, на что способны в этом деле родители и старшие братья.
Приплывшие на катере бандиты вряд ли ожидали увидеть такой состав и качество встречающих. С первых минут с лихим наездом что-то пошло не так.
— Спасибо за предупреждение, дорогой Вячеслав Николаевич, ты хороший человек, — поблагодарил я честного шкипера Шугайло.
Сойти с палубы дебаркадера на берег бандиты не решались.
Вперёд вышел упитанный и очень высокий бригадир, прикрытый с флангов двумя мрачного вида «торпедами» — и сразу начал громко орать. Я находился слишком далеко, чтобы различать отдельные слова, доносились лишь отголоски. С китайской стороны вперёд выдвинулись для переговоров или для кровавого замеса — уж как пойдёт — три человека постарше. У них главным был тоже высоченный, худой как щепка и такой же сухой мужчина. Его желтоватая кожа плотно обтягивала костистый череп с резко выступающими скулами. Как это обычно и бывает у представителей этого народа – если они не юноши или глубокие старики, — возраст китайца определить сложновато. Может быть, тридцать пять или сорок, а может, уже под шестьдесят.
Постепенно кипеть и орать начали по обе стороны от широких дощатых сходней. Начался жёсткий, судя по всему, базар по всем понятиям.
Ба-бах!
Было неясно, кто именно выстрелил из гладкоствольного ружья в воздух, но дымок поднялся над палубой дебаркадера.
— Йожин с бажин...
За долю секунды обстановка на берегу резко изменилась.
Над головами китайцев резко взметнулись белые копья, а у многих из них в руках оказались двуствольные обрезы и полноразмерные охотничьи ружья. Ого! Стандартная стрелка переставало быть томной! Я и представить не мог, как такое оружие они умудрялись прятать на теле.
Двести метров, не меньше, отличная дистанция, безопасная! Хм-м... А если у них и нарезные стволы имеются?
Проклятье, драпать надо!
Пш-ш...
— Уже подходим, — предупредил группер. — Что там за пальба, Лаки?
— Отставить подход! — торопливо ответил я. — Вы пока что на берег не высовывайтесь, неизвестно, как на вас отреагируют стороны! Ещё примут за засадный полк. Кром, прикинь, тут целый батальон китайцев!
— Уже знаем. Всё понял, выждем. Прогревай двигатель, отход по готовности.
— А что объект?
— Этот гадский паразит всю работу тормозит, — в рифму проворчал по рации прослушивающий разговор Потапов, поэт, блин! А группер пообещал:
— В полёте расскажем.
Запустив двигатель, я продолжил наблюдение. Слава богу, кровавая бойня не началась. Конечно, мне хотелось услышать оригинальную озвучку эпохального противостояния, но приходилось только догадываться. Хотя такие стычки на всём земном шаре проходят по примерно одинаковому сценарию.
Тянулись долгие минуты, нервы взбудораженных народных масс звенели над Енисеем натянутой струной. Наконец опасное напряжение начало спадать. Не добившись поставленных перед наездом целей, бандиты принялись эмоционально переговариваться между собой, шумно советоваться, не забывая задирать китайцев.
Те же стояли молча, не огрызаясь и уже поняв, что они победили. Надо дать противнику отступить без потери лица.
Глухой стук по корпусу «Хаски» заставил меня опустить оптику на грудь — бинокль повис на ремешке. Парни уже лезли на палубу.
— Давай, давай, давай! — Кромвель сердито закрутил правой рукой, словно пропеллером. — Отчаливаем, курс на юг!
— Куда-а? — не поверил я своим ушам. Ведь мы только прибыли на место ловли, только блёсна наладили!
— На Енисейск! Ложкина здесь нет, уехал, — частично расшифровал ситуацию группер. — Разворачиваемся.
Где было ваше политическое чутьё, товарищ Осипенко?
Накрутил сам себе лишнего... Буряты, эвенки, хакасы, тунгусы, уйгуры, заполонившие всю Сибирь корейцы, даже кетов вспомнил! А это китайцы. Стопроцентные китайцы, и не из числа давно осевших в Прибайкалье хуатяо, как они себя называют, а приезжие, из метрополии. Будучи в Красноярске, мы неоднократно, и всегда с нотками радости, отмечали, что китайцев в городе немного даже на самом крупном вещевом рынке. А они вот где — их главарями принята другая стратегия.
Вывод из короткого рассказа напарников следовал простой: знаменитую на весь енисейский бассейн историческую деревню Ярцево просто слили. Отдали в долгосрочную аренду, как бесперспективную. И один бог знает, кто и какие деньги положил в карман за принятия этого решения. Конечно, здесь можно развернуть очередную конспирологическую теорию. Однако больше всех конспирологически рассуждают о Глобальных тайных договорах алиментщики, знатные слесари-сантехники, которые не уступят вам ни рубля за свою уникальную работу, и те, кто не может заключить договор даже со своим мозговым процессором. На самом деле всё много проще. Алчность временщиков — вот и вся причина.
Китайцы удобны. Они никого ни о чём не просят. Ни дотаций им не надо от губернии, ни протекций, ни мер социальной поддержки. Их крошечные аппараты управления на местах избавлены от самовоспроизводящегося кабинетного планктона, всяких «инженеров отдела», «специалистов», «консультантов», «помощников» и прочих подносчиков снарядов, которыми буквально заполонены все Белые Дома в российской провинции. Тихие и незаметные, не агрессивные и покладистые в мелочах, они никому не мешают и ни с кем пока что не конкурируют. Русские из Ярцево массово побежали вследствие безденежья, а старообрядцы передислоцировались севернее, где у них уже сформировался особый регион.
В куцые местные бюджеты с нарастающей динамикой потекли такие нужные власти налоги. В карманы чиновников — огромные суммы поборов, а благодаря новым артелям возникают и новые рабочие места на транспорте, хотя у китайцев появляются собственные катера и баржи, вырастающие в юркие флотилии, зафрахтованные самолеты и вездеходы. И даже геологи!
— Скорее всего, с наездом подвалили бандюки из Боровской группировки, люди знаменитые. Криминальное войско района нелегальных золотых приисков… Куда очень не хотят пускать китайцев, — рассказывал Кромвель в промежутках между жадными глотками, он наливал уже вторую кружку воды.
Почти всю информацию ребята получили в одном месте — на сельской почте, единственной официальном представительстве губернии. Столичный банк из Ярцево, оказывается, ушёл, уступив место местечковому китайскому, ФАП, фельдшерско-акушерский пункт, был распущен, теперь у китайцев есть свой медик. Старый участковый с горя спился, а нового кандидата на должность всё не могут найти, никто не хочет лезть в эту правовую неопределённость.
— Попытки наездов, шантажа и криминального давления здесь происходят постоянно. Сейчас народными, так сказать, массами делается всё, чтобы китайцы не двинулись ниже по течению... Кстати, у старообрядцев тоже появилась своя гвардия Воинов Света, с ними вообще никто не связывается. Эти наезды на какое-то время прекратились, когда из далекого Востока пришли первые приветственные весточки от континентальных группировок-триад, — продолжал Павел.