Что ж, с них и начнем мой эксперимент над невестами.
Правда на них же пришлось и закончить.
Потому что когда я всучила бледным девицам по плетеной корзинке, в которые потребовала накладывать требуху — а что, жаркое будет очень даже — одна грохнулась в обморок, а вторая быстро юркнула за угол, откуда раздались не самые приятные звуки.
И возвращаться, похоже, не планировала. Ни к нам, ни в отбор.
Мы с сомнением посмотрели на лежащую на земле в обмороке "хозяйку" — никто ее не подхватил — чьи волосы уже начали окрашиваться розовым. К нашим сомнениям присоединился самый крупный из мясников.
— Может хоть на мясо пойдет?
— Какое мясо — кости одни, — махнула рукой. — Альдорелло, похоже, нам самим придется все делать. Прости уж за такое…
Ректор, почему-то, глядел на меня задумчиво и с какой-то… Симпатией, что ли? Кивнул в знак согласия и вдарился в процесс покупок, да так умело, что я только восторженно цокала языком — мой блондинчик не подкачал. Хозяйственным оказался, и в переноске продуктов полезным — я ведь планировала нагрузить кандидаток, так что помощников не брала. Мы закупили все, что необходимо, и уже к завтраку вернулись, поручив семнадцати невестам под предводительством Армана оставшиеся приготовления.
В приемную, после непродолжительного отдыха, я выбралась только ко времени чая. Мы с Филиппом за этим чаем и устроились, еще и ректора заманили пирожками; тот так раздобрел, что второй раз за день потрепал меня по голове. В этой самой голове мелькнула мысль, что еще не известно, может и стоит обидеться на этот жест, как дверь без стука отворилась и зашел Камилл, очаровательно надутый и чем-то осуровленный.
Увидев нашу славную компанию, он запнулся, нахмурился и будто против воли сделал шаг в мою сторону, зло зыркая глазами.
Я сглотнула.
— Ч-чаю? — предложил добрый мальчик Филипп, желая, видимо, помочь вернуть главному палачу утраченное равновесие.
— Нет!! — рявкнул инквизитор и надул губы еще сильнее.
— Поцеловать? — ляпнула я не подумав, глядя на эти губы. И тут же подумала, что ляпнула.
— Что?!! — взревел инквизитор
Мамочки!
Он сделал еще шаг, скрючивая пальцы.
Алик забормотал что-то успокаивающее, правда, странно похрюкивая.
Филипп ойкнул и спрятался за спинку дивана.
А я… А я что? Я виновата, понятно. И меня сейчас нака-ажут…
Тут дверь снова распахнулась.
И в проеме появился всклокоченный и чуть дымящийся Арман. Дымящийся в прямом смысле слова.
Понятное дело, выяснить, что с Арманом, было интереснее чем выяснять отношения. А с Арманом все было совсем плохо. Точнее, с хозяйками, о чем нам было рассказано во всех подробностях. Они даже на стол накрыть не смогли — а уж от кухни, по словам фон Бурана, мало что осталось.
— Это провал!! — орал распорядитель.
Филипп пожал плечами и кивнул — он вообще был не слишком высокого мнения о местных девушках, теперь понятно, что справедливо.
— Анж, что делать? — обратился ко мне мужчина. Но я тоже пожала плечами — это же отбор, соревнование — будем выбирать из лучших.
— Там ни одно-ой… — простонал Арман и пошел ва-банк. — Раз они все провалятся, придется начинать отбор заново.
Тут уж дрогнули все присутствующие, с ужасом вообразив, как это будет. Я вздохнула — аргумент подействовал на меня самым действенным образом.
— Пошли уж, мы поможем.
И двинулась к двери. А потом обернулась и сурово посмотрела на оставшихся стоять мужчин.
— Все поможем, — сказала жестко, как я умею.
— М-может слуги? — предложил несчастный Филипп.
— Чтобы они донесли королю? Ну нет, — я отрицательно помотала головой.
— Я же жених! — попытался увильнуть ректор.
— Вот именно — для тебя и стараемся, — со значением сказала я.
— Тебе не кажется, что твой второй помощник ведет себя слишком вольно? — перевел тему Камилл, надеясь избежать позорной участи быть замешанным в кухонных разборках.
— Ты вообще с ним целовался, — не остался в долгу мой находчивый блондинчик.
— Я не умею готовить, — почти с ненавистью заявил брюнет, — Я королевский палач и инквизитор и…
— Значит, умеешь обращаться с ножами и огнем, — припечатала я, переходя на «ты». — И вообще — ответственен за отбор — с тебя же первого спросят.
И возразить-то нечего.
В общем, единым фронтом мы выступили в сторону поля боя.
А там… обнять и плакать кровавыми слезами.
Неброские сочетания цветов всех родов в гостиной: договориться кандидатки, конечно, не смогли, не приняв во внимание, что смесь цвета неожиданности, ярко-голубого и далее по радуге не будет способствовать аппетиту. Расколотый бесценный фарфор и хрусталь — донести-то его было не так-то просто. Наполовину выжженная кухня с испорченными продуктами, которые мы с такой любовью выбирали — вот и правда наполовину выжженных красавиц к ним не стоило подпускать. Что-то резать и готовить могли, похоже, лишь несколько самых блеклых девиц, из разряда «учись варить борщ, а то никто замуж не возьмет».
Мы вздохнули и засучили рукава.
Большая часть заплаканных кандидаток вооружились тряпочками, мылом и вениками; Арман с Филиппом отправились в столовую — срывать тряпки и сервировать стол; ну а счастливчики-братья под моим чутким руководством резали, кромсали — и даже не невест — складывали, пока я жарила, парила и варила. И жаркое там было из самых аппетитных кусочков, и рыба на гриле, и салаты трех видов — в том числе оливье с домашним майонезом, на который ректор смотрели сначала как на какую-то дичь, а инквизитор и вовсе пробормотал что-то про «рыгню кита», но когда я дала попробовать, округлили глаза до размеров, как у котика из Шрека, и разве что ластами не били, чтобы угостила еще.
В общем, мы успели вовремя.
И даже девицам не забыли рыкнуть, чтобы переоделись и причесались. Так что когда королевская семья в количестве шести штук — все опять в желто-болезненном — прибыли в академию, в небольшой уютной зале украшенной живыми цветами их ждал богатый стол, сверкающий стаканами и бокалами, спешно забранными по моей наводке из комнат студентов. Вкусно пахнущие блюда и ярко краснеющие на восторженные комплименты невесты.
— Даже не знаю, кого ты выберешь, — довольная маменька потрепала Алика по мужественной щеке, а я мысленно хмыкнула.
— Да уж, — ректор хмыкнул не мысленно, — тут и правда не знаешь кого — глаза разбегаются.
Его глаза, на самом деле, вместо того, чтобы разбегаться, остановились на мне и потеплели. Я аж забыла как дышать — только глупо улыбалась.
Но когда сытая и веселая королевская семья скрылась с глаз, посуровела челом. Впрочем, остальные не отставали.
Мы выстроили семнадцать понурившихся невест в ряд. Была мысль покидать в них дротики — а я что, это Арман предложил — но обошлись выговорами от Алика и Камилла.
Думаю, дротики они бы перенесли гораздо легче.
Двум самым криворуким блондин сказал собирать вещи; оставшиеся вроде бы даже вздохнули с облегчением и собрались прочь. Но были остановлены уже мной. Потому что я не могла не сообщить им радостную весть, что хозяйству будущая жена станет обучаться под моим чутким руководством — и чтобы добраться по карьерной лестнице до почетного звания хозяйки дома, в лучших традициях ей придется начать с низов, вроде уборки нужников — чтобы знать, как и кто что должен делать. А иначе как управлять?
Пошептавшись, еще две блондинки бочком-бочком выскочили за дверь.
Дышать как-то сразу легче стало.
— Всего тринадцать осталось… — задумчиво произнес ректор.
— Мое любимое число, — широко улыбнулась я.
Любимое число быстренько свалило в ночь — хотя какая ночь, вечер только начинался.
— А мы… не торопимся? — грустно произнес ректор. Алик не выглядел таким уж осчастливленным скорым счастьем, и я его понимала — но не могла же предупредить, чтобы не волновался о своем будущем.
— В самый раз, — покачала я головой. — Теперь рассмотрим самых стойких со всех сторон, — в голове уже роились всякие мысли, какие стороны я хочу ему показать.
— Анж, нам надо поговорить, — сказал вдруг мрачнеющий с каждой секундой Камилл. Блин, вот не мог он продолжать стоять, молчать и производить хорошее впечатление?
— О чем это поговорить? — ректор нахмурился.
— Тебя это не касается, — хм, а ведь инквизитор хмурится гораздо эффектнее.
— Еще как касается — он мой помощник! — возмутился блондинчик.
— Вот именно — так что не забывай об этом!
Ути-пути, какие же они сладкие!
Я широко зевнула.
— Давайте все потом — допросы, пытки, психоанализ? — попросила жалостливо — Ужасно устал за сегодняшний день. И вообще у меня не было выходного я не помню сколько…
Я и правда на ногах не держалась; и тени под глазами залегли так глубоко, что я их на щеках чувствовала.
Оба мужчины смягчились
— Я провожу, — сказали одновременно и снова посмотрели друг на друга с ненавистью.
Я сделала вид, что ничего не заметила.
— Арман, пойдем? Надо кое-что обсудить относительно отбора.
И мы отправились по уже безлюдным коридорам.
— Знаешь, сначала я подумал, что твоя затея не осуществима… — задумчиво протянул соотечественник. — Но теперь вижу — тебе похоже даже в девушку не надо будет назад превращаться.
Мы зашли в мои покои, где уже собрались все звери — кроме Грифа, конечно, но ему обещали все рассказать. Я и правда едва шевелилась и рухнула в кресло, но планов было громаздье, потому потребовала у Еди:
— Давай сначала «бодрейку».
— Ты уверена? — вздохнул розовый. — Откат будет сама понимаешь — вырубит в любом месте.
— Засеку время, чтобы вырубиться в нужном, — я отмахнулась. И залпом выпила пузырчатую жидкость.
— Ого, — вскочила, чувствуя необыкновенный прилив сил. — Окрыляет!
— Ты что задумала? — осторожно уточнил Арман.
— Сейчас узнаешь, — потерла я рученьки. — Имена и адреса любовниц принес?
— Да, — тяжко вздохнул мужчина и протянул исписанный листок.
— Отлично. Значит, слушайте — план примерно такой…
Глава 23, где минус три… и еще один
— Поясни-ка, почему я на это согласился? — пробормотал Еди, осторожно заглядывая вместе со мной в окно небольшого особняка.
— Тебе меня жаль. И вообще — ты меня обожаешь и готов рисковать своей роскошной розовой шкуркой ради меня, — ответила я уверенно.
— Да?
— Да.
— Хорошо, что сказала. Вот только я до сих пор считаю, что работать надо было с ректором, а не… со всеми этими.
— По мнению специалистов, — пояснила я ученым голосом, — дело не в мужчине. Они же такие слабые — помани их двумя сладкими пряниками… — я подтянула декольте, демонстрируя свои, — они и ведуться. Так что работать надо вот с этими, с коварными бабами.
— Проще найти нового, — только пожал рогом звереныш.
— Это мой крест! — возразила я мужественно.
— Проще убить, чем убедить, — пробормотал прячущийся рядом тигр. Остальные пока контролировали совершенно иные места.
— Ректора или меня? — уточнила непонятливая я.
В глазах Тигры и единорога так и читалось «обоих».
Но я, может, читать не умею?
В наступившей ночи богатые столичные кварталы выглядели очень уютно и празднично. Да и особнячок мне понравился — эдакий пряничный домик, в котором, по рассказам Армана, проживала далеко не ведьма. И даже не возрастная дама. А вполне себе нежная и мягкая красотка, она же интеллигентная женщина, способная принять разумные аргументы.
Во всяком случае, я на это надеялась.
Изначально моя идея была в том, чтобы соблазнить её — в роли Анжа, конечно, — а ректор бы все это увидел и, оскорбленный, удалился прочь. Но, во-первых, я понимала, что отличающийся изяществом Анж и широкоплечий Альдорелло слишком уж разные — а дамочка могла предпочитать особый типаж. Во-вторых, на соблазнение могло уйти время, которого у меня не было. В-третьих, ректор мог не оскорбиться. А в — четвертых…
Может это и глупо, но хотелось хоть что-то поделать девочкой.
Наконец, в гостиной, в которую мы и заглядывали, мелькнула тень.
Кажется, вполне подходящая.
— Начали, — шепнула я Еди и отошла прочь.
— Тигр пусть первый…
— Тигр будто из контактного зоопарка сбежал — любовница может испугаться. А единорогу она обрадуется и будет уже не настолько предвзято настроена, — настояла я.
— Что такое зоопарк? — угрюмо уточнил полосатик.
— Бедный мой рожик… — вздохнул розовый. Но тратить время на споры не стал — разбежался аж от ограды, высоко подпрыгнул и проломил рогом окно.
Раздался звон, визг, снова звон, а потом восхищенный шепот.
Отлично.
Я махнула головой Тигру.
Тот не менее эффектно взлетел и прошел уже проторенной дорожкой.
Снова визг, паника, легкая истерика, мурчание единорога — строго настрого запретила им показывать, насколько они разумны, неразумные мои, — и, наконец, легкие причитания из разряда «куда бежать и что делать».
Я осмотрела себя еще раз — в меру разорванное платье и легкая блондинистая встрепанность мне вполне шла, как и синяк на скуле, — откашлялась и приготовилась выйти выйти на сцену:
— Зверята-а! Хорошие мои! Где-е вы-ы? — проорала будто из леса и полезла в многострадальное окно.
Картина внутри комнаты отражала мои пожелания.
Чуть испуганная пухлая девица в розовом и рюшах в самом углу. Рядом с ней — грустный единорог, лежащий на спинке и подставивший пузико. Ну и поодаль — грозный тигр, остервенело махающий хвостом и отвечающий прищуром на испуганный взгляд девицы.
Кнут и пряник. Мое любимое сочетание.
— Вот вы где, — сказала с облегчением. — Натворили дел… Вы уж простите этих дичков — сладу с ними никакого, особенно после всего… — протянула многозначительно и продолжила более внятные пояснения. — Сбежали, представляете? И даже не подумали, что их наказание обрушится на меня — на простую служанку.
Я громко всхлипнула и повернулась к хозяйке дома той стороной лица, на которой багровел огромный кровоподтек.
Феникс у нас оказался с талантами к рисованию.
— Ох, милочка, вас что, избили? — дамочка всплеснула ручками и в непритворном ужасе прижала ладошки ко рту. Ну какая прелесть! Я даже немного поняла Алика — да быть с такой, что огромное пирожное есть…
Тьфу, ну что за мысли?!
Вот вредно мне брюки носить так долго.
— Я не могу об этом говорить, — насупилась и помотала головой. — А то ни мне, ни моим подопечным жизни не будет… Они, глупыши, думают, что раз вырвались из клетки, ждет их свобода — но ведь не понимают, что он найдет их по зову шерсти…
На последних словах Еди едва заметно дрогнул, но я уже вошла во вкус. Присела перед тигром на колени и принялась наглаживать густую волосню, старательно поливая слезами не накрашенную половину лица.
— Бедненькие мои…Пойдемте со мной, пока он не обнаружил пропажу…
— Да кто он-то? — чуть не расплакалась и сама красотка. — Можно ведь позвать стражу, попросить помощи…
— Да что они сделают-то племяннику короля! — сказала, будто в сердцах, и демонстративно закрыла рот ладонями, округлив от ужаса глаза.
— К-какому племяннику? — проблеяла уже почти бывшая ректорская любовница.
И тут я «не выдержала». Поведала о жутких экспериментах, что царят в подвалах Академии, о ректоре, с виду приличном, а на самом деле жестоком садисте, о том, что поговаривают, что с женщинами он еще хуже чем с животными обращается — сначала заманивает сладкими обещаниями, гладит по шерстке, дарит драгоценные ошейники. А когда те начинают безгранично доверять, отрывается на них по полной. Да так, что некоторых и не находят больше.
По мере моего рассказа я проникалась тяжелой ситуацией все больше, слезы у зверей становились все крупнее — эти твари от смеха и необходимости его скрывать чуть не подыхали — ну а лицо девицы становилось все бледнее.
Стражу она звать больше не предлагала, чаю тоже не сподобилась, зато пообещала что скажет, что не видела нас и не слышала — и с облегчением проводила.