— Не бойся, пташка! Я буду нежной! — мэйра ласково провела по его дрожащим губам пальцем.
Не задумываясь о последствиях, Селисса накинула на несчастного невидимые нити дархума и с наслаждением послала первую боль в покалеченное тело. Знакомый шепот зазвучал в ее голове, но Селисса была слишком увлечена жертвой, чтобы понять, насколько голос был громче и настойчивее обычного.
— Как звали тех девушек?! — зашипела она прямо в мерзкие слезящиеся глазки. — Имена!
Она магией вернула себе слух и тут же оборвала заклинание. Наемник лишь неразборчиво мычал и всхлипывал. Это сбило Селиссу с толку и оборвало наслаждение от пытки. Она встала и с отвращением послала в мозг мученика смертельную порцию отката, обрывая жизнь несчастного. Мэйра не сомневалась, ублюдок нагло врал. В ту роковую ночь одна из солханок ценой своей жизни спасла другую, прикрыв ее побег. Озверевшая толпа вдоволь поиздевалась над телом женщины, а потом разорвала ее на куски. К счастью, солханка успела покончить с собой за мгновение до того, как ее схватили.
Селисса подпрыгнула, уцепившись руками за проем люка в потолке чердака, и ловко подтянулась, выбираясь на крышу. Едва встав на ноги, она чуть не упала. Дощатая крыша, испещренная бороздами от осколков, прошедших рикошетом, была залита кровью. Вокруг лежали искалеченные тела, кто без руки, кто без ноги, а кто и вовсе с размозженной головой. Селисса, ошеломленная таким жутким зрелищем, едва не шагнула назад, но вовремя остановилась. Правая нога соскользнула в сторону, а Селисса взмахнула руками, пытаясь сохранить равновесие. Мэйра все же не удержалась и стала сползать по скользкой и липкой наклонной поверхности крыши в противоположную от площади сторону. Наплевав на грацию, она просто плюхнулась прямо в кровь на задницу, стараясь при этом ничего себе не отбить, уперлась руками и ногами в окровавленное дерево и замедлила свой спуск у самого края крыши.
Хриплые стоны, доносящиеся снизу, заставили девушку осторожно заглянуть за край крыши. Внутренний дворик и соседние закоулки представляли собой еще более страшное зрелище, чем крыша дома. Большинство людей, бывших на крышах, просто смело осколками вниз, где они теперь и лежали, перемешавшись с выжившими в жуткую кровавую неразбериху. Стражники искали живых и помогали им отойти глубже во дворы, подальше от площади. Почти все зеваки, которым посчастливилось остаться невредимыми, бросились прочь, окончательно убедившись своими собственными глазами, насколько тут было опасно.
«На площади были эффи и сам курсорус, а еще командующий армией!» — вспомнила Селисса и аккуратно, стараясь не упасть, поползла на четвереньках на противоположный скат крыши, выходивший к развалинам маяка. Если они погибли, то это была очень важная новость, которую нужно было сообщить Алиессе как можно скорее. Ей нужно было увидеть их тела.
«В этом и был замысел дор-мэйра!» — неожиданно осенило Селиссу, добравшуюся до края крыши. Сложнее, чем в Вамуте, но более точно. Тогда, в первый раз, погибли все, кто был в замке. А среди них было очень много преданных людей, шпионов, предателей. Теперь же все сработало гораздо точнее. Нужных людей выманили из дворца и нанесли удар.
Что ж, подумала с разочарованием мэйра, если это и был план Фэндала, то он провалился.
Удар разметал остатки башни, на месте которой теперь дымилась внушительная воронка. Эти осколки изрешетили людей и дома на площади. Больше всех пострадали те, кто стоял в первых рядах — стражники и курсоры. Край площади перед домами был усыпан телами убитых и раненных. Но ни курсорус, ни генерал не пострадали. Напротив, эти двое громко отдавали приказы выжившим, заставляя оттаскивать раненных и запоздало выстраивая подобие баррикад и заграждений из перевернутых телег и их содержимого. Они оба с беспокойством постоянно оглядывались на воронку, словно ожидая еще неприятных сюрпризов. И те не заставили себя долго ждать.
Селисса среагировала молниеносно, даже не успев понять, что происходит, и удивиться своей реакции. Она мгновенно выкинула вперед защитное заклинание, даже не задумываясь, что магический откат не было на кого перекинуть. Зрение и слух обострились до невероятного уровня. Селиссе показалось, что она слышит шуршание песка, словно кто-то полз по нему, а в следующий миг на край воронки легла человеческая рука. Жутко скрюченная человеческая фигура поднялась из воронки и замерла, водя головой из стороны в сторону. От нее настолько веяло самой смертью и хаосом, что Селисса, опытная мэйра, не скидывая защиту, ужом юркнула обратно в темнеющий проем люка, грохнулась на еще теплое тело наемника, отскочила в сторону, подальше от стены, пробитой осколками. Девушка замерла без движений за внушительным упавшим столом, словно за щитом, и, чуть ли не впервые в жизни, стала молиться по-настоящему.
Глава 34
— Смертная тварь!
В голове Тилиуса словно чугунный молот ударил в огромный колокол. Чернота перед глазами взорвалась ослепительной вспышкой, такой обжигающе-яркой, что курсор хотел закричать от боли. Он и закричал, но не услышал себя. Свет сменился тьмой, оставляя после себя плывущие круги. Тилиус, совершенно сбитый с толку и не понимающий, где он вообще находится, замахал руками перед лицом, но ничего не увидел. Тьма все так же окружала его, но продолжалось это недолго.
Новая вспышка была ярче предыдущей. Курсор вскрикнул и дернул головой, словно стараясь отстраниться от резкого источника света перед глазами. И снова свет померк, возвращая Тилиуса в блаженную, как ему теперь казалось, черную пустоту. Еще один ярчайший всплеск света, затем глухая тьма, и опять все повторилось. Время между вспышками стремительно сокращалось, как если бы курсор быстро моргал, а боль все увеличивалась. Мгновения пребывания во тьме становились короче, пока она не уступила свету окончательно. И в этот миг, когда гигантский ослепительный белоснежный шар взорвался в его голове, Тилю показалось, что он умер, задохнулся, тщетно пытаясь вдохнуть воздух в обожженные легкие, а его бешено стучащее сердце разорвалось в клочья.
— Смертная тварь!
О нет, он не умер! Оглушительный вопль, вырвавший его сознание обратно, в реальность, продолжал рвать его голову затихающим эхом. Боль, которая до этого казалась смертельной, а теперь вспоминалась относительно терпимой, резко увеличилась в десятки раз, грозя выжечь сознание. Тело выгнуло дугой, так что Тилю показалось, что он слышит хруст собственных суставов. Приступ прошел так же быстро и неожиданно, как и появился. Одуряющая слабость исчезла, возвращая курсору возможность думать о чем-то еще, кроме непреодолимого желания умереть или хотя бы сойти с ума и впасть в беспамятство. Тилиус позволил себе несколько мгновений просто лежать и не шевелиться. Ломота разбитого тела никуда не пропала, но это казалось ему сейчас сущим пустяком по сравнению с пережитым ранее. Тиль прислушался к себе, продолжая сохранять неподвижность. Боль была пульсирующей и обжигающей, чередуя ледяной холод с жаром огня. Центром этих ужасных ощущений была его правая рука.
Вспышка воспоминаний мелькнула в сознании. Тиль вспомнил, как они с Сенжем пробрались в башню и напали на мэйров. Вот он подскочил к тому, что творил какое-то заклинание, держа перед собой светящийся кристалл. Курсор сразу понял — это был он, артефакт из Мертвого Леса. Цель номер один в задании. Быстрый план в голове появился сам собой. Выхватить, ударить, откатиться назад, предупреждающе крикнуть Сенжу и выскочить обратно в брешь. Тиль схватил его правой рукой, а левой занес кинжал для удара.
На этом воспоминания оборвались. Курсор скривился от острой боли, пронзившей голову, стоило только ему попытаться вспомнить что-то еще. Захотел коснуться руками висков, но тело не слушалось. Накатила слабость и тошнота. Мысли в голове, словно бред пьяницы, перепрыгивали с одного на другое, накладывались друг на друга, превращаясь в бессвязный неконтролируемый хоровод. Тиль с трудом приоткрыл глаза. Все вокруг плыло размытой и бесформенной массой. Он постарался сфокусировать взгляд на правой руке, и его тут же передернуло от отвращения. Все предплечье, сразу ниже локтя, было словно обугленным и черным. Так, будто его рука побывала в костре, где ее прожаривали до состояния углей. Кисть руки была перекручена под невообразимым углом. На среднем и указательном пальцах не хватало верхних фаланг. У Тилиуса появилось нестерпимое желание немедленно отрубить это уродство.
— Ах, вот ты где! — в голове раздался незнакомый ликующий голос. Так мог говорить друг, которого не видел много лет, и наконец встреча состоялась.
«Что за бред? Чей это голос?» — успел удивиться Тиль и сразу получил сильный болевой импульс, взорвавшийся снопом белых искр перед его глазами. Пытка была ровно такой, какую он был способен пережить. Надави на него боль чуть сильнее, и Тилиус бы уже представлялся перед Всеединым. Но этого не случилось. В тот момент, когда Тилиус стал хрипеть, пуская кровавые пузыри, и отключаться, пытка резко кончилась. Снова придя в себя через несколько минут, показавшихся ему целой жизнью, Тилиус почувствовал, что рядом кто-то есть. Этот кто-то стоял над ним и рассматривал его изувеченное тело. Он снова попытался открыть глаза и рассмотреть человека.
«Второй мэйр!» — догадался курсор за несколько секунд до того, как на него посыпались удары ногами и руками. Им должен был заняться Сенж. Мэйр неумело бил его, что-то яростно выкрикивая, но он был настолько слаб, что удары больше походили на слабые тычки. Солханец с воплем повалился на Тилиуса, не удержавшись на ногах от сильного подземного толчка, продолжая свое слабое избиение.
— Что ты наделал?! Ублюдок! — всхлипывал мэйр, пиная неподвижное тело. — Ты убил Вальдэна!
— Помоги… — прохрипел Тиль, с трудом разлепляя окровавленные губы. Один из ударов пришелся в почерневшую руку. Тилиус застонал, чувствуя, что снова теряет сознание от накатившей дурноты.
— Смертная тварь! — в этот раз крик был значительно слабее и даже не пытался разорвать голову Тиля изнутри.
— Да пошел ты на хер, паскуда, — просипел вслух курсор, уже достаточно взбешенный собственным бессилием, слюнявым юнцом, безнаказанно избивающим его, и этими криками в своей раскалывающейся от боли голове.
— Что-о-о-о? — голос в голове задохнулся от ярости. Но Тилиуса это даже чуть позабавило. Мэйр неожиданно резко скатился с курсора и отполз в сторону, вжимаясь спиной в каменную стену. Его глаза, полные животного ужаса, метались от почерневшей руки курсора к его лицу и обратно.
Такой боли Тиль не испытывал никогда в своей жизни. Даже те приступы, что немногим ранее выжигали его тело, были… Огромная каменная плита упала сверху, сдавливая и расплющивая тело, медленно и неумолимо. Каждая частица организма Тилиуса взорвалась в вопящем безумном приступе агонии. Перед его затуманенным окровавленным взором появилась смерть, которую он уже был рад видеть, понимая, что со смертью закончится и все это. Она не была похожа ни на один из известных ему образов, которые представляли разные веры и религии. Смерть вообще не была существом. Это было похоже на то, что в темной комнате горела свеча, разгоняя мрак, а тут его свечу задули, и свет просто уступил место окружающей и поджидающей тьме.
Наконец-то он был свободен.
— Э, нет! Так легко тебе не уйти, смертный! — спохватившись, хмыкнул голос, и боль уменьшилась ровно вдвое. — Я и забыл, насколько вы ничтожны и слабы!
Огонек не задули, но он едва не погас, задрожав на фитиле.
«Еще мгновение, и я бы умер», — с безразличием понял Тилиус, всей душой радуясь снисхождению голоса в своей голове. А еще он неожиданно понял, что темнота в той комнате была всегда, до того, как туда поставили свечку, и там же останется, когда свеча догорит, если кто-то не погасит ее раньше, как сейчас.
— Ты посмел вмешаться в мои дела и прервал ритуал! Сейчас ты встанешь и подойдешь ко мне! Ты убьешь этого жалкого отброса, что посмел претендовать на мое право! — голос быстро набрал силу и в конце почти сорвался на истеричные нотки. — Иди и убей, тварь!
Приказ огненными буквами отпечатался в сознании курсора, выжигая собственную волю. Не подчиниться ему было просто невозможно. Левая рука стала шарить вокруг и наткнулась на что-то длинное. Ладонь судорожно вцепилась в предмет и поднесла его к открытым глазам. Это был обычный кусок дерева, наверное, расщепленная при взрыве балка перекрытия внутри маяка. Тиль почувствовал, как рот растягивается в довольной ухмылке, деревяшка была в самый раз — острая щепа с одной стороны и увесистый утолщенный конец с другой. Такой деревяшкой будет очень удобно выполнить Приказ в голове. Курсор с трудом встал на непослушные ноги и медленно, шаг за шагом, пошел в сторону, указанную голосом. Он равнодушно переступил через вытянутые ноги мэйра, все еще с ужасом наблюдавшего за ним, и подошел к наклонной стене.
«Ого! — искренне удивился Тиль, хватая деревяшку зубами, а высвобожденной здоровой рукой нащупывая выемки в кладке. — Меня выбросило в канаву у стены!»
Уклон был достаточным, чтобы по нему без труда мог взобраться человек, но Тилиусу с покалеченной рукой это далось с трудом. При этом дархумова деревяшка так и норовила выскочить изо рта, в кровь обдирая губы. Курсорус мычал ругательства, но все же уперто лез вверх снова и снова после каждого соскальзывания вниз. Наконец, с пятой попытки, он исхитрился уцепиться рукой за край канавы и стал медленно подтягивать тело вверх. Когда ему удалось перекинуть корпус наверх, он попытался выплюнуть окровавленную деревяшку, но не смог, и нечленораздельно зарычал, выражая свою радость. Еще немного, и Приказ будет исполнен, а он свободен.
Вдруг что-то зацепило его за ногу и потащило вниз. Тиль ухватился целой рукой за край булыжника, торчащего из мостовой, чтобы удержаться. Он изловчился и оглянулся назад, уже догадываясь, кто схватил его за сапог.
— Остановись, ты не должен это делать! — зашептал юнец, словно боясь, что их могли услышать. — Быть беде!
Курсор вздрогнул, успев заметить в глазах солханца, полных смертельного страха, свое лицо безумца со звериным оскалом. Помутнение исчезло, уступив место растерянности. Огненные приказы в сознании пропали, оставив легкий шепот, который продолжал пытаться командовать им.
«Иди! Убей!»
Но теперь Тиль чувствовал, что может как-то противостоять чужой воле, неожиданно ослабленной жутким видением. Только тело все еще продолжало подчиняться голосу, и это еще больше сбивало с толку курсора, только начавшего приходить в себя. Свободная нога резко согнулась в колене, так сильно, что связки свело судорогой, и распрямилась в увесистом ударе, нацеленном точно мэйру в лицо. Парень сник и отпустил его сапог, заваливаясь на дно канавы. Тело Тиля рывком поднялось наверх и выпрямилось на дрожащих ногах. Рука бесцеремонно выдернула окровавленный кусок дерева изо рта.
— Иди ко мне, смертный! Сделай, то, что я приказываю! Убей его! — голос вновь становился громче с каждым словом, задавливая сознание Тилиуса.
«Фарум Геро! — выругался курсор на кадурском. Это было единственное ругательство, которое он знал, и которое неизменно вгоняло Сенжа в краску, хоть тот и был самальцем. — Сенж! — запоздало вспомнил Тилиус о напарнике. — Где ты, друг?!»
Ответ возник сам собой, стоило только Тилю посмотреть вперед, где в десятке шагов от него дымилась огромная воронка, как раз там, где должен был быть маяк. Ноги сами понесли его вперед, приближая к развязке. Время для идей и планов спасения стремительно сокращалось. Но если сжатые сроки вызывали у большинства нормальных людей панику, то на Тилиуса это действовало совершенно обратно. С первым неловким шагом его мысли привычно наполнились лишь холодным расчетом.
«Башня взорвалась. Взрывом меня выкинуло в канаву вместе с мэйром. Сенжа там не было, значит, он погиб. Я прервал колдовство и пострадал от отката. Кто-то требует закончить обряд. Что будет, если я его закончу? А если нет?»
Тилиус подошел к краю воронки и замер. Странная пыль, висевшая облаком над воронкой в земле, была не слишком густой, позволяя различить на противоположном краю площади силуэты домов и суетящихся людей. Курсор втянул носом воздух. Пыль, гарь, страх и смерть. Голос в голове довольно посмеивался, предчувствуя победу. Кем бы он ни был, он не догадывался, что в покалеченном теле, которым было так легко управлять, затаился расчетливый хозяин, только и выжидающий удобного момента для перехвата контроля. Ноги стали медленно вышагивать вдоль края воронки. На противоположной стороне, к которой приближался Тиль, показался силуэт человека, с трудом поднимающегося с земли. Незнакомец встал, сильно сутулясь, и завертел головой, словно высматривая кого-то. Курсора передернуло от отвращения, когда голова с противным хрустом резко повернулась назад и уставилась на него.