— Не ваше дело.
— Мое. Я пока что старший телохранитель. И без моего ведома ты никого не убьешь.
Нарсин промолчала, но ее сузившиеся глаза не обещали ничего хорошего.
— Сядь, — после паузы произнес Сенмар.
— Нет.
— Сядь на стул, иначе придется тебе в этом помочь.
— Я вам вторую руку сломаю, — пообещала девушка.
Он хмыкнул и покачал головой.
— Ты вконец обнаглела. Сядь, я не займу у тебя много времени. Просто назови мне его имя.
— Чье? — помедлив, Нарсин села.
— Того, кто убил твоего брата.
— Зачем?
— Затем. Мне нужно его имя.
— Это мое дело.
— Здесь нет твоих дел. Пока ты служишь князю, твои дела становятся общими. Здесь не потакают убийствам, как ты себе вообразила.
— Скажите это Турену. Тот подонок свернул ему шею, а потом хвастался, как будто это в порядке вещей.
— Он больше не будет хвастаться, — медленно проговорил Сенмар.
Нарсин ничем не дала понять, что эти слова произвели на нее впечатление.
— Я и сам могу узнать его имя, но это отнимет время.
— Я все равно доберусь до него. Он сдохнет.
— Сдохнет, сдохнет. И скорее, чем ты думаешь. Имя.
— Я сама сделаю это.
— Ты будешь сидеть здесь. Это приказ.
— Что? — это прозвучало до крайности пренебрежительно, — чей приказ?
— Княжеский, — с расстановкой, злорадно ответил Сенмар, — итак, у тебя еще есть аргументы для спора?
Аргументов больше не было, но Нарсин все равно заскрипела зубами.
— Кэрин, — наконец, выдавила она, словно это было невыносимо трудно, — наемник, мразь, мать твою.
Старший телохранитель выслушал это очень изысканное заявление на удивление спокойно.
— Ясно, — сказал он, — жди меня здесь. Я скоро вернусь.
И Сенмар вышел, закрыв за собой дверь. Нарсин еще некоторое время смотрела на то место, где он стоял, а потом отвернулась. Хотела подняться, передумала и махнула рукой. Она чувствовала себя усталой, словно выпотрошенной. Внутри было абсолютно пусто.
Какая-то гнусная мразь, вонючий наемник убил Турена просто потому, что его лишили возможности чесать о него кулаки каждый вечер. Выходит, не уберегла она Турена. Его достали даже в княжеском дворце. Нашли и свернули шею.
Нарсин прошипела себе под нос ругательство и вытерла предательские слезы, набежавшие на глаза. Нельзя ни к кому привязываться. Это слишком опасно. После бывает очень больно.
Сенмар в самом деле вернулся скоро. Зашел в комнату с самым что ни на есть будничным видом.
— Все, — сказал он.
— Что "все"?
— Убийцу твоего брата постигла заслуженная кара. Он упал, да неудачно так, что шею сломал.
Нарсин отозвалась не сразу.
— Зачем? — наконец спросила она, — я и сама могла бы это сделать.
— Да, думаю, что смогла бы, — признал Сенмар, — но есть вещи, которые я могу делать гораздо лучше. Теперь поговорим о твоем поведении, — без перехода продолжал он, — с каких пор ты вдруг вздумала хамить мне?
— Я не…, - начала, было, девушка, но тут же вспомнила, что именно ему сказала.
— С какой стати ты вбила в свою тупую голову, что это можно делать безнаказанно?
— Простите. Я больше не буду.
Сенмар осекся. Он пригляделся к ней попристальнее, словно видел впервые. Помолчал, потом кашлянул. Видимо, этого он не ожидал услышать.
— М-м-м, — отозвался он наконец, — надеюсь, что так.
Повернулся, чтобы выйти, но Нарсин остановила его словами:
— Мне нужно с вами поговорить. Это очень важно.
— Ну, — сказал Сенмар, не оборачиваясь.
— Я сегодня была в городе и встретила свою сестру, случайно.
— И что? Ты собираешься докладывать мне обо всех своих передвижениях?
— Не собираюсь. Она сказала мне, чтобы я оставила службу.
Старший телохранитель вернулся и сел на стул. Окинул Нарсин скептическим взглядом.
— Сколько тебе лет? — спросил он.
Она вытаращила глаза:
— Что?
— У тебя со слухом плохо?
— Восемнадцать, — ответила девушка, почувствовав привычное раздражение.
— И ты до сих пор делаешь то, что тебе велят, даже если это и полная чушь?
Теперь Нарсин снова захотелось сломать ему вторую руку.
— Моя сестра говорила, что ей предложили хорошую работу, — продолжала она медленно, чтобы не взорваться, — и она почти согласилась, но встретив меня, изменила свое мнение.
— Это очень интересно, — съязвил Сенмар.
— При ее работе существуют определенные правила, которые нельзя нарушать. И первое правило гласит, что никогда не следует пересекаться с родственниками, выполняя то, за что платят.
— Твоя сестра, — вдруг нахмурился он, — кто она? Кем служит?
— Наемный убийца.
Воцарилось молчание. Сенмар сощурился, рассматривая нечто, находящееся за спиной Нарсин.
— Хорошая работа у твоей сестры, — наконец сказал он.
Девушка пожала плечами. Иногда она думала, что Эримджан повезло с работой больше остальных. За нее очень хорошо платили. И конечно, это было очень опасно. Но теперь она почему-то так не считала. Ей вдруг вспомнилась сестра, мрачно сидящая за столом, пьющая пиво и не пьянеющая.
— Значит, заказ, — снова заговорил Сенмар, — на князя.
— Я так думаю.
— Кто ее нанял, она, конечно, не сказала?
— Конечно, нет. Это противоречит правилам. Она вообще ничего не сказала на эту тему. Но намек был достаточно прозрачен.
— Ясно.
Он поднялся на ноги.
— Это очень плохо. Не сумев нанять ее, они обратятся к другому. Вряд ли, в Арджанте сейчас много наемных убийц, но кто ищет, тот найдет. У нас мало времени. Охрану придется усилить. И еще этот дурацкий праздник, — с досадой прибавил Сенмар, — одно к одному.
Нарсин кивнула, потому что и сама думала точно также.
— Самое плохое в том, что мне не удастся убедить князя не присутствовать на празднестве. Во-первых, это будет вопиющим нарушением традиций, а во-вторых, он никогда не допускал всерьез возможность покушения. Даже после того случая.
— Вы имеете в виду прежнего телохранителя? — поинтересовалась Нарсин.
Сенмар повернул к ней голову.
— Ты должна говорить лишь тогда… Кто тебе сказал?
— Князь.
Старший телохранитель негромко выругался.
— Да, совсем забыл. Ты собираешься оставить службу?
— Нет. С какой стати?
— Даже зная о предстоящем покушении?
— Меня именно для этого и нанимали. Чтобы предотвращать всевозможные покушения. Разве нет?
— Тебя наняли для экзотики. Слышала такое слово? Князю показалось оригинальным иметь телохранителя — женщину. Его не волнуют твои профессиональные качества.
Нарсин сильно стиснула пальцы.
— Полагаю, он оценил бы профессиональные качества моей сестры, если б она взялась за выполнение заказа.
— Закрой рот.
Ей очень хотелось кое-что добавить, но она все-таки сдержалась. Значит, она здесь для экзотики, вот как? Для красоты, для экстерьера? В такие вот минуты Нарсин как никогда сильно ненавидела всех мужчин вместе взятых. Они считают себя пупом земли до тех пор, пока их не ткнут носом в собственное дерьмо. Может быть, ей в самом деле взять расчет?
— Прежний телохранитель был куда хуже тебя, — неожиданно проговорил Сенмар.
Он вышел прежде, чем Нарсин успела осмыслить сказанное. Она даже глазами захлопала.
Кто-нибудь объяснит ей, что сегодня творится с Сенмаром? Он заболел? У него жар? Спятил? Еще немного, и девушка уже была готова допустить, что у старшего телохранителя сегодня хорошее настроение. В первый раз за все то время, что она здесь находится. Свихнуться можно, ей только что дали понять, что она хорошо выполняет свою работу. И кто? Сенмар!
— Мне плохо, — пробормотала Нарсин, на всякий случай пощупав лоб.
Жара, кажется, не было.
В дверь постучали. Девушка встряхнула волосами, приходя в себя. Что на сей раз?
— Войдите.
Вошел Вельгаут.
— Это твоя комната? — спросил он с порога, — м-да, маленькая. Можно?
— Заходи, — она приподняла брови.
— Ты уже знаешь?
— Что именно?
— Кэрин мертв. Говорят, упал и свернул себе шею.
— О, какое совпадение. Что-то часто здесь стали падать с лестниц с фатальным исходом.
— А еще говорят, что его убили.
Вельгаут покачал головой и сел на тот самый стул, где сидел Сенмар несколько минут назад.
— Нашлось два свидетеля, — он понизил голос и оглянулся на дверь, — сказали, все произошло так быстро, что они и понять-то ничего не успели. Мол, вошел человек, спросил, кто здесь Кэрин. Тот встал, сказал: "ну, я". А вошедший взял его вот так, — Вельгаут сжал рукой свой подбородок, — и резко повернул. Все.
Нарсин молчала.
— Я догадываюсь, кто это был, — продолжал мужчина, — впрочем, это нетрудно. Я только не понимаю, почему.
— Пожалел своего Кэрина? — осведомилась девушка холодно.
— Вот еще, — Вельгаут фыркнул, — Кэрин получил по заслугам. Здоровый был тип, но злобный неимоверно. Думаешь, это первый такой случай? Про него всякое поговаривали. Туда ему и дорога, никто не жалеет. Кстати, неужели так трудно запомнить: не мой это Кэрин, ясно? Я с ним дружбу не водил.
— У меня сегодня отвратительный день. Мне ничего не дают сделать, — прошипела Нарсин, — я, видите ли, рангом не вышла.
— Что же ты хотела? Начальники все такие. Думают, что лучше знают, как и что делать.
— Забавно. Наемнику свернули шею средь бела дня, а никто и не почесался?
— Вот именно. Но если б это была ты, думаю, все так просто не закончилось бы. Твой начальник в самом деле знал, что делает.
— Это был мой должок. Мой, а не его.
— Да не скрипи ты зубами, успеешь еще.
Разумеется, настроение Нарсин от этого не повысилось.
— Мне очень жаль, что так случилось с твоим братом. Хороший был парень.
Нарсин заморгала, пытаясь прогнать непрошенные слезы и отвернулась. Проявлять подобные эмоции она не любила. Ей казалось, что нет ничего нелепее плачущего телохранителя.
Вельгаут деликатно подождал, пока ее приступ слабости пройдет. Впрочем, это длилось не больше минуты.
— Что теперь делать думаешь? — спросил наконец он.
Нарсин приподняла брови.
— А что я должна теперь делать?
— Не знаю. Поэтому и спросил.
Она пожала плечами.
— Что теперь сделаешь? Ничего. Жаль, мне не выпадет возможности свернуть шею Кэрину во второй раз.
Вельгаут хмыкнул и покачал головой.
— Ладно, — сказал он и встал, — пойду, пожалуй. Уже поздно. Мы в казармах просыпаемся рано, не то что вы, телохранители.
— Ну да, — фыркнула девушка, — думаешь, на нас распространяется привилегия дрыхнуть до девяти часов? Разве что, в выходные.
— У вас есть выходные, — утверждающе проговорил мужчина, открывая дверь, — да будь я на твоем месте, у меня бы совести не хватило жаловаться.
— Ха-ха, — выдала она, — телохранителям совести не положено.
Он махнул ей рукой и ушел.
8 глава. День Цветения
Наконец, настал долгожданный День Цветения. Надо отметить, что его все ожидали с нетерпением. Особенно, слуги, поскольку именно на них свалилась львиная доля всех забот и они уже не чаяли дождаться, когда это закончится. Хотя нельзя сказать, чтобы никто из них не радовался празднику, как таковому. Праздник — это всегда радость, даже если при этом ты работаешь, как каторжный.
Нарсин, не имеющая никакого представления о том, что это за такой День Цветения, удивлялась ажиотажу, происходящему вокруг, хотя на это у нее оставалось не много времени. Сенмар рьяно взялся за обеспечение мер безопасности. Несмотря на собственную уверенность в необходимости этих действий, он так и не сумел убедить в этом князя. Его слова об увеличении сопровождающих охранников вызвали лишь недоумение и совет поумерить свой пыл. А робкое предложение надеть кольчугу вызвал громкий хохот. К тому же, князь не поленился поделиться этой потрясающей шуткой с домашними, после чего Сенмар вновь был поднят на смех. Над ним потешалась даже Селрена, всегда необыкновенно почтительная со старшим телохранителем. Надо ли говорить, как разозлился Сенмар от такой реакции. Но за невозможностью высказать накипевшее непосредственным обидчикам, он срывал всю свою злость на подчиненных. В частности, на Нарсин.
Девушке надоело по сто раз на дню выслушивать его язвительные, ехидные, а то и откровенно злобные реплики по поводу ее умственной неполноценности. Правда, иногда, забываясь, Сенмар принимался обвинять ее в змеином коварстве, лжи и обмане, заявляя открытым текстом, что историю с сестрой — наемным убийцей она выдумала от начала и до конца, специально для того, чтобы выставить его на посмешище.
Нарсин старалась терпеть все это, стиснув зубы, но ее терпения никогда не хватало надолго, отчего настроение стремительно портилось. В результате чего она начала тихо ненавидеть День Цветения наравне со своим непосредственным начальством. Она просто мечтала об окончании праздника и очень надеялась, что ее присутствие будет необязательно. Увы, этим надеждам осуществиться не пришлось.
Сенмар безапелляционно заявил, что ее присутствие подле князя во время праздника — дело решенное. А на такое заявление возразить что-либо было очень трудно. Во всяком случае, Нарсин ничего не могла. Вот, если бы она была мощным детиной ростом выше притолоки, то просто стукнула бы Сенмара по голове, вогнав в землю по самые уши.
После ядовитых насмешек княжеской семьи, старший телохранитель потерял интерес к приготовлениям. Похоже, он всерьез вознамерился устраниться и предоставил своей ученице право выкручиваться, как знает. Охрану князя Сенмар возложил на ее плечи целиком и полностью, зловеще заметив, что наверняка ничего не произойдет, а стало быть, и суетиться ни к чему. Да и сама Нарсин перестала видеть опасность в предостережении Эримджан. Ей до такой степени надоели постоянные придирки Сенмара и всевозможные обвинения, что возможность покушения, пусть даже гипотетическая, не вызывала ничего, кроме раздражения. Кто-то покусится на жизнь князя? Помилуйте! Кому это нужно? Если б хотели, его убили бы давным-давно, благо, возможностей было хоть отбавляй. Наверное, Эримджан просто пугала ее, вынуждая оставить службу. Специально нагоняла побольше страху, с нее станется. Это было ее любимым занятием с детства. А чувство юмора у сестры было весьма специфическим. Что вы хотите, при ее-то профессии.
В день начала праздника Нарсин окончательно разуверилась в том, что опасность покушения существует. Впрочем, об этом и думать-то было некогда. С самого раннего утра весь дворец был на ногах. Слуги носились по коридорам с такой скоростью, будто удирали от какой-то смертельной опасности. Все суетились, шумели, что-то постоянно требовали и забывали. К примеру, прислуга старшей княжны Маналы совсем сбилась с ног, госпожа пять раз за утро меняла свои решения по поводу туалетов. Сати и Дашнайя успели поругаться, выбирая зеленые листья и цветы, украшающие их головные уборы. Даже Кеарес собрала в своих покоях целую оранжерею, поминутно прикладывая то один, то другой цветок к своим пышным волосам.
Когда все собрались в парадной зале, напряжение достигло апогея. Близняшки подняли на смех Маналу, заявив, что более неподходящего сочетания цветов в жизни не видывали. В отместку обозленная княжна обозвала их пугалами и посоветовала немедля спрятаться от всеобщего внимания, чтобы никого не напугать.
— У вас на головах кадки с цветами, — заявила она, — вас самих из-за них не видно.
— А у тебя на голове клумба, — на задержалась Сати, сверкая глазами, — причем, самая безвкусная из всех…
— Хватит, — оборвал их инсинуации Делир, немного подуставший от шума, — все в порядке. Вы все замечательно выглядите. Где Кеарес?
Сестры осмотрелись.
— Понятия не имею, — Дашнайя пожала плечами, — разве она не здесь?
— Нет ее здесь, — оглянулась и Сати, — опаздывает. Нам уже пора идти.
— Вечно эта девчонка опаздывает, — надменно проговорила Манала, — она сорвет нам весь праздник.