Спотыкаясь в неуклюжем костюме, я побрел вверх по лестнице, преодолевая этаж за этажом. Фонарик на моем шлеме едва разбавлял темноту впереди. В луче света плясали частички пыли, проникающей снаружи, пыль лежала на ступенях, делая все вокруг серым. Темнота смыкалась вокруг меня. Чем выше — тем хуже было состояние станции. С каждым этажом стены словно бы истончались и крошились от времени. Только здесь можно было по-настоящему ощутить, насколько Аид стар. Снизу казалось, что он неподвластен времени, но здесь, в зараженной зоне, царило такое тоскливое запустение, такая тьма и тишина…
По темным, засыпанным пылью коридорам я добрался до центра связи, который находился в наименее поврежденной части этажа. В отличие от других помещений, которые люди побросали в спешке, когда началось заражение верхних этажей, центр связи был аккуратно опечатан. Видимо, эта комната была оснащена какой-то особой защитой, потому что, к моему удивлению, почти вся техника внутри была в рабочем состоянии, хотя и барахлила.
Я кое-как вызвал к жизни рабочую панель центра связи и вывел на экран журнал сигналов. Все так, как я и предполагал. 14 октября 2394 года в 13:46 станция поймала сигнал от Персефоны. Ровно через сутки, в час сорок шесть пятнадцатого октября сигнал был потерян. Я вывел на экран подробную информацию. Большинство технических данных мне ни о чем не говорили. Но среди прочего были координаты места, откуда шла передача, и расстояние. Я растерянно перечитал написанное. Две с половиной тысячи километров. Кажется, это много. И как же мне добраться туда? Полагаю, пешком дойти не удастся. Разумеется, на Аиде не было ничего, на чем человек мог бы прокатиться по поверхности. Просто потому, что человеку нельзя было на поверхность. На самом деле человеку было нельзя и туда, где я сейчас находился, но я, вроде бы, чувствовал себя совсем неплохо в своем модном скафандре. Любые работы по починке оболочки прежде исполняли роботы, а когда случилась авария на верхних этажах, люди просто спустились еще глубже в недра станции. Я рассеянно опустился в кресло, пытаясь найти решение. Легонько стукнул ладонью по пластиковой поверхности шлема. Думай, голова! Должно быть какое-то решение, где-то на плане мне попадалось нечто подходящее… Перед глазами мелькнуло воспоминание. Я вскочил с кресла, как подброшенный. Бинго!
Кажется, готово. Я остановился и машинально шаркнул по пластиковой поверхности шлема, пытаясь вытереть пот со лба. Последние часов семь я провозился с небольшим станционным грузовичком, пытаясь сначала подзарядить, потом завести, а потом слегка переоборудовать его. Некогда этот мелкий автомобильчик в беспилотном режиме развозил разнообразные грузы по станции, а также служил транспортом для людей на Аиде. Теперь он был моей последней надеждой — больше на станции ничего хотя бы близко похожего на полноценный транспорт мне не попадалось, а времени на поиски у меня и подавно не было. Я угрохал на этого электрического уродца уйму времени и сил, пытаясь привести его в чувство и сделать хоть сколько-нибудь пригодным для путешествия по поверхности, и теперь, после всех усилий, в изнеможении выкарабкался из кабины, чтобы взглянуть на плоды своих трудов. И без того не особо роскошный, после моих стараний грузовичок выглядел как свалка на колесах: непонятное нагромождение металлических деталей, кусков защитного материала, цепей, куча самого разнообразного скарба навалена сзади в грузовом отсеке. Будем считать, что я немного подкачал навык механика.
Многочасовая непривычная работа страшно вымотала меня, так что я в изнеможении опустился на пол. Но стоило только мне усесться, как меня тут же, словно пружиной, подбросило вверх зудящее беспокойство. Алиса! Может, эта минута, которую я сейчас растранжирю, станет решающей, и я не успею ее спасти? Запинаясь, я забрался обратно в кузов и завел грузовичок.
Фонарь на носу машины выбрасывал вперед мутноватый от пыли пучок света, проползая по затопленным непроглядной тьмой коридорам. В плотную, почти осязаемую тишину то и дело вклинивалось странное, искаженное помехами бульканье. Станционный врач не оставляла надежды вразумить меня, но из-за пыли и излучения связь здесь была настолько безобразной, что ей не удавалось вымолвить ни единого целого слова. Все эти обрывки слов, долетающие словно издалека сквозь волны помех в густой, пропитанной пылью и запустением темноте, делали мою поездку еще более странной. Я словно бы полз по дну океана в ледяной черноте, на такой глубине, что мне никогда не всплыть наружу.
Что ждет меня наверху? Я поежился. Обучающие фильмы говорили, что я тут же скорчусь, почернею и умру в страшных муках от излучения, оставшегося после Катастрофы. Я сжал зубы. Ну и плевать на все эти видео! Все это — одно сплошное вранье. Меня только и пичкали байками о том, как невозможно выжить на поверхности и как прекрасна станция. Они ничего не сказали мне про отсек 105, ничего не сказали про другие станции. Знай только забивали мои мозги всякими страшилками. К черту их, не верю больше ни единому слову! Все больше распаляясь, я погнал грузовичок быстрее. Даже вилки, которыми я пользовался всю свою жизнь, были с затупленными зубчиками!
«Пожалуйста, поешьте», «пожалуйста, попейте», «пожалуйста, поспите». «На вас лежит ответственность за судьбу человечества». Как я мог так жить?!
Робот показался в кругу света так внезапно, что я едва успел затормозить. Грузовичок натужно заскрипел и резко качнулся вперед. Дорогу мне перегораживал довольно массивный робот. Что за чертовщина? Его же вроде не было, когда я пробирался здесь несколько часов назад. Как я мог его не заметить? Я с удивлением всматривался в крупный продолговатый корпус на длинных паучьих ногах. Такой модели я еще ни разу не видел. Что это? Ремонтник? Не похоже.
Внезапно продолговатый корпус качнулся в мою сторону. Не думая, я резко сдал назад. Едва не перевернув грузовичок, я чудом вписался задним ходом в развилку коридора и помчался в другую сторону. Из клубов пыли, поднятых колесами грузовичка, резко вынырнули две паучьи лапы, пытаясь зацепить автомобиль, но я рванул прочь, так что они лишь едва царапнули обшивку.
Мне нужно было въехать на технический пандус, огибающий станцию по внешнему радиусу и выводящий из-под земли на поверхность. Я мчался по коридорам, умоляя неизвестно кого, чтобы на моем пути не оказалось никакого завала. Стальной паук преследовал меня неотступно: пару раз его длинные острые лапы едва не зацепились за задний бампер грузовичка, но мне удалось увернуться. Скрипя и рыча, грузовичок выскочил к въезду, чудом нигде не застряв, и рванул по крутому наклону вверх. Стараясь не сбиться с плавной дуги, я с ужасом поглядывал назад: там, в поднятой мною пыли, мелькали длинные металлические лапы. Что это такое? Как оно двигается здесь, где ни один из роботов уже не может поймать связь из-за излучения? Технический тоннель все не кончался, словно грузовичок несся по ленте Мебиуса. Мне казалось, я уже сто раз должен был достигнуть поверхности. Цокот и скрип сзади приближались, как я ни пытался выжать из грузовичка еще чуть больше скорости.
Грузовичок мчался по пандусу, выхватывая из непроглядной тьмы лишь стенки узкого хода, ведущего по широкой дуге вверх. Пыли становилось все больше, и теперь она танцевала в свете фонаря, колеса иногда начинали пробуксовывать от количества пыли. И вдруг тесное пространство тоннеля распахнулось в громадный, невиданный простор. Я промчался еще, наверное, сотню метров прежде, чем позволил себе бросить взгляд назад. Темная фигура на длинных тонких ногах, почти неразличимая в прозрачном мраке, неподвижно высилась над входом в Аид. Погоня прекратилась.
Я затормозил и осторожно выбрался из кабины. Робот едва заметно качнулся на длинных лапах, осел, и словно бы провалился в недра станции. Я ошеломленно смотрел на то место, где он исчез. Что это было? Автономный охранник станции? Я не слышал ни о чем подобном. Впрочем, я и об отсеке 105 тоже ничего не слышал, и о других станциях. От чего же он должен был охранять Аида? Ведь наверху все погибло? Я огляделся.
Вокруг была темнота, но не такая, как внизу. На станции тьма была густой, словно ты нырнул во флакончик чернил. А здесь она была прозрачная, пронизанная едва различимым светом. Почва под ногами была непривычно твердая после мягкого пола станции, а над головой раскинулась пронзительная бархатная чернота, по которой рассыпались мириады маленьких, холодных звезд, колко сияющих с вышины. Во все стороны раскинулся простор, такой неизмеримый, что перехватывало дыхание. Под ногами колкая трава серебрилась тысячей искр, вторя мерцанию звезд. Все вокруг казалось настолько фантастичным, что в это невозможно было поверить. И тем не менее, это была самая что ни на есть реальность. Игра с лучшей графикой, какую только можно вообразить. Очевидно, я начал игру на уровне сложности «кошмар», по крайней мере, все, что было до того, казалось кошмаром. И я только что открыл достижение «Побег». Плюс тысяча очков опыта: мир наверху существует, и он фантастически велик и красив.
Все еще чувствуя головокружение от того, что мне все-таки удалось вырваться, я забрался обратно в кабину грузовичка и тронулся в путь.
Глава 10
Я ехал весь остаток ночи — около четырех часов. Небо постепенно заволокло тучами, и к утру за моей спиной на горизонте осталась лишь длинная красно-оранжевая полоса рассвета. Хотел бы я остановится, чтобы полюбоваться этим видом, но нельзя было терять время. Так что я мог лишь замирая от восхищения поглядывать в зеркало заднего вида на разноцветные — от желтого до лилового — всполохи, окрасившие тяжелые буруны туч. Но скоро и это зарево заволокло, над землей поднялась сероватая дымка, и кругом остался только серый цвет. Грузовичок, приспособленный к ровным полам станции, пыхтел, раскачивался и подпрыгивал на каждой кочке, но все же целеустремленно преодолевал километр за километром.
Мне стоило немалых усилий не прибавлять скорости больше положенного: я смогу протянуть эти две с половиной тысячи километров, только если буду экономить заряд. У меня была с собой сменная батарея, но и с ней, по моим примерным расчетам, энергии едва хватало на такое путешествие. Уже в первый час я начал зябнуть, а ко второму порядком замерз, и теперь зябко ежился на сиденье.
Мир теперь стал таким серым и монотонным, что по временам мне казалось, будто я выпал за пределы карты и лечу где-то в сером пространстве вместе со своим грузовичком. Когда я вырвался из Аида, меня гнало вперед нервное напряжение, чувство свободы и невероятного простора, и, конечно, мысль, что где-то там, впереди, ждет Персефона. Но теперь, в сером утреннем свете на меня, наконец, навалилась усталость от всего, что случилось за последние сутки. Горизонт потерялся в серой дымке, которая все сгущалась, мир начал потихоньку утрачивать четкость линий. Мне стоило неимоверных усилий держать глаза открытыми, и все же я, кажется, начинал засыпать. Я медленно остановился. Очевидно, необходимо отдохнуть. Взглянув на пробег, я был так ошарашен, что сон как рукой сняло. Сто девяносто пять километров! Как же так?! Ведь я ехал все это время без остановок, целых долбаных пять часов, весь вымотался до полного изнеможения и не проехал даже двухсот километров?! Сколько же я буду тащиться до Персефоны? Сможет ли дождаться меня Алиса? Что она сказала, когда мы виделись в последний раз? «Мне конец». Я дернулся на сиденье. Меня обжег такой страх, что я больше не мог оставаться на месте. Мой грузовичок тронулся и вновь пополз по вымерзшей серой пустыне.
Я снова начал клевать носом уже через полчаса. Незаметно для себя я сполз в забытье, из которого меня вырвал резкий толчок: грузовичок наехал на высокую кочку, подпрыгнул и заглох.
Я встрепенулся и осоловело огляделся вокруг. Равнину заволокло густым серым туманом, так что казалось, что мир за пределами кабины грузовичка просто перестал существовать. Да уж, видимо, придется сделать хотя бы небольшой привал. Может быть, можно поставить грузовичок на автопилот? Я переключил несколько настроек, но грузовичок не сдвинулся с места. Видимо, в такой дали от Аида автопилот был бесполезен. Ну почему у меня нет никакого волшебного зелья, чтобы пополнить запас сил и двигаться дальше? Я сунулся назад, где были свалены самые разные вещи, которые мне удалось раздобыть на станции. А вот и зелье! Я воткнул трубочку в пакет с энергетиком и просунул ее в специальный клапан у основания шлема. Конечно, разумнее всего было остановиться и поспать хоть немного, но при одной мысли о том, чтобы помедлить еще хоть минуту на меня нападала мучительная нервная неусидчивость. Так что я выдул два пакетика энергетиков и снова двинулся в путь.
Наказание за мою глупость последовало довольно быстро: ближайшие полтора часа я держался молодцом, но уже скоро начал снова клевать носом. Незаметно для меня сознание затуманилось, мысли начали разбегаться, и меня захлестнула теплая волна забытья.
Я проснулся от резкого рывка и тяжелого тупого удара в грудь. Не знаю, сколько там процентов жизни с меня слетело от этого удара, но это было чертовски больно. Я скорчился на сиденье, пытаясь вдохнуть, и совершенно не понимая, что происходит. Мир вокруг как-то накренился, и под аккомпанемент громкого металлического скрежета мой грузовичок, и я с ним, неумолимо поползли куда-то вниз. Только теперь я увидел то, от чего сердце у меня подпрыгнуло куда-то к горлу: грузовичок медленно сползал с отвесного края обрыва. Единственным, что еще удерживало автомобиль от падения, был кусок бетонного ограждения, от столкновения с которым я проснулся. При ударе грузовичок зацепился передней частью за ограждение, развернулся и теперь кренился на один бок над бездной.
Я рванулся в сторону от провала, дернул дверь и одним прыжком выскочил из грузовичка, который уже спустя мгновение летел вниз. Грохот, с которым грузовичок ударился о жесткую землю где-то внизу, в густой пелене тумана, разнесся эхом над промерзшей пустошью.
Я стоял над обрывом, все еще содрогаясь от нервного напряжения. В голове была гулкая пустота.
Немного пройдя вдоль обрыва, я обнаружил, что в одном месте он становится чуть более пологим. Цепляясь за комья подмерзшей земли, каждую секунду рискуя упасть черт знает с какой высоты, я кое-как спустился с обрыва и отыскал в тумане исковерканный автомобиль. Смятый и растрескавшийся корпус обнажал покореженное нутро, из которого под ноги мне сочилась какая-то жидкость. Переднее колесо отлетело и откатилось в сторону, все вещи, которые я собрал на Аиде, рассыпались вокруг. Шансов починить грузовичок у меня не было, это было очевидно с первого взгляда. Но я не хотел в это верить: суетливо подобрал колесо, попытался приладить его на место, обнаружил, что надломилась ось, сунулся в искореженную кабину в поисках инструментов. Пластиковый контейнер раскрылся у меня в руках и инструменты посыпались со стуком на мерзлую землю.
Я в изнеможении опустился на валяющуюся тут же сменную батарею и обхватил круглый пластиковый шлем ладонями. Мои мысли затопило ледяное отчаянье.
Плюс сто очков опыта: не надо быть идиотом. Впрочем, смогу ли я еще где-то этот опыт применить? До Персефоны еще две тысячи двести километров. До Аида — триста, но какой от этого толк? Я не вернулся бы туда, даже если бы мог.
Мысль о том, из-за какой глупости все пропало, жгла меня, как раскаленное железо. Что теперь делать? Сесть и ждать, когда придет в негодность мой защитный костюм и я подохну от излучения? Или вернуться на Аид? Нет. Я тяжело поднялся на ноги и принялся собирать припасы и все, что могло мне пригодиться в дальнейшем. Что бы не случилось, я не собираюсь сдаваться. Посмотрим, куда выведет меня сюжет этой игры.
Теперь количество мест в моем инвентаре сильно сократилось: я мог взять с собой совсем немного. Подбирая припасы и инструменты, я, наконец, заметил, что земля под ногами здесь выглядела совсем иначе. В тумане было сложно заметить это сразу, но мой изуродованный грузовичок лежал на самой середине древней растрескавшейся дороги. Я собрал все, что мог унести, в большой мягкий кейс для инструментов, и перекинул его через плечо. Очень похоже на старый-добрый игровой инвентарь, с той только разницей, что в игре веса особо не чувствуется.