Придвинув к себе телефон, я открыл интернет и громко сказал:
— Окей, Гугл, обряды по изгнанию бесов.
Но пройтись по результатам мне не дали — нечисть сцапала мобильный и переложила на край стола.
— Дурак! Я же не серьёзно! А он… Спасай неблагодарных людишек после этого!
— Да зачем меня спасать?! — не выдержал я, — ты второй раз говоришь о каком-то спасении. Объясни мне, что происходит!
Если закрыть глаза и представить, что духи существуют, я ещё могу воспринимать Ану как должное. Однако рано или поздно вылезет диссонанс, который поставит вопрос ребром: я отдаю себе отчёт, что разговариваю с непонятно чем, чье существование не доказано наукой?.. И сколько ещё я смогу абстрагироваться и делать вид, что с моей головой всё в порядке? Так и до психушки не далеко.
Вот только нечисть не спешила мне отвечать. Кажется, она сомневалась — внутренние противоречия отчётливо отражались на её лице.
— Ты не должен меня видеть, — задумчиво выдала она. Сказано это было в воздух, как мысль вслух, но я всё равно среагировал:
— Почему?
— Обычные люди не чувствуют духов. Никак, — акцент на слове «обычные». Всё чуднее и чуднее.
— А есть не обычные?
Ана по-бабски приложила ладони к щекам и снова замолчала. Я ждал.
— Ладно, — наконец отмерла девушка, — мы пойдём другим путём. Судьба человека, она… предопределена свыше. Но только в общих чертах. Все разветвления мы выбираем сами. Тот же универ, место работы, хобби… Судьба — это лишь общий «скелетный» план. Её суть в том, чтоб люди тем или иным способом прошли узлы, «ключевые точки» жизни. Эти точки — определяющие. От них зависит то, что будет дальше. В большинстве своём люди проходят их, успешно или нет, но проходят. Но есть такие уникумы, которые «спорят» с судьбой. Под влиянием обстоятельств они формируют свой узел. А появление неучтённых узлов как бы обнуляет дорогу жизни, понимаешь? Это коренным образом переворачивает их судьбу. Если они преодолевают сотворённый рубеж, их нить появляется вновь. Не факт, что такой, как раньше, но она непременно «вплетается» в общее полотно. Но львиная доля «спорящих» просто напросто погибает.
— И какое отношение это имеет ко мне? Я что… должен умереть?
— Да, — легко ответила Ана, — сядь, Дима. Ты не дослушал.
Смешок вышел подозрительно нервным и нечисть, прищурившись, посмотрела на меня с вызовом. Мол, всё, скис?.. Я бы и съязвил, но что-то мешало.
— Но судьбе не выгодна смерть таких людей, — продолжила она, — это как взять и прожечь дырку в платье — надо по новому распределять все связи. Поэтому… боги стремятся спасти оступившегося человека. И этим они убивают двух зайцев.
— Ты — второй? — перебил, уж слишком велико было желание. Ана на зайца поморщилась, но согласилась.
— Я — душа человека, который творил зло. Собственно, мой внешний облик намекает на это. Но я — неоднозначно плохой человек и могу претендовать на… лучшее посмертие для своей души. И тогда заключается своего рода договор, по которому дух обязуется спасать подобных тебе людей в течение года после смерти. Если все останутся живы, то дух получит свои плюшки. Так что не бойся, у меня ещё никто не умирал!
Жизнеутвержаемость последней фразы отчего-то заставила вздрогнуть. Но количество вопросов ничуть не снизилось.
— То есть ты уже спасала… мне подобных?
Многочисленное кивание. Ясненько.
— Окей, а причины? Почему появляются «нехорошие» узлы? И какая смерть мне грозит?
— Насчёт причин. Теоретически, их уйма. Спонтанные желания, моральные накручивания, резкая смена обстановки или следствие влияния другого человека. В твоём случае действует как раз последнее. Кто-то более весомый в плане жизни стал автором события, задевшего эхом и тебя. Грубо говоря, из чётко отлаженных нитей тебе сотворили клубок, в котором ты потерялся. Естественно, не специально, а то побежишь сейчас искать врагов народа!
— Но я знаком с этим человеком? — полувопрос, полуутверждение.
— Конечно. Но я повторюсь, что он, скорее всего, даже не думал причинять тебе вред. Что касается смерти, то тут, увы, информации нет совсем. Одна Рейлин знает, что случится. Ещё?..
— Кем ты была в прошлой жизни? — о, любопытство проснулось. Всё, я очухался. Есть над чем поразмыслить теперь, но загонять себя в угол не вижу смысла. Разберёмся.
— Да чёрт его знает, — легкомысленно отмахнулась нечисть. Но вроде не соврала.
— Что за особенные люди?
О! На этом месте Ана заюлила. Покрутила головой и задержала взгляд на часах. Я тоже посмотрел. Ё-моё, мой торт пропадает! Я же опаздываю!
Глава 4
Моя школа представляла собой четырёхэтажное, современное здание сине-зелёного цвета. По новым правилам безопасности её окружала высокая, чугунная стена с плечистыми охранниками у входа. В пятом классе мы их чурались, а в одиннадцатом уже здоровались за руку. Надо сказать, мужики своё дело знали — отгоняли подозрительных типов, разнимали спорщиков и быстро вычисляли воров, если такие вдруг появлялись. Благодаря этому наша школа считалась одной из самых безопасных в городе. Лет пять назад отец предложил мне перейти с другую, частную, с пятью звёздочками престижа и негласной ученической демократией. Преподаватели там менялись со скоростью света, либо не выдержав характер обучаемых, либо не угодив им же. В нашем физмат лицее хоть бы половину учителей можно было назвать адекватными. Тем более за годы моего обучения отец переделал в нашей школе практически всё. С его подачи мэрия раскошелилась на капитальный ремонт и стеклопакеты, построила шикарное крыльцо и обновила асфальт на территории. Потом вместе с подхватившими инициативу родителями папа закупил невиданные по тем меркам интерактивные доски и новый инвентарь для спортзала. Представительная охрана также была его идеей. Словом, после всех отцовских ухищрений менять школу мне стало как-то не с руки. И я продолжил учиться, не обращая внимания на сплетни завистников. Со своим классом я в целом ладил, да и со многими учителями сложились приятельские отношения. Правда, новая учительница, которую сделали нашей классной, невзлюбила меня с первого взгляда. Я прочно считался тупым мальчиком-мажором, купившим себе пятёрочный аттестат, и разубедить её не смог даже директор. Миролюбивый и вежливый друг однажды во всеуслышание назвал классную помешанной маньячкой. Как ни странно, ему за это ничего не было. Ну что тут сказать, Лёха — любимчик дам нашей школы и обидеть его какой-то грымзе они не позволят.
Я честно терпел чужие насмешки, как бы больно они не кусали. Но доучиться без эксцессов мне не дал отец. Такой подножки с его стороны я просто не ожидал.
В школьных коридорах меня преследовал бурный ехидный шёпот. Но я был настолько поглощён разговором с Аной, что ничего не заметил. Очнулся только в классе, когда разозлившись, громко долбанул сумкой об парту. Все сразу развернулись ко мне.
— О, Дима!
— Привет!
— Явился, прогульщик?
— Ты выздоровел? Всё в порядке? — ну, тут надо уточнить, что халявил я действительно со справкой. Иногда понимающий знакомый врач — это очень здорово. Так что моя совесть перед школой была чиста.
— Привет всем. Да, чувствую себя замечательно, спасибо, Алис, — кивнул я девушке и удивлённо обнаружил пустое место рядом со своим, — слушай, а Лёха ещё не приходил? И Ната тоже?
В ответ мне она пожала плечами:
— Натка опоздает, наверное, а про Лёшу не знаю. Странно, он обычно предупреждает…
Ага, предупреждает. У него же вчера девушка с ночёвкой осталась, потому что родители в другой город уехали. У-у-у, развлекаются, гады, а я здесь один. Спать ночью надо и уроки не прогуливать! Царь недоволен.
— Кстати, тобой директор интересовался, — сообщил мне Даня, — сказал, как появишься, отправиться к нему.
Приехали, называется. Всё? Финита ля комедиа? Меня хотят оставить на второй год? Вряд ли, конечно, но теоретически… Чёрт, мне не нравится это «приглашение». Хотя если вспомнить, сколько контрольных точек я пропустил… Стопроцентно отрабатывать заставит.
Со вздохом подавив желание исчезнуть ещё на пару недель, я приготовился к уроку. Первой была биология — совершенно не «мой» предмет, и слушать его было скучно. Записывал я чисто машинально, полностью сосредоточившись на внутренних проблемах. Перед уроком Алиса шепнула мне потрясающую новость — моя бывшая подружка заболела и вернётся лишь на следующей неделе. Аллилуйя! Это примерно десять дней спокойной жизни. А то от её извинений и попыток «начать всё заново» мне хотелось убивать. Вот бы классная тоже куда-нибудь пропала! Впрочем, по вторникам у неё был выходной. После вчерашнего теста нам вообще всего три урока поставили — для раскачки самое оно.
А к директору сегодня я лучше не пойду. Разведаю у друга вечером, зачем я понадобился школьному начальству, и тогда буду что-то решать.
Третья дилемма была самая сложная. Ребята из клуба просили меня купить травку для новой вечеринки. Кажется, намечался чей-то день рождения. И вроде уже послезавтра. В таком случае договариваться о встрече придётся сразу после школы, к чему я был морально не готов. Причина? Вон, в воздухе летает и красноречивым жестом проводит себе по горлу. Я поёжился. Даёшь мысленную независимость, блин! Но именно сегодня Ана потратила всю свою энергию на блины и помешать мне не сможет.
— Я злопамятная, Дима. Очень злопамятная…
А то я не понял! И что? Командовать мной теперь: с этим не общайся, туда не ходи? Тем более, курить траву я лично не собирался. За глаза хватило прошлого раза. После субботнего праздника у меня до сих пор состояние естественной укуренности. Да, я действительно верю в то, что Ана существует, но… Объясните это с точки зрения логики, пожалуйста.
Проигнорировав раздражённо фырчащую нечисть, я скинул Егору смс-ку и включился в урок.
* * *
Стрелки наручных часов спешили к шести. Мир вокруг заливала майская жара, привычная, как маленький привет от лета перед затяжной неделей дождей. Я стащил с себя куртку и остался в одной футболке, но даже так в центре города было жарко. Перевести дух удалось только в тенистом прохладном лесу — небольшом островке природы посреди асфальта и многоэтажек. Раньше здесь располагался советский парк, а теперь остались только пешеходные дорожки по краям. Всё, что можно было продать, растащили, и парк пришёл в запустение. Именно в его глубине прятался старый покосившийся склад, где мы встречались с торговцем. Мы — это я и Вова, который должен был забрать травку к себе домой.
Ана, естественно, разобиделась и идти со мной отказалась. На душе скрипела унылая музыка. Я казался себе слабым и безвольным — ведь баловство с наркотиками уже потеряло для меня прежний драйв. Кто знает, до чего эти штуки способны довести.
В последний раз?..
Ветхое здание передо мной совершенно не внушало доверия. Внутри мы обнаружили двоих, самого Егора и, видно, другого покупателя. Торговец поманил нас рукой. Вовка ушёл платить за товар, а я принялся рассматривать склад. Как-то мрачновато. Нет, я не о здании, а о своём настроении. Мне вдруг стало стыдно, что я нахожусь здесь и общаюсь с этими людьми. Что со мной происходит… Минуточку! Это что там за тень на балке у крыши? Я медленно подошёл поближе. Тень дрогнула, обрела человеческие черты и неосторожно качнулась. Зря. Старая конструкция треснула и недоделанный ассасин с грохотом рухнул вниз. Слава богу, к дальнейшим разрушениям это ни привело, хотя здание обижено загудело. На секунду воцарилась тишина. Незнакомец пару раз громко чихнул и выбрался из-под завала обломков. Довольно быстро выбрался, но это немудрено — высота маленькая и он успел сгруппироваться в полёте. Ещё я понял, что сегодняшний вечер точно не обойдётся без трупов. Причём я сам прибью этого идиота!!!
— Ты кто такой?! — прорычал торговец и метнулся к парню. Но на его пути встал я. Думай, мозг, думай. Иначе зачем тебя столько лет развивали?
— Егор, тихо! Это я его позвал.
Мужик с чувством выматерился и нецензурно осведомился — зачем? Знать бы ещё самому, зачем!
— Проследить, чтобы ты мне что-то левое не подкинул. Ребята жаловались в прошлый раз, — Вова сделал больше глаза, мол, с чего они жаловались, но промолчал. Лёха тоже изображал рыбку: не дай Бог он что-нибудь ляпнет сейчас! Из него ж актёр как из моего папы праведник!
Неказистое лицо торговца заалело от злости:
— То есть, ты его шпионить за мной нанял, да?
Пфф, кому ты нужен.
— Егор, успокойся, б**ть, ты посмотри, какой из этого недомерка шпион! Он даже залезть толком не смог, тут же ёб***ся! Займитесь с Вованом товаром уже, я с ним разберусь и проверю всё!
И схватив Лёху за куртку, без разрешения вытащил того из склада. Вот тебе и дружеский вечер с тортиком!
— Ну и? — в полголоса потребовал я, когда мы завернули за угол. Лёшка занялся стряхиванием мусора с волос и одежды. На меня он старался не смотреть. Подобная игра в обиженного мне быстро надоела, и я за локоть развернул его к себе.
— Что ты здесь делаешь, твою мать?! — против его матери я, конечно, ничего не имел, но вот сыночка явно на мозги контузило. Лёша ощутимо ударил меня по руке, требуя отпустить. Всё, непременно подерёмся.
— Ты с ним заодно, значит? Тоже наркоту детям сбываешь? — прошипел он с такой злостью, что я аж отпрянул.
— Ка-кую наркоту? — удивлённо откликнулся я, на мгновение запнувшись. Сбываю детям?
— Да уж не марихуану!.. — на одном дыхании выпалил друг… Или не друг. Теперь я был не уверен, честно.
Внезапно Лёха замолчал, остекленевшими глазами глядя за мою спину. Я обернулся и тоже замер. В мою сторону смотрело дуло пистолета. И лишь потом нарисовался Егор, который криво ухмылялся.
— Ты заткнись, — он направил оружие на Лёшу, что парень втянул голову в плечи. Чего там, и меня за компанию пробрало, — а ты, — мах пистолетом ко мне. Я отшатнулся: — Свалил отсюда!
Я не двинулся. Торговец ловко отстранил меня от друга, и попытался отпихнуть пинком в живот. Частично выполнить задуманное ему удалось: уходя от удара, я отпрыгнул назад. Пока выравнивался, он выстрелил мне под ноги! Краем глаза я увидел, как дернулся друг, но к его виску этот гад сразу приложил пистолет. А я не разгибаясь, продолжал буравить взглядом аккуратную ямку у кроссовок. Сердце заходилось как бешенное. В меня никогда в жизни не стреляли…
— Понял, малявка, что с тобой будет? Только попробуй пикнуть кому-нибудь — прикопаю в этом лесочке, рядом с ментовским щенком. Что знакомы, да? Друганы небось, так на его защиту ринулся, а, Дима? Я даже не врубился сначала, мастерски ты меня с толку сбил! Но мне лишние трупы не к чему. Или друган тебе успел что-то про дела рассказать? Нет? Ну и вали быстрее, кролик, иначе ухи оборву, — заржал он.
Трупы ему ни к чему, как же. Понимает ведь, что если сдохну, то он не жилец. Отец обязательно узнает, а у него круг друзей широкий — от высокопоставленных полисменов до бандитов, простому наркодилеру с ним не тягаться. Но вот Лёха влез по самые «ухи». Куда его отец смотрел, блин!
Продолжая держать на прицеле белого как мел парня, Егор стал подталкивать его в лес. Я лихорадочно думал, что бы сотворить. Ясное дело, если дать ему увести друга вглубь, то он уже не вернётся. Сам Леша, кажется, был в шоке — как и я поначалу, но к моей голове никто не прижимал пистолет. Надо что-то делать, надо!..
Друг обернулся ко мне с тем же пустым взглядом, и я сорвался. Нагнулся и подхватил с земли три маленьких камушка — щебёнку, первой попавшую в руки. Камни запачкали ладонь грязью и серой пылью. Когда друг снова повернулся, я жестом показал ему уходить вниз, из-под выстрела, если он последует. Но Егор обнаружил наши переглядки. Не давая ему одуматься, я бросил камни в его голову. Лёшка упал на землю и перекатился за дерево. Беги же, придурок! Но высматривая друга, я слишком уверовал в собственную безопасность и поздно осознал, что торговец целится прямо в меня.
— Дима!!! — истерично заорал Лёха.
И всё-таки я успел… На долю секунды, но успел. Друг предупредил меня раньше, чем грянул выстрел. Отчётливый свист над макушкой заложил уши. Даже толком не понимая, жив ли или уже умер, я тоже нырнул за деревья. У моих ног взорвалась ямка. Я опасливо поджал конечности и вскочил. Лёха должен был убежать отсюда, пока в меня стреляли. Но чёрт с ним, инстинкт самосохранения требовал одного — линять быстрее! Я рванул из последних сил. Адреналин подстёгивал тело, помогая перепрыгивать через корни и уклоняться от веток. Хорошо, что тропка не была дикой и явно куда-то вела. Новый выстрел огнём отдался в голове, и я прибавил скорости. Дыхание почти сорвалось, а лес всё не кончался. Что за магия, он в длину не более трёх километров! Где-то спустя метров сто ко мне выпрыгнул Лёха, который вообще будто бы не бежал. Он дышал так спокойно и ровно, что захотелось его стукнуть.