— Это сокол. Просто так захотелось.
— А у меня кто нарисован? — он указал на своего волка.
— Собака. Сам не видишь, что ли?
— А почему у тебя сокол, а у меня собака? Я тоже хочу сокола!
Я потрепал несмышленыша по белобрысому загривку.
— Спи уже. И мне дай поспать, — он совершенно по-детски обиженно выпятил нижнюю губу. — Ладно, можешь ложиться на кровать, а то не угомонишься. Только сожмись как-нибудь покомпактнее.
Он радостно всхлипнул и забрался на свободную половину, улегшись на самый краешек. И наконец-то умиротворенно засопел. Вот так — любому существу нужно ощущать хоть к кому-то привязанность. Его привязанность ко мне была гипертрофированной, потому что больше для него никого в мире не существовало. Я ему не просто друг, я та самая зацепка для сознания, за которую можно держаться, когда больше ничего нет.
Настя.
Я не уставала радоваться жизни. С Денисом прощались долгим поцелуем. Теперь, когда между нами не осталось никаких границ, наши отношения стали еще лучше, если это вообще возможно. Но мне нужно было бежать на очередное занятие по английскому. И этому я тоже была очень рада. Теперь Алекс стал мне еще ближе, ведь именно он позавчера спас меня от трех пьяных ублюдков.
Я улыбалась, наблюдая как мама со всех ног бежит открывать ему дверь.
— Сашенька! Ой, прости пожалуйста, Алекс! Заходи, заходи, мой хороший! Ужинать будешь?
Он покачал головой, переводя взгляд с нее на меня, как будто искал спасения от излишне благодарной женщины. Но та очень нуждалась в том, чтобы сказать:
— Спасибо тебе еще раз! Как же нам повезло с тобой! Что ты оказался таким смелым! И как повезло, что ты так допоздна засиделся у Евгении Борисовны!
— А это еще кто? — он наконец-то подал голос.
— Так… баба Женя же, — мама опешила.
— А-а-а… — протянул он и надолго задумался.
— Чего же ты от ужина отказываешься? Пойдем, поешь, а потом и заниматься начнете!
Я решила ему помочь, пока мамочка не заговорила и не закормила моего спасителя до смерти.
— Алекс, я все выучила, что ты задал!
Он взглянул на меня и, с облегчением кивнув, направился в мою комнату.
Я старательно произносила весь изученный материал и отвечала на его вопросы. Он поправлял меня часто, как всегда, педантично придираясь к произношению.
— А как ты оказался в России? — решила спросить я.
Он отвлекся от учебника:
— Моя семья давно хотела переехать сюда. Любим эту страну, сил нет.
— Но зачем ты приехал в наш город, раз твои родители в Москве?
Он как будто придумывал, чего бы соврать. Но не придумал.
— Потому что мог.
Интересный ответ. Он до сих пор не хочет быть со мной искренним, но это не значит, что я собираюсь ему это позволить.
— Ты не расскажешь, почему ходишь к психологу? Это секрет?
Алекс снова затормозил мое сердце своей улыбкой.
— Нет, не секрет. Скажу. Только не смейся, — ну уж смеяться я точно не собиралась. — Я убежден, что если скажу человеку «забудь», то он забудет. Психолог пытается меня в этом разубедить.
И правда, смешно. Но уже дважды Алекс говорил мне что-то подобное. Причем в самых неожиданных ситуациях! Поэтому сейчас он вряд ли шутит. Какое удивительное отклонение. Но чего только на свете не бывает.
— То есть позавчера ты хотел, чтобы я забыла, что на меня напали?!
Он пожал плечами.
— Как это… мило, — сказала я. Ведь и правда — это так он хотел меня уберечь, убрать мой страх и волнение. И пусть это всего лишь психологический недуг, но он выдал, насколько Алекс заботится о других. Обо мне. Я решила продолжать, раз сегодня мне удалось вывести наше общение на новый уровень откровенности.
— А почему у тебя нет девушки? У тебя есть кто-то, кого ты любишь?
Он, повернувшись ко мне, пристально смотрел в глаза. Долго-долго. Они такие темные, что зрачки почти не выделяются на фоне радужки. Воплощенная бесконечность.
— Есть, — он сказал это очень тихо. А я перевела взгляд на губы, которые произнесли это ненужное слово. Если я прямо сейчас коснусь их, если забуду, что он это сказал, если в мире, кроме нас, никого больше нет… Мне это так нужно.
Но едва я успела коснуться его губ своими, он, будто очнувшись, мягко отстранился.
— Ну и что ты творишь? — после чего быстро встал и вышел. Я слышала, как мама снова предлагает ему перекусить. Потом хлопнула входная дверь.
Не знаю. Я и себе на этот вопрос ответить не могу, а уж тебе — тем более. Испортить глупым порывом все, чего мне удалось добиться! Прошу о дружбе, а сама… А если ты теперь не захочешь со мной заниматься? Я остановилась на этой мысли. Что, если я больше не буду иметь возможности общаться с Алексом? Просто видеть его трижды в неделю, сидеть с ним рядом, замирать, видя его улыбку? И отвечая на эти вопросы, я наводила порядок в голове. И сразу стали понятны некоторые вещи. Например, я никогда, ни разу не хотела поцеловать Дениса до такой степени, что перестала бы себя контролировать. Я не хочу, чтобы Алекс стал мне другом, и, похоже, никогда этого не хотела. Он мне нужен — и не как друг, не как Денис, не как любовник или парень. Он нужен мне до такой степени, что я могу себе представить мир без всех остальных, но только не без него.
Сейчас посижу еще немного в тишине, а потом позвоню ему. Буду просить прощения и врать о причинах моего поведения. Скажу все, что угодно, лишь бы он исчез из моей жизни совсем. Как жаль, что ты не умеешь стирать память на самом деле! Мне бы это очень помогло.
Снова звонок в дверь. Наверное, он вернулся! Я, слыша в ушах грохот сердца, побежала открывать.
Алекс.
Какая же она дура! Дура полная! Дурак… То, что между нами, уже не поддается контролю. Денис тут не поможет. Она может убеждать себя, что влюблена в него, а потом вот так… сорваться. Рано или поздно я тоже сорвусь, и если… и когда это произойдет, то все полетит к черту. И я не знаю, что с этим делать.
Остановился перед своим домом, но не спешил выходить из машины, пытаясь сосредоточиться. Дома меня ждет мой добродушный домашний питомец, Фея плохо переносит одиночество, но надо возвращаться обратно. Поскольку в городе есть кто-то еще, Настю без присморта мы не оставляем. А смена Игоря наступит только через несколько часов. Сейчас моя очередь нести караул. Посижу пока у бабы Жени — она как никто умеет меня успокаивать, сама о том не подозревая.
Но, войдя в подъезд, я сразу ощутил его присутствие. Взлетел по лестничному пролету и замер возле двери. Это не плохое предчувствие, а полная уверенность. Поэтому просто вышиб дверь.
Настя лежит на полу. Живая, может быть, просто спит. Людмила Михайловна сидит на стуле, равнодушно глядя в одну точку перед собой. Я со своей истерикой чуть не допустил, чтобы случилось непоправимое. Пол повернулся ко мне.
— Разве тебе не запретили тут появляться? — спросил я холодно.
— Алекс, я просто не могу без нее. Ты не понимаешь! Почему ты не стер мне память о ней?
Потому что в Управлении посчитали, что это ни к чему. Никто из них и не подумал, что он настолько невменяем.
— Давай я сделаю это прямо сейчас.
— Нет, — он старался не смотреть мне в глаза, зная, как работает мой дар. — Подожди. Дай хоть несколько минут. Я приехал, думал, что хотя бы смогу наблюдать за ней. Но мне этого мало.
— Я помогу тебе, — шагнул в его сторону, взял со стола нож и с силой воткнул в грудь, деревянной ручкой вперед. Сейчас я просто не мог дать ему второй шанс. Если у него еще жив Мастер, то в данную секунду он уже знает, что его Дитя ссыпается пеплом на пол. Но вряд ли кто-то в курсе, где он. Убивать своих — это непростительное нарушение правил. Но виновного будут искать в Аргентине, где Пол должен был быть все это время. Я вне подозрений. Людмила, перед застывшим взглядом которой протекала вся эта картина, так и продолжала сидеть. И снова мне повезло! Настя, скорее всего, и сама ничего не вспомнит, а ее маме мы сейчас сначала ослабим внушение Пола, а потом сотрем все, что она видела.
Людмила Михайловна — моя предполагаемая внученька — немного ожила и пристально посмотрела на меня.
— Я знаю, кто ты, — чуть заторможено произнесла женщина еще до того, как я успел сказать свое «Забудь».
Я в изумлении отшатнулся. Это что же получается? Она в курсе о вампирах? Это ей любитель симпатичных маленьких девочек рассказал? Вот же идиот! Отличить нас от смертных невозможно, если только не знаешь, какие признаки искать. Готовьтесь, дамочка, ща я вам память буду стирать, помогая избавиться от ненужной информации. И еще до того, как я успел снова приблизиться к ней и сосредоточиться, услышал:
— Охотник!
Что?! Ты кого тут охотником назвала? Даже мысль об этом смердит! Но удаление воспоминаний пока отложим. Поэтому я ответил:
— Вы меня раскусили, — и очаровательнейше улыбнулся.
Глава 7
Алекс.
— Вы видели охотников раньше?
Она все еще приходила в себя и нашла в себе силы только кивнуть. Я уже отнес Настю в ее спальню и вернулся к Людмиле.
— Мы познакомились с ним, когда я жила в Санкт-Петербурге. Он был… невероятным, я сразу влюбилась. Мы не говорили о женитьбе, хотя я предполагала, что к этому все и идет. А потом я забеременела. И только тогда он мне все рассказал. Что вы… что-то наподобие… суперменов, которые защищают людей от ночных тварей. И показал многое, на что способен. Сегодня, когда ты выбил дверь и влетел сюда, я сразу поняла, что ты тоже такой.
Хм… Отец Насти — охотник. Это бы объяснило ее невосприимчивость к вампирскому внушению… Если бы она была мальчиком! Ген охотника передается только по мужской линии. А может, пойти удостовериться, не прячется ли у нее ниже пояса какой-нибудь сюрприз для меня?
— Где он сейчас? Тот охотник.
— Не знаю. Я с тех пор никогда его не видела. Я сбежала.
— Сбежала? Почему? — вообще-то, мне было понятно, почему. Какая женщина в здравом уме захочет провести жизнь с охотником, рожать новых охотников, да еще и при том, что стареть она будет гораздо быстрее, чем он?
— Я ждала близнецов — сына и дочь. И он мне рассказал, что сын станет таким же, как он. Его будут тренировать с детства, а потом всю свою долгую жизнь он будет воевать с нечистью. А моя дочь вырастет и станет достойной женой для другого охотника, если захочет. Я долго думала, но решила, что не хочу для своих детей такой судьбы. Продала квартиру и уехала. Часть денег ушла на новые документы, чтобы меня никто не смог найти. Я бросила всех — родителей, близких, друзей, свою любовь. Ради детей. Но мой сын… потом умер. Выжила только Настя. Но возвращаться я уже не захотела. Я поняла, что если ты живешь с охотником, то твоя жизнь полностью меняется, да еще и те твари, против которых вы боретесь, могут использовать нас для мести или как приманку. И ни у меня, ни у Насти не будет шанса на нормальную жизнь.
Сейчас я очень обрадовался тому факту, что второй ребенок умер. Я чуть не стал прародителем настоящего охотника! Фу-у-у-у-у-у-у… Хотя, может, и стал?
— Я похож на Настиного отца? Внешне, хотя бы отдаленно.
Она удивленно, как будто еще могла удивляться, посмотрела на меня.
— Н-нет, вроде бы. Почему ты спрашиваешь?
— А, неважно… Значит, и о вампирах вы знаете? Почему же не раскусили Павла раньше?
— Что?! — до нее как будто только теперь дошло. — Павел был вампиром? О-о-о… Я знала, что они существуют, но никогда и не подозревала… Боже… — она закрыла ладонями лицо, пытаясь все переосмыслить. Я дал ей на это время. Счастливице в жизни достались двое мужчин — охотник и спятивший вампир. Злая карма, не иначе.
— И то, что он делал с Настей… Это объясняет… Как я ничего не заметила за столько лет?
Ну то, что он насиловал твою дочь — не результат его вампиризма. Только то, что он мог держать ее в подчинении. Я вкратце рассказал Людмиле о его способности. Она плакала, сама того не замечая.
— Алекс… Я теперь все понимаю. Они ведь нелюди, чудовища. А вы всю жизнь их истребляете… ради нас. Спасибо…
Угу, истребляем. Исключительно ради вас.
Мы еще долго разговаривали. Она рассказывала все, что знает, и сама задавала вопросы. Я отвечал честно, если мог, или придумывал ответ, если не знал его. Про вампирские способности я бы мог ей рассказать гораздо подробнее, но именно тут не спешил откровенничать — ей незачем знать те признаки, по которым она может понять, кто я на самом деле. Убедив ее, что Настя теперь в безопасности, я наконец-то отправился домой.
Выйдя из подъезда, сразу набрал Аниту и рассказал ей то, что узнал сегодня. Хотя уже и сам начал кое-что понимать. Способность Стирателя Насте досталась от меня, а сопротивляться вампирскому внушению — от отца. Нет, неправильно. От ее брата-близнеца. Как там говорила баба Женя — один плод развивается за счет другого? И эта способность нестабильна, потому что она не мальчик. На самом деле, мы не настолько хорошо осведомлены о физиологии охотников, поэтому таких тонкостей могли и не знать. Возможно, они и сами не знают — сомневаюсь, что такие случаи встречаются на каждом шагу. А может, это ее генетическое отклонение и вообще бы не проявилось, если б ей не посчастливилось познакомиться с Полом.
Но кое-что я знал наверняка. Охотники никогда не оставляют своих женщин, никогда не бросают детей, независимо от пола. Это значит, что если Настя сейчас придет к ним, то получит абсолютную, безоговорочную, непробиваемую защиту. От нас. Это значит, что они не позволят провести над ней Ритуал обращения. Это значит, что если они узнают, что один из Тысячи Сокола годами издевался над их ребенком, то они начнут наше тотальное истребление. И их точно не утешит то, что сегодня я самолично убил виновника. Знаешь ли ты, спящая красавица, как своей запутанной родословной усложняешь мне жизнь?
— Фея Винкс! — крикнул я, войдя в свой дом. Громила тут же кинулся мне на шею. Видно же, что сидел и ждал. Никому его не отдам, лапушку мою.
Настя.
Сразу столько событий, даже и не знаю, как все это усвоить. Самое главное — наконец-то поймали моего отчима. Он сам заявился к нам! Как мне потом рассказала мама, я упала в обморок, только увидев его. А она вызвала милицию. Теперь его надолго упекут. Не могу сказать, что испытала полное облегчение, но я очень рада, что больше он никому навредить не сможет.
Маму встреча с ним потрясла слишком сильно, хоть она и не говорит ничего, но заметно, как странно она себя ведет все последние дни. Однажды я увидела, как она тихо плачет, сидя на кухне. Подошла и обняла. А она вдруг спросила:
— Доча, а как ты относишься к Алексу? Он нравится тебе?
Не знаю, что так сильно расстроило маму, скорее всего — накопившиеся переживания, но врать ей я не хотела:
— Да. Очень сильно. Но это не взаимно.
Она усадила меня к себе на колени, как маленькую, и надолго задумалась, не прекращая гладить по спине.
— Я вот все думаю… Если бы рядом был такой, как он, то многое из того, что с нами случилось, никогда бы не произошло.
Это она до сих пор вспоминает, как он спас меня. Но, кажется, начала его идеализировать. Как он мог бы защитить нас от всего? От больного отчима, например? Я не стала ее разубеждать, тем более, и сама была бы не против, если бы рядом всегда был такой, как он. Или лучше он.
— Мам, он и правда очень хороший. Но я ведь говорю тебе, мои чувства не взаимны. Ничего тут не поделаешь.
Она вдруг подняла голову:
— Это нечестно по отношению к Денису! Даже если ты знаешь, что другой тебе не ответит, все равно это нечестно — думать о ком-то еще, когда ты с ним.
Да, она к Денису всегда относилась очень хорошо. Заслуженно. И я уже размышляла на эту тему. Поняв, что мой парень никогда не вызывал во мне тех же эмоций, что Алекс, я вдруг осознала, что моя любовь к нему была всего лишь ответной реакцией на его любовь ко мне. На его заботу, внимание и бесконечное терпение. Но сейчас, когда мы вместе столько пережили, как я могу его бросить? Тем более ради того, кто не дал мне даже призрачной надежды? Но мама права. Дело не в надежде или ее отсутствии, дело в чувствах. И это, действительно, немного нечестно. Но и сделать ему больно я не могла. Алекс спас меня один раз, а Денис спасал день за днем — долгие месяцы.