Андерсен неодобрительно покосился на женщину.
– Агент Наталья излишне страстна. Это одновременно плюс и минус. Она имеет седьмой уровень допуска и будет вашим напарником на первое время, – при этих словах красные пятна перешли с лица женщины на шею. – К тому же, это не моё решение. Таково прямое распоряжение Куратора.
Наташа резко выдохнула и как-то сникла. Слишком часто в последнее время я встречаю эту кличку-должность. Человек, скрывающийся за ней, обладает огромной властью. Доктор медленно отпил кофе из чашки и продолжил:
– Весёлый Роджер был жемчужиной нашей коллекции в этом регионе. Больше половины персонала, впервые встретившись с ним, банально обделывалась. В прямом смысле слова. Вы держались молодцом и это впечатляет. А сейчас мне нужно ваше формальное согласие. Подписывать ничего не надо, просто скажите вслух.
Звучит красиво. Почти поверил в то, что у организации недостаточно кадров и им требуется настолько никчемный агент, как я. Если бы сорок человек не сидели сейчас в зале, не шевелясь. Среди них наверняка найдутся кандидаты получше. Однако если Андерсон желает поиграть, я не против.
– Подождите. Чем вообще занимается Фонд? Какие правила, распорядок?
– Сожалею. Десятый уровень допуска не позволяет получать такую информацию. Вы и так знаете больше положенного. Слушайтесь Наталью и всё тайное станет явным. А сейчас придётся поработать втёмную.
– Согласен, – не лучшее время, чтобы рассматривать условия и привередничать.
Разумеется, я буду под наблюдением. Соблазнительная Наташа начнёт строчить подробные отчёты каждый вечер. Любой мой шаг тщательно оценят. Это напоминает очередной эксперимент Андерсена, но мне всё равно. Закрома Фонда – слишком лакомый кусочек, чтобы упускать такую возможность. Жуткая авантюра, но ставки ещё никогда не были так высоки. Доктор допил остатки кофе.
– Рад, что вы с нами. Ваш личный номер: три тысячи первый. Остальное узнаете у напарника. Вскоре у вас намечается крупная операция, познакомьтесь поближе. Удачи, агент!
Хорошая шутка: номер совпадал с цифрами в документах о демоне. Андерсен давал понять, что ему всё равно, и я знаю ничтожно мало. Фонд как бы позволял мне читать бумаги, добытые с таким трудом. Гадство.
Наташа молча пошла к черному выходу. Я последовал за ней, захватив со стола бутылку с водой. Не пропадать же добру. Проход вывел нас на оживленную улицу к уже знакомому по ночному происшествию внедорожнику, припаркованному, в нарушение всех правил, прямо на тротуаре. Женщина села за руль, но двигатель не завела. Я устроился на переднем пассажирском сидении. Никогда ещё не ездил в таких дорогих и удобных машинах. Между нами могло запросто уместиться два человека. Судя по минибару и крупным экранам, это вовсе не военная модификация. Однако удивительнее всего оказалось поведение женщины. Она не высказывала недовольства, сразу перейдя к делу:
– Пока нечего обсуждать. Ищейки выслеживают объект, мы им только помешаем. Данных очень мало, в основном догадки. Судя по всему, это человек с одной мощной способностью, врожденным даром. В каком-то смысле, так проще. Можно предсказать логику, есть слабости, страхи. Надеюсь, он ещё умеет бояться, – она нахмурилась, взглянув на часы. – Вопросы, напарник?
– Что такое когнитивная угроза? – вспомнил я слова, прочитанные в документах.
– Редкий термин. Нарушение мышления, связанное с подменой памяти. В худшем случае – полное стирание базовых установок. Слово “угроза” указывает на возможность воздействия на группу лиц. Это мощнее, чем выстрел в висок.
Плохие новости. Или хорошие, как посмотреть. Похоже, я правда отец, и Чёрный человек ведёт меня дольше, чем поэта. Возможно использовал сны, но из-за моей особенности, не смог пробиться и действовал тоньше. Значит, получение шкатулки и все события последних дней – продуманный план. Хотя нет, произошли слишком непредсказуемые вещи. Скорее он запустил меня, как крысу, в лабиринт и наблюдает, время от времени подбрасывая кусочки сыра в нужные коридоры. Что-то мне нехорошо. Сорвав крышку, я выпил воду из бутылки в три глотка.
– В каком смысле мощнее?
– Представь, что Фонд проморгал такую угрозу. Наше небо вчера было розовым и по нему летали драконы, но мы этого не помним. А если не небо, а нечто поважнее? Стёрта пара стран? То, что не названо - не может проявиться. Таково свойство памяти. Забыв о событии, не будешь на него реагировать.
Я уже слышал эту фразу про проявления от Чёрного, и тогда она показалась мне странно косноязычной. Похоже на цитату из одного источника.
– Что там насчёт общего руководства перед операцией?
– Терпеть не могу возиться с новичками. Ничего личного, просто плохой из меня инструктор. Ладно, слушай основы. И мотай на ус. Мы идём убивать. Без вариантов. У нас только один шанс. Нет данных, что именно умеет объект и как справляется с собственной силой. В подобных случаях я предполагаю худшее.
В каком-то смысле, я тоже подхожу под описание. Как бы не оказаться следующим в списке на устранение. Пока меня выручает то, что предыдущие владельцы шкатулки выбирали неправильные желания. Они навлекли на себя презрение демона и получили лишь страдание и ужас. Поэтому я жадно ловил каждое слово.
– В десяти процентах случаев агенты умирают в ту же секунду, как окажутся в ореоле влияния субъекта. Обычно это зона прямой видимости. Таков допустимый риск. Поэтому не называй себя, не давай понять кто мы и чего хотим. Бей сразу и наверняка.
– Подожди, он же человек. Вы не пробовали договориться?
Женщина достала длинную сигарету и закурила. Кажется, поняла, что быстро от меня не отделается.
– Фонд занимается этим достаточно давно, чтобы классифицировать процесс. Люди с даром проходят через четыре фазы. Прежде всего: Отрицание. Только на этом этапе субъект по своей воле может задушить способности. Испугавшись или сознательно отрицая их. К сожалению, в нашем случае время уже упущено. Почти невозможно засечь начало изменений. Но если удается, то рекомендуется подавить субъект и захватить живьем.
Судя по скривившимся губам, женщина предпочитала устранять угрозу. Забавно, что у меня этого периода даже не было. Я влетел в магию разума, сходу начав пробовать.
– Вторая фаза: Экспериментирование. Субъект нащупывает свой предел. Здесь много нюансов, к примеру: скорость обучения. От медленной и методичной до серии скачкообразных прорывов. Заумные термины и концепции, вроде теории познания. Но для нас с тобой важно только одно: достигнув этого этапа, субъект не может добровольно отказаться от своих способностей, он уже принял их.
– Что в этом плохого?
–Только то, что это всегда... Понимаешь? В ста процентах случаев приводит к третьей и четвёртой фазе. Если третья, под названием Стабильность, ничего особо важного не представляет, то четвертая...
– Погоди, не торопись. Что там с третьим этапом?
– Скука. Субъект определил свои границы и учится контролировать себя. Затаился, пытается вести нормальную жизнь. К сожалению, это невозможно. Он вкусил силу. И рано или поздно воспользуется ей. Четвертая фаза называется Бог-Дитя, и я сама не придумаю более точного названия.
– Субъект использует свою силу для получения личной выгоды за счёт окружающих?
– А ты умнее, чем кажешься, напарник. Им конкретно срывает крышу: уходит чувство сострадания и способность признавать собственные ошибки. Подростки используют дар в сексуальные целях, детишки пытаются сделать незнакомцев своими “друзьями”. Со взрослыми сложнее, много тараканов в голове. Обычно они выбирают целью любовь или финансовую выгоду. Так или иначе, устранить субъект на этом этапе крайне сложно. Бывает и невозможно. Поэтому время – критично.
– И после сказанного ты просишь подождать.
– Всё не так легко, новичок. У нас четыре цели, и неизвестно кто из них наш клиент. Он в середине третьей стадии. Спровоцируем – сорвется в четвертую.
Голова немного распухла от количества новой информации и казенной терминологии, но я старался не терять нить беседы.
– То есть, мы за добро и спасаем людей от разумных монстров?
– Это один из приоритетов, но не самый важный, – женщина затушила сигарету об выдвижную пепельницу. – Человек не может обладать мощью бога. Никому не под силу эта ноша. Цель нашей операции: восстановление равновесия. Если гражданские окажутся под ударом – действуй без колебаний, таков приказ.
Мне вспомнились погибшие люди в клубе. Да уж, защита случайных свидетелей явно не главная задача.
– И все-таки, покажи мне данные, я хочу помочь.
– Нечего там смотреть. И нельзя тебе. Пойми, десятый уровень допуска – это насмешка. Его получают участвующие в смертельных экспериментах заключённые, которым не положено знать вообще ничего. Иди, отдыхай, приводи себя в порядок. Я позвоню, когда цель станет яснее.
Женщина нажала на кнопку и дверь распахнулась, намекая что мне пора. Печально, я как раз начал улавливать суть. К тому же, не успел потрогать женщину, считать её мысли. Пожалуй, для прощального поцелуя мы ещё недостаточно близки. Стоило покинуть салон, как Хаммер взревел и ринулся в поток машин на перекрёстке. Видимо, женщина действительно спешила.
Из меня получится ужасный тайный агент. В шпионских книгах и фильмах главный герой обычно долго петляет дворами, всматриваясь в лица прохожих, прежде чем пойти к месту назначения. Наверняка хмурый детектив в длинном плаще проверил бы машину и квартиру на наличие прослушки, сменил бы телефон и стёр данные с ноутбука. Но я банально не видел в этом смысла. Хотят – пусть следят. Серьезно воспрепятствовать всё равно не смогу, а трепыхаться – только профессионалов смешить. Поэтому я просто и без затей направился прямиком в MashitaSS.
За стойкой хозяйничала одна из дочерей Люн. Короткие темные волосы, восточные черты лица и маленький рост. Тематическое кимоно очень ей шло, но явно было дешевой копией настоящей одежды. Как же её звали? Учитывая разницу культур, юные наследницы казались мне на одно лицо. Причём, в прямом смысле: среди них встречались близняшки. По Люн не скажешь, но она успела родить больше шести детей, из них лишь двое – мальчики. Всех сразу мне не представляли, но примерное число членов семейства Цой я знал. Вообще, это ошибочное произношение фамилии. Они скорее Чой или Чхве. В любом случае, я выговариваю неправильно, поэтому стараюсь избегать называть их так. Цой просто проще запомнить. При первом знакомстве я наводил справки, и это оказалась одна из самых распространённых фамилий в Корее. Прежде чем я успел выбрать еду, юная Цой вышла из-за стойки и поманила меня на кухню. Видимо настал такой период в жизни - таскаться по служебным помещениям вслед за красивыми девушками.
Закулисье раменной оказалось интереснее, чем в кондитерской. На кухне всё шипело, шкворчало, разрезали лапшу и шинковали овощи. Стараясь не задеть поваров, мы миновали отдел готовки, складское помещение и прошли в кабинет отца семейства – Мистера Чанга. Не знаю, почему все называли его именно так, но приставка Мистер прилипла к мужчине сильнее фамилии. Полненький смешной человечек с сединой, постоянно суетящийся и о чём-то беспокоящийся. Несмотря на такую внешность, в семье Цой он был царь и бог. Его указания выполнялись неукоснительно, как и положено в традиционном корейском роду. С дисциплиной и подчиненностью у этого народа всё впорядке.
– Доблое утло, Селгей-сан, – старый кореец никак не мог привыкнуть к русскому говору и коверкал слова.
– Доброе, Мистер Чанг.
– Мине передали скатулку, для тибя. Удифительная вещь.
Странно, что девушка присутствует при разговоре. Как только я решил об этом спросить, раскрылась дверь и в небольшую комнату зашло семейство Цой в полном составе: два молодых человека, четыре дочери и сама Люн. Они молчаливо встали у стен. Прямо дежавю.
– Знаете, у меня уже был сегодня похожий разговор. Вы, случаем, не работаете на Фонд?
– Фонд? Чито ты снаешь о Фонде? – старичок в волнении вскочил и подбежал ко мне.
Видимо, шкатулку так просто не отдадут. Значит, попробуем по-другому. Всё равно корявая речь Мистера Чанга меня утомила. Схватив пухлое запястье, я увидел его сознание. Точнее, прочитал. Разум старика оказался самым упорядоченным из всех, виденных мной ранее. Он напоминал бегущую строку в аэропорту. Если мысль волновала Чанга, она печаталась большими буквами, иногда окрашиваясь в цвет какой-нибудь эмоции. Однако чаще всего буквы были белые и на хорошем русском языке. Мой мозг адаптировал идеи корейца лучше любого переводчика. Только сейчас осознал, какие лингвистические горизонты открывает магия разума. Да я же теперь полиглот! Расслабившись, принялся читать строку:
Четыре артефакта за последний год и сильнейший мы получили случайно. Не из разорительных экспедиций, а благодаря личному знакомству. Надеюсь, он не связан с Фондом. Нельзя конфликтовать с Куратором. Но шкатулку должны хранить именно мы. В ней столько магии! Фонд просто похоронит её в своих архивах. Почему он молчит? Трогает меня, закатив глаза. Приступ? Зря я на него давил. Если вызовем скорую в заведение, это повредит нашей репутации. Сколько предложить за шкатулку? Тысяч двести должно быть достаточно, он не выглядит богатым.
Почему не все так мыслят? Чётко, понятно и о нужных мне вещах. Я читал его словно открытую книгу.
– Двести тысяч будет маловато. Волшебство бесценно.
Бегущая строка остановилась, а потом понеслась втрое быстрее. Так что я едва успевал следить за ней:
Кто это? Голос? Читать мысли и общаться сознанием могли лишь старые маги. Но они ушли, уничтожены, исчезли. Осталось только их наследие. Которое так тяжело найти и ещё сложнее понять. Неужели он один из них? Потребует назад свои предметы? Мы потеряем влияние, но с древними нельзя спорить. Маги опасны, им можно лишь подчиняться. Спустя столько веков.
– Твои мысли уведут тебя далеко от правды, Чанг. Для начала верни МОЮ шкатулку.
Я отпустил его липкую от пота руку, и в тот же миг старик упал на колени, обхватив мои ноги. Он громко всхлипнул, и я понял, что глава семейства Цой ревёт навзрыд.
– Маг! Плости нас, нелазумных! Пащади! Люн, книгу! Пиятую снизу и скатулку! – дальше он залопотал что-то по корейски, наставляя жену.
Мне не оставалось ничего другого, как удивлённо рассматривать молодое поколение Цой, вытиравшее лбами пол в глубоких поклонах. Мать семейства дрожащими руками передала мне шкатулку и тоненькую тетрадку, листов на пятьдесят. Убедившись, что я крепко держу предметы, Люн упала на колени рядом с мужем, не поднимая на меня глаз. Судя по вздрагивающим тонким плечам, она тоже плакала.
Чувствуя как окончательно теряю связь с реальностью, я пихнул шкатулку в карман джинс и раскрыл тетрадку. На внутренней стороне обложки аккуратным женским почерком с кокетливыми завитками оказалось выведено: “Основы ментальной магии”. Я сразу ощутил тревогу. Куда сильнее, чем на встрече с Андерсеном. Волшебная халява никогда не сваливается просто так.
Глава 11. Трудности любви
Они присягнули мне на верность. Вся семья Цой. Это был единственный способ заставить их подняться с колен. Впрочем, я не слишком сопротивлялся, когда девять человек выстроились в ряд, целуя мою руку. Каждый придумал особую формулировку клятвы, но если упростить: они вверяли мне свою душу и тело. Сомневаюсь, что в этих словах кроется сакральная сила. Хотя корейцы тряслись в самом настоящем религиозном экстазе. Мне даже стало немного неуютно, ведь я, по сути, обманул их. До истинного мага, о котором грезит Мистер Чанг, мне ещё лет триста, если верить Чёрному человеку.
Кстати, мой карманный демон куда-то исчез и это беспокоило сильнее всего. Когда ничего не происходило, он болтался рядом целыми днями. Но стоило событиям понестись вскачь — перестали срабатывать даже проверенные способы призыва. Я просил дать новое поручение, открывал шкатулку и водил по леденцам пальцем, делая вид, что хочу проглотить сразу горсть — нулевой эффект. Прячется он от меня, что ли?