– Он родился весной, – Ашьян воспользовалась тем, что руки у Кинта заняты, положила ему ладонь на затылок и поцеловала его в губы, – отец и брат будут рады видеть тебя. Ты здесь надолго?
– Нет, скоро уеду, – Кинт поднял сына, держа двумя руками, поцеловал его в лоб, сдерживая накатившие отцовские эмоции, к которым он был неготов и которые сейчас не к месту, и передал матери.
– Пообедаешь с нами? Мы тоже уедем завтра.
Отказываться от приглашения дочери одного из хозяев этих земель, Кинт, конечно же, не стал, а лишь в очередной раз предупредил Чирша, что он не один и ждет приятеля.
На заднем дворе гостиницы под большим навесом стоял стол, который, суетясь, накрывали несколько женщин, горели два костра, над ними треноги с большими чанами, еще пара столов, одного у со знанием дела разделывали тушу барана двое рослых парней, у другого женщины возились с овощами. С одной стороны стола под навесом уже сидели четверо – старейшина Доту, его сын Даш, еще один парень из кочевников, рослый, скуластый с острым взглядом, а четвертым был какой-то седой пожилой мужчина, не кочевник, скорее, какой-то фермер с юга терратоса.
– Проходи за стол, – Ашьян, нежно подтолкнула Кинта в спину, – а я пойду кормить Шарта.
Пока Кинт шел к столу, все кочевники на мгновение прервали свои занятия и, чуть поклонившись, тихо, почти хором произнесли – «Карху!»
Старейшина Доту поприветствовал Кинта, подняв руку и ею же указал на место рядом с собой, которое тут же уступил незнакомый Кинту парень.
– Кинт! – Даш подскочил, подбежал к нему и хлопнул его по плечу, – мы так все обрадовались, когда Чирш сказал, что ты здесь! Проходи, садись… познакомься, это Сеур, муж Ашьян.
Парень с уважением протянул Кинту руку ладонью вверх.
– Рад встрече с тобой, Карху.
Седой мужчина тоже поприветствовал Кинта.
– Здравствуй, – старейшина Доту, положил руку на плечо Кинта, когда тот сел рядом и посмотрел ему в глаза.
– Здравствуйте, Доту.
– Чирш сказал, что ты отправляешься на север?
– Вот болтун!
– Он не вправе скрывать от меня ничего, я спросил, он ответил…
– Да, у меня там дело.
Доту снова положил руку на плечо Кинту и прикрыл глаза.
– Что ж, делай свое дело, но будь готов к предательству и не трать время на потрясения, предательство должно быть наказано, не мешкай, когда придет время.
– Спасибо вашим Предкам за предостережение, – Кинт с благодарностью кивнул.
– Ты что, стыдишься быть Карху? – Доту указал на развернутый камнем вниз перстень на пальце Кинта.
– Что вы, – Кинт улыбнулся, – просто не хочу привлекать излишнее внимание к себе.
– В этом городе тебе ничто не угрожает.
– Скорее наоборот, этот город мне должен почти год жизни… – Кинт ухмыльнулся, – и пусть он теперь не замечает меня, так всем будет лучше.
– Что ж, я вижу, ты ведом каким-то долгом, пусть так, это твое дело, мы поможем тебе, Даш, приведи Крата.
Даш поднялся, прошел в конюшню и через минуту вышел с заспанным кочевником, в легких парусиновых одеждах и кожаной жилетке, в его свалявшихся длинных волосах застряла солома. Увидев его, Кинт даже хохотнул:
– Вот так встреча, Вонючка!
Кочевник тоже узнал Кинта, но видя, что тот сидит рядом со старейшиной Доту, виновато опустил глаза.
– Вы знакомы? – удивился Даш.
– О да, мы провели несколько незабываемых часов в заснеженной степи…
– Расскажешь?
– Потом, как-нибудь.
– Крат проводник, один из лучших, – сказал Доту, – он пойдет с тобой на север.
– Как скажешь, отец Доту… – Крат поклонился.
Крат ушел в конюшню, вероятно, досыпать и думать о том, что ему предстоит далекий путь в компании дерзкого аканца, которого несколько лет назад он с удовольствием бы скормил собакам, а теперь этот аканец Карху, и если того захотят Предки, то придется отдать за него свою жизнь.
За обедом Доту рассказал Кинту, что едет на юг по течению реки, где в сутках пути от Джевашима, заложен рыбацкий поселок, а этот южанин, что с ними, продал все недалеко от Латинга и хочет выкупить кусок земли рядом с тем поселком, а также помочь с организацией рыболовецкой артели. Ашьян тоже пришла к столу, накормив грудью ребенка и оставив его спать в комнате гостиницы под присмотром няньки – сгорбленной старухи, с виду так сущей ведьмы.
– Чем я еще могу тебе помочь? – Доту пообедал весьма скромно, ограничившись наваристым бульоном и лепешкой, успел переговорить с фермером-южанином и вернулся на свое место.
– Чирш обещал обо всем позаботиться, – пожал плечами Кинт и в очередной раз обратил внимание на то, как на него смотрит Ашьян.
– Там, в горах и предгорьях еще много непримиримых племен, для многих это, – Доту кивнул на перстень Кинта, – будет поводом, чтобы оказать тебе уважение, но найдутся и те, для которых перстень Карху рода Праков, как запах крови в степи, многие из них будут рады, если наш род прервется.
– У меня не будет времени выяснять отношения с вашими соплеменниками.
– Карху! – на задний двор вышел Чирш, – пришел тот, который с тобой…
– Благодарю, – Кинт поднялся и поклонился, – мне нужно идти.
– Мы отправляемся вечером, Крат будет ждать тебя здесь, – Доту тоже поднялся и протянул руку Кинту, а затем добавил, – на запад отсюда, недалеко от деревни Даша, в степи строится каменный дом, это твой дом, Крат знает к нему дорогу.
– У меня есть дом.
– Нет, это не твой дом, твой дом степь, я знаю, о чем говорю.
Кинт не стал переубеждать старейшину Доту, еще раз поблагодарил всех присутствующих и пошел к дверям гостиницы, что выходили на задний двор.
На лице Тилета была скучающая мина, он расселся на месте управляющего и рассматривал толстые балки перекрытия, которые были увешаны всякими побрякушками.
– Ммм… Тилет принюхался к запаху, который шлейфом затянуло с заднего двора следом за вошедшими Кинтом и Чиршем, – как же так! У меня, между прочим, кроме кружки кислого пива, которая давно высохла на одном из заборов какой-то лачуги, ничего в желудке не было с самого утра!
– Чирш, будь добр, принеси моему другу что-нибудь поесть, и подними в комнату.
– Да Чирш, будь добр! Вот, это другой разговор, – Тилет последовал за Кинтом по лестнице наверх, – я и вправду, очень проголодался.
– Тссс, – Кинт повернулся и приложил к губам палец.
Тилет мгновенно напрягся словно пружина, его рука скользнула к пояснице…
– Ты просто очень громок, а здесь, за одной из дверей, спит младенец… будь тише.
– А-ааа, – Тилет расслабился, осмотрелся и добавил, – странное местечко… пристанище для имперской ищейки и младенца.
– Заходи, – Кинт толкнул незапертую дверь и зашел в комнату, где на столе обнаружил аккуратно сложенный походный платок.
Он несколько отличался от тех, что были частью снаряжения дорожных жандармов или кавалеристов – ткань вышла не из под станка мануфактуры, а соткана вручную, еще орнамент по краю, неброский, просто незатейливый узор зеленой шерстяной ниткой.
– Понятно! – Тилет прошел к окошку, что выходило на задний двор, – да тут полно твоих эм… родственников!
– Они вечером уезжают.
– На том расписном фургоне?
– Да, – Кинт взял в руки походный платок, и зачем-то понюхал.
От ткани пахло, действительно пахло степью, точнее теми маленькими кустиками, что растут целыми коврами и у которых разноцветные маленькие соцветия.
– О, парень… вижу, подарок от твоей дикарки?
– Да.
– Она тоже здесь? Точно, вон она сидит, о, на наши окна смотрит… подожди, младенец… Это…
– Да, дьявол тебя возьми! – рявкнул Кинт, положил походный платок на стол и спросил, – что у тебя? Рассказывай.
– А что у меня? – Тилет уселся на подоконник, достал из-за голенища и положил рядом штык в ножнах, и стал стягивать сапоги, – того парня оказалось совсем нетрудно найти, знаешь кто он тут?
– Новый помощник председателя городского совета?
– Ну, – Тилет выдохнул, – скучно с тобой, Кинт Акан… Да, он самый, там у реки, где скревер на берег выволокли, он чуть ли не землю роет, точнее не он, а десятка два всякого народа. Называют его Тремом Кабо, суетливый он парень, сначала у реки был, потом поехал на этот, как его…
– Рудник?
– Да, его за ворота пустили, около часа там пробыл, потом в ресторан при гостинице треста Дова отправился, он в той гостинце и живет, кстати…
– Хорошо.
В дверь постучали.
– Да, Чирш, входи… – сказал Кинт в сторону двери.
– Вот это другое дело, господа, – потирая руки, Тилет направился к Чиршу, забрал у него деревянный поднос и, поставив его на стол, сразу схватил кусок баранины и впился в него зубами.
Кинт же сел у окна, но так, чтобы не его было видно с улицы, и закурил трубку, глядя в синее небо.
– Хорошо-то как… – спустя полчаса, запив обед добрым бокалом вина, Тилет громко икнул, улегся на кровать и похлопал себя по животу, – теперь часок поспать…
– Часок, не больше, – Кинт так и сидел у окна, трубка давно потухла.
– Спасибо, благодетель, – Тилет отвернулся к стенке и, похоже, мгновенно уснул.
Глава двадцать восьмая
Снова стреляли, далеко, где-то в степи, но звук перестрелки слышно было хорошо. Возможно, это было продолжение того, что случилось у телеграфа, а возможно кто-то решил ограбить караван. Перестрелка длилась минут десять и закончилась также внезапно, как и началась.
– Вообще, этот городок полон сюрпризов, – Тилет проснулся и, опустив вниз ноги, сел на кровати, – кроме дикарей, что делают вид, будто они не имеют никакого отношения к тому, что творили в степях все эти годы, тут еще полно всякого сброда, я, кстати, узнал одного парня, он из Тэка и большой любитель потолкаться в толпе и срезать пару кошельков.
– Он тебя узнал? – Кинт уже переоделся в свободную одежду из серой парусины, на рубаху пристроил свою портупею, а поверх надел короткий кожаный жилет без рукавов.
– Да, мы с ним даже по кружке кислого пива выпили, за мой… эм… за наш с тобой счет, пока я за воротами рудника в окошко смотрел и ждал нашего парня. Он живет недалеко от местного рынка с какой-то вдовушкой.
– Хм, он нам пригодится, – Кинт никак не мог придумать, как побеседовать с этим господином Кабо, или кто он там на самом деле, что бы в тишине и без лишних ушей и глаз.
– То есть?
– Дашь ему немного кестов и предложишь работу.
– Какую? – Тилет быстро намотал портянки, натянул сапоги и сунул за голенище штык.
– Подсунуть Кабо записку.
– Это конечно не вытащить из кармана кошелек, а совсем наоборот, но, думаю, справится.
– Вот и хорошо, я сейчас напишу записку, Чирш уже приготовил лошадей, возьмешь в конюшне, да, там в конюшне парень один есть, из кочевников, почуешь по запаху… смотри не зарежь его, это наш проводник на север.
Тилет, пока Кинт писал короткую записку, тоже собрался, с виду так бывалый наемник, которых в этих местах теперь хватает, пусть так, ни у кого из местного отребья не будет желания проверить его кошелек и спровоцировать поножовщину. Потом Кинт еще полчаса потратил на то, чтобы четко проинструктировать Тилета и убедиться, что тот все верно запомнил.
Кинт закурил, подойдя к окну, собираясь с мыслями и наблюдая, как Тилет зашел в конюшню. Караван старейшины Доту собрался и уехал еще минут двадцать назад и теперь на заднем дворе пустовал навес и тлели угли костров. Ашьян так и не дождалась, когда в окне появится лицо Кинта, чтобы попрощаться, а вот Кинт, когда старуха-нянька выносила из соседней комнаты плетеную колыбель с младенцем, вышел в коридор и остановил ее, чтобы посмотреть на спящего сына. Старуха препятствовать не стала, наоборот, уважительно поклонилась, произнеся:
– Твоя воля, Карху…
– … сходи на реку, помойся! От тебя вон лошадь шарахается! – Тилет вывел под уздцы лошадь, поглаживая ее по морде, и сплюнул в сторону конюшни, – проводник! Да над тобой такой рой мух соберется, что из столицы видно будет!
Улыбнувшись, Кинт отошел от окна, достал из-под кровати саквояж-футляр и выложил его содержимое на покрывало…
Кинт неоднократно поблагодарил самого себя за то, что решил завернуть длинноствольный карабин с окуляром в дорожный плащ. Еще со вчерашнего вечера Кинт расположился в зарослях на высоком берегу реки, напротив фермы, что кто-то почти построил, но она отчего-то сгорела, остались лишь колья забора да пара сараев. До Джевашима час езды, именно здесь была назначена встреча господину Кабо в записке, которую он должен был обнаружить в кармане пиджака, во всяком случае, Кинт на это очень рассчитывал. Кинт заметил одинокого всадника и приложился к окуляру – это Тилет, едет не спеша, до встречи еще час.
– Молодец, – Кинт похвалил его, отложил карабин, достал фляжку и сделал согревающий глоток шанта, ночь у реки выдалась прохладной.
Кинт снова взял карабин и посмотрел в сторону сгоревшей фермы, где на одном из кольев забора висел кусок тряпья, его почти не колыхало ветром.
– Тысяча шагов… для покойного Стрелка это не расстояние, но чему-то он все же меня научил, – снова вслух сказал Кинт, на что фырканьем из кустов неподалеку отозвалась лошадь, – тоже замерзла? Потерпи еще немного, сейчас солнце поднимется выше – согреет.
Тем временем Тилет, наконец доехал до фермы, спешился, оставил лошадь у уцелевшей коновязи, а сам, достав из-за голенища штык, стал метать его в дверь сарая, причем с каждым разом, он отходил на шаг.
– Вот, правильно, проведи время с пользой, – прокомментировал Кинт.
Гул моторного экипажа послышался ровно через час, он въехал на холм, немного сбавил скорость, а потом резво покатил к ферме, поднимая с дороги пыль. К тому времени Тилет уже порядком заскучал и о чем-то беседовал с лошадью, та в ответ согласно кивала, а Тилет периодически поглаживал ее лоб. Окуляр на карабине не имел достаточного приближения, чтобы осмотреть горизонт, и Кинт воспользовался подзорной трубой – надо было убедиться, что серьезному разговору никто не помешает. Насколько хватает взгляда – никого. Лишь пара хищных птиц кружит высоко в синем небе. На склонах близлежащих холмов, покрытых ровным слоем зелени, яркими зелеными пятнами выделяются редкие рощицы, да несколько огромных валунов, что постепенно, с годами земля выдавливает из себя. Из таких валунов, но поменьше и небольших камней, выложена невысокая стена межи, разделяющая поля, что давно заросли сорной травой.
Кинт собрался, лег поудобнее и плотно прижал к плечу приклад. Экипаж остановился у обуглившихся останков забора, из него резво выпрыгнули трое, двое из них, держа короткие карабины наготове, пошли вдоль забора до упавших ворот, а один остался у двери салона, с кем-то разговаривая. Впрочем, понятно с кем. Тилет повернулся к гостям, улыбаясь и что-то говоря, а те двое, подошли ближе, держа его на мушке, один приблизился, обыскал и обезоружил…
– Господа, чего вы так боитесь? – Тилет, лишившись пистолета, штыка из-за голенища и ножа из ножен на пояснице, продолжил поглаживать по лбу лошадь.
– Стой смирно, – приказал мужчина в брезентовой куртке, но Тилет обратил внимание, что на нем форменные брюки городового.
Господин Кабо вышел из салона экипажа, осмотрелся, задержал взгляд на редкой рощице справа от дороги и затем направился во двор фермы.
– Странным способом вы решили передать мне записку… с кем имею честь? – Кабо не дошел до Тилета пять шагов и встал между своими бойцами, третий, водитель, забрался на крышу экипажа и, держа карабин на сгибе локтя, стал следить за окрестностями.
– Тирр Кобъе, к вашим услугам, – чуть поклонился тот в рамках этикета аристократии.
– В вашей короткой записке, кроме указания места встречи, были еще пара слов…
– Да, и я рад, что они вас заинтересовали.
– Не будем терять время, что у вас есть?
– Есть не у меня, а у моих друзей, которые попросили меня связаться с вами.
– С чего вы взяли, что мне вообще это интересно?
– Было бы неинтересно, вы бы не потратили половину казны Джевашима на то, чтобы достать утонувший скревер.
– Кто вы, господин Кобъе?
– Просто голос, голос моих друзей… – Тилет медленно достал из-под седла тряпичный сверток и протянул собеседнику, – вот то, ради чего вас сюда пригласили.