Многое молвил Полоз волхвам, а те, позабыв себя, Богу внимали. И теперь, спустя десять лет речей медовых, славили Полоза люди. Видел Змий, что верят ему сварогины. И думал Полоз о том, что, когда откроются Врата в Светомир, Перун спустится на братскую битву. Полоз обязательно победит его, и его, Полозову силу, признают, наконец, остальные Боги. И повернется к нему Отец Сварог. И весь Свет преклонит перед Полозом колени.
Бог морей ведал и о том, что Драгослав бессмертие у него ради Агнии попросит. И тогда Полоз заключит смерть Драгослава там, где ее никто не найдет; Бог морей заключит смерть царя вместе с его золотым Духом человека. Заключит там же, где хоронится и душа его любимицы Агнии. И обретет, наконец, Агния свое счастье. И будут служить Полозу Драгослав и Агния вечно, а их дочь Злата будет трон мирской держать.
И воцарится во всем Свете Полозова власть, и цари других, неведомых, земель сами Полозу с поклоном явятся.
--
Малуша, укутавшись в теплую шерстяную шаль, которую набросила поверх кроличьей шубки, вела Сбыню вверх по улице, что поднималась меж высоких каменных домов. День перевалил за половину, и стало смеркаться. Улица была безлюдна, и только фонарщик, стоя на лестнице, зажигал фонари.
- Душа моя, зачем же так торопиться? – с трудом переводя дыхание, говорил Сбыня.
- Мы опаздываем! – воскликнула Малуша и ускорила шаг. – Они уже собрались. Сегодня большой собор – даже сестра из Береса прибыла! Вспоминать будем.
- О, Боги! – сокрушался Сбыня, стараясь поспеть за женой. – Давай лучше к врачевателю сходим, душа моя?
- Ты мне всю душу этим врачевателем измотаешь! – воскликнула Малуша. – Сегодня послушаешь братьев и сестер и сам вспомнишь!
- Хорошо, послушаю, родная. Только потом, как ты мне обещала, к знахарю пойдем! – напомнил Сбыня. – У нас с тобой уговор.
Но Малуша лишь махнула на мужа рукой и повела его в узкий переулок, который поворачивал после небольшого терема, огороженного забором. Переулок петлял между невысокими деревянными домами, пока не привел к крыльцу двухэтажного каменного дома. Ставни окон были плотно закрыты, но сквозь узоры резьбы мерцал теплый свет.
Малуша поднялась по ступеням и три раза постучала в дверь.
- Кто идет? – отозвался из-за двери тихий женский голос.
«Даже дверь не открывают, - подумал удивленно Сбыня. – Боятся? Но кого? Точно юродивые»
- Тот, кто помнит, и тот, кто забыл, но любит того, кто помнит, - ответила Малуша, и Сбыня сокрушенно покачал головой: совсем его Малуша разум потеряла.
Дверь тихонько отворилась, но цепочка осталась висеть. Выглянула женщина в платке: она внимательно посмотрела на Малушу, которая подозвала своего мужа.
- Мой муж со мной, Видана, - проговорила Малуша.
- Твой муж не помнит… как жаль, - пробормотала Видана и стала открывать замок.
- А зачем премудрости эти? – тихо прошептал на ухо жене Сбыня, пока Видана открывала дверь. Малуша удивленно посмотрела на мужа.
- Чтобы тот, кто забвение наслал на людей, не узнал о том, что есть люди, которые помнят!
Сбыня сокрушенно покачал головой:
- Знахарей на вас не хватит в Солнцеграде, - проговорил он и тут же пожалел о своей шутке: Малуша обиженно пожала губы и отвернулась от мужа.
Видана, наконец, открыла дверь, и попросила гостей быстрее пройти в дом. Видана оглядела пустую улицу и закрыла дверь.
- За нами никто не шел, - тихо проговорила Малуша. – Только на Рябиновой улице фонарщик зажигал фонари.
Видана испуганно взглянулана Малушу.
- Он точно не из… - Видана замолчала и драматически посмотрела на подругу.
- Нет! – прошептала Малуша, кладя руку на сердце. – Когда мы свернули у крайнего терема, он смотрел на фонарь, а не на нас.
- А куда ж ему еще надо было смотреть-то! – воскликнул Сбыня. – Вы, бабы, совсем умы Сварогу отдали!
Видана подошла к Сбыне и сердито на него посмотрела.
- Очарованный, - скептически поморщилась она и понюхала воздух, будто надеялась учуять ворожбу. – Вокруг тебя тьма беспамятства.
Сбыня в ужасе смотрел на Видану.
- А вокруг тебя – тьма безумия, - пробурчал он и, взяв Малушу за руку, грозно сказал. – Мы уходим.
- Нет! – запротестовала Малуша и убрала свою руку. – Мы никуда не пойдем! Ты же обещал! Если ты не останешься на соборе, я к знахарю не пойду!
Сбыня устало облокотился на дверь и обхватил руками голову. Видана внимательно посмотрела на Малушу.
- Дело твое, сестра, - проговорила она мрачно, - но все знахари, ты сама знаешь, кому служат.
Малуша же молча смотрела на Видану, всеми силами стараясь показать, что та ее не понимает. Когда Видана поняла Малушу, смущенно опустила взгляд.
- Врачеватели – мудрые волхвы, людям служат, - пробурчал Сбыня, снимая свою шубу и вешая ее на вешалку, которая стояла у двери в небольшой прихожей. В правой стене располагалась дверь, а в центре прихожей поднималась вверх деревянная лестница, которую освещали свечи в настенных подсвечниках.
Сбыня помог раздеться Малуше, и Видана дала им войлочные тапки.
- Мы сегодня в светлице на втором этаже, - сообщила Видана и, строго посмотрев на Сбыню, проговорила. – Мы не пускаем на свои соборы тех, кто не помнит. Но ради Малуши разрешим тебе быть. Только прошу от всего сердца, - Видана положила себе на грудь обе руки. - Ни чего не говори!
Малуша молящим взором глядела на мужа, и он нехотя согласился.
Видана повела супругов на второй этаж, в конце коридора которого располагалась большая светлица дома. Видана постучала три раза, им ответил мужской голос, и Видана с Малушей повторили все те слова, что уже говорили внизу. Сбыня с трудом подавил желание взять Малушу за руку и уйти.
Дверь открылась, и высокий молодой сварогин в белой рубахе пустил их. Сбыня удивленно посмотрел на молодого мужчину: ему было немногим больше тридцати, крепко сложен, и в глазах не было безумия. Да что же это такое?
- Горан, - мягко представила сварогина Малуша. – Он помнит больше многих из нас! – восхищенно добавила она, но Горан строго на нее посмотрел. Сварогин с поклоном отошел в сторону, пропуская гостей.
Светлица оказалась действительно большой: комнату освещали две люстры со свечами. В дальнем углу располагалась печь, украшенная изразцами. Окна, подле которых стояли невысокие скрыни, были плотно задернуты тяжелыми багряными шторами; у глухой стены стояли полки с книгами. В центре комнаты находился большой дубовый стол, за которым, на подвижных мягких лавках, сидели десять человек. На столе лежал хлеб, стояла в горшках каша и кувшины с молоком и водой.
Настасья, совсем седая, увидев свою младшую сестру, улыбнулась, и положила на сердце руку. Другие люди последовали ее примеру, почтительно приветствовав гостей.
Малуша повела Сбыню за стол и посадила рядом с собой. Заняли свои места и Горан с Виданой, которая предложила гостям угощаться. Сбыня хотел положить себе кашу, но, увидев, что никто не собирается есть, не стал нарушать традиции. «Мало ли что у них там положено, - подумал муж Малуши про себя. – Еще окажется еда заговоренной, и я разум потеряю»
- Сегодня на нашем соборе присутствует тот, кто не помнит, - тихонько проговорила Настасья. Она была одной из старших на соборах и часто проводила собрания. – Просила моя сестра, Малуша, с надеждой, что наши речи помогут Сбыне, ее мужу, вспомнить. Ведь всем вам известно, как тяжело жить, когда никто не верит.
Собравшиеся согласно закивали головами. Сбыня молился про себя отцу Сварогу и богу царя Полозу.
- Когда рухнуло на город море, мы с женой были дома, - начал рассказывать Вячко, пожилой сварогин с белой бородой. – Дом наш каменный, выстоял во время этой тьмы, - он немного помолчал. – Только вот дети наши, с внуками, на праздник Солнцеворота пошли, - тихо добавил он. – Больше мы с женой их не видели, - Вячко смахнул навернувшиеся слезы. – Только моя жена, Голуба, как и ты, Сбыня, - сварогин посмотрел на мужа Малуши, - не помнит ничего.
Сбыня покачал головой.
- А что тут помнить? – робко спросил он. – Если город стоит цел и невредим? Как же так рухнуло море, что о беде только вы, - Сбыня развел руки, показывая на сидящих за столом людей, - и помните?
- Помним не только мы, - ответил Долибор, муж лет сорока с длинными, темными волосами. – Не все готовы на соборы ходить – боятся. И я их понимаю, - он вздохнул. - Одного моего молодого друга его же родители в Свагобор на лечение отдали. Потому отдали, что он родным стал рассказывать сны. Мой друг не слушал меня, когда я советовал ему не говорить, он надеялся на то, что его родители вспомнят его погибшую сестру. Но его отец и мать решили, что разум сына Мор забрал.
- Может, эта ваша ворожба забвения, о которой вы все тут говорите, - несмело проговорил Сбыня, глядя на жену, – только на вас и действует? Может, это болезнь какая-то, из-за которой вы свои сны как явный мир видите?
Настасья сокрушенно покачала головой.
- Я же говорила, Малуша, - проговорила травница, грустно смотря на сестру. – Это бесполезно.
- Но ведь только Долибор и Вячко свои истории поведали, да и то, кратко, - не сдавалась Малуша. Она с надеждой оглядела собравшихся людей. – Расскажите, пожалуйста, расскажите!
- Хорошо, - покачала головой Забава, молодая девушка с непокрытой головой и русыми волосами. – Впервые такой сон увидела я восемь лет назад, когда мне двенадцать лет было, - говорила Забава. – Проснулась с криком, что вода везде. Мама с бабушкой долго меня успокаивали. Тем же днем, когда шла по улице, я увидела золотого витязя батюшки-царя, и меня вдруг такой ужас обуял, что не передать словами. Еле сдержалась, чтобы не убежать. Затем еще сны видела, страшные и странные. Будто наш защитник Горыч – и не защитник вовсе. Будто он на Солнцеград волну обрушил, - проговорив это, Забава даже покраснела. – Когда я рассказывала свои видения маме и бабушке, они мне не верили, - продолжила девушка со вздохом. - Когда мама заговорила со мной о знахаре, я рассказывать и перестала. Но чем старше я становилась, тем больше открывались мне видения. Я даже вспомнила погибшего отца, - Забава грустно посмотрела на сидевшего напротив нее Горана. – Я встретила Горана, когда заметила, как он быстро идет прочь от золотого витязя. Смешно, конечно, вдруг человек просто спешит, - пожала плечами девушка и сварогин ей улыбнулся. – Но я набралась смелости и заговорила. Оказалось, верно подсказало мне сердце. Так я сюда и попала, - Забава посмотрела на Сбыню. – Я знаю, что вы не верите своей жене, - девушка нахмурилась, опустила взгляд. - Нам никто не верит.
Рассказали свои истории и супруги Жизномир с Нежаной, они оба помнили своих погибших на празднике детей. Но и они не знали, как так получилось, что все трагедию забыли, и как Солнцеград остался цел.
После собора видящих сны Сбыня долго молчал, идя вслед за Малушей к дому. Он думал, что столичные острова постигла страшная хворь, которая делает их жителей безумными: как же люди могут всерьез толковать о разрушенной столице, которая стоит целая и невредимая на протяжении всей его жизни? Да что там, на протяжении жизни - со времен Золотого Века! Сбыня устало вздохнул и посмотрел на Малушу, которая шла немного впереди: во что бы то ни стало, но он отведет ее к врачевателю-волхву.
Глава 13. Дорога
Стола мягкая зима. Легкие снежинки кружились в сизом воздухе утренних сумерек. Гоенег долго смотрел вслед уезжающим оленям, болело его сердце о дочери. Какое же испытание уготовили Боги его премудрой Василисе?
Ворожба духа воды далась Василисе нелегко, и только через седмицу после того, как Василиса освободила водяного, странники отправились в путь. К этому времени столичные купцы покинули Волыньку, и олений поезд мог уехать незамеченным.
Перед тем, как отправиться в путь, Веслав обратился к кочевнику-оленеводу Лютогосту, который вместе со своей семьей остановился на зимовье недалеко от Волыньки. Лютогост содержал редких и дорогих белых оленей, которые намного крупнее, крепче и выносливее своих серых сородичей. Царевич предложил Лютогосту драгоценные камни, которые некогда украшали царское платье Веслава. Хмурый оленевод не стал интересоваться, откуда у сына рыбака такие богатства. Лютогост взял драгоценности и дал Веславу шестерых оленей в упряжках и трое удлиненных ездовых саней, на которых могли поместиться шесть человек и их поклажа. С собой взяли и мечи, и охотничьи стрелы с луками.
Заяц, который решил, что торговать ему наскучило, за место себя оставил работницу Катю, а неравнодушной к нему Фросье наказал за девкой приглядывать. Фросья согласилась, только попросила Мухому быстрее возвращаться. Зайцу от ее слов неловко сделалось, и он клятвенно заверил Фросью, что обязательно вернется.
Яромир пытался уговорить Яру остаться дома, но она была непреклонна. «Коли Боги не послали нам детей, коли нет у меня нужды дома оставаться, с тобой странствовать буду, - говорила она. - Если же в дороге смерть нас настигнет, то вместе умрем, как и подобает любящим душам»
Водяной рассказывал, что Индрик живет в Фавор-горе, самой высокой горе восточной части Великой Гряды Рифейских Гор, отделяющих северную Сваргорею от остального мира. Горы Рифея от Волыньки далеко, без остановок не добраться. Поэтому путь проложили через крохотную деревню Миронь, где можно запасы пополнить и отдохнуть. Затем надо было спуститься в ближайшее к горам поселение Горянка. А оттуда, через хутор Южный, отправиться в таинственные земли, прилегающие к горной гряде. В крупные поселения и большие княжества решили не заезжать, как и наказала путникам Лада. Путь держать оленьими тропами, дальше от Великой Дороги Южного Передела, как еще называли Рифейские горы.
Водяного Василиса в короб посадила и наказала нести Веславу, чтобы жители деревни духа воды не заметили. Путники не сказали деревенским о том, куда они уходят. Рассказали только, что отправляются искать хорсгора – священного оленя, чтобы привести его оберегом к перуновой охоте. Жители Волыньки желали им удачи, и только маленький Агнешка будто не поверил. Сын рыбака Тихона подошел к своей любимой Василисе и на прощание дал ей березовый оберег.
Белозер простился с Веславом дома, а Гоенег провожал Василису до хутора Лютогоста, где ждали подготовленные оленеводом к путешествию сани: три пары запряженных белых оленей и поезд из трех удлинённых гружёных нарт. На сани поставили огнивицы с Небесным Огнем, который не мерк ни ночью ни днем и был безопасен для дерева. Огонь-Сварожич силу нечистую от пути отводил и тепло странникам дарил.
Отец крепко обнял дочку на прощание и благословил своим Словом. А потом долго стоял, смотря на пустую дорогу, по которой уехали сани. Увидит ли он Василису вновь?
Олени везли путников по охотничьей тропе, которая уводила вглубь южной тайги. Тайги более теплой и не такой дремучей, как ее северный оплот. В южном лесу было много людских троп и дорог, соединяющих княжества и деревни, и не так много обитателей чащоб, мавок и русалок, как в самой чаще севера. Путь, хоть и предстоял долгий, но, надеялись путники, будет не очень опасным.
Василиса, которая лучше всех знала местные леса, погоняла оленей. С ней менялся Витенег, ведь за десять лет он стал неплохим охотником и мог ориентироваться в лесу, да и за плечами у него большой опыт в странствиях.
Когда сани отъехали далеко от деревни, водяной вылез из своего короба. Дух воды, сидя на коленях у царевича Веслава, с любопытством смотрел на окружающий мир.
Через некоторое время выглянуло холодное зимнее солнце, и пушистый снег, который лежал на ветвях деревьев, легонько замерцал. Иногда взлетали с веток испуганные шумом саней птицы. Несколько раз встречались любопытные лисицы, которые, сопровождая поезд на почтительном расстоянии, то появлялись среди деревьев, то скрывались из виду.
Лес был высокий и просторный, и упряжка свободно ехала по тропе меж вековых сосен.