- Ну, все, - проскулил Мухома. – Теперь нас точно, того. Отправлялся бы ты к Богам, юный волхв. А то зря, получается, шли.
- Ты как Стрибога слушал, Заяц? – удивился Веслав. - Самое главное на нашем пути - то, что явила берегиня. Для этого стоило все это пережить.
Заяц покачал головой и грустно усмехнулся:
- Тебя точно по голове камнем стукнуло, юный волхв, - улыбнулся Мухома. – Вот сгинем все вместе на поле травы за стеной тумана.
- Не сгинем, - ответил Витенег и указал на рассевающийся туман, сквозь который вновь стало видно море и далекое Древо.
- Пряжа Макоши запутана: Светом правите вы, дети Сварога, - вдруг проговорил голос ветра. – Гагана и Гарафена ждут вас у Древа. Коли сумеете стражниц убедить, то ответит Алатырь вам, как быть.
- Даже Боги не ведают, как поступить, - вздохнул Яромир.
Ветер вновь поднялся, но тут же отступил.
- Боги ведают, - прошелестел Стрибог. – Но вы сами свободы возжелали, и Боги вам ее даровали, оставив целый мир.
- И Полоза в придачу, - усмехнулся Витенег. Он чувствовал, как начинает злиться. Их странствие грозило закончиться ничем. Витенег был уверен в том, что, когда Веслав вновь окажется на земле, вся его уверенность пропадет. И вновь царевич убежит в тайгу ловить рыбу еще на десяток лет. Боги тоже хороши: то соглашались им помочь, то толковали о свободе, которую он никогда и ни у кого не просил. Почему поступок тех, кто давно мертв, должен быть вплетен и в пряжу его, Витенега, жизни? Почему Боги послали его только для того, чтобы царевич поумнел (в чем охотник, правда, сомневался), и отобрал у него ту, по которой так болело сердце? Может, он не верно истолковал видение, которое ему явила чаша Белозара, и не тот выбор совершил?
- Ах, вот кого так стремилась заполучить невеста Полоза! – проговорил удивленно ветер, кружа вокруг Витенега. – Вот чей дух, укрепленный Словом древнего волхва, может погибелью стать!
Яромир удивленно посмотрел на друга. Витенег поморщился: главное, чтобы внук Стрибога не стал рассказывать всем его мысли. Но ветер только рассмеялся.
- Я вижу смерть, - проговорил Стрибог, и Витенег вздрогнул. – Твоя гордость погубит тебя, человек! Помор по призванию!
От этих слов Бога Витенег еще больше разозлился. Веслав с ужасом смотрел на друга: царевичу казалось, будто впервые видит Витенега. Василиса нахмурилась - она, кажется, смогла прочитать мысли охотника.
- Ты еще встретишь свою судьбу, - проговорила Василиса, но Витенег полным боли и злости взглядом посмотрел на нее.
- Иногда я думаю, что мне не надо было сбегать с «Верилада», - проговорил он, и Василиса в ужасе отшатнулась. Яра всплеснула руками. Мухома выругался.
- Ты что такое говоришь! – воскликнул Яромир.
Витенег обернулся на богатыря.
- Да то и говорю, - покачал головой охотник. – Нашему истинному царю не хотят помогать даже Боги, в то время как Драгославу сам Полоз покровительствует! Чует мое сердце, что наше с вами дело ни к чему не приведет.
- А разве не ты мне говорил, что надо разбираться с той темной ворожбой, что оплела Сваргорею? – спросил Веслав Витенега. Охотник перевел взгляд на царевича.
- Говорил, - согласился Витенег. – А еще я говорил, что, может, и к лучшему то, что правишь не ты.
- Хватит! – со слезами на глазах воскликнула Яра. – Еще не хватало нам переругаться.
- Согласен, хватит, - проговорил Витенег. – С меня хватит, - он оглянулся. – Стрибог! Отправляй меня хоть в Неявь, да куда твоей душе угодно, отправляй меня!
- Витенег! – хором воскликнули остальные.
Послышался холодный смех Стрибога.
- Коли хочешь ты покинуть Светомир, - проговорил ветер, – тебе я помогу. Только помни, человек - назад пути не будет.
- Я готов, - проговорил Витенег и расправил руки, - забирай меня, Стрибог.
- Витенег! – ахнула Василиса, но охотник на нее не посмотрел.
Ветер закружил туманом Витенега и скрыл его от глаз других. Туман кружился все быстрее и быстрее, ветер дул все холоднее и вдруг опал. Витенега не было.
- Стрибог, ты отправил его в Неявь? – спросил пораженный Веслав. Царевич не мог поверить в то, что произошло.
- Он отправил себя сам, - прошелестел ветер. – Я лишь помог ему уйти туда, куда звала его душа.
Стрибог замолк, и воздух вновь застыл в тишине.
- Идемте, - нерешительно предложил Заяц, указывая в сторону берега, на котором появилась лодка.
- Он не должен был так поступать, - проговорила Василиса, все еще глядя на то место, где только что стоял Витенег.
- Но поступил, - хмуро ответил царевич и взял Василису за руку. – Идем.
Путники в молчании добрались до берега, на котором ждала лодка, посланная Богами. Дети Сварога спустили лодку на воду, сели в нее. Веслав и Яромир взяли весла.
Море было спокойно, и плыть было легко. Звезды сияли так ярко, что отражались в воде.
- Вы заметили, что здесь нет ни Дивии, ни Луны, - прошептала Яра.
Странники посмотрели на небо: и вправду, лун на нем не было. Только разноцветные всполохи света и немигающие звезды украшали глубокую черноту небосвода.
- Невероятное небо Светомира, - ответила ей Василиса. – Чудо увидеть такое.
- Смотрите на воду! – воскликнул Мухома. – Там другое небо!
Странники сначала не поняли, о чем говорил Заяц: в воде плавали отражения звезд. Море не волновалось, поэтому создавалось впечатление, будто лодка не плывет, а парит в небе.
- Да вот они, - Заяц вновь вытянул руку, указывая куда-то в море, когда понял, что его друзья не понимают его. – Вот они, обе луны!
В воде, сквозь отражения цветных туманностей, можно было увидеть два серпа лун.
- Отец Сварог! – прошептал Яромир и поднял весла, чтобы вода успокоилась. Поднял весла и Веслав, и теперь казалось, будто лодка скользит по зеркалу. Дети Сварога заворожённо вглядывались в глубину вод, в которой плавал другой мир: их родной Свет. Но тут темная тень промелькнула под водой, и чудесное видение подернулось рябью.
- Что это было? – прошептал Заяц.
Веслав пожал плечами и вновь взял весла. Яромир поступил так же. Не успели они проплыть и пару саженей, как лодка качнулась, будто кто-то ударил судёнышко из-под воды.
- Только не снова, - почти страдальчески пролепетал Заяц. – Я уже устал от чудес.
Ему никто не ответил: Василиса и Яра вглядывались в воду, в то время как Веслав и Яромир гребли изо всех сил. Лодка качнулась еще раз. Море потемнело, и в нем перестали отражаться звезды Светомира. Яромир и Веслав продолжали грести, когда темная тень поднялась из воды. Неясные очертания тьмы клубились, пока не приняли форму змеи. Царевич вцепился в весла: знакомый страх вновь явился ему. Веслав покачал головой, продолжая смотреть на змею, сотканную из черного дыма: царевич больше не позволит страху завладеть душой.
- Путь к Алатырю-с вы держите-с, - прошипела змея и выше поднялась над водой. – Желания-с хотите исполнить-с с-свои? – она вновь обернулась дымом, пронырнула под лодкой и явилась с другой стороны. Вода сделалась черной. Мухома вжался в лодку, во все глаза глядя на стражницу Алатыря.
- Мы за советом прибыли, мудрая Гарафена, - с поклоном ответил Веслав.
Графена метнулась к лодке, и царевич невольно отпрянул.
- С-с-страх, - прошелестела Гарафена. – Я во всех-с ваших душах с-страх чую-с, - змея вновь нырнула под воду и толкнула лодку так, что люди в ней еле удержались.
- Я больше не могу, - скулил Мухома Заяц, - почему Боги не могут просто совета нам дать и с миром отпустить?
Клубы дыма пронеслись над лодкой и вновь превратились в змею. Гарафена раскрыла свой капюшон и, шипя, зависла над лодкой. От Гарафены веяло холодом, еще более лютым, чем от внука Стрибога. Василиса вжалась в Веслава, и царевич крепко обнял волхву.
- Потому как Перун-с вновь одержал-с над с-Змием победу-с-с, - проговорила Гарафена, и свет звезд будто померк. – Боги-с и так вам помогают-с, только вы-с от них отворачиваетесь-с, - сокрушалась змея. – На земле-с сварогины даже-с не чествовали победителя-с, дети-с Сварога за Полозом-с пошли-с! – воскликнула Гарафена и угрожающе зашипела.
- Мы не чествуем Полоза, - с трудом, преодолевая ледяной страх, проговорил Веслав, борясь с желанием отвернуться от черного змеиного языка, который щупал воздух. – Мы пришли за тем, чтобы узнать, как освободить от ворожбы Полоза детей Сварога.
Язык тут же вернулся на место, и черные, зияющие глаза Богини расширились от удивления.
- Вы хотите-с Бога победить-с? – Гарафена замолкла, осела и вдруг пронзительно рассмеялась. От смеха Гарафены ее же тело разлетелось на маленькие черные облачка тумана. Заяц заскулил. Веслав держался, но с трудом. Яромир вытер холодный пот со лба и крепче обнял свою жену.
Гарафена исчезла, и мир затих. На небе вновь сияли звезды.
- Ваше желание достойно, но вам будет нелегко, - проговорил мягкий женский голос, и дети Сварога обернулись: позади лодки плыла по воде белоснежная птица. Ее крылья сверкали серебром, а увенчанная короной оперенная голова была похожей на человеческую. У Гаганы были большие грустные глаза, в которых отражались звезды Краколиста.
- Мне жаль, - мягко проговорила она, взмахнув крыльями. – Но это испытание надо вам пройти, чтобы достойно править Светом. Придет время, Боги покинут и Светомир. Придет время, покинет и Полоз воды океана, - говорила Гагана, оплывая лодку. – Но эти века грядут еще не скоро… Сейчас люди чтят Полоза, хоть Змий и заворожил их обманом. Дети Сварога позволили завлечь себя дарами. И Небесный Отец не будет мешать своим детям следовать по выбранному пути, и Макошь спрядет их пряжу.
- Как же так, - удивился Яромир. – Получается, Боги примут любое решение людей? Но зачем они послали Ладу?
- Они указали еще один возможный путь, - пропела птица. – А вот следовать ему - было ваше право. Вы могли и не пойти. И то – было б тоже верно.
Богатырь покачал головой:
- Ничего не понимаю.
Птица вздохнула, наклонила голову на бок и крылом толкнула лодку к острову.
- Следуйте выбранному пути, - улыбнулась Гагана. – Только так можно укрепить свой дух.
- Я хочу домой, - проскулил Заяц и посмотрел на Веслава. – Юный волхв, прости, но я больше не могу, - Мухома посмотрел на Птицу. – Ты можешь отправить меня в Явь?
Гагана отрицательно покачала головой:
- Для этого являлся вам Стрибог. У меня такого Слова нет.
- Но Стрибог же в Неявь отправлял! – воскликнул Заяц.
- Для Светомира Неявь – Явь, - загадочно проговорила Гагана. – Явь для нас – наш мир. Как ваш – для вас.
Гагана взмахнула крыльями, превратилась в облако и растаяла.
Веслав и Яромир взяли весла и стали грести к берегу.
- Извини меня за слабость, юный волхв, - пролепетал Мухома, стараясь не смотреть Веславу в глаза. – Мне просто очень страшно.
- И мне, - признался царевич.
- Всем страшно, - проговорила Василиса, и Яромир с Ярой согласно кивнули.
Лодка причалила к острову, и, как только путники сошли на песчаный берег, она исчезла. Берег прорезала бегущая с острова река; сам песок простирался на много верст, на горизонте высилось монументальное Древо.
- Как же оно, оказывается, далеко, - проговорил Яромир, когда путники направились к Краколисту.
- Если сейчас снова что-нибудь случиться, - ныл Мухома. – Я отдам душу Птицам.
- Не отдашь, - Яромир потрепал Зайца по спине.
Песок перемежался редкими плоскими камнями, похожими на большую гальку. Затем почва стала каменистой. Река текла по левую сторону от путников, от нее разбегались маленькие ручейки, которые терялись среди трещин камня. Остров поднимался выше, камень становился все более гладким и скользким. Люди шли в тишине, не останавливаясь.
Иди становилось все сложнее: камень под ногами сделался гладким, будто зеркало, и в нем отражалась крона Краколиста. Впереди стал виден сам Алатырь – янтарная скала, которую оплели массивные корни Мирового Древа. Тело Древа было черно, как ночь, но, при этом будто бы светилось. Иногда корни, обхватившие Алатырь, вспыхивали багрянцем, но тут же затихали. Из тех мест, где корни Краколиста врастали в камень, текла живая вода, собираясь в озеро, которое омывало Алатырь с растущим из него Древом. Из озера вода реками стекала в Океан Светомира. Воздух застыл: в мире Богов стояла такая тишина, что были слышны удары собственного сердца. И нарушать священную тишину было страшно.
В Светомире, наверное, и время замерло: Дети Сварога шли до тех пор, пока Краколист не позволил им приблизиться к нему. Когда люди достигли берега святого водоема, омывающего Алатырь и Мировое Древо, они замерли, пораженные монументальностью и величием Мирового Древа. Даже золотое Древо Индрика казалось маленьким рядом с Краколистом. Краколист будто занимал собой весь мир, его сияющая крона ослепляла. Янтарный Алатырь был горе подобен, и родник Живой Воды низвергался грозным водопадом.
Перед путниками вновь явились Гарафена и Гагана. Белоснежная птица расправила свои крылья над озером живой воды, а сотканная из черного дыма Гагана клубилась на янтарном Алатыре, подле корней Краколиста.
- Боги позволили-с нам пустить-с вас-с, - шептала мудрая Змея.
- Сам Перун решил помочь вам, - мягко сказала Гагана. Птица взмахнула крыльями, поднялась с озера и опустилась на камень рядом с путниками.
- Если-с вы отгадаете-с то, что мы скажем вам, - прошипела Гарафена. Змея по воздуху переметнулась к застывшим детям Сварога.
- Ну вот, опять, - почти плакал Мухома, но Яромир шикнул на Зайца, и он замолчал.
- Если-с скажете, кто сильный духом-с, но душой-с не обладает, тогда Алатырь вам-с дар Перуна-с явит, - прошипела Гарафена. Змея раскрыла капюшон, поднялась выше и зависла над людьми, смотря каждому в глаза.
- Ни одной-с ошибки, дети С-сварога, - извивалась змея. Гагана, сложив крылья, стояла рядом.
- Ч-что? – буркнул Заяц, и Змея метнулась к нему.
- Ответ-с не верный! – прошипела она и, шипя, стала окружать перепуганного до полусмерти Мухому черным туманом. Веслав хотел было обратиться к Гарафене, но Василиса предупреждающе положила палец царевичу на губы: все, что будет сказано, стражницы примут за ответ.
Когда туман рассеялся, Мухомы не было. Гарафена обернулась на оцепеневших от ужаса людей.
- Кто-с еще ответ мне скажет-с? – стражница расправила капюшон.
Яромир смотрел на Яру и отрицательно качал головой: только бы его супруга не произнесла слово.
- Огонь, - предположил Яромир, и Гарафена метнулась к богатырю.
- Нет-с, - прошипела Змея и стала опутывать богатыря. Веслав чуть не закричал.
Яра так крепко прижалась к мужу, что стражница не могла оплести туманом только Яромира.
- Вода! – крикнула Яра, еще крепче прижимаясь к Яромиру, который ее так же крепко обнимал.
Гарафена расхохоталась и стала оплетать кокон вокруг них двоих. Василиса заплакала и вцепилась в Веслава. Царевич обнял ее изо всех сил. Когда Яромир и Яра исчезли, Гарафена подползла к царевичу и охотнице.
- Ну-с люди молодые-с, - шипела Змея.
Глаза Василисы вдруг расширись от понимания, и охотница пыталась показать царевичу, что знает ответ. Василиса мягко отстранилась от Веслава и обернулась к змее.
- Раб. Кощей, - сказала охотница.
Змея метнулась к ней, и черный раздвоенный язык завис над Василисой. Веслав еще крепче обнял Василису, боясь, что Гарафена заберет ее. Но стражница вместо того, чтобы окружить их туманом, убрала язык и почтительно склонила голову.
Гарафена и Гагана расступились, открывая взору Алатырь, на котором, в сплетении корней, лежал белоснежный меч.
- Это меч самого Перуна, - проговорила Гагана, - меч, с помощью которого Громовержец одержал свою знаменитую победу над Полозом, когда Змий выбил из рук Перуна топор. – Гагана взлетела и, перелетев озеро, опустилась рядом с мечом. Меч оказался настолько огромным, что белая хранительница Алатыря казалась крошечной рядом с ним. – Этот меч зовется Игла – самый острый меч во всем Свете. Только он, выкованный самим Сварогом из света звезд, способен убить то, что уже мертво.
Гагана закрыла глаза, зашептала, и ее слова полетели по воздуху белым кружевом. Гарафена зашипела, и ее шипение рождало тьмы узор. Слова обеих стражниц, сплетаясь вместе, серым кружевом парили над Иглой. Меч задрожали оторвался от камня. На крыльях паутины Слов оружие Перуна перелетело озеро и, став под натиском ворожбы полуторным мечом, легло к ногам пораженного Веслава. Подле Иглы появились и ножны с перевязью для спины.