– Ну что ты? - удивляется.
Молчу. Разве объяснишь, как это невыносимо – сидеть минута за минутой и выстраивать самые страшные прогнозы?
– Идём, – проводит рукой по моей спине в тщетных попытках успокоить. – Билеты купили, с какой платформы заходить – узнали. Попробуем пробраться туда окольными путями, не через вокзал.
Киваю, Лексий ведёт к достопамятному забору, который Пуся перемахивает в один присест, а нам приходится поискать калитку.
Обойдя несколько составов, за которыми всё мерещится полнощёкий мужик – техник, или кто он тут, уж не знаю, – попадаем на нужную платформу, где начинают собираться пассажиры. Которые, признаться, тоже нервно косятся на гигантскую кошку. Ох, и что же мне с ней делать? То ли еще будет в Иштаре...
– Может, намордник купить? – предлагает Лексий. Пуся смотрит таким взглядом – мол, вот ещё, на себя намордник надевай! Но идея кажется мне не такой уж и плохой.
На перроне встречает Пени, рассказывает, что просчитывала, где наш вагон будет. И, надо сказать, довольно успешно: с погрешностью буквально в пару метров.
Поезд тормозит, из дверей смотрят две немолодые тётки, одна другой суровее.
– Мне повезло, – хихикает Пени. – Клиентки по твоей части.
Улыбаюсь, мне нравится, что спутники пытаются шутить. Всё даже начинает представляться не настолько безумным, каким оно есть на самом деле.
Кошка вдруг срывается с места, бросается куда-то в конец состава.
– Пуся! – вскрикиваю, не знаю, мчаться ли за ней, или звать? Тьфу, похвалила, называется, будто сглазила!
– Погоди, – останавливает Лексий. - Сначала договариваемся, потом всё остальное.
Вздыхаю, пытаюсь высмотреть кошку, но за людьми её уже не видно. Остаётся только надеяться, она знает, что делает...
Дарсаль
Узкая камера. Прихожу в себя лёжа, упираюсь руками в стены, потолок – какой-то явно инопланетный гроб. С омаа, может, и открыл бы, а обычных сил не хватает.
Впрочем, прозрачная крышка сама вдруг поднимается, мягко шурша. Странное прикосновение у левого плеча... как раз там, где у Ноэлии непонятное скопление ауры. Синтетический, неживой голос оглашает какие-то параметры – не понять.
– Продолжим? - это уже та, которая Адвига. Мало, видать, досталось, или защищена чем-то была.
Приподнимаюсь, только сейчас соображаю, что полностью раздет. Хватаюсь за запястье. Браслет!
– Где?!
– Мне казалось, ты достаточно умён, что бы дошло с первого раза, - вздыхает доктор-профессор.
Выскакиваю из парящего над полом гроба, оглядываю комнату – размытые красноватые очертания, только и понимаю, что она другая. Не та, в которой беседовали, не та, в которую я вырвался и откуда за нами наверняка следили.
Красная точка мерцает в паре метров на какой-то поверхности. Бросаюсь к ней, едва не снеся не к месту подвернувшуюся на пути мебель.
– Спокойнее, спокойнее... - увещевает Адвига. Хватаю браслет, ощупываю. Мой. Лиин. Каким-то самому непонятным образом с первого раза надеваю, закрепляю.
Амаранта Адвига странно молчит. Возле браслета что-то лежит... Одежда, что ли?
– А знаешь... – тянет женщина странно изменившимся голосом. - Пожалуй, от размножения я бы тоже не отказывалась.
– Пошла ты... – доходчиво объясняю, куда бы ей сходить за размножением. Злюсь, что не могу привычно считать эмоции.
Амаранта неожиданно смеётся.
– Одевайся, - отвечает, по–моему, делает несколько шагов. Но близко не подходит.
Узнаю свои вещи, начинаю наощупь разбирать – не люблю, когда кто другой складывает, не знаю, что за чем лежит.
– Чем так важен браслет?
Молчу, не твоё дело. Не надо было показывать, что он мне дорог. Будут теперь...
– Купена? - удивляется совсем рядом, отшатываюсь.
– Отвали.
Купена? Купена?! Какая, откуда? Лия? Вплела? Зачем?
Вспоминаю, как сорвал, как Иллариандр еще тогда высказался, что я дарю цветы его невесте... Цветок моего унижения.
А ведь в древности считалось, Слепые могут использовать силу купены красной... не благодаря ей ли я вижу эти странные красные очертания? Неужели такое возможно?
Только не выдать. Бесов Раум, дурак. Неосторожный дурак. Конечно, у них здесь всё просчитано и защищено. Нужно действовать осмотрительнее, понаблюдать, разобраться.
Ведь женщины поддерживают туманы на границах, вспоминаю. И тут чего-то похожего нагнали, стервы.
– Сын императора привязан к твоей силе? - спрашивает задумчиво Амаранта.
– Привязан, – отвечаю. Значит, узнали, отследили как-то.
Думаю, император сделает всё, чтобы эту связь разорвать.
– Ноэлия у вас? – задаю в свою очередь вопрос, натягивая штаны. Беру в руки свитер, выданный еще Сайером. Поразмножаться ей захотелось. Ненавижу.
Молчит. Не могу понять, то ли уходит от ответа, что бы потом в самый неожиданный момент иметь козыри, то ли тоже не знает. С осведомителями наверняка тяжело, все боятся Слепых. А эти тут всяких изучающих гробов понаделали.
– Я помогу вам встретиться, - отвечает осторожно. - Если будешь сотрудничать... без таких фокусов.
Сотрудничать. Рамар вон тоже предлагал головокружительную карьеру. А выходит, всё равно отдали бы по договору.
– Тебя разменяли, – соглашается, словно подслушав мои мысли.
– Ага, а вы не разменяете.
– Нам не выгодно. Так что теперь только тебе осталось определиться с собственной выгодой.
Ноэлия
– Нет, - бормочет Лексий, - сначала понаблюдаем.
– Боишься, что твоего обаяния не хватит? – фыркает Пени, послушно отходя за бросившуюся на абордаж вагона толпу.
– На этих? – искренне отнекивается Лексий. - Им в карман деньги не сунешь – оскорбятся.
Действительно, к таким бабам даже подойти с подобным вопросом страшно.
– Понаблюдаем.
Пени не возражает, стоим, наблюдаем. Я всё кошку выискиваю, но её не видно. Куда могла деться, зачем? Вздыхаю.
– Похоже, проверяют только билеты, - шепчет спустя минут пятнадцать наблюдений Пени.
Вроде и правда, никто паспортами не размахивает. Нервно поглядываю на часы, виднеющиеся в центре здания вокзала.
Снова жалею, что Дарсаля здесь нет. Ему ведь удаётся как-то воздействовать на эмоции своим омаа. Жаль, что у меня не омаа, и уже даже, по-моему, не синяя аура. Для чего она мне, «мощная и чистая», если никак не могу пользоваться?
– Рискнём, – решает, наконец, Лексий, когда на входе остаётся лишь одна из проводниц. - Внутри проще будет договариваться.
Сомневаюсь, но иду следом. Не попробуешь – не узнаешь. По крайней мере, даже если высадят, хоть немного проедем, хоть чуть-чуть ближе будем. Лишь бы не задержали.
Женщина меряет нас уставшим взглядом, рассматривает билеты.
– Документы есть? – интересуется безразлично.
– Есть, – Лексий одаривает такой улыбкой, ни одна девушка не устояла бы.
– Вас трое? - уточняет проводница удивлённо.
– Мы все места выкупили.
Тётка кивает:
– Последнее купе.
Не в силах поверить, что так просто вышло, в ожидании грандиозного подвоха, прохожу следом за друзьями в конец вагона. Прикрываем дверь, выглядываю в окошко. Пуськи не видно. Минуты тянут смычком по нервам, вызывая стаккато мурашек при каждом подозрительном звуке. Пальцы будто скованы льдом, совсем непослушные.
Пыльный воздух, щедро сдобренный специфическим запахом вагона, шум, крики, машущие в окна люди. Вдруг вижу того самого краснощёкого толстуна, пригибаюсь – ещё не хватало, чтобы заметил и в последние минуты сорвал нам отбытие. Стрелка часов медленно подползает к заветной отметке, всё больше и больше натягивая напряжение.
И глаза толстяка тоже как-то странно вытягиваются, выпучиваются, он указывает рукой в сторону нашего вагона и вверх. Извлекает из своих голосовых связок несколько нечленораздельных звуков.
Рывок, поезд дёргается. Сверху в окно заглядывает радостная усатая физиономия. Ох, Пуся! Моя ж ты прелесть, по крыше пробиралась!
Народ на перроне возбуждённо останавливается, тычет пальцами в нашу сторону. Поезд отъезжает. Лексий вскакивает, напрягая бугрящиеся мышцы, пытается открыть окно. То со скрипом, неохотно поддаётся, и довольная собой Пуся просачивается внутрь.
Обнимаю кошку, пока Лексий пытается вернуть створку на место. Пуся отряхивается, укладывается на полку и начинает усиленно отмывать тёмный от копоти живот.
Снаружи, всё ускоряясь, исчезают последние дома приютившего нас городишки.
– Откройте! – стук в дверь врывается новой порцией волнения в нашу попытку выдохнуть и расслабиться.
Судорожно загоняем кошку под полку, сверху садимся мы с Пени. Лексий, изобразив само обаяние, отворяет дверь.
– Огромную кошку не видели? – спрашивает та же тётка, что запускала нас в вагон.
Недоумённо переглядываемся – настоящая невинность, честное слово!
Проводница шагает внутрь:
– Давайте сразу документы, билеты проверю.
– Ммм... присаживайтесь, – Лексий, галантно проведя рукой в сторону полки, задвигает дверь.
Женщина недоумённо хмурится.
– Видите ли, – продолжает «охмурение» наш единственный мужчина. – У нас к вам есть одно... ммм... щекотливое дело.
Второе щекотливое дело, весьма недовольное необходимостью сидеть под полкой, найдя щёлку, высовывает оттуда дымчатый хвост и начинает обметать мои ноги. Смотрю на проводницу, боюсь, как бы она не заметила, но внимание той целиком и полностью приковано к перегородившему выход Лексию.
– Молодой человек! – окликает его сурово.
Лексий ещё шире улыбается, как у него так выходит – не натянуто, а совершенно искренне, будто безумно рад этой давно утратившей вкус жизни женщине.
– Ваши билеты и документы, пожалуйста, - проводница настроена решительно.
– Так уж сложилось... что мы остались без документов. Воры, – разводит Лексий руками, передавая ей билеты. От перенапряжения так и хочется хихикнуть, Иллариандр – главный вор моих документов. М-да.
– Тогда я вынуждена позвать начальника поезда и высадить вас на...
Осознаю, что её не пронять. Наверняка таких, как мы, встречались десятки, если не сотни, и взыскания боится гораздо больше.
Дарсаль видел, знал точки, на которые и как воздействовать, что бы вызвать реакцию. Пытаюсь сосредоточиться, разглядеть, ну или хотя бы его здесь представить. Ведь если Слепые могут, значит, реально в принципе...
«Посмотрите на эти тёмные полосы, моя госпожа. Это застарелое неверие и смирение, она считает, что давно уже всё потеряно. Но вот там ещё теплится давнее детское желание повидать мир, чего-то добиться... Вот за него если потянуть, разжечь – тогда она хоть немного оттает...»
– Может, попробуем решить этот вопрос? – Лексий настолько однозначно поднимает бровь, вот как он так умеет! Надо бы и себе научиться.
– Молодой человек! – тётка всё ещё выказывает суровость, но в губах уже теплится улыбка. Не знаю, действуют ли мои попытки, или просто я сама себя убеждаю, но маленький огонёк внутри кажется таким реальным, будто Дарсаль действительно рядом со мной, объясняет, обучает, как когда-то в зале...
– Может быть, вам нужна помощь? – снова ведёт бровью Лексий.
А может быть, это всего лишь обаяние нашего мастера защиты. Дарсаль однажды обмолвился, что у него всегда легко с женщинами выходило.
– Уж как-нибудь обойдусь без вашей помощи.
– Ну... убрать, например? Или починить? Может, у вас что-нибудь отваливается?
– У меня ничего не отваливается! – отрезает тётка. – Показывайте!
– Что показывать? – с такой заинтересованной готовностью распрямляет плечи Лексий – кажется, слегка краснею. Стараюсь изо всех сил удерживать на лице приветливую улыбку. Ну и в мыслях огонёк – так хочется верить, что не придуманный.
– Хватит комедию ломать! – тётка всё еще сурова, но уже чувствуется, что она почти сдалась.
Усиленно пытаюсь растеплить привидевшийся огонёк. Пуся, зараза, просунув лапу, вцепляется когтями в мою щиколотку – едва не подпрыгиваю, пытаюсь отмахнуться.
Вздохнув, Лексий вкладывает в тёткину руку несколько купюр.
– Имейте в виду, всё буду отрицать! – сообщает та, пряча их в карман тёмно-зелёной формы.
– Конечно, – соглашается Лексий.
– Где же эта драная кошка? – бормочет проводница, направляясь к выходу.
– Какая кошка? – рискую спросить, желая стукнуть «эту драную». И что на неё нашло?!
– Да вот, передали, в мой вагон проникла гигантская кошка. Снаружи весь вокзал видел, а внутри никто. Мистика какая-то, – отвечает женщина и вдруг огорошивает: – А вы на Ноэлию Лемми похожи.
– А кто это? - тут же реагирует Пени, излучая настолько натуральное удивление – даже мне верится.
– Ноэлия Лемми, жена императора Айо, вы что, новости не смотрите? - от слов тётки у меня внутри всё сводит судорогой. Тоскливо думаю, смогу ли соскочить с поезда на ходу... если вдруг придётся. – Недавно ему сына родила, – добавляет проводница, вызвав вторую волну тоски и судорог.
Пени с Лексием начинают хохотать:
– Да уж, будь она императрицей, мы бы точно тут не ехали.
Проводница, тоже соизволив посмеяться, наконец-то оставляет нас одних.
Лексий тщательно запирает дверь, несколько секунд прислушивается к удаляющимся шагам.
– Надо будет тебе шляпу с париком организовать, – постановляет.
Пожимаю плечами, слова проводницы до сих пор крутят раскалённым ножом в моей ране. Как там мой малыш?! Моё солнышко, мой котик, моя радость...
Сидеть невыносимо. Когда идёшь, что-то делаешь – удаётся отвлечься, но сидя в купе вдруг начинаю понимать, что еду в другую сторону от своей кровиночки.
Недовольная Пуся скребёт лапой, выпускаем её.
– Какая муха тебя укусила? – возмущаюсь, потирая поцарапанную ногу. Но кошка как ни в чём не бывало забирается на верхнюю полку, сворачивается там и, подняв ухо, прикрывает глаза.
Пени достаёт продукты, я беру заготовленную прессу. Друзья присоединяются, так и коротаем время в поиске возможных новостей.
Ничего толкового не находится. Лишь несколько заметок о рождении Рэя. В одной из них наше с Иллариандром свадебное фото. Боже, до чего я выгляжу счастливой, аж самой не по себе! Вот так и рождаются сказки для наивных девочек.
Сзади стоит Дарсаль – глаза на фотографии засвечены, вокруг белые пятна омаа, но мне и не нужно рассматривать, что бы узнать высокую фигуру, мрачно сжатые губы. Думаю, что тогда могло твориться у него в душе. И просто безумно сожалею, что у меня нет хотя бы портрета моей крохи. Тайком от друзей смахиваю слёзы – не хочу их расстраивать, они и так со мной носятся больше, чем я того заслуживаю.
Отрываю и прячу в карман смазанное газетное фото. Вспоминаю, записываю на листике адрес Алмы. Не уверена, что точно, но заходить к мадам Джанс совсем не хочется.
Ночью просыпаюсь от лёгкого щелчка двери. Подскакиваю. Лексий и Пени на своих местах, только кошки вверху нет. Выбираюсь в коридор, зову шёпотом. Не возвращается, твою бестию!
– Что? - присоединяется Лексий.
– Где Пуся? – бормочу, обыскиваем с ним чуть не весь поезд, куда можем добраться.
Но кошка как сквозь землю... то есть пол, провалилась. Надежды обнаружить её в купе тоже рушатся: там нас дожидается лишь встревоженная Пени.
– Не пропадёт, – подбадривает меня Лексий. Соглашаюсь удручённо. Никогда не знаешь, что у животного на уме.
Не спится. Сидим, перекидываемся редкими фразами ни о чём.
– А что ты можешь сказать о змее Ивена? - вспоминаю.
Лексий морщится в попытках понять вопрос.
– Вот тут, - показываю на предплечье. – Похожа на едва различимую татушку.
– Ничего не замечала, - с любопытством вклинивается Пени.
– Она проявляется в омаа.
– Не знаю, – пожимает плечами Лексий. - Мне омаа недоступен. Но если бы я делал ему защиту, обязательно усилил бы на правую руку. Я как-то размышлял об этом, сам понять не мог... Думал, может, у него травма или ещё что. Профдеформация, - объясняет. – На всех пытаюсь защиту прикинуть, слабые и сильные места выявить.
– Усилил? - не понимаю. – А она не мешала бы змее?
Лексий пожимает плечами:
– Никто не делал мне заказов на личных Стражей императора, ничего не могу сказать. А почему спрашиваешь?