— Стефан, — сказала она мягко, — можешь некоторое время побыть с Эмилем?
— Само собой... а что случилось?
Ответ Карины прозвучал так, будто она собралась в угловой киоск за газетами.
— Я уеду ненадолго.
Стефан уже хотел спросить — куда, но тут же осознал бессмысленность вопроса. Ехать некуда — все везде одинаково.
— Зачем? — спросил он вместо этого.
Не куда, а зачем.
— Там ничего нет, — вставил Петер.
— Прошу меня извинить... — сказала Карина и пристально посмотрела на Петера. — Прошу меня извинить, но мне трудно в это поверить.
***
— А что ты делаешь, мама?
Как раз в ту секунду, что появилась Молли, Изабелла сделала последний большой глоток виски.
— Нет же ничего сладкого. Приходится пить это дерьмо ради калорий.
Молли медленно, будто испугавшись, присела на стул. На самом деле единственное, чего она боялась, — чтобы под майкой не зашуршал пакет с ирисками.
— В-вот так... — сказала Изабелла слегка заплетающимся языком. Нельзя сказать, чтобы она была пьяна, но сто граммов виски подействовало на ее лишенный необходимого топлива организм почти мгновенно. — Ты что-нибудь разузнала? Что видел твой приятель?
— Он не мой приятель... Можно поиграть на компьютере?
Изабелла мрачно усмехнулась.
— Это что — условие переговоров?
Молли молча пожала плечами. Изабелла достала с полки свой лэптоп и провела рукой по крышке.
— Десять минут.
— Двадцать.
— Ты же знаешь — мы не можем зарядить батарею. Когда она кончится — всё. Прощай компьютер. Поняла? Десять минут.
— Пятнадцать.
— О’кей. Пятнадцать, — вздохнула Изабелла. — Если ты ответишь на мой вопрос, видел ли твой... этот мальчик что-то там... в степи.
— Видел.
— И что он видел?
— Человека.
Молли потянулась за лэптопом, но Изабелла отвела руки в сторону.
— Какого человека, Молли? Кончай тянуть резину.
Молли поиграла глазами.
— Он видел человека в поле. Он был такой... совершенно белый. И очень странно двигался. Вообще-то... похож на человека, но не человек.
Изабелла машинально, как во сне, передала дочери плоский кейс лэптопа.
Молли тут же открыла крышку и нажала кнопку, а Изабелла побледнела и закрыла глаза, борясь с головокружением.
Белый, похож на человека. В поле.
Она очень хорошо представила эту фигуру — потому что уже ее видела.
На компьютере зазвучала музыкальная заставка игры «Растения против зомби». Молли ловко водила указательным пальчиком по тачпаду, а большим то и дело щелкала по кнопке — ловила солнце и сажала цветы, чтобы защититься от наводнивших ее сад зомби.
Изабелла внезапно встала и вышла наружу.
Молли, убедившись, что она вышла, прервала игру, достала из-за пазухи пакет с «Твистом», развернула клейкую от тепла конфету, сунула в рот и продолжила игру.
***
Карина залезла в кабину, захлопнула за собой дверцу и удивилась собственной решительности. Как будто она направлялась на некую судьбоносную встречу, и опоздать — смерти подобно. Что там сказала Молли?
Лететь. Прямо на солнце.
Чего-то она не понимает. Что-то происходит внутри нее, какое-то перемещение войск. Она знает точно — что-то происходит. Знает, но не может определить, где враги, а где союзники, где гибель, а где спасение. А может, никакие не войска — какая-то группа движется куда-то без особой цели.
Но кто-то движется...
«Группа гражданских лиц», — сказала она вслух, чтобы нелепостью этой фразы успокоить волнение, и уже приготовилась завести мотор, как в окно постучали. Она подняла голову — Изабелла.
Что этой поганке надо?
Наплевать, запустить двигатель и уехать? А вдруг... вдруг она знает что-то про газовый шланг?
Карина нажала кнопку на двери. Стекло поехало вниз.
— Вы куда-то собрались ехать?
Странно прозрачные глаза... впрочем, ничего странного. От Изабеллы недвусмысленно попахивает спиртным.
— Да. А что?
— У вас нет навигатора, — Изабелла указала на приборную панель.
— Нет. Ну и что? — спросила она, пародируя наглый тон Изабеллы во время их предыдущего разговора.
Изабелла иронии не заметила.
— Не найдете дорогу назад.
— А вам-то что за дело?
Странно — Изабеллу вовсе не трогают ее воинственные выпады. Бровью не повела.
— Мы можем взять нашу машину, — она мотнула головой в сторону новенького джипа.
— Мы?
— Да, мы. Вы и я.
— Вы можете поехать сами. Если не боитесь попасться полиции в пьяном виде.
— У меня нет прав.
— А здесь-то это какое имеет значение?
Неопределенный, но изящный жест кистью, поправлен выбившийся локон.
— А-а-а... — Карина выждала несколько мгновений, понаблюдала театральное представление. — Вы просто-напросто не умеете водить машину...
Мгновенный злобный взгляд — и тут же равнодушное пожатие плечами.
— Нет, не умею.
Карина посмотрела на горизонт. Она собиралась ехать по вешкам, в каком-то из уже исследованных направлений. С навигатором можно расширить зону поиска. Это плюс. Минус — компания Изабеллы.
Взвесила все за и против и вышла из машины.
Изабелла протянула ей новомодный ключ, который нет необходимости куда-то вставлять — достаточно держать в кармане.
Карина взяла маленькую красивую коробочку с фирменным знаком «Тойоты», повертела в руке и положила в карман шорт.
— Надеюсь, нам не придется слишком много беседовать.
— Кто знает? А почему бы нет? Устроим образцовый девичник. Юным девушкам всегда есть о чем поговорить.
В ее интонации опять появился нагловатый сарказм, и Карина уже начала жалеть, что пошла у нее на поводу.
***
Петер проводил взглядом джип и вспомнил о кульке с ирисками в кармане. Побежал было вслед, привычно набирая скорость, но остановился и махнул рукой.
Она мне больше не жена.
Развод... наверняка долгая и занудная история с бесконечными бумагами, адвокатами и прочим дерьмом, но для Петера развод уже состоялся. Решено. Он ей больше не слуга. Не нужно выполнять ее приказы, даже не нужно заботиться о ее хорошем самочувствии, не нужно выпрашивать у незнакомых людей конфеты... если мне неохота.
Петер произнес последние три слова вслух—прозвучало совершенно по-детски, но почему-то фраза привела его в хорошее настроение. Засмеялся, достал из пакета конфету, зубами разорвал обертку и сунул в рот.
Вкусно... вкусно, вкусно...
Удар меча, разрубающий гордиев узел. Яблоко, упавшее перед носом Ньютона, длинный патт13, чудом попадающий в лунку. Мелочь, изменяющая жизнь.
Не быть с Изабеллой.
Быть свободным.
Он даже потер руки, восторгаясь собственной находчивостью.
Перед ним открывается новая, свободная жизнь, возможности и радости — бесконечные, как это поле. Он с удивлением почувствовал нарастающую эрекцию. Спать с кем-то, кто хочет с тобой спать, отдыхать в чьих-то объятиях и чувствовать себя желанным, вновь и вновь искать близости, приносящей удовлетворение не только тебе...
— Петер?
Голос Стефана за спиной. Этот чертов торчок в штанах... Петер заставил себя подумать о животных, сбитых на шоссе. Искалеченный барсук с вывалившимися кишками... Помогло. Когда он обернулся, ему уже не надо было прикрывать ладонями пах, как в стенке у ворот при близком штрафном.
Стефан помахал чертежом.
Петер кивнул.
— О’кей. Самое время поговорить с Дональдом.
Стефан покосился на поле, где на горизонте был еще виден удаляющийся джип.
— У меня есть идея, — сказал он мрачно. — Насчет того, куда надо позвонить.
Они направились к кемперу Дональда. Петер ждал продолжения, но не дождался. Стефан заметно скис. Надо его подбодрить.
— Здорово. И куда?
— Может показаться странным...
— Более странным, чем вся эта мерехлюндия? — Петер широким жестом обвел бесконечный газон и небо без солнца и улыбнулся. — Выкладывай.
Стефан остановился. Сделал глубокий вдох.
— Думаю, надо позвонить в кемпинг. Тот, где мы стояли.
— Чтобы...
— Чтобы проверить... а может быть, мы там... — Стефан робко посмотрел на Петера, ожидая насмешки, но Петер даже не улыбнулся. Удивительно — ему тоже приходила в голову похожая мысль, но сформулировать ее и превратить в руководство к действию не удалось. Совершенно конкретный поступок — позвонить в кемпинг.
У него слегка закружилась голова.
— И если это так? Если, допустим, мы там. Что делать дальше?
— Понятия не имею... но в любом случае... будем знать.
Они уставились друг на друга и стояли так довольно долго. Посмотрели еще раз на поле, на кемперы... А вдруг Молли в эту самую секунду прыгает на батуте, Изабелла лихорадочно шлет эсэмэски своему агенту... а Петер, другой Петер, истинный Петер...
— Я не решаюсь об этом думать... — сказал Петер.
Тот Петер, что в эту секунду находится здесь.
— И я... Я тоже не решаюсь, если быть честным.
Они вошли в палатку, где все еще безостановочно работал транзистор. Петер поднял бумажку, на которой Майвор добросовестно записала все названия лотов. «Теперь, черт ее подери, это похоже на любовь», «Держись правой стороны, Свенссон», «Ты знаешь, где меня найти»...
Певцы самые разные: Тува Карсон, Рок-Борис, Ян Спарринг, Мона Вессман, Хассе Бурман... и так далее, по списку. Но Петер внезапно обнаружил общий знаменатель — помогли музыкальные пристрастия его матери.
— Слушай, — остановил он Стефана, который уже поднялся по ступенькам и изготовился постучать. — Знаешь такого — Петер Химмельстранд?
Стефан поднял бровь — что за нелепый вопрос?
— Это тот, который... докурился до смерти? И писал об этом стихи?
— Да... стихи. И тексты песен, — подтвердил Петер и показал на бумажку. — Все эти лоты написаны Химмельстрандом.
Он качнул головой в сторону радио, где пел Хассе Бурман со своим тяжелым норрландским акцентом:
Жителей Стокгольма я бы расстрелял
Ядовитым порохом, если есть в природе,
Жителей Стокгольма, всех до одного,
Я б опрыскал ДДТ или чем-то вроде.
— Не особенно человеколюбив, — осуждающе покачал головой Стефан.
— Нет, не особенно... Но ведь странно, правда?
Стефан посмотрел на пластмассовый ящичек, из которого продолжали литься человеконенавистнические пожелания в адрес столичных жителей. Пожал плечами.
— Странно... но еще страннее, что радио вообще работает.
И постучал в дверь.
***
Дональд сидит на кровати и страдает. Если это наваждение не кончится, можно сойти с ума. В кемпере стало жарко — Майвор раскочегарила духовку. Бормочет какие-то песенки себе под нос, шлепает тестом — вполне достаточно, чтобы довести нормального человека до безумия.
Он тоскует по своему магазину строительных товаров. Прохаживаться, приглядывать за семью работниками, следить, чтобы все катилось как надо, перекинуться парой слов с постоянным клиентом, из тех, кто ни за какие коврижки не переметнется к другому поставщику. Пошутить с новым заказчиком, которому ни с того ни с сего вздумалось поменять водосточные трубы и желоба.
Как бы ему хорошо ни было на работе, Дональд всегда с удовольствием берет отпуск. Никаких проблем — побездельничать несколько недель, попить пивка, пошататься по кабакам со старыми знакомыми. Подзарядить батареи, так сказать. Дело все равно идет, тем более летом, в сезон, когда плотники-любители начинают возиться на своих виллах и в летних домах. Деньги текут рекой.
А это что такое?
Он сплел в замок вспотевшие пальцы. Опустил голову, закрыл глаза и начал молча считать до ста.
Сейчас досчитаю до ста, проснусь — и все встанет на свои места. А если нет — что делать?
... девяносто восемь, девяносто девять, сто.
Открыл глаза. Духовка по-прежнему пышет жаром в закрытом наглухо вагончике. Сатиновая простыня под голыми бедрами скользкая и мокрая от пота. Майвор методично смешивает сливочное масло с пряностями на блюдечке. Тонкое жужжание над ухом — бормашина дьявольского дантиста упрямо сверлит дыру в его черепе.
Нет, все же нет. Комар. Самый настоящий, неизвестно откуда взявшийся в этой пустыне живой комар. Пожужжал и приземлился на правое запястье. Ужалил и принялся сосать кровь. Дональд осторожно поднес руку к глазам и принялся изучать насекомое.
Комару не было места в уже сплетенной ткани его сна. Обычный комар, гость из реального мира, перекачивающий его, Дональда, кровь в собственную кровеносную систему. Мало того — то поднимающий, то опускающий тонкое брюшко, видимо, от наслаждения.
У Дональда потемнело в глазах, как темнеет экран, пока меняют слайды в диапроекторе. В глазах потемнело, а в голове просветлело — он внезапно с пугающей ясностью осознал, что субъект сна — вовсе не он, Дональд, а этот комар! Все, что происходит вокруг, — это всего-навсего сон комара, потому что человеку такое присниться не может. Он сам, Майвор, кемперы, бесконечное, недоступное человеческому воображению поле... Человеческому — да, недоступное, а вот комар, вполне возможно, именно так и воспринимает окружающий мир.
Дональд усилием воли отогнал головокружительное предположение и вернулся к исходным условиям.
Спит он, а не комар. Комар сосет кровь. Но комар — здесь, в его сне, хотя комар в его сне — явление обескураживающе чужеродное.
Должно быть, задремал в каком-нибудь пыльном уголке, проснулся — и скорее на охоту. Да какую удачную! Брюшко уже не такое сухонькое — разбухло. Стало багровым от его, Дональда, крови, перешедшей в собственность комара.
Поднять левую руку и прихлопнуть — проблема решена. Вместо ополоумевшего от сытости комара — маленькая кровавая клякса. Все в его воле.
Взгляд упал на водочную стопку на подоконнике. Комар, насытившись, уже приготовился выдернуть жало, но не тут-то было — Дональд накрыл его стопкой.
Комар сделал несколько тщетных попыток взлететь, примирился с неволей и, волоча брюшко, расположился отдохнуть.
Дональд покосился на Майвор — даже не смотрит и его сторону, поглощена смазыванием противней. Можно немножко поиграть.
На руке сидит кровожадный террорист, обманом проникший в его королевство. Или... Или! Всесильное создание, почти Бог, а мы все существуем только в его сытом сне. Или просто маленькое зловредное насекомое в его, Дональда, власти.
Выберем последнее.
Но он, как король или пусть даже президент, обязан принять решение. Послать войска? Пусть солдаты убивают и пусть убивают их? Дать войскам команду, послать дроны — и вычеркнуть из списка живых немереное количество солдат и гражданского населения. Или казнить шпиона тайно, никому не давая знать? Да или нет? Большой палец вниз или вверх?
Полная пустота вокруг, и булькающее варево мыслей выкипает до одной-единственной:
Я живой и ты живой. Вопрос в том, у кого власть.
Дональд поднес руку со стопкой поближе к глазам — зрение еще слава Богу, несмотря на возраст. Внимательно рассмотрел комара. Чудо природы, если вдуматься. Идеальные пропорции булавочнотонких ножек, почти невидимые мембраны крыльев, крошечная головка поворачивается направо и налево, как будто комар хочет что-то у него спросить. Что?
Ты и я, смутно подумал Дональд. Я и ты.
Какое-то мгновение Дональду кажется, что он и комар в чем-то равны. Оба они — живые создания среди миллиардов подобных, созданных неисповедимой Божьей волей.