Он вытащил из колоды карту и аккуратно подсунул ее под стопку. Повернул стаканчик и поставил на подоконник. Карта превратилась в крышку. Комар сделал попытку взлететь. Ничего из этого не вышло. Постарался взбежать по стенке стопки — но стекло оказалось слишком гладким и скользким даже для комариных ножек.
Он успокоился и вновь устроился подремать на дне стопки.
Дональд почесал слегка покрасневшее запястье. Встал — и вдруг увидел все происходящее в ином свете.
На подоконнике стоит стаканчик. А в стаканчике — капля его крови, присвоенная чужаком.
Моей крови.
Он потер глаза и обнаружил, что не может вспомнить, о чем думал несколько секунд назад. Наверное, о том, каково это — быть королем. Или президентом. Тем, кто принимает решения. Наверное, так и есть — он думал об этом довольно часто, почему бы не подумать и теперь.
Кровь президента.
Во всем, что с ним происходит, заключена какая-то фундаментальная ошибка. Надо собраться с мыслями и попробовать их, эти мысли, систематизировать, но сначала...
Дональд покосился на Майвор — та с головой ушла в стряпню. Достал из ящика со всякой мелочевкой зажигалку. Сел на кровать, чиркнул колесиком и сунул в стопку.
Комар не решился пикировать на смертоносное пламя. Дональд рассеянно наблюдал, как капля его крови мечется от стенки к стенке, чтобы через несколько секунд упасть на подоконник с сожженными крыльями.
Дональд погасил зажигалку и удовлетворенно кивнул.
Вот так и будет. Не надейтесь.
В дверь постучали. Майвор вопросительно посмотрела на мужа — тот отрицательно покачал головой. Дональду не хотелось больше углубляться в свои сновидческие переживания. Он очень устал.
Опять стук в дверь.
— Дональд, кончай с этими глупостями. Открой дверь.
Дональд погладил нагрудный карман, где лежал ключ, и вдруг его осенило. Почему он не додумался раньше? Странно. Должно быть, сыграла роль сила привычки.
Он дождался, пока Майвор подошла поближе, схватил ее за протянутую за ключом руку, встал с кровати и потащил за собой. Свободной рукой открыл замок, вытолкнул ее из кемпера и захлопнул дверь. Успел только увидеть ошеломленные физиономии Петера и Стефана, их открытые рты — хотели, наверное, что-то сказать...
Вот так. Наконец-то покой. На всякий случай приложил ухо к двери — о чем они там говорят? Вернее, что за слова он, Дональд, собирался вложить в их головы в своем нескончаемом сне....
***
Как ни близки Карина и Стефан, как ни совпадает до малейшей детали их жизненный проект, есть в ней что-то непонятное, даже чужое. Какая-то тайна, до которой ему не удается добраться. Например, она никогда не рассказывает о своей юности. Карина — как фильм. Опоздал к началу — и не можешь понять содержание.
Он, разумеется, догадывается, что речь идет о более серьезных вещах, чем татуировка в виде знаков бесконечности на руке, символизирующих тоску по вечной любви. Непонятный азарт, даже голод в ее глазах, когда она заявила, что хочет сама обследовать поле. Странно.
И отец... папа лежит при смерти.
Когда щелкнул замок в двери кемпера, он успел подумать: Скоро я лишусь всего, чем дорожу... но тут же очнулся — события развивались быстро и неожиданно.
Дверь с грохотом открылась, и из нее вылетела Майвор — слава богу, помогла футбольная реакция Петера: он успел подхватить ее, иначе грохнулась бы с крыльца и без перелома не обошлось. Стефан, прежде чем дверь захлопнулась, успел разглядеть мелькнувшую в проеме багровую физиономию Дональда.
Петер отпустил ошарашенную Майвор.
— Что случилось?
Майвор растерянно отряхнулась, убрала со лба выбившуюся седую прядь и произнесла одно слово:
— Булочки.
Кинулась к двери и начала стучать кулаком.
— Дональд! Булочки надо посадить в духовку самое большее через десять минут! Тесто уже расстоялось, если опоздать — сядет, и все пропало!
Ответа не последовало. Майвор растерянно повернулась к Петеру.
— Я пеку коричные булочки.
— Коричные булочки, — повторили Петер и Стефан в один голос, как эхо.
Майвор сделала жест, будто хотела погладить маленького бигля в корзинке, но раздумала.
— Извините... вы что-то хотели?
— Да...
Петер посмотрел на дощатый пол палатки, поднял голову и рассказал, что Стефан дозвонился матери, но, чтобы иметь нормальное покрытие, надо подняться повыше. Майвор кивала чуть не на каждое слово.
— Надо построить что-то вроде лесов.
— И чем я могу помочь?
— Нужны доски, — Стефан показал на пол палатки, — а у вас... этот пол — единственные доски во всем нашем... — Он хотел сказать «лагере», но запнулся. — Во всей нашей... странной экспедиции.
Майвор с удивлением посмотрела на тиковые доски — ей никогда и в голову не приходило, что они могут быть не полом, а чем-то еще.
— То есть вы хотите...
— Разобрать пол, да, — сказал Стефан.
Петер положил руку на плечо Майвор и заговорщически произнес:
— Мы не будем их ни пилить, ни ломать. Когда все кончится, поставим на место.
Майвор посмотрела на дверь и поняла: указаний из кемпера ждать бессмысленно. Глянула на бигля — песик склонил голову набок и приподнял одно ухо, будто тоже ожидал ее решения.
— Да... — сказала она нерешительно. — А почему бы и нет?
— Замечательно. — Петер достал швейцарский складной нож, нашел маленькую крестовую отвертку, с некоторым усилием подцепил и вынул из гнезда.
Шурупы, которыми доски крепились к балкам, оказались довольно короткими, и ему не составило труда вывинтить первый — всего несколько оборотов. Вынул шуруп и отдал Стефану — тот сунул его в нагрудный карман сорочки. После третьего он изменил тактику: стал складывать шурупы в карман брюк.
Понял, что шурупов будет много.
А может, и не так много...
Когда Петер приступил к очередному шурупу, дверь кемпера отворилась с таким грохотом, что бигль выпрыгнул из своей корзинки.
На пороге стоял Дональд и целился в них из винтовки.
— Оставьте в покое мой пол, — зарычал он, переводя ствол с одного на другого. — И убирайтесь отсюда!
Петер медленно встал и поднял руки. Зажал нож между большим и указательным пальцем так, чтобы показать Дональду пустые ладони — он безоружен.
— Дональд, — сказал он с трудом давшимся ему спокойствием. — Нам нужны доски, чтобы построить...
— Я слышал, что вы говорили, — перебил Дональд и поплотнее упер приклад в плечо. — Пошли отсюда вон!
Первым подчинился бигль — выскользнул из палатки, робко опустив хвостик.
Петер и Стефан, не сводя глаз с Дональда, тоже попятились к выходу. Но Майвор не только не отступила — сделала шаг вперед.
— Дональд, успокойся. Убери оружие.
Стефану никто и никогда не угрожал оружием, поэтому он не мог отвести взгляд от дула. В этом черном отверстии и в самом деле есть что-то гипнотическое. Черный глаз змеи, парализующий жертву перед смертельным укусом. Ужас немного отпустил, когда ствол повернулся к Майвор. Стефан даже позволил себе оглянуться — убедиться, в правильном ли направлении он пятится.
В правильном. Он вылетел из палатки.
На поляне стоял перепуганный бигль.
Их глаза встретились, и в ту же секунду грохнул выстрел.
***
На последней минуте из отведенных Молли пятнадцати она услышала грохот выстрела. Она приподняла бровь, распределила цветы, расправилась с последними зомби на этом уровне.
Тут же на экране возник следующий уровень. Ей стало скучно. Она наморщила нос, открыла настройки и изменила энергетический режим — до этого компьютер, если им не пользовались, автоматически отключался через десять минут. Теперь он не отключался никогда.
Оставила лэптоп открытым, пошла в кухню и открыла кран. Потом пару раз спустила воду в туалете, открыла воду в душе и долго смотрела на иссякающие струи.
Залезла на кухонный стол, приникла лбом к плексигласовому окошку и долго смотрела на бесконечное поле, туда, где скрылась машина с Кариной и Изабеллой.
— Приходи же, — прошептала она. — Приходи.
***
Эмиль тоже услышал выстрел и решил, что у кого-то лопнула шина, — ему уже приходилось быть свидетелем такого происшествия. Звук очень похож. Выяснять не стал — был поглощен событиями в лего-крепости.
Молли говорит что-то, а потом так все и выходит. Эмиль должен что-то ей противопоставить. Например, она заявляет, что скоро придут какие-то чудовища, и им нужна кровь. И кровь Эмиля им тоже нужна, он скоро будет истекать кровью.
Конечно, она врет. Но все равно кажется, будто это правда, поэтому на всякий случай надо принять меры. Три рыцаря в крепости — это он, мама и папа.
А у стен крепости стоит лего-скелет. Эмиль постучал головой скелета в стену крепости.
— Откройте. Мне нужна кровь.
— Ха-ха, — ответили обитатели форта. — Как бы не так! Тебе сюда не пробраться, глупый кровосос! — Эмиль поискал нужное слово: — Мешок с костями!
Скелет разозлился. Зарычал и начал швырять в стену кирпичики лето. Но стены крепки. Он подпрыгивает и клацает зубами.
Эмиль задумался. Молли говорила что-то другое. А как она говорила? Он точно не помнил, но что-то вроде того, что мы сами добровольно отдадим свою кровь...
Но в игре такое невозможно. Поэтому скелет раз за разом с разбега колотился головой в стену, пока у него не отвалился череп.
Эмиль засмеялся. Вот так и будет. Все так и будет.
***
Леннарт и Улоф достали свой походный примус, залили спирт и приготовились сварить настоящий кофе.
Раздался выстрел.
Оба замерли.
Потому что прекрасно поняли, что это за звук.
Мод выскользнула из двери первой — ей тоже захотелось узнать, что там происходит, в этом большом кемпере. Но не только — в нескольких метрах от палатки сидит бигль. Мод остановилась метрах в десяти от собаки, села и выразительно зашипела.
Леннарт и Улоф, не обращая внимания на вечный собачье-кошачий конфликт, побежали к палатке, откуда только что вышли Стефан, Петер и Майвор. У Майвор глаза как плошки. Рука прижата к груди.
— Что произошло? — издалека крикнул Леннарт. — Кто-то ранен?
Майвор отняла руку от сердца и приложила ко рту, будто именно в эту секунду дала обет молчания. Крови на блузке не было — ее трагический жест объяснился испытанным потрясением.
— Он... в меня... стрелял! — севшим голосом раздельно произнесла она.
Дверь кемпера закрыта. Улоф осторожно заглянул в палатку. Все так, как и было, когда они здесь собирались... нет, не все. Фотография Элвиса Пресли лежит на полу, стекло разбито, и в щеке у Элвиса дыра. Он осмотрел ткань палатки и нашел еще одну дырку.
Ну и идиот. Стрелять боевыми патронами, когда рядом полно людей.
Он покачал головой и вышел из палатки. Стефан и Петер отвели Майвор на безопасное расстояние и усадили на траву. Краем глаза Улоф заметил, как Мод и пес Дональда начали неторопливо нарезать круги друг вокруг друга.
— Мы хотели позаимствовать несколько досок... — объяснил Петер. — Телефонный сигнал ловится только высоко над крышей, так что... ну, собирались построить что-то вроде башни... И вот — пожалуйста. Явился Дональд и начал пальбу. Он... — Петер покосился на Майвор, убедился, что та на него не смотрит, и покрутил пальцем у виска.
Ненужная предосторожность. Майвор выразила ту же мысль словами:
— Он спятил, совершенно спятил. Уверен, что все вокруг — это сон. Его сон.
***
Хозяин очень зол, а это значит, нужно держаться от него подальше. Мало ли что. Уж лучше Кошка. Непонятное существо, конечно, но все-таки. Кошка издает свои странные звуки — Бенни лает. Кошка бежит по кругу — Бенни бежит за ней. Или наоборот. Не всегда ясно, кто за кем бежит.
Ну нет. Никогда Бенни не допустит, чтобы за ним охотилась Кошка. Он прибавил скорости — надо сократить расстояние и показать раз и навсегда, кто из них охотник. Он уже забыл про острые когти и поцарапанный нос. На этот раз он победит. И это очень приятное чувство. Настоящий пес, умный, быстрый и неутомимый — с удовольствием похвалил себя Бенни, видя, как дециметр за дециметром сокращается расстояние между ним и длинным пушистым извивающимся хвостом. Теперь-то я тебя поймаю!
И вдруг произошло нечто неожиданное. Кошка поскользнулась, упала и покатилась по траве. Эта секундная потеря времени оказалась решающей — Бенни настиг ее, прежде чем она успела подняться на ноги. Он зарычал и показал зубы.
Кошка свернулась в комочек и прижала уши. Перекусить горло — и конец всем этим глупостям.
Он зарычал еще страшнее. Страшно, как мог.
И тут Кошка его удивила. Она повернула голову набок и подставила ему шею.
Это еще что такое? Бенни смутился, облизнулся и коротко тявкнул. Поднял лапу и несильно ударил Кошку по животу. Знай, кто здесь главный.
Кошка подняла голову и неуловимым движением лапки опять ударила его по носу — но не больно, не выпуская когтей. Бенни заскулил, в шутку, само собой. Сделал вокруг Кошки круг и сел рядом. Он просто-напросто не знал, что предпринять. Кошка посмотрела на него, он посмотрел на Кошку. Та поднялась с травы, уселась, устроилась поудобнее и стала умываться.
Бенни понюхал воздух. Запах Внуков усилился. Интересно, Кошка тоже его чувствует? По ней не видно, а как спросить, он пока не придумал.
***
Итак, Эмиль видел в поле белую фигуру. Так сказала Молли. И как только она это сказала, Изабелла сразу поняла, почему она здесь оказалась. Ей было двадцать три, когда она впервые эту фигуру увидела. В первый и в последний раз, но после этого ждала и мечтала увидеть снова. Тогда она была не готова.
Готова ли она теперь?
Да. Теперь она готова.
Двадцать три... Изабелла как раз встретила симпатичного футболиста по имени Петер. Они провели вместе всего несколько ночей — ему надо было уезжать в Италию, где он играл в «Лацио». Конечно же, пообещали, что обязательно найдут друг друга... но все ее мысли были о карьере, и как раз в то время она достигла своей вершины. Тогда она не знала, что то вершина. Думала, очередной шаг наверх.
Летняя коллекция Н&М. Предстоял показ, потом большая фотосессия.
Она уже прошла по подиумам в Милане и Париже, попала на обложку «Фемины»... более чем заметная модель. Для того чтобы у нее было настоящее имя, не хватало нескольких последних штрихов — и этот показ летней коллекции «Хеннес и Мориц» мог многое изменить.
Для показа сняли салон «Бернс». Изабелла понимала, что значит для нее этот показ. Странное состояние: с одной стороны, она будто выпила стакан виски, с другой — редкостное обострение чувств. Стопроцентная собранность — и зыбкие, размытые контуры людей и предметов.
Она делила гримерную с тремя молодыми девушками из подтанцовки. Портнихи делали последние поправки в платьях, тех, что ей предстояло показать на подиуме, — каждое сшито в единственном экземпляре. Изабелла весело болтала и улыбалась, но, едва только чувствовала, что на нее никто не смотрит, исподтишка оглядывала комнату. Что-то было в этой гримерной... что-то, чего она не могла видеть... жужжание какой-то машины? Или в голове шумит?
«Нервы», — решила она.
Наконец все готово. Последний, совершенно ненужный стежок на талии, последний, тоже ненужный штрих гримерной кисточки — и она пошла к рампе.
Щелкающий монотонный ритм Destiny Childs чуть не рвал динамики и отдавался в голове глухими ударами. Survivor. Выживший. Она машинально мотала головой в такт и смотрела, как загибает пальцы помощник режиссера. Стояла за кулисой в полутьме, уже готовая к выходу, и не могла избавиться от мысли — что-то пропустила. Что-то важное.