— Ты видела?
Изабелла издала неразборчивый звук — несомненно, да. Видела.
В памяти всплыли картины безобразной драки. Ладонь в подбородок, потоки крови из рта. И сейчас еще на губах и подбородке — сгустки свернувшейся крови.
Карине хотелось бы извиниться, попросить прощения, но какие тут нужны слова? Какие извинения?
Тигр видел их обеих.
Но вот что она не может истолковать — выражение глаз Изабеллы. Не страх, не сомнение в собственной психике, не облегчение — нет. Скорее печаль. Или разочарование. Будто тигр — ее лучший, любимый, внезапно покинувший ее друг.
Тигр... вон то крошечное пятнышко на горизонте — это он? Скорее всего, нет. Карина с трудом встала, пошла к машине и вдруг остановилась как вкопанная. Посмотрела на траву под ногами. Ее поразили две мысли. Во-первых, направление: тигр шел к их лагерю. И во вторых — на траве не было ни следа крови. Примятая трава там, где они дрались. У Изабеллы только что ручьями текла изо рта кровь. Где она? Ни пятнышка. Будто кто-то тщательно вымыл газон.
Или вылизал.
***
Из кемпера Дональда — ни звука. Петер подкрался и начал очень медленно, по миллиметру, крутить рукоятку подъема дышла. Чуть не пять минут ушло, чтобы поднять его на уровень фаркопа.
Руки настолько же мокры от пота, насколько пересох рот.
Смерил глазом высоту — должно хватить. Открыл заднюю дверь «чероки» и пошарил в кармане позади пассажирского сиденья — Майвор сказала, что там лежит запасной ключ.
Так и есть.
Осторожно залез на водительское место и запустил двигатель, ни на секунду не сводя глаз с зеркала заднего вида — не открылось ли переднее окно кемпера? Не шевельнулась ли занавеска?
Включил задний ход и медленно, по сантиметру, попятился, пока не услышал тихий скребущий звук — фаркоп коснулся стальной чашки.
Петер оставил мотор на холостом ходу, вышел и так же медленно, как и поднимал, опустил прицепное устройство, пока чашка не встала на уровне крюка.
Все позаимствовано у природы. Типичный плечевой сустав. Или тазобедренный.
Посмотрел — Стефан у своего кемпера показал большой палец. Он должен следить, чтобы Дональд не вышел из двери. Петеру не видно: дверь перекрывает пристроенная палатка.
Он слизнул пот с верхней губы — все в порядке. Прицепил страховочный трос. Но шар крюка никак не хотел входить в чашку дышла. Петер тянул, нажимал, подгонял — ничто не помогало. В отчаянии ударил ногой — чашка дышла с шумом накрыла шар и встала на место, но при этом кемпер сильно тряхнуло.
Петер чертыхнулся, лихорадочно поднял костыль с колесиком и бросился в машину, успев при этом заметить, как занавеска поехала в сторону и в окне появилась физиономия Дональда.
— Это еще что такое? — заорал Дональд, открывая шпингалет.
Петер, не слушая, запрыгнул в кабину джипа, включил скорость и нажал газ.
Джип не сдвинулся с места. Петера охватила паника.
На квадратном циферблате окна замаячила стрелка винтовочного ствола, и только тут он догадался, что по привычке поставил джип на ручной тормоз. Не отпуская педаль газа, снял джип с тормоза. Машина, а за ней кемпер рванулись с места так, что Дональд не удержал равновесия и исчез из окна. Должно быть, упал навзничь.
Петер, пригнувшись, гнал машину с максимальной скоростью. Каждые пять секунд закладывал крутой поворот, не обращая внимания на заносы, — важно было не дать Дональду прицелиться. Направление его интересовало мало — все равно куда. Включил навигатор и следовал по первой же возникшей на экране дороге. Они решили оставить Дональда достаточно близко, чтобы суметь его найти, но достаточно далеко, чтобы он сам не нашел лагерь без спутников джи-пи-эс.
Спутников?
Вряд ли самый удачный момент проявить любопытство, но Петер, чуть не прижав щеку к панели, посмотрел на пластмассовый купол над головой. Навигатор же работает... а вдруг в таком небе можно увидеть сателлит невооруженным глазом?
И машина ведет себя странно.
Петер посмотрел в зеркало заднего вида — Дональда не видно.
Глянул в боковое — и сразу понял, в чем дело. Оказывается, палатка была прикреплена к кемперу . Удивительным образом она еще как-то держалась, но длинный лоскут освободившейся ткани намотался на колесо, и оно не крутилось, а скользило по траве, оставляя за собой длинный равномерный и непрерывный тормозной след.
Слава богу, джип тянет непривычный экипаж. Шестицилиндровый дизель, двести пятьдесят сил — мощности хватает, правда, пробуксовывает иногда на скользкой траве.
Петер включил вторую скорость и придавил до пола педаль акселератора. Проехал еще пару сотен метров и сообразил, что план их никуда не годится. За каким хреном Дональду спутники, если он может просто пойти по тормозному следу, вернуться в лагерь и перестрелять их всех до одного?
Воет мотор, в кабине пахнет жженой резиной. Опять в окошке появился Дональд с искаженной от ярости физиономией. Петер сполз с сиденья, отодвинул его и присел на коврик. Он теперь совершенно ничего не видел, но не останавливался, знал, что ничто не грозит. Любое препятствие на бесконечном газоне доставило бы ему только радость.
Идиотский, совершенно идиотский план.
Самым слабым пунктом было вот что: никто не думал, будто Дональд и впрямь настолько спятил, что собирается кого-то застрелить. Но сейчас, увидев в зеркале его физиономию, Петер перестал сомневаться.
Да. Собирается.
Отвратительный запах жженой резины бьет прямо в ноздри. Он протянул руку, попытался найти кнопку блокировки внешнего воздуха — и не нашел.
Зато включил радиоприемник. Попал в самую середину лота.
«К ночи всегда хуже», — поет Бьорн Шифс.
Автор лота? Химмельстранд, ясное дело. Кто же еще.
...Далеко от света, далеко от смеха...
Мотор натужно ревет на неудобной передаче, машину то и дело заносит, а Петер полулежит на коврике и правит, не видя куда. Зато под голос еще одного победителя музыкального фестиваля.
Его начал разбирать смех. Нога на педали дергалась , машина двигалась нелепыми рывками, а он хохотал как сумасшедший, до спазмов в животе...
И тут грохнул выстрел. Петер разом перестал смеяться — на лицо его посыпались осколки стекла. Мелкие, очень мелкие, не такие, как в боевиках, когда машину с героем встречает автоматный огонь. Он поднял глаза — ветровое стекло цело. Но экран навигатора взорвался дождем стекла, пластика и кусочков печатных плат.
Ни сладкий голос Шифса, ни рев мотора не помешал Петеру услышать характерный трехтактный щелчок затвора. Сейчас последует еще выстрел.
Так не пойдет.
Петер закрыл глаза и сделал глубокий вдох, сел и резко нажал на педаль тормоза. Несколько толчков в ногу — сработали антиблокировочные тормоза. Он глянул в зеркало — результат именно таков, как он и ожидал: Дональд потерял равновесие и на секунду исчез из своей бойницы. Когда он появился вновь, Петер нажал на газ.
Приемистость движка на «чероки» выше всяких похвал. Джип с хищным ревом рванул с места так, что Петера вдавило в сиденье, а Дональда словно кто-то дернул сзади за ворот — его опять отбросило от окна. Петер посмотрел в боковое зеркало — есть и еще одно достижение. В результате маневров освободилось колесо. Петер кивнул сам себе. В голове загудели какие-то бессмысленные строчки:
...не тяни и не гони...
спросили у психа —
почему так гонит лихо...
Он включил третью передачу и сбавил газ — чтобы на случай, если Дональд опять появится в окне, у него была возможность рывком увеличить скорость.
Петер все время шарил взглядом по зеленой пустыне, словно искал партнера, кому отдать пас. Партнера не было. Пустое поле. Он привычно глянул на джи-пи-эс. Но и навигатора не было. Остался только зазубренный пластмассовый корпус.
Думай!
Кроме необходимых технических навыков, хорошего футболиста отличают два качества: умение видеть поле и импровизировать. Понимать стратегию игры в целом — и способность принимать творческие тактические решения в каждый момент игры. Зидан — непревзойденный чемпион по части стратегии, Марадона — феноменальный тактик. С такими гигантами себя сравнивать смешно, но Петер ближе к Марадоне. До сих пор ему удавалось импровизировать довольно удачно, но сейчас он ощутил острую необходимость оценить все происходящее в целом. Попытался — и не смог. Конечно, он может отразить внезапно возникающую угрозу, но... что делать дальше?
Дональд опять появился в окне. На лбу кровоточащая ссадина, что вряд ли способствует смягчению ярости. На этот раз Петер не успел среагировать — Дональд выстрелил, не целясь. Пуля прошла сквозь заднее стекло, пробила спинку сиденья и бардачок. Послышался звон разбитого стекла, и из бардачка потекла желтоватая, похожая на мочу жидкость.
Петер нажал на газ. Мотор взревел. Джип резко набрал скорость, и Дональд — в который раз — отвалился от окна.
Но этот трюк не может повторяться бесконечно. Возникает серьезная проблема. Как отцепить джип от кемпера и при этом избежать пули?
Есть еще одна альтернатива — остановить машину, выскочить и бежать со всех ног. Надеяться, что Дональд промахнется. Но... Петер успел заметить на винтовке оптический прицел.
У него винтовка. У меня машина.
Скорее всего, новый план настолько же дурацкий, как и вся затея угнать кемпер с Дональдом. Но ничего другого в голову не приходит. Он нажал на газ и разогнал джип до восьмидесяти километров, крутя руль то вправо, то влево, так что кемпер раскачивался из стороны в сторону. Вся надежда, что Дональду не удастся надолго сохранить равновесие, чтобы прицелиться.
Только когда закончился лот «К ночи всегда хуже», Петер осознал, что радио работало все это время. Дальше «Уж такой он парень». Черстин Олен и Мона Вессман.
Он выключил радио, пристегнул ремень безопасности, сжал челюсти и круто повернул направо, мысленно проклиная себя, что в школе прогуливал уроки физики, механики и любой другой хренаники, которые помогли бы ему хотя бы приблизительно просчитать последствия такого маневра. Надо было любой ценой как можно основательней тряхнуть Дональда и выиграть несколько драгоценных секунд, чтобы отцепить кемпер... он смутно и бессмысленно припоминал понятия... — момент вращения, скорость... а главное, инерция двухтонного прицепа, в который запряжен сравнительно небольшой по отношению к этому прицепу автомобиль.
Во рту появился привкус желчи, когда он, уже не в силах что-то предпринять, увидел, как кемпер входит в поворот, как отрывается от земли левое колесо... сейчас он перевернется и перевернет машину с Петером. Он крутанул баранку влево, но тяжелый прицеп продолжал движение—«момент инерции», — вспомнил он термин. Машину начало заносить, послышался отвратительный хруст в сцепке.
Петер нажал на тормоз, но прицеп продолжал толкать машину вперед. Кабину вновь заполнил запах жженой резины. Из кемпера донесся звон стекла — очевидно, посыпалась вся посуда из шкафчиков. Крен становился все сильнее, и Петер с ужасом почувствовал, что колеса машины тоже отрываются от травы. Но нет — кемпер несколько страшных мгновений постоял на одном колесе, словно выбирая, как ему удобнее, и тяжело рухнул на колеса.
Машина тоже выровнялась.
О’кей... о’кей...
Петер глубоко вдохнул, выдохнул. Руки судорожно удерживали баранку, и он с трудом оторвал их, как отрывают повязку с гнойной раны.
Иногда бывает, что ты свободен. Не часто, но бывает. Прошел линию защиты, прямой путь к воротам. И тут главное — не думать, дать работать инстинктам. Тело само знает, что делать. Занятая вратарем позиция, положение ноги и мяча, скорость... взаимоотношение этих переменных настолько сложно, что преподаватель математики наверняка исписал бы всю доску формулами. Если начинать думать, все пропало. Значит, главное — не думать.
Петер выскочил из машины и, коротко удивившись устойчивости собственных ног, подбежал к сцепке. Он не знал и знать не хотел, где Дональд. Перекинул ногу через сцепку, уперся обеими ногами и дернул, даже не освободив рукоятку замка. Он почему-то четко понимал, что спастись можно только так.
В нормальных обстоятельствах ему бы ни за что не удалось поднять закрепленное дышло прицепа и снять его с крюка. Но в нормальных обстоятельствах. Если бы он думал, наверняка решил бы, что не сможет, что ему это не под силу.
Но он смог. Нечеловеческое усилие отдалось резкой болью в мышцах бедра и рук. Дышло прицепа сорвалось с крюка и с тяжким стоном рухнуло на землю. Из кемпера опять послышался звон — полетели на пол остатки посуды.
И одновременно — голос Дональда:
— Сволочь поганая! Пристрелю как собаку...
Петер, не слушая угроз, вскочил в машину, по привычке потянулся к кнопке стартера — помутнение мозгов. Кнопки не было — торчал ключ.
Что это за ключ? Что заперто?
Идиот. Это же чужая машина... выжал сцепление, повернул ключ и включил первую передачу. Машина тронулась с места. В ту же секунду дверь кемпера словно отбросило взрывом, и на пороге появился Дональд с винтовкой в руках.
Вторая передача, газ. Посмотрел в зеркало — Дональд встал на колено и прижал приклад к плечу.
Петер начал закладывать резкие повороты, благодаря Господа за каждую долю секунды, за каждый метр расстояния между ним и обезумевшим стариком.
Сухой, короткий хлопок, через мгновение еще один — сильнее и ближе, как эхо наизнанку. Мгновение ужаса — Петер решил, что пуля раздробила ему позвоночник. Зажмурился, готовясь к смертной боли, но боли не почувствовал. Машину начало трясти, и Петер понял происхождение второго хлопка — лопнувшая задняя шина. Пуля угодила в колесо.
Джип не занесло — полный привод работал исправно. Выстрелы следовали один за другим, с каждым разом все тише.
Дональд оказался хорошим стрелком — одним из выстрелов разбил задний фонарь.
Еще один взгляд в зеркало — до кемпера больше ста метров, расстояние с каждой секундой увеличивается. Практически он вне пределов досягаемости. Включил третью скорость.
Он избежал опасности, но чувство облегчения длилось не больше полминуты.
Все его повороты, все маневры, все попытки помешать Дональду вести прицельную стрельбу... Петер с ужасом осознал, что попал из огня в полымя. Он безнадежно заблудился. Никаких шансов угадать направление, где стоит лагерь. Никаких вешек, никаких опознавательных знаков — и разбитый навигатор. Вокруг нескончаемое поле, и у него нет ни малейшего представления, куда он держит путь — в лагерь, от лагеря или где-то посередине.
Остается только жать на педаль газа и надеяться.
***
Настал час мести, и месть эта ужасна...
Карина прочитала эти слова на обложке диска с «Мученицами», отложила в сторону и продолжила копаться в бардачке «тойоты». Несессер, книга инструкций, рекламный листок. Пыльная тряпка.
Сойдет.
Изабелла так и сидела на траве. Она состроила гримасу отвращения, но тряпку взяла. Скомкала и сунула в рот — кровотечение продолжалось.
Карина с опаской посмотрела на горизонт — тигра уже не было видно.
— Он идет к лагерю, — она потянула Изабеллу за руку. — Вставай, надо ехать.
Изабелла покорно начала подниматься, но Карина отпустила руку, и та вновь осела на траву. В ее глазах было что-то странное. Карина и сама не могла унять внутренней дрожи, ей все еще было страшно, но в глазах Изабеллы она прочитала нечто иное.
— Ты ведь тоже его видела, да?
Изабелла кивнула и издала звук, который мог означать все что угодно, но углы рта слегка растянулись в подобии счастливой улыбки.
Внезапно Карине пришла в голову мысль. Она присела на корточки рядом с Изабеллой и попыталась поймать ее взгляд — та все время косилась в сторону горизонта.