— Вне зоны действия, — мрачно поведала близнецам Лиля.
Они погасили свет, и братья с сестренкой вышли из квартиры.
На лестничной площадке Ванька первым делом спросил:
— И где у тебя что мерцало?
— Не у меня, — проворчала Лиля. — А мерцало вот здесь, — показала она на стену напротив. — И туфелька там лежала.
— Мерцало, не мерцало, — одернул их Санька, — какая разница? Мама важнее ведь, правда?
Спорить с братом насчет этого никто не стал. И вновь замолчав, все трое зашли в раскрывшиеся двери лифта.
На улице было еще не совсем темно — июнь все-таки, — но уже сильно сумрачно, неприветливо, хмуро. И на лавочке возле подъезда никто не сидел. Зато откуда ни возьмись нарисовалась пожилая и очень вредная соседка из квартиры напротив — баба Тома. В ее имени близнецы давно уже перенесли последнюю букву вперед; получилось «баба Атом», что замечательно подходило и к ее взрывному характеру, и к громоподобному голосу, который было прекрасно слышно сквозь панельные стены, когда женщина орала на мужа. А не делала она этого разве что глубокой ночью. Да и то пару раз было.
Вот и сейчас, едва завидев ребят, баба Атом завопила:
— Это вы куда на ночь глядя?! Одни! Мамка там, небось, с кем-то?! Ни стыда у людей, ни совести!
— Да, — притворно насупилась Лиля и приняла такой вид, словно ей не десять лет, а вдвое меньше. — Мама дяденьку полицейского позвала. А нам велела не мешать. Она ему какую-то хвалобу пишет.
Соседка насторожилась. А к игре уже подключились близнецы.
— Не хвалобу, а жалобу! — авторитетным тоном поправил сестру Иван.
— Вот именно, — встал рядом с ним Александр. — Какая ты глупая, Лилия.
— Я не глупая, — заморгала, будто собираясь заплакать, девочка. — Просто я еще маленькая. И я не люблю, когда жалуются. Мне нравится, когда люди хвалят друг дружку! Может, и мама кого-то хвалит, вот и пишет дяде полицейскому хвалобу, чтобы хороших людей наградили.
— Погоди-ка, — остановила ее баба Тома. — А зачем ваша мама вообще полицию вызвала?
— А вы, что ли, не слышали? — заговорщицки зашептал Санька. — Кто-то каждый вечер у нас в подъезде так кричит, так кричит!..
— Ага! — подхватил Ванька. — Так страшно… «Ты паразит! Ты из меня всю душу вытянул!» Представляете? Душу! Всю!
— А «паразит» — это плохое слово? — спросила у отшатнувшейся женщины Лиля.
Но баба Атом уже залетела в подъезд.
— Может, зря мы?.. — переглянулись мальчишки. — Вдруг она сейчас к нам пойдет, оправдаться захочет?
— Не думаю, — скривила коварную рожицу девочка. — Она сейчас дома на все замки закроется и будет сидеть тихо-тихо. И вообще, мне теперь не до нее, знаете ли. Идемте лучше маму искать.
— Позвони ей сначала, — сказал Ваня.
— Я ведь уже звонила.
— Это было давно, — поддержал брата Саша. — Звони.
Сестренка достала гаджет, потыкала пальчиком, приложила к уху. «Аппарат вызываемого абонента…» Лиля помотала головой и убрала мобильник.
— Идемте!
Они обошли вокруг дома. Один раз, второй, затем, для верности, третий. Заглядывали за каждый куст, даже на всякий случай под каждую скамейку. Мамы нигде не было. Потоптались возле подъезда, и Ваня спросил:
— Теперь куда?
— Сейчас, — сказала Лиля, и еще раз набрала маму. Абонент по-прежнему был вне сети.
— Так куда? — спросил теперь Саша.
— Пойдемте домой, — вздохнула сестренка. — Вдруг мама вернулась.
— И поедим заодно, — сглотнул Иван.
— Точно, — проглотил слюнки и Саня. — Раз уж все равно будем дома.
— Вам бы только есть! — возмутилась Лиля, но тут же услышала, как заурчало в ее собственном животе. — Ладно уж, поедим. Как раз и обсудим, что дальше делать. Но вдруг мама все-таки дома?
Мамы дома не оказалось. Надев ее фартук, Лиля принялась разогревать ужин, включила чайник, достала вилки и чашки. А Ванька и Санька, притащив на кухню свои телефоны, тоже решили попробовать дозвониться. Но…
— Аппарат выключен, — буркнул вскоре Иван.
— Или находится вне зоны действия сети, — угрюмо дополнил Александр, но встрепенулся вдруг: — Погоди-ка! Она говорит, выключен?..
— Кто говорит? — насторожилась Лиля.
— Ну, тетка эта в телефоне… Оператор, или как там ее?.. — поморщился Саша.
— Это робот, — сказал Ваня. — Запись, в смысле. Не человек.
— Да какая разница, запись или не запись! — замахал Санька руками. — Дело не в этом, а в том, что именно там говорят!
— Там говорят, что телефон выключен, или…
— Не «или»! Он выключен! Он просто выключен! Понимаете?
— Ты хочешь сказать, — нахмурилась Лиля, — что мама его специально выключила? Но зачем?
— Чтобы нас по-настоящему напугать, — торжественно объявил Саня.
— Ага, — догнал мысль брата Иван. — Если бы с ней на самом деле что-то случилось…
— Не надо! — закрыла девочка лицо руками. — Не продолжай! Я поняла!.. — Немного помолчав, но так и не убрав с глаз ладони, она тихо сказала: — Тогда были бы просто гудки. — Наконец Лиля открыла лицо и посмотрела на братьев: — Мама заряжала утром телефон, я видела. Он не мог разрядиться. Значит, она его и правда специально выключила. А это значит…
— Это значит: все в порядке! — возликовал Санька.
— И мы можем с чистой совестью набивать свои пуза! — похлопал по животу Ванька.
— А вот и не в порядке! — притопнула сестренка. — А вот и не с чистой!
— Почему-уу?! — в унисон пропели братья.
— Потому что это мы ее довели до такого. Какая же у нас после этого может быть чистая совесть?
Ели молча. От поднявшегося было настроения не осталось и следа. После того как попили чай, Лиля прогнала братьев из кухни и стала мыть посуду. Могла бы, конечно, и не прогонять, но ей вдруг очень, просто невтерпеж, захотелось поплакать. Вот она мыла посуду и плакала, плакала и мыла. Очень удобно — из-за шума воды ее всхлипываний не слышно, не хотелось ей расклеиваться перед Санькой и Ванькой. А так и мокрые щеки объяснить будет можно — вода попала.
Поплакала — и стало легче. Во-первых, Лиля была убеждена, что с мамой ничего страшного не случилось, а это было главным. Но почему-то исчезла уверенность, что она вернется скоро. Это было хуже, это было странно, и насчет этого Лиля решила подумать позже, может быть, даже вместе с братьями. Но это несло за собой сразу и, во-вторых, и, в-третьих, и, наверное, в-четвертых и в-пятых, а там, кто его знает, в-скольких еще. Однако все это — тоже потом и потом. Дойдет и до этого, пусть. Сейчас было важным именно «во-вторых» и «в-третьих». Во-вторых, это то, что им с Ванькой и Санькой нужно было вести себя так, чтобы всякие там бабы Томы не поняли, что мамы нет. Лиля не могла бы это подробно объяснить, но вот она знала точно, что это будет правильным — и все тут! И братьям нужно было об этом обязательно сообщить. Потому что вообще-то, в-третьих, Лиля считала, что вся ответственность за семью ложится сейчас на нее. А куда деваться? Она теперь единственная женщина в доме, знаете ли.
Девочка поставила в сушилку последнюю чашку, закрыла воду и вздохнула. Нужно было посмотреть, много ли у них продуктов. Потому что от этого сейчас зависело все. Денег у них с братьями на троих едва ли и сто рублей мелочью наберется, а куда с этими ста рублями? Только людей смешить. Лиля снова вздохнула и открыла холодильник. Так… Немного сыра, шесть яиц, масло, кетчуп, майонез, три банки рыбных консервов, сосиски… Сосисок много, раза на три точно должно хватить, если варить на каждого по две штуки, а если себе брать только одну, то можно растянуть и на четыре. Морозильная камера порадовала куском мяса и двумя пакетами пельменей. В отделении для овощей лежало полкочана капусты, две луковицы, пять огурцов, четыре помидорины. Лиля проинспектировала также ящики кухонного стола и настенный шкафчик. Проведенный осмотр ее порадовал: в наличие имелись макароны, крупа трех видов, мука, соль, сахар, полбанки растворимого кофе, чай вообще нескольких сортов — почаевничать они все любили, и вовсе не заваркой из туалетного бачка. Да! Еще был слегка объеденный Ванькой торт. Девочка почувствовала себя более уверенно. Продукты у них худо-бедно имелись. Даже только на этом можно было прожить недели две точно. А что в «картошечном» ящике? Ого! Больше половины. Вообще отлично! Так можно и все три протянуть. Хотя настоящая хозяйка, конечно же, вернется куда раньше.
Тут Лиля вспомнила, что мама пришла домой с большим пакетом. Ну да! Она ведь сегодня отработала последний день перед отпуском, должна была получить отпускные и заехать в магазин. Девочка осмотрелась. На кухне пакета не было. Правильно! Она ведь и не успела зайти на кухню…
Лиля в очередной раз вздохнула и рассердилась на себя за это. Пока не вернулась мама, она в доме хозяйка, и про всякие охи-вздохи нужно срочно забыть! Да, ей всего десять лет. Но если она станет постоянно вздыхать, тринадцать ей в один миг не исполнится. Хотя зачем ей тринадцать? Вон, этим рыжим оболтусам по тринадцать обоим — и что? Ужин приготовили? Посуду помыли? Дождешься от них, как же.
Пакет она нашла в прихожей. К сожалению, полезного в нем оказалось не так уж и много. Ну, яблоки — это еще куда ни шло… Банка маринованных огурчиков?.. Ну, допустим. А вот это зачем? Конфеты! Килограмм, не меньше. Дорогущие, небось. И что, конфетами этих двух сорванцов кормить прикажете? Баловство одно. Лучше бы колбасы купила. Ага, есть и колбаса, возьмем свои слова обратно. А это еще что? Шампанское?! Ну, знаете ли!.. Ах, да, мама же знала, что Игорь Сергеевич должен прийти… Лиля не удержалась и все-таки еще раз вздохнула. Потом перенесла содержимое пакета на кухню и отправилась к братьям. Докладывать, что голодная смерть им в ближайшие дни не грозит.
Следующие три дня прошли в сплошном ожидании. Едва заслышав шум лифта, дети тут же мчались в прихожую. Но мама все не возвращалась. В который уж раз они принимались перебирать варианты, которых, по сути, было не так уж много. Первым делом подумали, конечно, о Сдобневе.
Что, если мама его тогда все же догнала, да так к нему и отправилась жить? Но нет, в это не верилось сразу по нескольким причинам. Первая — Игорь Сергеевич был некрасивым, почти лысым и старым. Правда, мама ведь его видела перед тем как пригласить? Ну и что. Красивей и моложе он от этого все равно не становился. Вторая — он сбежал, струсил! Зачем маме трус? Ни за что она бы не стала жить с трусом. И наконец, самое главное: она бы ни за что на свете не променяла на него их! Даже если бы он был супер-красавцем. Даже если бы она сильно-сильно на них разозлилась.
— Может, она у какой-то подруги? — в который уж раз сказал Ваня.
— У како-ой? — печально и тоже далеко не впервые протянула Лиля.
— У любо-ой, — передразнил ее Саня.
— Нет у мамы здесь никаких подруг, — сердито мотнула головой сестренкой. — И знаете, почему?
— Знаем, — понурились братья. И кто-то из них пробурчал: — Потому что все свое время она тратит на работу и на нас, оболтусов. Ты уже сто раз это говорила! Можно подумать, на тебя она вообще внимания не обращает.
— На меня тоже тратит, — засопела Лиля. — Она вообще живет только ради нас! Мы как сюда переехали с севера, она даже ни разу в театр не сходила. С работы домой, из дома на работу. Откуда у нее подруги возьмутся?
— У мамы и в гарнизоне было не сильно много подруг, — тихо сказал Иван. — Особенно после того как…
— Не надо! — остановил его Саша. — Пожалуйста.
Лиле стало совсем тоскливо. Не хватало сейчас еще и о папе поплакать…
Эх, были бы у них дедушки-бабушки, вот бы все сейчас и решилось. Позвонили бы им, они бы приехали — и маму бы нашли, и с ними бы сейчас вместе были. Кстати, и мама могла бы теперь оказаться как раз у своих папы с мамой. Вот только не было у Лили с братьями дедушек и бабушек. Вернее, один дедушка и одна бабушка — папины родители — где-то, может, и были, но мама ничего о них не рассказывала, и на вопросы по этой теме не отвечала, только расстраивалась. А вот у нее самой родителей точно не было — мама, когда была маленькой, жила в детдоме. Но уж в детдом она точно сейчас уйти не могла. Хотя бы потому, что находился он где-то совсем-совсем далеко. Дальше, чем их северный гарнизон. Да и что ей там делать?
Был еще вариант, что мама поехала на новую работу. Ну, то есть, как на новую… Просто она во время отпуска на основной работе хотела поработать где-то еще. Но дети не знали, где именно, да и вряд ли она поехала бы куда-то устраиваться поздно вечером. Хотя некоторые магазины и кафе работали даже и ночью. Но если и так — не обойдешь же все кафе и магазины в городе? Впрочем, можно будет попробовать сходить в те, что неподалеку и спросить, работает ли у них Зоя Крабут. Это братья с сестренкой решили начать делать завтра же.
А сейчас…
— Давайте-ка я сварю суп, — сказала вдруг Лиля. — Чего мы все пельмени да сосиски? Надоели уже.
— А ты умеешь? — засомневался Саня.
— Чего там уметь? — фыркнула сестренка. — Сто раз видела, как мама варила.
— Видеть — это одно, — сказал Ваня, — а вот уметь…
— Да чего там сложного-то? — рассердилась Лиля. — Сварить мясо, порезать и добавить капусты, потом картошки. Соль и специи по вкусу. Ну, это так, если без сложностей.
— Нам сложностей и без супа хватает.
— Вот именно. Хотя… — Девочка призадумалась. — Одна сложность все-таки есть, знаете ли. У меня плохо получается чистить картошку… Просто мама мне редко это доверяет, боится, что я порежусь. Поможете?
Санька с Ванькой охотно помогли. Правда, в чистке картошки они тоже не являлись большими мастерами, а потому с кожурой в отходы ушла едва ли не половина того, что вполне можно было съесть, но Лиля не стала ругать братьев: в конце концов не каждому дано быть поваром, знаете ли. Может, у них какие-нибудь другие таланты потом откроются. Вряд ли, конечно, но вдруг? А сейчас хоть так помогли — и на том спасибо. Главное, можно сказать, сделано. Теперь только…
— Ой! — плюхнулась на табурет девочка. — Какая я ду…
— Душевная? — хихикнул Ванька.
— Душистая? — добавил Санька.
— Думательная, — пробурчала Лиля. — Но не очень быстро.
— Что-то забыла?
— Прощай, супчик?
— Можно, конечно, просто картошку отварить, — вздохнула девочка. — Или поджарить…
— А что не так с супом?
— С супом все так, — встала с табурета сестренка. — Только его пока нет. А чтобы он был, я уже говорила, нужно сначала сварить мясо. А я его не разморозила.
— Давай сейчас разморозим, — сказал Иван.
— Вот же микроволновка, — кивнул Саша. — Мама разве не в ней размораживала?
— В ней, но я не помню, как, — призналась Лиля.
— Ты же умеешь греть еду!
— Греть и размораживать — это разные вещи, знаете ли. Вы же не хотите, чтобы я жареное мясо в суп положила?
— Ладно, — сказал Ваня. — А инструкция?
— А интернет? — добавил Саня.
— Я не знаю, где инструкция. А интернет… — Девочка перевела взгляд с одного брата на другого. — Я не могу доверить наши жизни слепому случаю.
— Почему это он слепой?
— Потому что мама говорит, что интернет — это большая помойка. А где вы видели у помойки глаза?
— Хорошо, — сказал Иван, понимая, что сестру не переспорить. — А зачем вообще это мясо размораживать?
— Затем, что для одного раза весь кусок слишком большой, — пояснила Лиля. — А разрезать его ножом я не могу, очень твердый. И вы тоже не сможете, даже пробовать нечего. Только пальцы себе отрежете, а из них я суп варить отказываюсь.
Саша открыл морозильник, достал из него замерзшую мясную глыбу и сказал:
— Да уж.
Ваня взял у брата мяса и тоже сказал:
— Да уж.
Сестренка протянула руки, чтобы забрать у бесполезных «дакалок» продукт, как Санька задумчиво вдруг произнес:
— Эх, была бы пила!..
И тут Ванька выдал:
— Ножовка сгодится?
— Где ты ее возьмешь? — заморгала Лиля.
Второй брат был удивлен не меньше. В кои-то веки он не понял, что имеет в виду близнец. И спросил у него с нервным смешком:
— У соседки попросишь? Лучше ее саму привести. Баба Атом так завопит, что мясо само на кусочки развалится.
— У него от испуга ноги вырастут, и оно убежит, — сказал Ваня. — Не будем мы никого звать. У нас у самих есть ножовка. Я когда прятался на лоджии от маминого ухажера, видел ее там. Валяется в углу. Ржавая, правда.
— Наверное, осталась от прежних хозяев, — обрадовался Саня. — А что ржавая — не страшно, мы ее вымоем с мылом.