Она не проболталась об «угольках» никому, кроме Димити, да и то без подробностей. Димити была до некоторой степени гордячкой, и Софрония понимала, что лучше по возможности хранить при себе общение с «угольками».
На глазах Софронии и девочек интерес Плосконюха к падающим перчаткам ослаб, а струя пара из — под живота стала чахнуть. Мехапесик осел на пол, а хвост перестал шевелиться.
— О, боже, бедный малыш, — посетовала Димити.
Софрония подождала, пока все уснули, и выбралась из кровати, натянула домашний халат и вышла в коридор. На вечер газовые фонари тушили, поэтому несколько драгоценных секунд ушло на то, чтобы глаза привыкли к мраку.
Как только Софрония различила очертания, ее сердце испуганно забилось. Это были конические очертания металлических форм механической горничной. Горничная стояла неподвижно на рельсах, из — под грубого белого фартука, который кто — то на нее надел, не вырывалось ни единой струйки пара. Либо она мертва, либо спит. Тем не менее горничная стояла на пути Софронии и перекрывала доступ к наружному корпусу воздушного судна.
«Хотелось бы мне больше знать о том, как работают эти безликие механизмы. Могут ли они меня видеть, как видел Важномрачнер, или замечают только, когда попадаюсь им на дороге? Важно ли, если я двигаюсь медленно? Или быстро?»
Софрония решила просто продолжить путь как можно осторожней. Она распласталась по стене и маленькими шажками двинулась к горничной, стараясь не наступать на рельсы, опасаясь, что любое сотрясение передастся чуткому механизму..
Она придвигалась все ближе и ближе, а потом втянув как можно сильнее живот — благо, что была в ночной рубашке, а не в тесном платье — помаленьку пробралась мимо горничной.
Механизм не шелохнулся. Софронии удалось совершить маневр. Отбросив всяческую осторожность, она поспешила по коридору.
И тут мехагорничная пробудилась к жизни и помчалась за Софронией с куда большим проворством, чем матушка Софронии добивалась от своих слуг. Тревожного сигнала, тем не менее, не раздалось. Софрония пулей влетела в дверь на наружную палубу мимо еще одного дремавшего автоматона, ловко перемахнула поручни и повисла с другой стороны.
Механизм на палубе тоже проснулся, когда она пробегала мимо. Это был механический лакей без лица, как и другие, но со старомодным белым кружевным жабо, которые обычно носили слуги. Жабо стало колыхаться, когда запыхтел паровой двигатель автоматона. Слуга стал кататься туда — сюда. Однако тоже не поднял тревогу: наверное, рельсы мешали определить местонахождение Софронии по другую сторону поручней.
Софрония затаила дыхание. Она заметила, что предыдущие недели занятий — таскание стопок книг на голове, танцы, уроки капитана — придали ей силы и улучшили чувство равновесия. И обнаружила, что сейчас висеть куда удобней, чем когда она проделала этот трюк первый раз.
А заодно оказалось, что двигаясь вдоль поручней по наружной стороне, перепрыгивать с палубы на балкон и обратно куда легче.
«В этом институте и впрямь кое — чему учат».
Она уже привычным движением перемахнула на частный балкончик леди Линетт, откуда свисала веревочная лестница, и оттуда с чувством облегчения спустилась к люку в котельную. По крайней мере, эту часть корабля не населяли никакие профессора. Софронии нравилось в школе больше, чем ей представлялось, и она бы предпочла, чтобы ее не попросили эту школу покинуть. Но честно признавала, что поиски корма для незаконного мехазверя — не допустимая деятельность.
Ночью в котельной было куда тише, чем днем. Однако все еще царила рабочая суета. Огромному кораблю приходилось держаться в воздухе, и баллоны должны управляться под действием и горячего воздуха, и пропеллеров. Кроме того, по предположению Софронии, огромная часть остального корабля тоже работала на паре — кухни, газовые хранилища, стеклянная платформа, освещение, обогрев и чай.
Она просто хотела пробраться, отколупнуть немного угля и ускользнуть обратно — замысел куда проще осуществить, когда снаружи корабля было столь же темно, как внутри. Но за ней кто — то тайком наблюдал, и, когда она выпрямилась, рядом с ее локтем, усмехаясь, появилось ангельское личико мальчика.
— Так — так — так! И кто ты такая?
У мальчишки был легкий французский акцент и нахальные манеры. Он был куда младше любого «уголька», с необыкновенно блестящими глазами. Софрония подозревала, что глаза у него зеленого цвета, но в полумраке котельной трудно было разглядеть наверняка. С копной черных волос, в больших не по размеру штанах и с виду непомерно дорогой шляпой. Ничего в нем не сочеталось. И немного чище, чем «угольки», которых Софрония видела прежде.
«Заметьте, только немного».
— Добрый вечер, — поздоровалась Софрония. — Я друг Мыла.
— А кто с ним не дружит?
— В точку. Я Софрония.
— Знаю. Выскочка — зазноба Мыла, — снова ухмыльнулся паренек, показывая ямочки.
— Сколько тебе лет? — только и придумала спросить Софрония в ответ на эту реплику.
— Девять, — ответил мальчик, подходя к ней бочком.
— Ты «уголек»?
— Не — а, — подмигнул он.
И впрямь подмигнул!
— Тогда что ты тут внизу забыл?
— А мне здесь нравится.
— Как ты сюда пробрался?
— Ногами, как и ты.
— Так ты тоже сверху?
— Вроде того.
— Я только пришла за углем, — растерянно поделилась Софрония.
— Ладно, давай разбужу Мыло.
— О, не стоит его беспокоить.
— Еще как стоит. Почему, по — твоему, я тут торчу у люка? Жду, когда явятся привидения старых котлов? Он мне уши открутит, если я не доложу ему, что ты пришла.
— Как тебя зовут?
Софрония не чувствовала угрызений совести, что не соблюдает правила знакомства с ребенком.
— Все зовут меня Вив.
— Странное имя.
— А мне подходит.
— Ладно. Я собираюсь тут пойти и добыть немного угля. Ты как, одобришь, Вив?
Вив выдал еще одну ухмылку с ямочками и резво ускакал, поддерживая рукой штаны. Не успела Софрония собрать угля, как спустя несколько секунд он вернулся с сонным Мылом на буксире.
Они являли собой странную пару: девятилетний проказник в одежде не по мерке и высокий неуклюжий «уголек» с торчавшими из коротких рукавов запястьями.
— Добрый вечер, мисс.
На лице Мыла засияла широкая белозубая улыбка.
— Как поживаешь, Мыло?
— Лучше не бывает, мисс, лучше не бывает. Получили мою маленькую кормежку, а?
— Да, спасибо тебе. Мы с Плосконюхом тебе весьма признательны.
— Плосконюх? — заинтересовался Вив.
— Мисс тут обзавелась мехазверем.
Вив загорелся.
— У тебя настоящий живой мехазверь? А можно мне посмотреть?
— Ну, только не сейчас. Он в моей комнате.
— Нет, я думаю, позже. Можно потом увидеть?
Мыло пояснил такой откровенный восторг мальчика:
— Вив тут торчит, чтобы стать великим изобретателем.
— А не высоко замахнулся в твоем — то возрасте? — поразилась Софрония.
— Только не когда твоя тетя Беатрис Лефу. — Мыло состроил подвижным ртом смешную гримасу.
Софрония вздрогнула при этом сообщении и уставилась на девятилетку:
— Твоя тетя профессор Лефу? Почему ты сразу не сказал?
Вив пожал плечами, что выглядело как совершеннейше французский жест.
— А что, так уж нужно?
— А ты ей не проболтаешься?
— О чем?
— О Плосконюхе? И что я была в котельной?
— Конечно нет. С чего бы?
Вив выглядел явно обиженным.
— Ох, спасибо.
— Так теперь я могу увидеть твоего мехазверя?
Чувствуя, что ее загнали в ловушку, Софрония сдалась.
— Ладно, хорошо. Только как ты попадешь в мою комнату?
— О, я захожу, куда хочу.
— Никому и в голову не придет следить за плутишкой, — сказал Мыло, сорвав с мальчика шляпу и взъерошив волосы, к вящему неудовольствию Вив.
— Так ты не настоящий Выскочка? — спросила Софрония и, произнося это слово, почувствовала себя глупо.
Вив опять пожал плечами:
— Я везде бываю, где хочу, если не поднимается тревога.
— Должно быть, здорово. — Софрония весело обменялась взглядом с Мылом.
— Ну — ка, собери малость черненького для леди, а, Вив? — Мыло мотнул головой в сторону угольного холма.
Вив смерил верзилу взглядом и припустил рысью к цели.
— Упрямый чертенок, — ласково произнес Мыло, как только тот оказался вне пределов слышимости.
— Полагаю, будешь таким при такой — то тете, — философски заметила Софрония.
Вив вернулся с оттопыренными карманами. Софрония переложила уголь в черный вельветовый ридикюль, который был ее лучшей вечерней сумочкой, зато единственной, на которой не видно угольной пыли.
— Отличное хранилище, — похвалил сумку Вив.
— Спасибо.
— У Вив наметанный глаз на такие штучки.
— Мне и красивые шляпки на леди нравятся, — снисходительно заметил Вив, отправляясь по своим делам.
— Девять лет, говоришь?
— Ну, когда твоя мамочка — француженка и ее фамилия Лефу, то поневоле будешь подражать. Мое последнее творение помнишь? Которое видела в прошлый раз. Так вот, оно Вив.
Софрония поразилась.
— Я думала, тачку построил ты.
— Не, я ее испытывал. Башка у Вив варит.
Софрония наклонила набок голову и посмотрела на Мыло.
— Ну, не знаю.
Он намеренно долго тянул себя за ухо.
— Э… мисс.
Софрония пыталась придумать, как выйти из этого вдруг ставшего неловким разговора.
«Будешь знать, как флиртовать за пределами класса».
Вдруг один из тепловых котлов взревел, и издалека она услышала, как зазвенели сигналы тревоги с верхних палуб.
— О, проклятье! Думаешь, там заметили, что я не в постели?
Мыло толкнул ее к входному люку и подержал его открытым, пока Софрония выбиралась наружу.
— Нет, мисс. Тревога по всему периметру, как есть. Нападение на школу. По инструкции вы должны остаться здесь, на месте с нами.
— Если меня поймают, то с тем же успехом могут поймать и снаружи. Для моей репутации так будет лучше.
— Я тоже так считаю. Удачи, мисс.
«Должно быть, налетчики. Вернулись за прототипом».
Софрония повесила сумочку с углем на шею и полезла вверх по веревочной лестнице. Что хорошо — никто из учителей не остался в своей комнате. А плохо то, что можно столкнуться с кем — нибудь из них на палубе, когда она попытается пробраться в свою спальню.
Софрония подумала было спрятаться на балконе леди Линетт, пока не утихнет тревога, но если это обещанное нападение налетчиков, то хотелось бы посмотреть, что будет дальше. Они угрожали вернуться через три недели после первой неудавшейся попытки. А школа, должно быть, ускользнула от них еще на несколько дней. Бесцельное парение корабля под действием ветров, носившихся над туманными пустошами, затрудняло отслеживание его как с воздуха, так и с земли.
Софрония стала упорно карабкаться по борту корабля. Это было труднее, чем продвигаться вдоль борта. Приходилось искать опоры для рук и ног в досках, чтобы пройти через места, где одна палуба стыковалась с корпусом, а другая выступала снова наружу. Софронии это удавалось, пока она не смотрела вниз.
Минуя середину, она утешила себя мыслью: «Даже если я упаду, то приземлюсь на нижней палубе. Ничего страшного. Ну сломаю пару ребер и всего — то».
Слабое, но утешение.
Софрония посмотрела вверх и увидела над собой скрипучую палубу. Еще раз собрались мехасолдаты: их выставленные наружу пушечки целились куда — то внутрь. В середине, разумеется, стоял профессор Светлякоуп с арбалетом. Судя по всему, нападавшие находились с другого борта корабля, где их не видела Софрония.
Она карабкалась вверх, пока не очутилась прямо под скрипучей палубой. Пришлось воспользоваться уже привычным методом — скользить по перилам вдоль борта на противоположную сторону корабля. Когда она обогнула последнюю палубу, то увидела, что на самом деле налетчики вернулись с подкреплением.
Софрония насчитала двенадцать шлюпок и позади них два воздушных судна побольше. Ничего похожего на школу, но большие дирижабли, которые, по слухам, производились для заморского транспорта.
Софрония осматривала пассажиров, выискивая того скрытного джентльмена.
«Он должен быть там».
Было темно, и она так сильно щурилась, что заработала головную боль, но умудрилась разглядеть его на одной из шлюпок. Очертания человека, облаченного не для гонок на лодках, как другие налетчики, а в полном вечернем наряде, включая цилиндр. Софрония не сомневалась, что лента на цилиндре зеленая. Он стоял позади — и как прежде казался скорее наблюдателем, чем соучастником.
Софронии стало любопытно, видит ли он ее в халате, с вечерней сумочкой на шее, свисающей с борта корабля.
Она предположила, что дирижабли должны принадлежать небесным пиратам, которых считала, как в свое время налетчиков, творениями легенд. Два дирижабля плавали в толпе маленьких лодок, как утки среди выводка утят. И будто оружие и флаги были только внешними атрибутами, а дирижабли по их виду предназначались для чего — то более великого, чем угрожать какому — то институту совершенства. Софрония пришла к заключению, что их, как галеоны в старину, захватили у правительства.
Один из налетчиков приложил ко рту трубу и прокричал:
— Отдайте нам прототип!
Учителя хранили молчание.
С одного из дирижаблей открыли огонь, вспышка от пушки на палубе, и в их сторону понесся большой объект. Он просвистел прямо рядом с вцепившейся в перила Софронией и пролетел мимо школы.
Софрония подавила крик.
— Огонь, профессор Светлякоуп, — услышала она приказ леди Линетт.
В два быстрых вампирских прыжка профессор очутился у борта, на виду у Софронии. И нацелил маленький арбалет на выстроившуюся перед ними флотилию.
Софрония сомневалась, что такой изящный арбалет способен нанести хоть какой — то урон.
Профессор выстрелил.
Все как один механизмы, чьи пушечки все время целились в профессора, повернулись, отслеживая дулами путь стрелы.
«Они целятся в стрелу, — поняла Софрония. — Надеюсь, профессор Светлякоуп меткий стрелок».
Так и оказалось. Стрела воткнулась в борт одной из шлюпок, прямо ниже края корзины, вне досягаемости тех, кто в ней находился.
Показалась леди Линетт, которая подошла к боковому поручню и потянула за что — то там спрятанное.
С оглушительным шумом солдаты дали одновременный залп
Софрония поморщилась, ей захотелось закрыть уши, но поскольку она висела, то руки были заняты.
Палуба исчезла в облаках порохового дыма. Приятный металлический запах доплыл вниз до Софронии. Когда дым рассеялся, она увидела, что одна из шлюпок накренилась набок, два из ее шаров повредились. И шлюпка стала по спирали спускаться с неба.
Одна из шлюпок ответила залпом. На этот раз целились выше. Ядро проделало основательную дыру в среднем баллоне школы. Софрония задрала голову, пытаясь заглянуть в отверстие и оценить ущерб. Однако до баллона была еще одна палуба, да и слишком темно, чтобы что — то разглядеть. Одна сторона баллона немного обвисла, и корабль стал крениться в этом направлении.
— Пошлите туда «угольков»! — услышала Софрония крик профессора Светлякоупа, показывавшего на поврежденный воздушный шар.
Профессор быстро пробежался по планке в кабине пилота, вероятно, чтобы связаться с котельной.
Леди Линетт подошла к выступавшим впереди поручням скрипучей палубы. С таким выдающимся голосом мегафон ей не понадобился.
«Кто бы в этом сомневался, она, должно быть, приобрела изрядный опыт на сцене».
— Прекратите стрельбу. Мы отдадим прототип. Присылайте посредника.
«Они очень легко сдались, — подумала Софрония. — Кажется, разыграно как по нотам, возможно, чтобы передать фальшивый прототип? Чтобы выиграть время?»
Налетчик с мегафоном проорал в ответ:
— Идет.
Глава 10