Мисс Каланча единственная из троих хоть сколько — нибудь походила на учительницу. Софрония уточнила свою оценку от простой «каланчи» до «невозможно угловатой».
«Похожа на шляпную вешалку».
Одета женщина была строго. Ее лицо могло стать красивым, если бы она чаще улыбалась, а не хмурилась. А так она выглядела как горностаиха, у которой проблемы с желудком.
Моник сошла с платформы и подошла к троице.
— Вы сказали, что это простое дело, всего — то и нужно кое — что забрать. Никакой опасности!
Она разговаривала не как положено обращаться ученице к старшим.
— Пожалуйста, не болтай, милочка, — предупредила монашка.
— «Нетрудная полировка совершенства, Моник». Вот что вы сказали.
— Ну, милочка, это был твой экзамен.
— Хорошо, что я сохраняю трезвую голову в момент опасности! На нас напали налетчики! Мне пришлось принять меры, чтобы вытащить нас из передряги.
— Объяснитесь, — гаркнула Каланча. У нее оказался французский акцент и, судя по всему, не фальшивый. — И избавьтесь от этого нелепого парика.
— Кучера вывели из строя, а эти двое запаниковали. — Моник сняла парик, освободив белокурую шевелюру, и махнула им в сторону Софронии и Димити. — Мне пришлось взять на себя управление каретой и устроить смелый побег. К несчастью, пришлось бросить наши пожитки.
Софронию ошеломил этот парад откровенной лжи. У Моник определенно имелось что — то вроде запасного плана.
«Что здесь происходит?»
— Эй, послушайте! — воскликнула Димити. — Все было совсем не так.
— Эти двое совершали систематические ошибки в оценках ситуации и предписанных правилах. Они даже лишались чувств в неподходящие моменты. И совершенно не в ладах со мной. Не могу понять почему. Я ведь все время относилась к ним абсолютно цивилизованно. Я убеждена, что они хотят присвоить себе все лавры за мои умные действия. Они явно не хотят, чтобы я усовершенствовалась!
— Что? — воскликнула Софрония, от потрясения обретя дар речи.
— Взгляните на нее — сама невинность. А на деле сплошное коварство. Я бы на вашем месте глаз с нее не спускала.
— Она врет, — решительно заявила Софрония. Больше ей оправдаться не представилась возможность.
Накрашенная женщина оборвала Моник:
— При данных обстоятельствах этот подробный отчет не имеет значения. Вопрос, мисс Лужайкуз, совсем в другом — он у вас?
Моник махнула рукой на свое порванное платье.
— Конечно у меня его нет! Я не такая идиотка, чтобы держать его при себе. Как только до меня дошло, что происходит и что вы дали мне опасное поручение, я спрятала его в надежном месте.
Софрония уловила скрытый подтекст этой фразы.
«Она, выходит, все время ждала, что на нас нападут налетчики».
Худая особа вытянула шею и прошипела:
— Куда?
Софрония нахмурилась, пытаясь припомнить, когда Моник имела возможность что — нибудь спрятать.
Моник помотала головой:
— О, нет. Будь это простое задание по совершенствованию, я сказала бы.
Француженка выступила вперед и нависла над ученицей.
— Вы манипулянтка — негодница, мне следует…
Пухлая монашка удержала ее за руку:
— Ну же, Беатрис, не надо ссориться. У нас тут новенькие, не забывайте.
Беатрис глянула на Софронию с Димити и фыркнула.
«Черт возьми, — подумала Софрония. — Права была мамуленька, которая всегда говорила, что француженки грубы до кончиков ногтей».
— Беатрис, — сказала накрашенная женщина, — уведи мисс Лужайкуз и посмотри, сможете ли вы все уладить.
У Моник был воинствующий вид.
— Я призову подкрепления, если понадобится.
— Вы угрожаете мне, девчонка? Это мы еще посмотрим.
Француженка с виду нисколько не испугалась.
Софронию передернуло: не хотелось бы ей оказаться наедине ни с одной из них ни на секунду.
Она услышала, как мисс Каланча говорит, когда парочка уходила:
— Простое задание, дорогуша? С чего вы решили, что теперь у вас есть какая — нибудь возможность отточить совершенство?
Софрония решила до поры до времени забыть Моник.
— Ну, как выяснилось, вам двоим выпало весьма волнующее путешествие, — обратилась к ним монашка.
— Мы не лишались чувств, — возмутилась Димити. — Или, точнее, Софрония не лишалась чувств. Я падала в обморок, но только после того, как мы спасли Моник от налетчиков! Она рассказала все наоборот!
— У вас есть свидетели?
— Конечно, там был мой брат.
Учительницы переглянулись. Очевидно, надежность Пилловера не внушала доверия.
— Мальчик? Ну не знаю.
— Еще кучер.
Димити никак не могла оставить дело.
— Он большую часть времени был без чувств, — резонно заметила Софрония.
— Вы, смотрю, потешаетесь? — Накрашенная леди пригляделась к Софронии. — Почему вы не защищаетесь?
Софрония пожала плечами:
— У меня есть сестры. Знаю, что из этого получается.
— Действительно знаете?
Софрония больше ничего не добавила. Моник прикрывала свою спину, заодно превозносила собственные действия. Возможно, она заранее отдала кому — то прототип. Софронии хотелось разузнать, что за прототип, где он был и почему все так хотят его иметь?
«Какое — то устройство, помогающее удешевить производство чая?»
В Тряпочертик — хаусе ничего не стоило столь дорого, как хороший чай.
Димити открыла было рот, чтобы возмущаться и дальше, но Софрония ткнула ее локтем под ребра.
— Мы приступим к официальной части? Где я остановилась? — спросила накрашенная леди.
Монашка что — то зашептала ей на ухо.
— Да, разумеется. Добро пожаловать в Институт совершенства для благородных девиц мадемуазель Жеральдин. Я так понимаю, что одна из вас скрытый рекрут?
Софрония неуверенно подняла руку.
— Добро пожаловать, будьте как дома! Я леди Линетт де Лимон. Я буду обучать вас музыке и некоторым изящным творческим искусствам. А это сестра Хоршел — Чайпить. Она заведует домашними слугами. А вы?
— Софрония Анжелина Тряпочертик, — сделав реверанс, представилась Софрония.
— О, дорогая, — сказала леди Линетт. — Придется нам поработать над этим реверансом.
— Димити Энн Пероблёкли — Тынемот, — назвала себя Димити, присев в куда лучшем реверансе.
«Я просто обязана попросить ее научить меня так приседать. Кажется, это мощное оружие», — подумала Софрония.
— Ах, да, мисс Пероблёкли — Тынемот, мы вас ждали. Сестра, не будете ли так любезны устроить мисс Пероблёкли — Тынемот. Она все уже знает. Мисс Тряпочертик, а вы ступайте со мной, пожалуйста.
Димити сжала руку Софронии:
— Удачи.
И последовала из комнаты — пещеры за пухлой монашкой.
Накрашенная женщина подняла лампу и осмотрела Софронию.
— Так, так, так, поглядим. Вам… сколько лет, девочка?
— Четырнадцать, миледи.
Софрония не могла поверить, что женщина с таким толстым слоем краски на лице может быть настоящей леди. У миссис Ракогусь был карликовый пудель по кличке Лорд Вздор. Может, у леди Линетт подобный фальшивый титул?
— Хорошее сложение, средний рост. Полагаю, нет надежды, что подбородок изменит форму? — Софрония промолчала. — Нет? Думаю, нет. Глаза так себе. Волосы… — Леди Линетт поцокала языком. — Будете носить папильотки всю оставшуюся жизнь, бедняжка. Веснушки. Ладно. Веснушки. Прикажу повару приготовить побольше пахты. Но вы уверены в себе. Плечи расправить, девочка, когда вы на осмотре. С самоуверенностью мы можем поработать. И капитану Ниаллу вы понравились.
Софрония выдержала нападки, лишь слегка нахмурившись. Она расправила плечи, как было приказано. Что ей хотелось, так это высказаться по поводу внешнего вида самой леди Линетт. Насколько рассмотрела Софрония, у этой леди волосы были чересчур кудрявые, а кожа белее некуда, и она чрезмерно пахла бузиной.
«Держу пари, ей бы не понравилось, скажи я ей все это в лицо!»
Только вот взамен Софрония спросила:
— Откуда вы знаете, что думает обо мне капитан?
— Если бы он не решил, что вы подходите, не стал бы доставлять вас сюда. У него хороший вкус для, ну…
Она замолчала, словно подыскивая правильное слово.
— Оборотня? — подсказала Софрония.
— О, нет. Для мужчины. Теперь, дитя, ступайте. У нас много дел, а уже поздно. Полагаю, вы проголодались, и, конечно, нам нужно разобрать ваш багаж и прочее.
— Багажа нет, миледи.
— Что?
— Пришлось оставить его, когда спасались от налетчиков.
— Вы оставили? О да, вы ведь оставили? Как утомительно.
— Когда я правила каретой.
— Когда вы правили каретой? Я думала, мисс Лужайкуз говорила… — Она замолчала на секунду. — А где была в это время мисс Лужайкуз?
— Ну, лежала в обмороке на дороге или рыдала в карете, зависит, какой момент выбрать.
«И все это насквозь фальшиво, если хотите знать».
Но что — то удержало Софронию от обнародования своих наблюдений.
— Интересно. Ладно, Беатрис с этим разберется.
— Что она преподает?
— Уже беспокоитесь? Что ж, правильно делаете. У профессора Лефу твердая рука. Гроза дебютанток. Хотя потом вы не будете иметь с ней дело. Если останетесь, конечно.
Софрония заметила, что леди Линетт избежала ответа на вопрос.
«Так какой же предмет у профессора Лефу? Я так и не узнала».
— Теперь, дорогая, мы должны поспешить. Следуйте за мной.
Они выбрались из темноты перехода на одну из открытых главных палуб — широкий полукруг из нестроганых досок.
Школа довольно высоко висела в воздухе с тех пор, как капитан Ниалл доставил их на борт. Она больше не болталась в низком тумане торфяников, а плыла над ним. Теперь внизу лежала сплошная пелена белых верхушек облаков, а сверху простиралось звездное небо. Софрония никогда в жизни не представляла, что увидит облака с другой стороны. Они были похожи на перину. Софрония схватилась за поручень и как завороженная уставилась вниз.
— Потрясающе, — выдохнула она.
— Да, дорогая. Уверяю вас, вы постепенно привыкнете. Рада видеть, что вы не боитесь высоты.
Софрония хмыкнула.
— Ну уж нет. Поинтересуйтесь у кухонного лифта.
И в этот самый момент в нее въехала механическая горничная. Это был обычный домашний образец. Посмотрев под ноги, Софрония заметила, что вся палуба изрезана множеством рельсов. Как и механический привратник в Бансоне, горничная не имела лица, а только подвижные внутренности, явленные всему свету. Домашняя служанка также не имела голоса, так что когда даже ткнулась в Софронию и остановилась, запутавшись в своих предписаниях, то не извинилась и не попросила Софронию подвинуться.
— Уйдите с ее дороги, дорогая, — посоветовала леди Линетт.
Софрония послушалась, с интересом наблюдая, как горничная докатилась до другой стороны палубы, где открылся люк, в котором она и исчезла.
— Что это было?
— Горничный механизм, дорогая. Знаю, вы из провинции, но ваша семья наверняка не столь отсталая, чтобы не пользоваться механическими слугами!
— Нет, разумеется нет. В моей семье есть дворецкий образца тысячи восемьсот сорок шестого Важномрачнер. Но почему у вашей нет лица?
— Потому что ей оно без надобности.
Софрония немного смутилась, однако нашла должным сказать:
— Но ее части выставлены наружу!
— М — м–м, да, шокирующее зрелище. Однако вам лучше привыкнуть к такой манере. Лишь немногие наши механизмы представляют собой стандартные образцы домашнего назначения.
Они прошли несколько пролетов вверх по лестницам, миновали длинные коридоры и другие палубы, некоторые деревянные, иные железные, а одна, что, как показалось, совсем никуда не вписывалась, из камня. Софронию доставили на борт под нижней частью длинной воздушной гусеницы, и теперь они пересекали ее середину.
Внутреннее убранство сильно походило, по представлению Софронии, на присущее огромному атлантическому пароходу. Помимо этого все место, казалось, подверглось нападению какой — то бабули — той, что вязала ужасные пинетки для сироток в доме призрения и варила студень для достойной бедноты. Средневекового рыцаря в углу одного коридора щедро украшали цветы из лент. Софрония остановилась рассмотреть его и обнаружила крошечные механические устройства, спрятавшиеся среди цветов. Вдруг странные канделябры на стыках приняли зловещий вид.
«Эти стеклянные побрякушки служат украшением или смертельно опасны? Скорее похожи на кинжалы. Можно ли назвать канделябры зловещими?»
— Задняя часть школьных владений, — пояснила леди Линетт, — предназначена для собраний и развлечений. А вот здесь мы обедаем и регулярно упражняемся. Средняя часть состоит из спален учениц и комнат для занятий, а передняя — для учителей и обслуги. Туда мы сейчас и направляемся.
— А зачем? — поинтересовалась Софрония.
— Познакомиться с мадемуазель Жеральдин, разумеется.
— С настоящей на сей раз? — фальшивым тоном спросила Софрония. В животе заурчало, и она добавила: — А кормить будут?
Казалось, леди Линетт вопрос позабавил.
Софрония не могла ее раскусить. Имя у нее было французское, а акцент английский. Софрония расслышала легкую картавость, что предполагало северные провинции или, возможно, Ист — Энд.
— Теперь удостоверьтесь, что запомнили, каким путем мы идем, Софрония. Здесь легко заблудиться. Школьные владения запутанные. Самое главное взять на заметку, что вы должны быть на среднем уровне или выше, чтобы пройти между отсеками. Высоко забираться тем не менее не рекомендуется. Когда ступаете на скрипучие палубы, путь между отсеками не пройдешь в надлежащих платьях. А, вот мы и на месте. Видите красную кисточку? Она отмечает учительский отсек. Свободно бродить по ночам не позволяется, а во время уроков вам разрешено посещать только определенные места. Тем не менее ни в коем случае нельзя входить на территорию учителей без сопровождения взрослых.
Софрония кивнула. Она поразмыслила, как заставляют соблюдать эти ограничения. И в какой — то миг поняла, что у нее достаточно разожгли любопытство, чтобы предоставить возможность этому необычному институту совершенства доказать, что он чего — то стоит.
— Похвально, мисс Тряпочертик. Расскажите — ка немного о себе. Вы получили хорошее образование?
Софрония не на шутку задумалась.
— Наверно, нет.
— Превосходно. Неведение самая недооцененная черта в учащихся. А кого — нибудь в последнее время убивали?
Софрония моргнула:
— Простите?
— Ну, знаете, там нож в горло или, может, ловко затянутый галстук?
Софрония только и нашлась, что ответить:
— Такие развлечения не входят в мои предпочтения.
— О, дорогая, какое разочарование. Ладно, не переживайте. Мы скоро подберем вам какое — нибудь полезное увлечение.
Леди Линетт остановилась перед причудливой дверью, обтянутой синей кожей, украшенной позолотой и множеством кисточек. И коротко постучала.
— Войдите же!
Леди Линетт сделала знак Софронии подождать, вошла и закрыла за собой дверь.
Убедившись, что не может ничего подслушать через дверь, Софрония сунула нос в коридор. Там лился приятный свет. В стены были вставлены газовые рожки, а по всему потолку висели маленькие лампы, как множество крошечных зонтиков. Должно быть, дорогое удовольствие, не говоря уже, что опасно проводить газ сквозь стены. По существу, каждый коридор, вдоль которого они шли, был готов взорваться.
Софрония почти добралась до конца прохода, чтобы, встав на цыпочки, рассмотреть один из зонтиков — фонариков, как еще одна механическая горничная вкатилась в коридор. Она несла поднос, нагруженный чаем и сопутствующими закусками. Тем не менее, почуяв Софронию, остановилась и издала вопросительный свист.
Когда Софрония не откликнулась, засвистела более настойчиво.
Софрония понятия не имела, что делать. Горничная маячила между ней и позолоченной дверью.
«И нет леди Линетт, чтобы прийти на помощь».
Свист превратился в пронзительный гудок, как у лодочника, и Софрония догадалась, что вот так и обеспечивают предписанные ограничения.