Волк подскочил, как ошпаренный, в миг оказавшись возле зеркала. Килт, который и так висит на бедрах, чуть сполз, и я увидела еще одну не глубокую, но длинную царапину, тянущуюся вдоль бедра.
Он резко наклонился и оттянул щеку, на которой красуется рана. Морщась, проговорил почему-то с ненавистью:
- Затянется.
Затем развернулся и вновь впился в меня злым взглядом.
- Хозяин, - проговорил он, тяжело дыша, словно, мои слова его задели. – Но в лесу есть животные, желающие оспорить мое право владыки. И такие звери, как ты успела заметить, совсем не зайцы и мыши. А тебя угораздило повстречаться с одним из них. Из-за тебя мне пришлось крепко подрать этого медведя. Теперь придется его лечить.
С неприкрытым страхом и непониманием, я вытаращила глаза и спросила сдавленно:
- Лечить? Зачем вам лечить это чудовище?
- Затем, что это мой лес, - резко отозвался волк. – И я забочусь о его обитателях. А ты подвергла опасности и себя, и их. Поэтому, Шарлотта, отвечай мне немедленно, какого рожна ты посмела сбежать после всех моих предостережений?
Он смотрел на меня гневно, глаза полыхали золотом, и в них не осталось ни капли того чуткого и пылкого Вергена, который касался меня в самых непристойных местах. Сейчас я видела перед собой зверя, настоящего, дикого. И даже могучая фигура, перетянутая тугими мышцами и едва прикрытая килтом, не делала его человечнее.
Хотелось укрыться с головой, лишь бы не смотреть в эти бешенные глаза. Но я понимала, это не спасёт.
Сделав глубокий вдох, я проговорила:
- Я уже говорила, у меня есть причина бежать отсюда. Но не только от вас.
Волк фыркнул, приподняв верхнюю губу и обнажая клык.
- Ты опять про свою деревню? – свирепо спросил он.
Нервно сглотнув, я кивнула и проговорила, надеясь, что хоть в этот раз он сжалится и внемлет:
- Мне необходимо взять у ведьмы Кирки заклинание. Только с его помощью я смогу спасти своих близких от смерти без воды. Деревня слишком глубоко в лесах, а путь в долину долг и опасен. Многие не выдержат. Поэтому люди не могут покинуть домов. Им приходится оставаться и ждать, пока я всех спасу. Вы же отказываетесь меня отпустить...
- Это ты отказываешься от того, чего сама, на самом деле, хочешь, - рявкнул волк.
- Вы вольны сделать со мной всё, что захотите, - проговорила я, от безысходности неожиданно осмелев. – Вы могли взять меня в лесу, в столовой, на озере. Вы можете взять меня прямо сейчас. И будете довольны. Это не значит, что я соглашусь на это добровольно. Даже если сама раздвину ноги! Вы зверь и неотесанный грубиян!
Волк, видимо, не ожидал такой откровенной тирады. Его глаза округлились, на лбу появились несколько морщин, которые бывают лишь от глубокой задумчивости. Я сама испугалась собственной смелости. В деревне нас воспитывают в покорности и кротости, а подобный выпад означал бы неминуемое наказание в виде ударов плетьми по пятакам. Такие наказания не оставляют следов, но очень болезненны.
Теперь же, находясь во власти зверя, я ждала участи куда более суровой.
Но, к моему изумлению, волк резко развернулся и вылетел из комнаты, громко ругаясь на все лады.
Некоторое время я лежала и слушала его удаляющуюся брань. Когда она стихла, подождала еще немного и осторожно села на постели. Очень хотелось есть, мышцы ныли после бега и висения над воздушным колодцем.
Я вздохнула и с горечью поняла, что, что все равно уже не смогу ни на что повлиять. Всё целиком зависит от настроения волка, а оно благодаря мне далеко не веселое. Чтобы хоть как-то отвлечься и восстановить силы, которые еще понадобятся, я собралась искупаться. Но в животе жалобно заурчало, и я, поднявшись, приблизилась к столику с подносом.
Глава 13.1
Открыв крышки, с печальной радостью обнаружила свежие блюда – дымящуюся курицу с поджаренной корочкой, овсяную кашу с клубникой и нежные булочки из картофельного хлеба. Рядом серебряный кувшин с виноградным соком.
Налив к кубок, я залпом осушила его. Затем, понимая, что терять, кроме своей чести, всё равно больше не чего, принялась за кашу, потом за булочки. Курицу оставила на обед, на случай, если волк решит морить меня голодом.
Я понимала, что очень сильно его рассердила. И тем, что сбежала, и тем, что наговорила. Но почему-то казалось, что делаю все правильно. Пришлось признаться, вопреки логике, волк мне нравился, а его прикосновения сводили с ума. Но его отказ понимать мое положение перечеркивал все достоинства, которые странным образом я видела в нем.
В ожидании сурового наказания, я провела завтрак. Когда никто не явился с пучком вымоченных в ведре розг, отправилась в купальную. Освободившись от платья, в котором спала после побега, и которое, к счастью, никто нес меня не стянул, я погрузилась купель.
Теплая вода окутала, как пуховым одеялом, ноющие мышцы быстро расслабились. Некоторое время, я лежала, стараясь не думать о волке, который, скорее всего, сейчас вынашивает планы наказания. Но мысли всё равно скатывались к нему. Перед глазами возникал его могучий торс, бедра, едва прикрытые килтом. Волк прекрасен. И даже в ярости он притягательней любого мужчины, которых я видела прежде.
Всё больше размышляя о волке, я невольно вспомнила, как он ко мне прикасался, и от этого в теле моментально вспыхнуло томление. Оно оказалось таким настойчивым, что на секунду захотелось, чтобы он оказался здесь и вновь принялся совершать свои распутные действия.
Я тряхнула головой, выгоняя срамные мысли.
- Какой стыд, - прошептала я.
Но мысли стали только красочней. В них волк вновь трогал меня в потаённых местах, и эти места наливались жаром. Картины настолько поглотили меня, что я робко потянулась пальцем туда, где стало тепло больше всего.
Не веря, что делаю, это я развела ноги и осторожно коснулась бугорка. В теле отдалось волной истомы, я охнула и вцепилась ладонью в край купели.
- Благочестивые девы не должны этого делать, - попыталась убедить я себя.
Но любопытство и жар между ног тянули и манили сильнее, чем что-либо другое в мире. Я представила, как волк оказывается там и начинает делать то, от чего даже теперь в голове растекся розовый туман. В груди часто застучало.
Фантазия меня увлекла. Я вновь потянулась пальцем к заветному месту, где пульсировало и горело так, словно волк опять прикасался к нему своими распутными руками.
- Нет… - выдохнула я и резко отдернула руку. – Это не прилично. Это ужасно не прилично. Что это зверь сотворил со мной…
Поднявшись на ватных ногах, я вылезла из купели и стала быстро растирать себя полотенцем. В ушах звенело, сердце колотилось, в теле появилось знакомое напряжение, не такое сильное, как в присутствии Вергена, но вполне ощутимое.
Я гнала мысли о нём, пытаясь вернуть их в правильное русло. Старалась думать о деревне, которая нуждается в моей помощи, о лесе, страшном и опасном, через который нужно пройти, о ведьме Кирке. Но это казалось мелочью, в сравнении с невыносимым томлением, от которого всё ныло.
- Я справлюсь! – выдохнула я, бодрясь. – Я вызвалась идти через лес. Я сбежала от Грэма. С этим наваждением как-нибудь справлюсь.
Обмотавшись в полотенце, я решительно проследовала в комнату. Желтое платье беспощадно испачкалось в лесу. Пришлось отказаться от него, хотя оно было самым пристойным в моём новом гардеробе. Открыв шкаф, долго рылась, перекладывая вещи и морщась каждый раз, когда в руки попадалась очередная срамота.
Но теперь я невольно представляла себя в этих нарядах рядом с волком, и от этого мысли заволакивало туманом, а ноги подкашивались. Чувствуя, как все тело ожидает чего-то постыдного, я вспыхнула и выхватила из шкафа первое, что попалось под руку. Разглядывать не хотелось, чтобы еще сильнее не провалиться в пучину непонятного ожидания.
Распахнув полотенце, я не глядя влезла в одеяние. Лишь, когда расправила его и глянула в зеркало, глаза мои округлились.
Платье оказалось не платьем, а, скорее, нижней сорочкой с корсетом. Белое, с розовыми вставками, оно едва прикрывает бедра, натягиваясь на ягодицах так, что может порваться, если наклонюсь. Лямок нет. Только поддерживающий грудь корсет, украшенный по краю речным жемчугом. Розовые вставки расшиты серебром, а низ расшит полупрозрачной лентой, которую собрали таким образом, что она образует цветы.
Таращась на себя, я выдохнула:
- Что это за прекрасный позор… Не верю, что в таком женщины выходят на улицу.
В такие моменты обычно объявлялся волк. Я даже развернулась, решив, что он уже стоит за спиной. Но комната пуста, я в ней одна.
Не пришел волк и вечером, когда была уверенна, что он объявится с полным набором инструментов для жестокой кары. Когда ложилась спать, даже надеялась на его появление, поскольку весь день провела в одиночестве, а выходить в коридор в таком платье слишком постыдно. Кроме того, после падения в колодец гулять по замку расхотелось.
Но волк не появлялся.
В распутном одеянии я лежала на широком ложе, укрытом шкурами, и не могла уснуть от мыслей, что гудели беспокойным роем. Они то летели к деревне, то мчали к ведьме Кирке, то вновь возвращались к селению. Но неизменно и каждый раз в перед глазами возникал образ волка. Его широкие плечи, могучий торс и горячие сильные руки, которые сжимают меня и прикасаются там, где нельзя…
Я ворочалась, сбивая одеяло и шкуры в клубок. В теле наросло томление, из-за этого платья я казалась себе еще постыдней. Но к моему ужасу эти мысли только будоражили, и фантазия разыгрывалась с новой силой. Мне уже откровенно хотелось, ощутит на себе горячее дыхание волка, его прикосновения, тяжесть его тела на себе.
Мои ладони стали медленно скользить по этому срамному платью, и от шелковой ткани я будоражилась еще сильнее.
- Что же это за наваждение, - прошептала я. – Он специально всё так устроил. Он знал… Он, наверное, что-то подсыпал в виноградный сок. Не может приличная дева изводиться из-за такого.
Но в глубине души я чувствовала, сок здесь не причем, а томление – исключительно моя заслуга.
Глава 13.2
Разозлившись на себя, я села, тяжело дыша, словно только что пробежала пару верст. Волосы разметались по плечам, одеяло скомкалось. Я бросила взгляд на зеркало. В отражении увидела распутную деву в корсетном платье, поднимающем грудь. Нижний край подполз вверх, и оголил то, что должен скрывать.
Я потянула вниз и, ухватив, одеяло, накрылась им до подбородка, не желая больше глазеть на собственное отражение, которое даже у меня вызывает постыдные мысли.
- Не удивительно, что волк облизывается, глядя на меня, - сказала я тихо. – И ведь сам, специально, собрал мне такой гардероб…
О том, что в гардеробе нет белья, даже не думала. Зверь сам ходит в одном лишь килте, что значит исподнее его мало интересует в жизни.
Так, ворочаясь и пиная одеяло, я наконец погрузилась в сон. Томительный и прерывистый. Все время казалось, сейчас войдет волк и накинется на меня. И я не знала, чего больше боюсь – того, что сделает, или того, чего делать не станет.
Наконец, усталость сморила, и я провалилась в блаженную темноту.
Проснулась рано. Соловьи голосили трели на разные лады, а я, не дожидаясь, пока нагрянет мой пленитель, подскочила с постели. После этой ночи осталось четкое ощущение незавершенности, которое копилось с тех самых пор, как попала в замок волка.
Чтобы как-то его заглушить, поела холодной курицы и прикончила остатки картофельных булочек. Потом закутавшись в одеяло, поскольку платье скорее оголяет, чем прикрывает, стала ходить по комнате. Я слонялась из угла в угол, каждую минуту ожидая, что волк вернется. Но его всё не было.
Чем дольше я ждала, тем тревожней становилось. В конце концов, стало казаться, что он попросту бросил меня в этом огромном и мрачном замке. От этой мысли внутри все сжалось, а я ощутила себя беззащитной и одинокой.
Поправив одеяло на плечах, я быстрыми шагами приблизилась к двери и толкнула.
Та оказалась не заперта. Но едва вышла в коридор, замерла в изумлении.
Весь он мерцает драгоценными камнями, в которых отражается пламя факелов. Те ровными рядами разместились по стенам, а россыпи драгоценностей под ними делают коридор похожим на волшебный. Теперь я могла совершенно четко разглядеть своды, уходящие ввысь на десяток человеческих ростов.
Совершенно сбитая с толку, я прошла вперед, задирая голову и разглядывая крупные барельефы на потолке с изображением сцен сражений зверей и людей. По стенам, где нет драгоценностей, выбиты листья и ветви плющей. Пол, как оказалось, из белого мрамора, что ещё сильнее освещает проход.
- Святое небо, какая красота, - выдохнула я, не в силах оторваться от чарующего зрелища.
Придерживая пальцами одеяло, я медленно двинулась по коридору, рассматривая изображения и приближаясь вплотную к камням на стенах. Здесь были алмазы, рубины, изумруды и сотни камней, названий которым я не знала. Вся эта необузданная роскошь находилась здесь с той небрежностью, какую может позволить себе лишь древняя сокровищница, куда простому смертному путь закрыт.
Остановившись возле скопления изумрудов, я осторожно коснулась пальцем одного. Кожу обдало холодком, какой бывает только у горной породы. Смущенная, я отняла ладонь и зачарованно двинулась дальше.
На белом мраморе воздушные колодцы стали хорошо заметны. В свете факелов и драгоценных камней, оказалось, что шахты не такие широкие, как думала. Они располагаются, в основном, у стен, что облегчает их обход.