- Я знаю, кто ты, дитя моё, - донесся твердый, хоть и явно принадлежащий пожилой женщине голос из-под лестницы. – Ты моя внучка, кровь от крови, и седьмое дитя в роду.
- Эм, наверное, - призналась я. – Но не совсем понимаю, что это значит. Я принесла вам пирожки и хотела бы взять заклинание, которое спасет мою деревню, если вы позволите.
Скрипнули половицы. На свет вышла высокая женщина с длинными седыми волосами до самого пояса. Морщины, которые должны быть у человека такого возраста, присутствуют как-то неуверенно, словно извиняются, что вообще здесь появились. Губы тонкие. Такие бывают у людей очень строгих. Черное облачение волочится по полу, но ее, похоже, это волнует меньше всего. Она внимательно смотрит на меня голубыми, почти белыми глазами, словно вглядывается в самую душу.
- Позволю, дитя мое, - произнесла ведьма и прошла к столу.
Опустившись на стул добавила:
- Садись, хочу посмотреть на тебя в свете огня.
Я послушно последовала её просьбе и села, водрузив массивную корзинку с пирожками на край стола.
- И так, милая, - начала ведьма, - как ты уже знаешь, я твоя бабка, ведьма Кирка. И условия мои относительно твоей деревни свалились не с потолка. Ты седьмое дитя в моем роду. Знаешь, что это значит?
- Нет, - ответила я, качая головой.
Кирка вскинула палец и произнесла значительно:
- Это значит, дитя мое, что ты унаследовала силу. Ведьмину силу. Только седьмое дитя моего рода способно её обретать. Я тоже была седьмым ребенком. Так что теперь тебе следует обучаться искусству ведьмовства.
От такого заявления у меня пропал дар речи, а когда вернулся, стало даже немного смешно.
- Да кто же мне позволит, - с горькой усмешкой отозвалась я, представляя, как заявлюсь к родителями и объявлю, что теперь ведьма и буду колдовать, когда вздумаю.
На что Кирка снисходительно улыбнулась.
- Нельзя ведьме запретить быть ведьмой, - сказала она. – Твоя сила сама выведет тебя, куда надо, как это сделала со мной.
- На собрании староста говорил, что выгнал тебя из деревни, - осторожно сказала я, боясь разозлить ведьму давними воспоминаниями, которые вряд ли приятные.
Но к моему удивлению, она лишь отмахнулась.
- Этот болван Эол до сих пор думает, что что-то решает? – бросила она. –Тогда я была молода и глупа, и готова была сделать всё для любимого. Даже зачаровала колодец, хотя в то время для меня это было не просто. А он выгнал меня из деревни, хотя обещал жениться. И женился на какой-то послушной клуше. Но знаешь, что я тебе скажу, милая?
Ведьма прищурилась и пристально посмотрела на меня.
- Что? – нетерпеливо спросила я.
- То было самое лучшее, что случилось со мной в жизни, - заключила бабушка.
Я изумленно вытаращилась на нее.
- Тебя выгнали из деревни, а ты говоришь, это было лучшим в жизни? – переспросила я, не веря своим ушам.
- Именно так, - подтвердила она, кивая. – Нравы деревни очень строги. Они не позволяют женщине раскрыть свою истинную суть. Загоняют в какие-то рамки правила. Но тебе среди них не место. И ты это знаешь.
Я действительно знала. С самого детства меня возмущала сама мысль о том, что всю жизнь придется раболепствовать перед всеми, склонять голову и не сметь сказать даже слова. Мне хотелось знаний, хотелось изучать книги, выехать за пределы деревни, но любые мои слова о чем-то подобном встречались шиканьем, а иногда и стоянием на горохе. Что очень больно, и успешно воспитывает повиновение.
Оно воспиталось. Но жажда свободы осталась, хоть и очень глубоко. А глубокий стыд за свое невежество не давал просить о большем.
Вздохнув, я проговорила:
- Но заклинание. Мне все равно нужно отнести заклинание. Как бы я ни порицала устройство деревни, там живут мои родные. Я не хочу, чтобы они пострадали.
- Понимаю, - согласилась ведьма. – И поэтому выполню, что обещала.
- Честно говоря, - призналась я, - думала, после слов о том, что я тоже ведьма, ты не отпустишь меня.
Глаза Кирки округлились, она проговорила:
- Почему это? Я ведь сказала, твоя сила сама направит тебя, куда нужно. От судьбы не скрыться. А твоя судьба – ведовство. Где и как ты будешь им заниматься, исключительно твой выбор. Мне лишь нужно было убедиться.
В голове вспыхнула неожиданная мысль, я произнесла, всеми силами стараясь скрыть эмоции:
- Так поэтому я понимаю волка?
Глава 19.2
Прищур ведьмы стал ещё уже, она хихикнула и постучала пальцем по столу. Затем встала и приблизилась к котлу. Взяв черпак, налила в небольшую склянку бурлящую зелень и плотно заткнула пробкой. После чего вернулась на стул и протянула мне.
- Это зелье для колодца, - сказала она. – Как раз с утра наварила. Вливать будешь по капле, отсчитывая каждый удар сердца и повторяя «бесконечна, как небо». Когда отсчитаешь тридцать два, это зубов у людёв столько, так запоминается лучше, разворачивайся и уходи. Оборачиваться нельзя. Ясно?
- Ясно, - сказала я, прокручивая в голове всё, что сказала ведьма.
Но к моему изумлению, весь ритуал запомнился, словно сотни раз его проводила. Куда больше интересовал волк.
Видимо, я слишком усердно об этом думала, потому, что Кирка сказала:
- Да, ты понимаешь волка. И других зверей. Даже тех, в которых я превратила людей.
- Зачем? – выдохнула я изумленно.
- А зачем они зверьё повалом убивали? – вопросом на вопрос ответила ведьма. – Зачем липовую рощу вырубили на западе леса? Зачем в речку помои лили? А? То-то же. Вот побегают медведями да куропатками пару десятков лет, может поумнеют. А нет, так пускай такими и остаются. Больше пользы.
Я почесала лоб. Встреча с медведем в ночном лесу была мало приятной и, судя по шраму Вергена, для него она тоже оказалась тяжелой.
- Медведь меня не слушал, - проговорила я задумчиво.
Ведьма прыснула от смеха.
- Так понимать зверей, ещё не значит, что они тебя слушать будут, - сказала она. – С тобой все люди соглашаются? Все кидаются тот час выполнять, что попросишь?
До меня стало доходить, я улыбнулась и проговорила:
- Честно сказать, даже реже, чем звери.
- То-то и оно, - отозвалась бабушка. – А если людь ещё и превращенный в зверя, вообще договориться сложно. Он опасней потому, что обижен. Тем более медведь. Волк славно властвует над Терамарским лесом. У нас с ним мир и порядок.
При упоминании о Вергене сердцебиение участилось, я быстро опустила взгляд, чтобы бабушка не заметила в нем того, что даже сама не хочу признавать. Но это он неё не укрылось
- Волк хорош, - сказала она уверенно. – А теперь, как понимаю, вообще станет полноправным управителем леса.
- Почему? – не выдержала и спросила я.
Кирка хитро посмотрела на меня, глаза как-то весело сверкнули, она проговорила:
- Я, по-твоему, слепая?
- Ни капельки, - честно призналась я и от чего-то покраснела.
- Ты заметила, милая, что здесь три стула? – спросила она, глядя так, словно зрит в самую душу. - Для кого, знаешь?
Я сдвинула плечами, а ведьма сказала:
- Раз в месяц ко мне прилетают две ведьмы из других земель. Шабаш у нас вроде. Так одна в свое время отдала местному оборотню невинность. Как раз для того, чтобы тот силу вожачью получил. Оборотни, милая, когда берут невинность ведьмы, сразу силу обретают. И тогда оспорить её не может уже почти никто. Разве что какой другой вожак. Но они так редко встречаются друг с другом, потому, как живут каждый в своем лесу, что и смысла оспаривать нет. Говорит, тот волк был рыжий, как огонь, громадный. А красивый…
Лицо ведьмы стало мечтательным, словно это она, а не другая ведьма отдала невинность. У меня же внутри все громыхало и ухало, словно водопад прорвал каменный затор и теперь с грохотом несет камни по руслу. Деталь, которая ускользала от меня всё это время, стала постепенно проявляться.
Вергену была нужна моя невинность…
- Ох, как она рассказывала про того волка, - продолжала Кирка. – Аж сама подумала тогда, что не прочь найти такого. Но у меня была маленькая дочка от местного охотника. Он тогда еще не боялся соваться в Терамарский лес. И я только и занималась, что Мэри, да ведовством. Но, ведьма наша, славно рассказывала. Говорит, надо было непременно, чтоб она сама отдалась. Мол, только тогда сила проявится. Глаза у него сразу краснючие, как помидоры стали. У них же как? Эти волки, пока силу не обретут, только у себя в логове днем в человека обращаться могут. Ночью-то в любом облике можно, да только за пределы своего леса не выйти. Но вот как глаза покраснеют, так всё! Полная мощь открывается.
- Мощь… - пробормотала, невидяще таращась перед собой.
Ведьма кивнула.
- Мощь, - сказала она. - А ей что, ей ничего. Разбитная такая ведьма. Говорит, и ей хорошо, и волку приятно. Волк потом взял себе в жены какую-то принцессу. Вроде, с соседним королевством его лес граничил. Я туда иногда в Обод передачки шлю. Обод - городок такой в том королевстве... Хотя что я тебе рассказываю. Ваша деревенька же торгует с ним... Брак, понимаешь ли, гарант мира, или что-то в этом роде. Волчонка у них родился. А как вырос, так его на вольные хлеба отправили. В Терамарский лес значит, пришел…
Кирка говорила, а у меня у голове громыхало лишь «взял себе в жены». Осознание, что меня просто использовали, даже не потрудившись объяснить, что к чему, опаляло жгучей волной. Меня потряхивало, хотя изо всех сил старалась не показывать этого перед бабушкой. Но та, видимо так увлеклась рассказами об оборотнях, что не обращает на меня внимания.
Она продолжала говорить о Терамарском лесе, Ободе, о волках, ведьмах, старосте Эоле, который непременно болван и глупец, а я только и думала, что меня предали.
Меня использовали и выбросили, как тряпку. Стало понятно, почему волк после жаркой ночи резко стал холоден, почему даже не смотрел на меня.
В груди горело, глаза затуманились, я отчаянно моргала, чтобы слезы не прорвали запруду и не покатились по щекам. Наконец, кое-как справившись с ними, я проговорила, прерывая словоизлияние ведьмы:
- Бабушка Кирка, а ты можешь перенести меня прямиком в деревню?
Та на секунду замерла, словно выпала из чудесного мира, где королевств и волков. Потом произнесла:
- Конечно могу, милая.
- Тогда перенеси меня. Пожалуйста.
Глава 20
Ведьма посмотрела на меня странно и многозначительно. Настолько, что показалось, поняла больше, чем я хотела показать. Тем не менее, молча прошла к метле и взялась за черенок.
- Мое помело старое, но вполне сносно летает. Главное не забирать слишком резко в сторону, иначе закручивает. Ну и приземляется, бывает, жестковато. Сказать не хочешь, почему вдруг такая спешка?
Я молча покачала головой. Кирка, к моему облегчению, вопросов задавать не стала.
Наблюдая, как она ходит из угла в угол, вытаскивая из сундуков какие-то тряпки и подушки, я могла думать лишь о том, как ужасно со мной поступил волк. Как он завлек меня в свои сети, околдовал, а потом избавился за ненадобностью. А я поддалась. И от этого становилось еще горше.
Ведьма тем временем не замечала или делала вид, что не замечает моего настроения. Она положила метлу на воздух, та послушно зависла, словно подвязана на веревочках. Заем стала укладывать на черенок подушки и матрасы.
- Метлы – средство хорошее, - говорила она, - но шибко меж ног давит. А тебе с непривычки будет совсем туго. Потому вот, подушки. Я тебя не неволю, дитя мое. Мне было надо узреть, та ли ты, за кого себя выдаешь. Вижу – та. Седьмое дитя. Некоторые мои знакомые ведьмы насильно забирают молодых к себе, мол, обучать будут. Но я иначе считаю. Сила, она сама приведет куда надо, и когда надо. А коли понадобится мудрость моя, совет или вообще помощь, где мой дом знаешь. Ну-ка, иди сюда, опробуй.
Я послушно поднялась, предварительно спрятав бутылку с зельем в другой карман, и подошла.
- Закидывай ногу, - скомандовала бабушка. – Не летала никогда? Да конечно же не летела, что я спрашиваю. Так, вот тут держись. И наклонись вперед, иначе ветер срывать будет.
Я повиновалась всему, что говорила Кирка. Почему-то осознание того, что моя бабка ведьма, я сама ведьма или что-то на неё похожее, а также то, что сижу на летающей метелке вызывали интереса не больше чем муха, сидящая на столе. Основная часть мыслей всё еще оказалась занята Вергеном.
Ведьма продолжала устраивать меня на черенке, командуя и размещая. Потом, когда убедилась, что сижу именно так, как полагается сидеть на метле, спросила:
- Ну как? Давит?
Сидеть на помеле было действительно непривычно, и будь оно голым, я бы в красках испытала все ощущения. Но обилие подушек очень помогали.
- Вроде нет, - отозвалась я.
Облегченно выдохнув, ведьма ухватила черенок за самый край и повела, как теленка к выходу. Толкнув дверь, вынесла меня верхом на метле и остановила над порогом.
- Я отправлю метлу невысоко над лесом, - сказала она строго. – Будешь лететь прямо над верхушками, чтоб не сильно боязно было. Искусству полета надо обучаться, но ты сейчас управлять не будешь. Она будет двигаться по моему указанию. Главное, держись за черенок и не выпрямляйся. Поняла?