— Знаешь, а они не выглядят… больными, — заметил Тори, натягивая походный сапог. После небольшой прогулки вернуться в замок было приятнее, чем казалось.
— А они и не больны, — помрачнел Аббе, — когда король Хито пришёл к власти, он повелел поместить всех сомнамбул в резервации. У нас до сих пор нет доказательств, что они могут быть опасны, — он сделал паузу, — однако и обратного доказать никто не может.
***
Солнце закатилось, оставив над головой огромное тёмное небо, полное невообразимо прекрасных звёзд. Я никогда не видел такого… дома. Это непередаваемое чувство, когда тебя окружают миллионы огней, и теперь они поведут тебя в твой большой путь.
Лошади осторожно перебирают копытами по сухой земле, и приятный ночной ветер иногда забирается под плащ. Наверное, самая большая прелесть дороги домой в том, что она длинна и терниста. Жаль, мне не доводилось осознать этого раньше. Может, это путешествие и правда сделает меня лучше? Я никогда не был готов для чего-то великого, да и просто не мыслил себя в роли вершителя судеб. Это казалось таким далёким, оставшимся на страницах книг, оставленным кому-то другому, более храброму и значимому, чем я. Но ещё сегодня утром я встал со своей жёсткой кровати в нашей тесной лачуге простым человеком, не думающим ни о чём возвышенном и «правильном», а теперь мой конь несёт меня навстречу большой миссии, которая зависит только от меня.
— Тейна Виатор, не отставай! — обернулся двигавшийся впереди Аббе, — дорога неблизкая!
Я нагнал его и повернул голову в его сторону.
— Тори. Зови меня Тори.
Глава 3. Я очень хочу верить
— Как же тяжело ходить в этом проклятом доспехе! — выругался Тори, резко вздёрнув плечи, будто пытаясь стряхнуть с себя вес кольчуги.
— Это ещё цветочки, — улыбнулся Аббе, — попробовал бы ты целый день провести в латах, вот посмотрел бы я на тебя!
Южная резервация была буквально в паре миль от Остэра и даже не имела собственного названия. Пожалуй, сомнамбулам на юге жилось лучше всего: конечно, они оставались изгоями, но под крылом у столицы можно было рассчитывать хоть на какую-то поддержку.
За пределами города было гораздо прохладнее: густые зелёные леса играли свою роль. После душного города, вечерняя прохлада казалась настоящей благодатью, и Тори постепенно начинал понимать, почему Аббе выбрал такое время для начала пути. Впереди, наконец, замаячили далёкие нечёткие огоньки. С каждым годом закрытость резерваций возрастала пропорционально нарастающему страху и невежеству среди людей, поэтому сейчас даже редких гостей, имеющих особые привилегии для входа, пропускали исключительно в пешем порядке. Лошадей пришлось оставить в стойлах в ближайшей деревушке, а дальше двинуться пешком. Виатор ощущал, как ноги, измотанные ранами, прогулкой по городу, и вот теперь ещё и пешим путешествием по склону холма, назойливо дают о себе знать, и всё, чего ему сейчас хотелось — это поскорее сбросить с себя лишние килограммы железа и упасть на мягкую постель. К такому его жизнь явно не готовила.
— А почему ты выбрал службу при короле? — попытался отвлечься от «тягостных» мыслей Виатор. Аббе ответил не сразу, дав молчанию немного затянуться.
— Такие вещи не выбирают, — неожиданно мрачно проговорил он, — после смерти родителей сестру практически мгновенно отправили в резервацию, и я остался совсем один. Наша семья всегда была близка королевскому двору, и при нём я чувствовал себя в безопасности. С годами я также начал понимать, что, возможно, однажды смогу изменить ситуацию в мире, подтолкнув короля к решению нашей главной проблемы, — Аббе снова замолчал, словно уйдя в себя, но, спустя несколько пройденных метров, продолжил, — я очень много трудился, чтобы стать тем, кто я есть. И вот я здесь, спасаю мир, пусть и не своими руками — усмехнулся он.
— И давно ты в последний раз видел её? — сочувственно спросил Виатор. Он никогда не был особо проницателен, но этого не требовалось, чтобы уловить интонации, с которыми Аббе упоминал о сестре.
— Давно, — голос Аббе внезапно похолодел, — симптомы проявились, когда мы были ещё совсем детьми. Родители как могли скрывали её недуг от посторонних глаз и до последнего пользовались своими связями, чтобы оградить Рарэ от ссылки в резервацию. Но однажды на празднике урожая какой-то безумец пробежал по площади, размахивая клинком направо и налево. Конечно, его сразу же схватили, но двенадцать невинных погибло просто потому, что оказались не в то время не в том месте. Угадай, чьи родители были среди них? — он сопроводил свой вопрос горькой усмешкой, — следующую неделю мы перебивались, как могли, ну а потом меня отправили на попечение королевского двора, а Рарэ — куда-то на север. Прошло уже много лет, и с тех пор я так и не видел её, — Аббе тяжело вздохнул, — единственное, чему я могу радоваться: там она в безопасности. Да и гораздо ближе к дому, чем я. Северной крови тяжело на югах — закипает, — неловко рассмеялся он.
Тори был крайне удивлён такой откровенностью. Дома ему мало приходилось общаться с посторонними, и он не привык вести задушевных бесед. Но, может, поэтому он вырос простым и искренним и прекрасно понимал порыв Аббе. Возможно, в чём-то они были похожи, и их обоих меньше всего в данный момент волновали социальные порядки и соответствие им. Виатор пытался подобрать слова, но ему это никак не удавалось, поэтому он только напряжённо поджимал губы, а затем и вовсе оставил попытки что-то произнести, и дальнейший их путь продолжился в тишине.
Идти с каждым шагом становилось всё тяжелее, а ночная темнота только добавляла проблем — дорога была едва различима, и под ноги постоянно попадались камни и ветки, о которые Виатор то и дело неуклюже спотыкался.
Наконец, свет впереди начал принимать очертания, и вот перед путниками выросли высокие деревянные ворота.
— Кто идёт? — послышался из-за ворот грубый голос.
— Королевская гвардия, — спокойно отрапортовал Аббе.
— Ты мне голову-то не морочь, — из-за ворот показалось хмурое недоверчивое лицо, — мы и сами королевская гвардия!
Аббе сделал несколько уверенных шагов вперёд, после чего из-за ворот показалась не менее недоверчивая пика, однако Аббе подошёл почти вплотную и протянул стражнику какой-то свиток. Голова скрылась за деревянным сооружением, и в воздухе повисла тишина, прерываемая лишь далёким суетливым шумом поселения. Через некоторое время створка приоткрылась достаточно широко, чтобы через неё смог пройти человек.
— Одис, ты что-нибудь слышал? — притворным голосом прокричал стражник, — и я не слышал! — его голос звучал настолько картонно, насколько это, кажется, вообще возможно. Аббе воспринял сигнал и проскользнул в ворота, и Виатор поспешил последовать за ним. За воротами оказалась лишь небольшая сторожка, тропа же уходила чуть дальше, в низину, усеянную тесно стоящими лачужками из камня и дерева.
— Каков план? — как можно более бодро спросил Виатор.
— Для начала — найти таверну, — улыбнулся Аббе, — не знаю, как ты, а я неплохо вымотался… К тому же, — продолжил он после небольшой паузы, — откуда ещё начинать поиски, если не из обители последних слухов и сплетен о самых выдающихся событиях и личностях?
— Неужели у них и таверна есть? — удивился Тори. Они двинулись вперёд, осторожно ступая по всё более круто уходящей вниз пыльной тропе, — я думал, это что-то вроде лекарских обителей.
— Конечно. Резервации существуют уже много лет, и с каждым годом в них оказывается всё больше и больше людей. До городов им, конечно, далеко, но сейчас они не уступают довольно внушительным поселениям. Это совсем не то же самое, что подцепить жар или оспу, оказавшись на попечительстве у Тейна А’Орэ. Сомнамбулы — точно такие же, как и все остальные: они самостоятельно работают, отдыхают, живут полной жизнью… Просто сильно отличающейся от нашей.
Тем временем тропа привела путников ко входу в жилую область. Вблизи картина оказалась не слишком радостной: дома находились в довольно плачевном состоянии, многие из них покосились, другие и вовсе завалились набок, всё вокруг было будто бы сколочено на скорую руку. В воздухе витали какие-то смешанные кислые запахи, которые трудно назвать приятными, а ноги периодически увязали в грязи. Однако, даже в таком скромном поселении присутствовали признаки неутомимой живости: вокруг суетились люди, пусть и бедно одетые, почти в каждом окне горел свет, то тут, то там пестрели любовно изготовленные вывески с названиями лавок и небольших магазинчиков, а издалека время от времени даже доносилась негромкая музыка. Но, несмотря на свою суетливую активность, местные жители внушали Тори нечеловеческий ужас. Таких людей он ещё не встречал: большинство из них были невероятно исхудалыми и осунувшимися, а впалые глаза на бледных лицах излучали свет. Подобное совершенно не укладывалось в голове, и никак не располагало воспринимать этих существ нормальными.
— Неужели у них у всех… так? — прошептал Виатор, проведя рукой у себя перед глазами.
— Почти. У некоторых этого почти не заметно, но свечение — первый тревожный звоночек в жизни каждой сомнамбулы.
Путники двинулись по главной дороге и вскоре увидели приземистое здание из серого камня. Из всех его окон лился тёплый свет, а над тяжёлой дубовой дверью красовалась ярко оформленная табличка «Таверна Южный Огонь».
— Кажется, мы на месте, — улыбнулся Аббе и приоткрыл дверь.
Внутри царил хаос: громкая музыка лилась нестройным потоком, то и дело прерываемая смешками не слишком трезвых менестрелей. Людей было невероятно много: кто-то танцевал, кто-то пил в большой компании за массивными столами, кто-то просто наблюдал за происходящим с усталой улыбкой.
— В городе такого не увидишь, — пояснил, кажется, немного шокированный Аббе, — там даже попойки по случаю последнего дня недели чинные и сдержанные.
Он направился к стойке, и Виатор поспешил последовать за ним.
— Приветствую, — почти прокричал Аббе худой темноволосой официантке.
— Добро пожаловать в «Южный огонь!» — расплылась она в приветливой хмельной улыбке.
— Два анисовых пива, пожалуйста, хинэ! — Аббе наклонился над стойкой, протиснувшись сквозь столпившихся вокруг неё посетителей. Официантка покраснела и расхохоталась, видимо, впервые за долго время услышав почтительное обращение к себе.
— Аббе, можно мне просто выпить чаю? — прошептал Тори, дёрнув его за рукав. Советник лишь усмехнулся и снова повернулся к официантке:
— У вас есть свободные комнаты?
Девушка, казалось, немного удивилась. Возможно, в резервациях комнаты в таверне действительно не были слишком востребованы.
— Мне нужно уточнить, — попыталась она перекричать музыку, — можете пока присесть.
На стойку опустились две тяжёлые, наполненные до краёв, кружки. В ответ на это Аббе коснулся руки девушки и вложил в неё две серебряные монеты. Официантка одарила гостей очередной тёплой улыбкой и скрылась в дальнем конце зала.
— Что ж, — Аббе повернулся и протянул Тори кружку, — веселись!
— Послушай, — наклонился к нему Виатор, нервно сжимая запотевшую кружку в руках, — я бы хотел поскорее разобраться со всем этим… Ну ты понимаешь.
— Тори, поверь, нам предстоит нелёгкая миссия, но нужно набраться терпения, — Аббе положил руку на плечо товарища и многозначительно посмотрел ему в глаза, став вдруг неожиданно серьёзным, — ты лучше внимательнее смотри по сторонам, — после этих слов он снова расплылся в улыбке, — и расслабься!
Виатор поёжился и ещё крепче вцепился в холодную кружку в своих руках. Десятки горящих глаз вокруг, казалось, были устремлены на него, и в комплекте с окружающей суетой и шумом, это заставляло Тори чувствовать себя крайне неуютно. На деле же люди просто отдыхали и развлекались, насколько могли, а тощий высокий парнишка посреди зала остался абсолютно незамеченным.
— Аббе, почему они так бодры? — все ещё недоумевал Тори.
— У сомнамбул выработался неплохой иммунитет к жизненным неурядицам, — пожал плечами советник, — они будут плясать и горланить песни до самого рассвета, но у каждого из этих гуляк на тумбочке стоит проклятое зелье Виджи, — он перешёл на шёпот.
— Что это вообще?
— Редкостная дрянь. Уж и не припомню, как она появилась, но популярность набрала мгновенно. Приятный кислый напиток, облегчающий боль на ближайшие двенадцать или даже тринадцать часов. Как тебе такое?
— Звучит, неплохо, — задумался Тори, — что же в этом страшного?
— А то, что раньше сомнамбулы умирали в бреду, но свои жизни доживали в чистом сознании. Это делало их такими же людьми, как и мы. Сейчас они готовы продать родную мать за пару склянок Виджи. И, чем сильнее боль, тем более одержимыми они становятся.
— Нет никакого Неспящего, ты, идиот! — послышался вдруг откуда-то из-за спины скрипучий голос. Тори сразу заметил, как Аббе напрягся и навострил уши, — это всё сказки для наивных дураков! Если ты думаешь, что кто-нибудь -ик! — придёт спасти тебя, то ты глубоко заблуждаешься, — Виатор повернулся на голос и увидел компанию, сидящую за соседним столом. Три молодых человека и двое взрослых мужчин разделяли большой бочонок хмельного напитка с розоватой пеной. Голос принадлежал, по-видимому, самому старшему из них. Он был обладателем седой бороды, клочьями торчавшей вдоль исхудалых скул, а его голову украшала большая шляпа с изодранными краями.
— Но как же пророчество? — экспрессивно возразил сидевший напротив юноша.
— Глупости это всё! Думаешь, если бы это было возможно, этого бы уже не произошло? — старик немного осунулся и с хрипловатого крика перешёл на полный отчаянья голос, — всё это красивая сказка, чтобы вселить в нас ложную надежду.
— Чтобы работали усерднее! — подхватил чумазый парень у края стола.
Неожиданно, будто бы из ниоткуда, перед ними возник Аббе.
— Простите, что вмешиваюсь, господа, но я невольно услышал ваш диалог…
— Чего ещё за любезности? — скептично гаркнул старик, — чего надо?
— О, позвольте, — нагло втиснулся на край скамейки Аббе, гулко опустив кружку на стол, — не утверждаете ли вы, что хаэре — всего лишь миф?
— Это и утверждаю, чего бы мне не утверждать? — вскинул бровь бородач.
— Неужто вы сторонник мысли о том, что в нашем мире невозможны чудеса? — Аббе метнул хитрую улыбку в сторону собеседника.
— Ишь ты, ещё один мечтатель! Не в тех ты годах, чтобы понимать, как устроен мир. «Чудеса»! Не-е-ет, сейчас какой только чертовщины не происходит. Порой вон прямо под боком! Да только толку от них?
— Под боком, говорите? А что, например? — перебил его Аббе. Старик приподнял край шляпы, прикрывавший верхнюю часть лица и кинул на Аббе сверкающий недовольный взгляд, отхлебнув из своей кружки.
— Да ты, пацан, слепой что ли? Вон хоть Урсу вспомни, кузнеца-то!
— И то верно, — притворно заулыбался Аббе, — и как я мог забыть? — он поднялся из-за стола, как вдруг к нему подскочил Виатор.
— Но почему же это не убеждает вас в том, что Неспящий однажды придёт? — без каких-либо церемоний спросил Тори. Старик почесал бороду и снова отхлебнул из своей кружки с задумчивым видом.
— Потому что таких чудес не бывает.
— Аббе? — подал голос Виатор, повернув голову в сторону соседней кровати. Комната, доставшаяся им, была совсем небольшой и довольно тесной. Из-за заколоченного окна в неё почти не проникал свет, поэтому в темноте Тори едва ли мог различить даже смутные очертания.
— Что? — послышался в ответ негромкий голос спутника. Снизу по-прежнему доносился гул голосов, однако музыка стихла некоторое время назад, да и большинство гуляк предпочло разойтись по домам.
— Они… Правда не верят?
— В тебя?
— В себя. В то, что однажды смогут спастись.
— Не верят. Верили когда-то, но с каждым годом всё становится только хуже.
— А ты?
— А что я? — Аббе отвернулся к стенке и глубоко вздохнул.
— Ты правда веришь, что я Неспящий?
Ответа Тори не услышал. Он лежал на спине и слушал стук собственного сердца, которое отчего-то наполнилось тревогой. Слова того старика почему-то задели его до глубины души. Конечно, он никогда не думал о героизме, о проблемах человечества, о великих подвигах и уж тем более никак не связывал себя с ними. Даже сегодняшним утром всё происходящее казалось одной нелепой шуткой. Но сейчас эта большая далёкая беда вдруг стала невероятно близкой. Одно дело — узнать о чём-то подобном из чужих уст, слышать все эти книжные клише о страданиях и боли, но совсем другое — видеть этих людей, их глаза, сияющие красивым, но откровенно больным светом, их землистые исхудавшие лица, опущенные плечи и абсолютное отсутствие надежды в голосе. В такие моменты начинаешь чувствовать в себе желание хоть как-то помочь и одновременно великую беспомощность. Тори попытался закрыть глаза и раствориться в тёплых воспоминаниях о доме, но в тот момент, как и всю оставшуюся ночь, его более не покидала мысль о том, что прямо за этими стенами, в соседних домах, сотни людей беспокойно мечутся в своих постелях, моля о спасении.