А все потому, что Марко.
Мы забежали домой, переодеться. И освежиться немного. А то после всех этих походов по горам — хотелось в душ. Ну и Марко, конечно, так ненавязчиво проскользнул со мной. Нет, сначала он терпеливо дал мне возможность намылить волосы и постоять под теплым дождем, пытаясь немного расслабиться. А потом влез. Даже не спрашивая — можно или нет, он же и так знал, что ему можно.
Я и опомниться не успела, как он уже обнимал меня сзади, прижимаясь всем телом.
— Пина… — шепнул он, — хотел подождать тебя, но не смог.
Наклонился, поцеловал мою шею сзади, потом чуть ниже — плечо. Потерся подбородком…
— Ой, какой ты колючий, — я аж вздрогнула.
— Правда? Я побреюсь… сейчас, только поцелую тебя еще разок.
Его пальцы гладили мой живот, так неторопливо и уверенно, но дыхание стало чаще. Я откинулась назад, чувствуя прикосновение кожей, послушно отдаваясь его силе и власти. Это было так просто. С Марко всегда просто. Мы просто оба хотим одного. И дальше единственного, вот этого мгновения, нет смысла заглядывать. Потому, что завтра для нас нет.
Его левая рука скользнула по моему животу ниже, между ног, и чуть-чуть внутрь, поглаживая осторожными круговыми движениями, не торопясь. И я замерла, прислушиваясь к своим ощущениям, стараясь уловить, как желание просыпается и растет во мне. Он гладил сначала одним пальцем, потом двумя, и все глубже, пока я не поняла, что у меня подкашиваются ноги, и тяжело стоять.
А правой рукой он в это время ласкал мою грудь, каким-то образом умудряясь делать все сразу.
И еще, наклонившись, прихватив мое ухо губами. Прикусил слегка, не больно, просто неожиданно, я вздрогнула, и то ли так резко выдохнула, то ли застонала, сама не поняв… Сжалась на мгновение.
— Пина, — шепнул он, — расслабься. Все уже хорошо.
— Да, — шепнула я, прижимаясь к нему крепче. Сейчас так хотелось обо всем забыть.
— Сейчас…
Я чувствовала, как его член сзади трется об меня, не желая ждать, но обе руки Марко на моей шее. Он чуть надавливает пальцами и ведет вдоль позвоночника вниз, в стороны, и массирует плечи, мнет сильно, но с таким знанием дела, что это просто обалдеть, как хорошо.
— Ох, как здорово у тебя-а-аа… — так на выдохе, словно стон.
А он целует мои плечи.
— Я потом еще помассирую спину, тебе понравится.
Но сейчас не до того. Массировать спину — слишком долго.
Он немного наклоняется и, крепко обхватив мои бедра руками, приподнимает меня. Потом опускает на себя. Медленно. И я сама выгибаюсь назад, и уже чувствуя его внутри. Полностью. И по телу пробегает дрожь.
Он переступает, стараясь лучше нащупать баланс наших тел, потому что я не стою, только упираюсь в стену, он держит меня, но силы у него хватает.
Его дыхание у самого уха обжигает.
Я чувствую легкую пульсацию внутри, и немного плывет в глазах.
Слегка покачиваю бедрами, ерзая на нем, давая понять, что хочу продолжения.
Выдох.
Он чуть подается назад, потом вперед снова. Сначала медленно, словно поглаживая меня. Потом быстрее. И прижимает чуть больше к стене. Двигаясь. И еще быстрее. И постепенно, но так неумолимо наращивая темп, что кажется, еще немного, и я просто не выдержу. Я кричу, а потом просто беспомощно хватаю ртом воздух. И мне одновременно хочется заставить его остановиться, и не останавливаться… нет-нет! Еще! И…
А потом все разом темнеет, и тело сводит судорогой. И словно обдает огнем.
Я прихожу в себя у него на руках, почти повиснув на шее. Он успел повернуть меня к себе лицом. Обнимает.
— Ох… — говорю я. И больше уже ничего не могу.
Вода все еще льется на нас.
Он закрывает кран, берет большое полотенце, заворачивает меня и несет в кровать.
Ложится рядом.
Какое-то время мы просто лежим в объятьях друг друга, и просто хорошо.
Легкий ветерок из открытого окна, где-то далеко внизу — шум моря.
Тикают часы.
Марко приподнялся.
— У нас чуть больше двух часов до эльфов, — сказал он. — Хочешь пойти поужинать куда-нибудь? Или, все-таки сделать тебе массаж? Я умею.
Мне надо подумать.
— Это у вас всех легионеров учат массажу?
— Не всех. Но кто хочет, тот научится, Пина. Давай? И каким-нибудь маслом? У тебя тут наверняка что-нибудь есть.
Он ухмыльнулся так весело. Перевернулся на живот, опираясь на локти.
Потом погладил пальцами мою спину, соблазняя.
— Давай? — он разглядывал меня.
Спину…
У него самого на спине свежий шрам, почти под лопатку. В сердце? Рядом? Как вообще выжил? Волки живучие. Уже совсем хорошо затянувшийся шрам, но еще темный. Бог ты мой, ведь чуть больше суток прошло. И второй — огромный, рваный, в боку, наискосок.
Это казалось почти невозможно.
Совсем недавно. И так страшно.
Марко проследил за моим взглядом, и, наверно, уж очень красноречиво все мысли отражаются у меня на лице…
Потер бок немного смущенно.
— Еще чешется, — сказал он. — Но почти совсем не болит. Только от резких движений. Гильдейские врачи просто волшебники. Нам бы таких на войну, ни кто бы не помер.
От резких движений? Это он мне после того, что у нас было в душе, говорит?
Пододвинулась ближе к нему, погладила его черные волосы.
— Я волнуюсь за тебя.
Он потянулся к моей руке в ответ на ласку.
— Ничего страшного, Пина. Хотя я тоже за тебя испугался. На самом деле, надо было снять браслет, это уже почти за территорией города. Волком у меня было бы больше шансов. Но они тоже оборотни… — он нахмурился, покачал головой. — Надеюсь, они не станут повторять этот номер. Очень хочется дожить, по крайней мере, до окончания твоего отпуска, и потискать тебя еще немного.
Он смеялся. Искренне.
Сгреб меня в объятья, реально сгреб, обнимая руками ногами, чуть покачиваясь из стороны в сторону, не желая никому отдавать. Так, что я чувствовала себя в его руках, словно в коконе.
— Ну что, посмотреть масло? — предложил он. — Поесть мы еще успеем. Сначала потискаю тебя, потом поедим.
— Давай, — сдалась я.
Массажное масло было, и не одно. Мне показывали в самом начале.
Марко поковырялся на полочке и выбрал на свой вкус. Миндальное, с мятой и лавандой. Такой аромат, что я сейчас просто расслаблюсь и усну, и уже точно никуда не пойду.
Хотя, уснешь тут с ним!
Вернулся, сел рядом.
— Ложись поудобнее, Пина.
— И кто тебя учил делать массаж? — спросила я.
— Одна девочка в Тай-да-Каате, — просто сказал он. — Говорила, что прикосновения снаружи могут быть не менее приятны, чем изнутри. Нужно только уметь.
«Изнутри»! Я фыркнула.
— Хорошая девочка.
— Ревнуешь? — удивился Марко.
— Немного. А про меня ты потом тоже будешь рассказывать, что вот, одна девочка из Сан-Челесте, и вот даже остались шрамы…
— Шрамов не останется, — сказал Марко.
— В смысле?
— Скорее всего — совсем. Уже сейчас все затянулось. Если оставаться человеком, то с неделю, наверно, будет держаться заметный шрам, может, даже две недели, но вряд ли больше. А если обернуться, то и двух превращений хватит, чтобы сгладилось совсем. На нас все заживает… как на собаках.
Он ухмыльнулся.
Я очень рада за него. Но…
Марко смотрел на меня, ждал. Стоял с баночкой масла в руках у кровати. Он точно видел, что у меня в запасе был еще вопрос, и я не решаюсь задать. Не к месту. Нам так хорошо. И не стоит вмешивать…
— А у драконов? — спросила я. — У драконов шрамы быстро затягиваются?
— У драконов вообще не бывает шрамов, Пина. Рана затягивается, зарастает, и потом просто сглаживается, как если бы ты слегка порезала палец. Им даже оборачиваться не надо.
— Понятно, — сказала я.
Но то, что я видела…
Марко не обманешь.
— Ты видела шрамы на нем?
— Да, — не стоило говорить, тем более, сейчас. Но уже поздно. — Мы… купались. Я купалась. Были сильные волны, такие, что сбивают с ног, — я оправдывалась, словно в чем-то виновата. — Он помогал мне выбраться из воды, снял рубашку…
— И много?
Любопытство. Марко интересно, обычный такой познавательный интерес.
— Да вообще все сплошь, живого места нет. Такие странные, словно оплавленные…
Марко пожал плечами.
— Ла Супрема, — сказал он. — У них свои методы. Он же предатель. Регенерацию можно остановить совсем. Так, что даже пустяковая царапина не будет зарастать неделями. А можно ускорить, что выколотые глаза и отрубленные пальцы отрастут за ночь. Можно чередовать. Когда нормальное восстановление сбивается — могут остаться шрамы. Мне как-то довелось… присутствовать. Но волки от таких игр сгорают за несколько дней. Драконы, думаю, крепче.
Меня передернуло.
— Я даже боюсь спрашивать, при каких обстоятельствах тебе довелось.
— И не спрашивай, — он усмехнулся, забрался на кровать ко мне. — Давай, ложись на живот лучше. Сейчас есть вещи поинтереснее.
Масло теплое от его рук. Аромат лаванды и мяты кружит голову.
Сначала я еще очень напряжена, тем более, после таких разговоров. Но Марко действительно знает, что делает.
— И помолчи, хорошо? Больше ничего не спрашивай, — строго говорит он. — Закрой глаза.
Руки у него очень сильные, уверенные.
И это так безумно хорошо. От шеи, плечей, до поясницы. От позвоночника, и в стороны. Он словно рисует тайные руны на моей спине. Он гладит, мнет. Бедра, лодыжки, ступни до самых пальчиков. Щекотно. Его прикосновения то совсем легки, то даже немного болезненны, но совсем немного. И тело в ответ расслабляется. Мне кажется, я просто растекусь от удовольствия в его руках.
Сначала он молчит. Потом начинает шепотом рассказывать всякую ерунду, какие-то детские воспоминания, бытовые истории. Я лежу, слушая звук его голоса. Словно шум моря. Тихо, ровно, так успокаивающе. Он говорит не для того, чтобы я услышала смысл, а просто говорит…
Это почти невероятно.
Еще немного, и я просто усну, и буду спать до утра.
— Не спи, — тихо говорит на ухо. Потом ложится на меня… он тяжелый, но мне даже нравится… такой теплый…
Мне даже отвечать лень, не то, что двигаться.
Он приподнимается сам, и чуть приподнимает меня под живот, разводит мои ноги в стороны, немного сгибая. И деваться мне снова некуда. Да я и не собираюсь никуда деваться, и даже сама подаюсь ему навстречу. И он наполняет меня собой.
И так медленно, плавно на этот раз, мы ведь совсем-совсем никуда не торопимся, наслаждаясь каждым движением.
На эльфов мы почти опоздали, прибежали в последний момент, я уже слышала музыку.
Конечно, никаких хороших мест уже нет, все занято. Но Марко посадил меня к себе на плечи, чтобы я могла видеть.
Эльфы были тонкими, невесомыми, совсем хрупкими. Мне даже казалось, они светились изнутри, в такт музыке. И сами были частью ее. Они танцевали.
Завораживающе.
Их пение — словно оркестр, у каждого голоса своя партия, своя тема. Голоса переплетались, то споря друг с другом, то соединяясь в мощный поток, то нарастая, почти оглушая, то затихая до едва уловимого шепота. Высокие, низкие, но невообразимо чистые, словно песня колокола, отдающаяся вибрацией в самом сердце. Я никогда не слышала ничего подобного. Мне казалось, такое вообще не доступно живым существам. Так поют ангелы.
Их песни возносились к ночному небу, полному звезд, в самую вышину.
Замирало сердце.
И я смеялась и плакала вместе с ними.
А потом мы танцевали.
Мы кружились, и Марко обнимал меня, прижимая к себе. И я забывала обо всем. Танцевать с Марко — это вообще так невероятно. Нужно только расслабиться, довериться ему, и он ведет так уверенно, направляя, что невозможно сбиться с такта. А, может быть, я и сбивалась, но было совсем все равно.
Я уже почти не чувствовала ног, не чувствовала своего тела, только музыку, наполняющую меня. И его руки. Его поцелуи.
И сбилась, почти споткнулась, только один раз. Случайно увидев Роя, стоявшего чуть в стороне от толпы. Возвышавшегося над ней. Он напряженно вглядывался. Даже не на меня смотрел, а чуть в сторону. И его ладонь лежала на рукояти меча. Я попыталась проследить его взгляд, но ничего не заметила. Не знаю… Может, он просто думает о чем-то своем…
— Ты чего? — шепнул Марко, почти остановившись. — Все хорошо?
— Хорошо, — сказала я. — Все хорошо.
Зажмурилась, позволяя музыке подхватить меня снова.
Все хорошо.
Это всего лишь отпуск. Маленькое чудо на несколько дней. Не стоит думать.
Рядом с Марко думать вообще плохо выходило.
Только звезды над нами.
18. Ночь
Марко спал.
Обнимал меня во сне, так нежно.
Все же, этот безумный день дался ему нелегко. Ему вообще полагалось бы лежать и не тратить силы. Нет, он бы, конечно, не стал лежать, и никогда бы не признался, что ему плохо. Никого бы не стал слушать.
Он и не признался.
А ведь только утром очнулся и встал на ноги, после того, как едва не умер.
Я почувствовала сама, когда мы танцевали — что дыхание становится чаще, и капельки пота на лбу. И чуть-чуть дрожат руки, когда он пытается меня поднять. Такое сосредоточенное лицо, он отчаянно старался не показывать виду. Устал. Конечно, устал. Главное, чтобы не было ничего большего. Нужно отдохнуть, хотя бы поспать для начала.
Я так и сказала, что хочу спать и пора домой. Он, кажется, с облегчением вздохнул.
Мне нужно было загнать его в постель сразу, я просто глупая. Но он был таким сильным, что сила казалась безграничной.
У меня у самой болели ноги и слипались глаза.
Я ведь тоже даже не ночью последний раз спала, а прошлым днем. И то…
Со мной ли все это было?
А Марко уснул мгновенно, стоило коснуться подушки. Он лишь потянулся ко мне, поцеловал, и уснул.
Я думала, тоже усну. Сразу.
Не вышло.
Голова была тяжелой, и болели ноги, но сон не шел.
Я долго лежала рядом с ним. Тихо, стараясь не разбудить, гладила его волосы. Он такой милый, когда спит. Совсем мальчишка. Только хмурится во сне…
Потом мне надоело лежать, и я встала.
Нашла вчерашнюю бутылку, налила себе водки… и сока, да, с соком не так противно. Выпила.
Что-то отчаянно не давало мне покоя.
Ночной ветел пахнул свежестью в лицо, и морской солью.
Рой сидел у крыльца, прямо на земле, прислонившись спиной к стене, согнув одну ногу и вытянув другую. Курил.
Я вдруг поняла — рада, что он здесь. Очень рада. Наверно, выходя на улицу, я как раз надеялась увидеть его.
И было в этом что-то неправильное. Может быть, портупея с двумя мечами не вязалась с сигаретами.
Он повернулся ко мне…
Нет, заговаривать первой я не стану. После того, что было… Я не обижена даже. Хотя и обижена тоже. Но не стану. Если хочет, пусть сам.
Села на порог, со стаканом водки с соком в руке.
Он затушил сигарету, едва раскуренную.
— Вера, все хорошо? — спросил… очень честно, с неподдельным участием.
Я кивнула.
Рой вздохнул. Подтянул к себе вторую ногу, положил руки на колени. Помолчал.
— А чего не спишь? — спросил снова.
— Не спится.
Мне ведь так хотелось поговорить с ним. Не знаю о чем, просто поговорить. По душам. Рассказать. О себе. Все-все рассказать.
Я не могла сказать все это Марко, с ним все иначе, словно игра. Просто потрясающая игра, на грани реальности, так, что верим мы оба. Но только здесь и сейчас. Остального нет.
А Рой…
Зачем ему мои откровения?
Просто, когда я плакала у него на груди сегодня днем, а он жалел меня… Что-то было такое…
Вчера днем. Уже скоро утро. Это был вчерашний день.
Тогда мне было так хорошо. Как никогда в жизни. Даже захотелось расплакаться снова, чтобы он снова пришел и пожалел. Я не какой-то там дракон, я не стану пугаться, когда меня жалеют.
Расплакаться? Взять и расплакаться сейчас? Даже не от того, что хочется плакать, а от того, что хочется, чтобы он подошел… Он не выдержит и подойдет, можно не сомневаться. Стоит только сделать вид, что плачу. Только сделать вид.