— Если такое происходит в обычный день, — сказал Рой, — то виновных по закону вешают без особых затей. Здесь же, на площади. Но в Карнавал народ хочет зрелищ подольше и поувлекательнее. В дни Карнавала с них живьем сдирают шкуру. Говорят, эти дни священны, обернуться и напасть на кого-то — особенный грех. Во стократ тяжелее. Но, на самом деле, такие казни всегда нравятся народу. Обязательная часть программы, ни один Карнавал не обходится.
Я не видела. Рой очень старательно загораживал от меня.
Но все равно мне казалось, я сейчас упаду в обморок. Голова кружилась. Мне даже показалось, я чувствую запах крови… до тошноты…
Рой подхватил меня, оттащил в сторону.
Здесь рядом фонтан. Рой усадил меня на край, придерживая, немного плеснул в лицо.
Я вздрогнула. Мотнула головой.
— Как ты? — спросил он.
— Нормально… Никогда еще в обморок не падала.
— Хорошо бы, чтобы больше и не пришлось. Посиди здесь, он сам нас найдет.
Я кивнула.
— А что Марко хотел? — мне было неспокойно.
— Возможно, это его люди, — сказал Рой. — В городе полно оборотней, но кто знает. Ты давай, дыши глубже, а то зеленая вся. Хочешь, мы уйдем совсем. Подальше?
— Нет… Сейчас вернется Марко…
— Хорошо. Дыши.
Вдох-выдох… Я очень старалась.
— Это ужасно, — сказала я тихо. — Как это вообще возможно? И люди сами идут смотреть? Вот прямо…
Когда я пыталась представить, голова начинала кружиться снова.
— Люди всегда любили смотреть как умирают другие и как льется кровь, — сказал Рой, разглядывая меня. — Сегодня начинаются игры на арене, бои. Весь город там будет. У нас тоже есть места в первых рядах, но я не звал тебя, мне казалось, это не совсем… — он замолчал ненадолго, поджал губы, потом вздохнул. — Мне говорили, и в вашем мире было что-то подобное. И публичные казни были.
— Были, — сказала я. Не могла не признать. — Задолго до моего рождения. Мне кажется, сейчас люди не совсем…
Кого я обманываю. Законы изменились, но люди — нет.
Я повернулась в сторону площади и отвернулась снова. Как хорошо, что мы пришли так поздно, не видели все с самого начала. И те, кто пришли смотреть…
— Рой, а тебе ведь приходилось убивать?
Я сказала, уже заранее понимая, какая это глупость. Конечно, приходилось. На самом деле, я хотела о другом, но не знала, как сказать. Да и стоит ли вообще. Можно ли…
Да он убивал на моих глазах, там на пляже…
Он усмехнулся. Ну, не то, чтобы усмехнулся, но губы так дрогнули, чуть кривовато. Совсем не весело.
— Приходилось, — сказал он. — Ты даже видела.
— Да, — сказала я. Закрыла глаза. Вдох-выдох, иначе снова станет нехорошо.
— Хочешь спросить, что я при этом чувствую? — сказал он.
Так спокойно сказал. Что ж, думаю, не я первая задаю такие вопросы.
— Да, — сказала я снова.
Поняла, что боюсь смотреть на него. Боюсь смотреть в глаза.
— Когда убиваешь в бою, то ни ничего. Думаешь только о том, чтобы успеть защитить, не позволить им ничего сделать. Держишь их всех в поле зрения, выбираешь первую цель… Не воспринимаешь, как людей. А вот если опасности нет, и просто требуют кого-то убить, тогда бывает по-разному.
В его голосе что-то сухо царапнуло, такой старой и давно забытой болью.
— А такое тоже бывает?
— Вера, — сказал он, — у тебя ведь тоже оплачен полный пакет, включая убийства. Если тебе не понравится, как кто-то на тебя смотрит, ты можешь приказать его убить. Совсем без оснований, конечно, нельзя, но основания найти не сложно. Некоторые даже специально провоцируют, хотят посмотреть как это будет и как далеко можно зайти. Можно — далеко. Тот, кто оплатил для тебя полный пакет, тоже считал, что это весело, возбуждает, адреналин… В своем мире это недопустимо, но здесь — словно и не по-настоящему. Никто не накажет. Никаких последствий.
— Никаких последствий? Просто кто-то умрет.
Рой хмыкнул.
— Беззащитных и слабых никто не трогает. Если понимаешь, что можешь завалить тигра, то не станешь охотиться на мышей. А если здоровый взрослый мужик достаточно глуп или достаточно пьян, что не понимает, во что лезет, то это его проблемы. Даже если женщина провоцирует сама, ради забавы.
Он говорил спокойно, и все же…
Все ведь не совсем так. Для Роя — не совсем. Он не признается…
Я подняла на него глаза, и вдруг встретилась взглядом. И словно током пробило. Я вздрогнула.
Рой быстро отвернулся.
— Когда погружаешься во все это постепенно, — тихо и глухо сказал он, — то почти не замечаешь. Кажется, все нормально. Сначала набьешь кому-нибудь морду, выбьешь зубы. Просто потому, что твоей клиентке этого хочется. Ну, нормально же ведь, он сам полез. Потом сломать руку, свернуть шею… Это всего лишь твоя работа, все легально…
Он судорожно сглотнул.
Глаза потемнели, и как-то даже заострилось лицо.
Мне вдруг показалось, он в первый раз говорит это. Вот об этом всем — говорит в первый раз.
Потянулась, коснулась его руки.
У него дрогнули губы.
Ничего, вдох-выдох…
Вокруг люди: кто-то смеется, кто-то настойчиво предлагает горячие пирожки, кто-то набирает воду в фонтане…
— А потом ты вдруг понимаешь, — говорит Рой, — что стоишь над раздетым догола, привязанным и истошно орущим человеком, и примериваешься, как бы половчее подцепить и содрать с него шкуру, если без использования ножа. Потому, что ножом и с мертвого ты уже делал, а вот так, с живого… Когтем можно. Силы-то хватит. А она такая: «Ну, что ты тянешь, долго мне ждать? Я хочу посмотреть! Откуда начинать будешь?». И не то что через плечо заглядывает, а прям… — Рой до хруста сжал зубы. — Нет, этот дебил полез сам, пьяный был, вообще не соображал, что делает. Мы его в порту подцепили. И пока я его из города тащил… в городе, все же, нельзя… он протрезвел от страха. А она потребовала содрать шкуру, и голыми руками, ты же дракон, вот и давай. Я же все оплатила. Любым способом на выбор… А я когда когти выпустил, он даже орать перестал. Обоссался. И я…
Я держала Роя за руку. И эта, левая, рука лежала спокойно, неподвижно. А правой рукой он вцепился в балюстраду фонтана, и под пальцами крошился камень.
— И я тогда понял… что вот, последний шаг. Я сейчас это сделаю — и все, обратной дороги уже не будет. Ее и так нет, но это самый край.
Он вздохнул.
— Сделал? — шепнула я. Сердце замерло.
Он покачал головой.
— Я психанул. Просто свернул ему шею и бросил. Взвалил эту бабу на плечо и пошел назад. Хотел ее тоже бросить и уйти. Но ее — нельзя. Поэтому вместе с ней. Она орала, брыкалась, но что толку. Потом столько заявлений на меня написала. Я думал — расстреляют, к чертовой матери. Но в Гильдии за меня вступились. На самом деле, в Гильдии разные люди, и просто сейчас дорогу перешел, а так… Ей дали другого куратора. А мне потом полгода работать бесплатно и без выходных, только сутки-двое технической стыковки между клиентами. Я тогда стоя спал при любой возможности, и вечно хотел жрать, потому, что с деньгами плохо. И все равно считаю, что мне повезло. Потому, что парень, который с ней потом работал — повесился. Закончил, получил деньги и повесился.
Рой глубоко дышал, закусив губу, глядя в одну точку.
Неподвижно.
Солнце светло вовсю, оставляя резкие тени. Журчала вода…
Даже не знаю, сколько мы сидели так. Минуту? Десять… Больше? Я…
— Эй! — Марко окликнул нас, и я словно очнулась. — Эй, что тут у вас?
Рой поднялся на ноги. Его лицо — совершенно спокойное, словно ничего не было.
— Ну как, центурион? Узнал?
Я смотрю, у Марко тоже не веселые новости.
— Все трое — мои, — сказал он. — Даже не нашего легиона, а прямо моей центурии. Слушай, дракон, во что ты меня втянул?
— Тебя никто не держит, — сказал Рой. — Хочешь, я отдам тебе твой договор, и можешь спокойно идти к своим.
Марко посмотрел на меня, скрипнул зубами.
— Нет, — сказал он. — Теперь уже поздно. Я теперь и сам хочу разобраться. Да и…
— Смотри, чтобы не стать следующим, — Рой кивнул в сторону площади. — Даже самого начала хватит для перехода. Насколько ты уверен в себе?
— Уверен! — отрезал Марко.
Потом снова глянул на меня, помялся, словно не решаясь.
— Пина… — сказал он, — прости, мне сейчас нужно будет уйти ненадолго. Нужно сбегать в лагерь, узнать, как там наши. Я не верю, что это случайность. Хочу поговорить. Хорошо? Ты ведь не обидишься?
Он, все же, подошел, обнял меня за плечи.
— Конечно, не обижусь, — сказала я.
Марко отвечает не только за меня, и не может оставаться в стороне. Это правильно. У него там — люди. Он центурион.
Он хочет уйти и не уходит. Смотрит так странно, очень тепло, с любовью, но все же… Игры закончились? Запускает пальцы в мои волосы, гладит шею… нежно. Потом наклоняется и целует меня в лоб.
— Я скоро вернусь, Пина.
Потом, все же, целует в губы. Порывисто и долго, словно в последний раз.
— Пина, а где вас искать?
Я оглядываюсь на Роя.
— Мы можем пойти к смотровой площадке, да? — спрашиваю. — Посмотреть на город издалека.
Рой кивает.
Подальше отсюда.
— Хорошо, — Марко улыбается. — Встретимся там.
Со смотровой площадки — весь город как на ладони. Красивый и яркий, безмятежный, полный солнца и тепла. Отсюда не видно того, что на площади… Многого не видно.
Мы сидели за столиком, вытянув ноги, ели черешню и болтали о пустяках.
Это вышло как-то само собой.
Черешню притащил Рой. Здоровенный такой тазик невероятно крупной, сладкой и умопомрачительно вкусной. Два бокала — мне и себе. Кажется, ему было слегка стыдно за то, что он рассказал там, на площади, и теперь хотелось развлечь и загладить вину. Но, с другой стороны, в его глазах я видела что-то, чего не было раньше. Покой и легкость, словно поделился, и отлегло на душе. Это было немного странно, учитывая обстоятельства, но все же. Хоть ненадолго забыть.
А у меня бабушка жила в деревне под Краснодаром, и у нее была такая черешня! Вот, почти как эта, а то и лучше. Нас с братом отправляли туда на лето, каждый год, мне ужасно нравилось. Как давно это было! А Димка сейчас вообще в Канаде живет, я его сто лет не видела, только по скайпу, скучаю. А у соседей абрикосы, и мы лазили к ним по ночам… Вот как-то про все сразу.
А у Роя тоже есть брат. Младший, на год всего. Нэйт. Тоже уже страшно давно его не видел. Лет двадцать почти. Надо будет спросить у Кита, может быть Кит что знает. Сейчас, должно быть, к Нэйту перешли родовые земли и замок… Да, замок настоящий, с высокими башнями, рвом и подвесным мостом. И сад был. Черешни не было, там холодновато, но были яблони. И еще ежевика, колючая… пока достанешь самые вкусные ягоды, а они всегда где-то в глубине, успеешь ободрать все руки и рубашку, и мама вечно ругала, а потом штопала всегда сама…
А еще старшая сестра, Алисиа. Но сестру Рой помнит плохо, потому, что она почти на пятнадцать лет старше, вышла замуж и уехала в Гарвиш, когда Рой был совсем ребенком.
Я пыталась представить Роя ребенком и не могла. Невероятно.
А он рассказывал, как они с Нэйтом прыгали с башен, раскрывая крылья уже в полете. И один раз Нэйт чуть не разбился, потому что с трансформацией что-то пошло не так, а башня не слишком высока, не хватило. У него получилось перекинуться у самой земли, не успел, только слегка смягчил падение. Сломал руку и два ребра. Но они же драконы, что им будет? И через неделю снова лазили и прыгали, хотя отец грозился свернуть им шею, если сами не свернут.
Вот так прыгнешь, и летишь…
А луга в долине пахнут медом и клевером… вереск в предгорьях… стада овец всегда пугаются, когда их накрывает крылатая тень, и пастушьи собаки захлебываются лаем. Конечно, овец они никогда не трогали, но погонять немного — страшно весело. Хотя и неизменно попадало от отца.
— Ты скучаешь по дому? — спросила я.
Рой усмехнулся, пожал плечами.
— Мне казалось, что совсем забыл о нем. Я ведь не имею права вернуться, и старался не думать…
— Прости…
— Нет, — Рой улыбался, слегка прикрыв глаза. — Это так приятно вспомнить.
А потом мы кидали черешневые косточки с обрыва, кто дальше. Рой, конечно, поддавался. Потому, что когда он кинул по-настоящему, косточка улетела словно пуля, в невообразимую даль.
И пили вино.
Я рассказывала что-то про студенческие годы…
А потом были жаренные на гриле креветки со спаржей, морковкой и кабачками, и еще тарталетки с сыром и помидорами, и ягодное суфле. А Рою — отбивная с картошкой.
Мы просидели здесь большую часть дня.
А потом пришел Марко.
Прибежал. Запыхавшийся, весь в мыле. Видно было, что очень торопился и всю дорогу бегом.
— Пина! Ты мне очень нужна! Идем скорее!
Первый встал Рой.
— Что случилось? — спросил он.
— Сейчас… — Марко пытался восстановить дыхание, наклонился, уперев ладони в колени. Мокрые волосы липли ко лбу. — Там игры на арене, — выдохнул он. — Мне очень нужно это видеть. Но не пускают. Тебя же пустят, Пина? Билеты наверняка есть. И меня с тобой. Там двое наших парней записались, вечером будут драться. И Бруно, я еще поверю, что по своей воле, он может. А Чече — он даже ни в одном бою не был, на штабной должности, с разными поручениями. Недоразумение, а не оборотень… Но сейчас он будет драться… Я не верю…
Марко поднял голову, глядя на меня.
— На штабной? — хмуро спросил Рой.
Марко кивнул.
— Меня к ним не пускают, — сказал он. — Поможешь? Уже скоро.
21. Вечер
На игры мы успели. Точнее, игры шли полным ходом, еще с обеда, но мы успели к нужному поединку.
А я уже была уверена, что Рой меня придушит, в самом прямом смысле, и ни на какие игры больше не попаду.
Сначала он пытался просто не пустить. Потом объяснить Марко, что тащить меня — не лучшее решение. Потом отдать Марко билеты… но это именное приглашение в вип-ложу, и легионера одного туда не пустят, даже с билетами.
Потом пытался просто доходчиво рассказать Марко все, что о нем думает, и даже набить ему морду, но я оттащила.
А потом, вдруг, он развернулся и пошел на меня. Даже не знаю, что спасло, потому, что убежать от дракона точно нельзя. Наверно, Рой еще не был до конца уверен, что это лучшее решение. Я видела по его глазам. И его намерения видела.
Конечно, поверила не сразу.
Он уже стоял передо мной…
— Хочешь меня придушить? — спросила я. Тогда еще думала, что это шутка. Что он сейчас тоже наорет на меня, как на Марко, и успокоится.
Его руки уже потянулись ко мне, но дрогнули на полпути.
— Да, — очень серьезно сказал он. — Не бойся, Вера. Тебя просто выбросит домой.
— Если меня выбросит домой, то завтра я вернусь! — сердце у меня колотилось, а вот ног я почти не чувствовала, онемели. — Вернусь, понял! И что ты сделаешь?
— Тебя не пустят обратно…
Сама была готова его убить.
— С чего ты взял? Пустят. Я заплачу. Деньги решают все! Я буду здесь одна, а тебя повесят! — голос вдруг сел, слова давались с трудом. — И чего ты добьешься? Ты можешь связать меня и никуда не пускать, но вечно держать не сможешь! Ты еще не знаешь, какая я упрямая! У тебя есть билеты на игры, и я хочу посмотреть! Я имею право! Я сюда для этого и приехала! Какого хрена ты творишь?!
Почти истерика.
Нет, мне бы ничего не было. Выбросило бы, и все. И даже Пенелопе ничего бы не было. Нужно всего лишь заставить потерять сознание, и меня выбросит, а она останется. Максимум, пара синяков, помазать местной волшебной мазью и пройдет. Уверена, Рой мог бы сделать это без лишнего вреда для нее, просто пережать артерию пальцем, от моих дерганий никакого толку…
А его… даже не повесят.
Умереть в бою гораздо выгоднее, это легкая смерть…
Я боюсь думать, что будет, если он сам…
Перед глазами еще стоит площадь Сан-Мартинью.
Я орала на него, срывая голос и просто дурея от страха.
Он молчал.