Просто стоял неподвижно. И его лицо все больше каменело, серело на глазах.
А потом я просто рванула с места и побежала. Вниз. В город.
Мы успели.
Трибуны ревели, радуясь чьей-то смерти, пока мы пробирались к месту. Но я не смотрела на арену. Марко сказал — нет, там сейчас другие, не наши. Наших, он спросил, пока не было.
Еще три боя.
Первый ряд, перед нами бортик, а за ним, там внизу — смерть.
Я сидела зажмурившись, уткнувшись носом Марко в грудь, а он старательно закрывал мне уши. И плевать, как это выглядело со стороны. Я изо всех сил боролась с подступающей тошнотой, потому что там, на арене…
Ревели трубы. Я слышала долгий звон стали, глухой чавкающий удар и вопли… И крики толпы.
На самом деле, убивать не нужно. Нужно лишь, чтобы противник признал поражение. Но признавали редко, и без убийств почти не обходилось.
Хотелось спрятаться.
Марко наблюдал за происходящим очень внимательно.
И Рой. Рой был рядом, но на него я тоже старалась не смотреть. Мне было стыдно за все сказанное на смотровой площадке. И еще больше — страшно. Если он готов был сделать это на самом деле…
Только не так…
Очередной бой закончился, тело унесли, кровь спешно забросали свежим песком.
Объявили новую пару.
И Марко вдруг резко вытянулся.
Это оно?
Я заставила себя посмотреть.
Кто из них Чечче — я поняла сразу. И сразу поняла — это не он. То есть вот, высокий и тощий, слегка сутулый парень, недоразумение, а не оборотень. Но он так отчетливо красовался перед трибунами, подняв меч на вытянутой руке, ухмыляясь во весь рот. Не боялся. Словно даже мысли не было, что может проиграть. И что может пострадать — тем более.
Если его телом управляет кто-то другой, то тому другому — бояться нечего. Парня Чече убьют, а он вернется.
Убьют. Он точно пришел сюда не побеждать. Для победы игроку стоило выбрать кого-то более подходящего. Но выбор не случаен. Штабной волчонок. Слишком много знал?
Против него — огромный бритоголовый бугай, тертый в боях. Наверняка, тоже оборотень. Опытный, сильный, уверенный в себе. На парня он смотрел с легким презрением.
Трубы возвестили начало поединка.
Они оба без доспехов, только оружие.
У волчонка — илойская пехотная спата, у бритоголового — более широкий и длинный палаш.
Они стояли друг против друга, и даже я понимала — драться волчонок не умеет совсем. Даже меч держать не умеет. То есть, еще хуже, чем мог бы тот штабной. Настоящего, пусть и штабного — все равно учили, не важно, что он и не сражался в бою. А этот — совсем никак. Помахивает клинком так глупо. Но это ничуть его не смущает. Весело ржет.
— Это не он, — шепнул Марко. Напрягся, едва ли не шерсть дыбом. Оскалился.
— Спокойно, центурион, — это Рой. — Или ты тоже захотел? Посмотрел? Понял? И хватит.
Марко резко поднялся на ноги.
— Пина, я сейчас, ладно?
— Что?
Я вцепилась в него. Куда он собрался?
— Пина, посиди тут, ладно? — и обернулся к Рою. — Посмотри за ней. Если что, подержи ее.
Рой выругался сквозь зубы. Но схватил меня поперек талии и быстро притянул к себе.
— Тихо. Вера, хоть ты сиди тихо.
А Марко просто взял, и перемахнул через ограждения, прыгая вниз, на песок арены.
— Нет! — запоздало дернулась я.
Трибуны загудели.
— Не смотри, — сказал Рой на ухо.
Как я могу не смотреть, когда там Марко? Страшно, что сводит живот, но не смотреть — не могу.
Марко идет по песку.
— Стоять! — говорит он. — Вы оба!
Даже не орет, говорит, но так, что перекрывает рев толпы.
И толпа замолкает, слушает. Что-то назревает.
Бритоголовый останавливается, смотрит на Марко с интересом. Пока он не станет вмешиваться, это не его дело. А вот штабной волчонок недоволен.
— Ты кто такой? — с вызовом орет он.
Марко подходит ближе.
— Ты не узнаешь меня, Франческу? — в его голосе неподдельное удивление. — Мы три года служим вместе, ели из одного котла! Центурион Марко Лусьяни, пятая центурия седьмой когорты третьего легиона. Не узнаешь?
— Твою мать!
Волчонок плюют под ноги.
— Кто дал тебе разрешение участвовать в играх?
— Мой командир? — волчонок пожимает плечами.
— Кто? Имя?
— Ты не знаешь имя моего командира? — удивляется волчонок, но уже понимает, что его поймали.
— Я хочу услышать от тебя! А еще хочу понять, как вышло, что после трех лет службы ты неправильно держишь спату?
Я понимаю, куда Марко клонит. Он хочет, чтобы все увидели и поняли. Вокруг столько людей, все свидетели, уже не скрыть. Он мастерски играет на публику — каждое его слово отчетливо слышно, каждое движение приковывает взгляд.
Он достает меч из ножен, восьмеркой прокручивает его в ладони, перебрасывает из одной руки в другую и обратно, делает выпад, его движения непринужденны и легки.
На его фоне волчонок, неуклюже сжимающий рукоять меча в кулаке, выглядит глупо.
— Я же сам учил тебя, Франческу! Ты все забыл?
Роптание на трибунах, они тоже все понимают, нельзя не понять.
— Ты будешь драться? Или трепаться вышел? — язвительно спрашивает бритоголовый. — Нельзя уйти с арены всухую, боги будут недовольны!
— Боги? — удивляется Марко. — Или те, кто стоит выше них? Я знаю закон, и я буду драться с тобой. Как старший по званию. А этот щенок пусть ждет.
— И что за командир выдал разрешение тебе? — спрашивает бритоголовый.
На трибунах слышны редкие смешки.
— Да тот же самый, что и ему, — говорит Марко, кивая на волчонка. — Давай? Или ты испугался? С щенком-то, который никогда оружие в руках не держал, драться легко. Покажи, что ты можешь!
— Я убью тебя, — спокойно говорит бритоголовый.
Трибуны готовы Марко поддержать, представление нравится!
— Он тоже оборотень? — тихо спрашиваю я.
— Да, — говорит Рой. — Медведь. И намного сильнее. Сейчас это вопрос опыта и удачи.
Я понимаю, что вцепилось в руку Роя со всех сил, прямо ногтями, и так, что сводит пальцы. Пытаюсь разжать, и не могу, но Рой даже не обращает внимания. Спокойно смотрит на арену.
— Его ведь не убьют?
— Сейчас? — уточняет Рой. — Не знаю, посмотрим, на что он способен.
И мне становится совсем уж плохо. Даже если Марко победит сейчас, его вполне могут прийти и убить потом. На такие игры глаза не закроют.
Волк и медведь идут по кругу. Медленно, присматриваясь.
И у меня замирает сердце. Темнеет в глазах. Это же на самом деле!
— Не смотри, — говорит Рой. — Если боишься, то лучше не смотри. Я бы вообще предложил уйти, не дожидаясь окончания. Но ты ведь не уйдешь?
Нет!
Там Марко…
Они кружат.
Сначала кажется, это игра. Словно они развлекаются, примериваются. Выпад, отскок, словно танец. Марко смеется. Соревнования по историческому фехтованию… да, я могла бы воспринимать так, если бы не видела бой на берегу, всего-то две ночи назад. Если бы не видела настоящую смерть совсем рядом.
Выпад. И звон стали. Серия ударов — один за другим, я даже не успеваю следить.
Марко быстрее, но медведь сильнее намного. И от большей части ударов Марко уходит, не отвечая, отводя и уворачиваясь. Пытаясь заставить медведя бегать. Медведь старше и тяжелее.
Но медведь отличный боец.
Он двигается неторопливо, неумолимо, тесня Марко к краю.
Звон и скрежет — когда Марко принимает удар, пытается удержать. Отбрасывая. Отскакивая назад.
Удар! Марко успевает в последний момент, но тонкая алая полоска разрывает его плечо.
Я вскрикиваю. И чувствую, как вздрагивает под моими пальцами рука Роя — это я вцепилась ногтями со всей дури, ногти у Пенелопе крепкие, острые.
— Прости…
— Ничего, — Рой накрывает обе мои ладони одной своей. — Страшно?
Еще как. Хочется зажмуриться. И я даже зажмуриваюсь ненадолго, но так еще хуже. Кажется, я просто сойду с ума.
Еще немного, и Марко прижмут к стенке. И хуже того — за его спиной этот волчонок. И кто знает, что от него ждать. Он не отходит.
Марко пригибается, откатываясь в сторону. Медведь рывком разворачивается на него.
Удар! Обухом палаша по рукам, почти по локтю, и Марко едва не роняет меч. Но держит. Видно, как руку сводит от боли, и клинок дрожит. Он даже, на время, сжимает рукоять второй рукой.
— Сдаешься? — ухмыляется медведь.
И Марко молча бросается вперед, обманным маневром начиная движения в одну сторону, и резко уходя в другую, подныривая, и проскакивая за спину. Успевая ударить медведя по ноге.
И медведь ревет. Тяжело переступая, делая шаг. Еще немного, и нога подогнется.
И не успевает.
Марко рубит от шеи вниз.
Кровь в стороны…
Еще несколько секунд медведь, хрипя, стоит на ногах. Потом медленно заваливается на бок.
Марко тяжело дышит. Приходит в себя. Он перехватывает меч левой рукой, и встряхивает правой, разминая онемевшие пальцы.
И, кажется, не слышит…
«Сзади!» — хочу крикнуть, но понимаю, что голоса нет. И успеваю до смерти испугаться.
Потому, что тот самый волчонок несется на Марко сзади, подняв меч над головой. Сейчас…
Но в последний момент Марко легким движением отклоняется в сторону, так, словно это вообще ничего ему не стоит. Перехватывая волчонка за руку. И навершием рукояти бьет в висок.
Волчонок падает.
Марко наклоняется к нему, слушает — дышит или нет. Вроде, все хорошо.
Выпрямляется.
И машет мне рукой.
Я готова разрыдаться на месте.
Потом тела уносят, а Марко, по одобрительный рев толпы, уходит в открывшиеся ворота арены.
— Сеньорита, — чужой голос совсем рядом, у Роя из-за спины. — Сеньорита, прошу простить меня. Вы не уделите мне пару минут? Прошу вас, пройдемте со мной.
Совсем неприметный человек, с вежливой улыбкой на лице. Тот самый, что подсовывал мне заявление на подпись.
Пройти? Разве у меня есть выбор?
Я посмотрела на Роя. Рой кивнул. Поднялся вместе со мной. И даже взял меня за руку, вставая так, чтобы быть между мной и тем человеком. Не загораживая, просто чуть-чуть оттесняя в сторону.
Мы пошли. Остановившись в длинном пустом коридоре, подальше от людей.
— Я не займу много вашего времени, сеньорита, — сказал человек. — Я только хочу попросить вас передать вашему другу, тому, что выскочил на арену, что не стоит делать впредь таких глупостей. Иначе он может пострадать.
С такой искренней заботой.
— Я передам, — сказала, чувствуя, как подгибаются ноги.
Ладонь Роя чуть сжимает мою, успокаивая. Все хорошо, он рядом, я не одна.
— Благодарю вас, сеньорита, — человек то ли кивнул, то ли поклонился мне. — Как проходит ваш отдых? Не желаете ли чего?
— Спасибо, все хорошо. Я счастлива побывать здесь.
— Очень рад. Сожалею, что вы оказались втянуты в столь неприятную историю.
— Ничего страшного. Немного острых ощущений мне не повредит.
— Острые ощущения делают нашу жизнь ярче, сеньорита. И все же, надеюсь, тяга к острым ощущениям в вас не слишком сильна, и продолжение истории не входит в ваши планы? Возможно, вы все же захотите поменять куратора? У нас как раз освободился прекрасный опытный гид. Хотите взглянуть фото?
Не дожидаясь согласия, человек сунул пачку фотографий мне.
Я отпустила руку Роя, взяла.
И не удержалась, фыркнула от смеха. Возможно, это нервное…
Парень на фото был реально хорош! Прямо идеальный красавчик с глянцевых обложек. На пляже, с обнаженным торсом, на коже поблескивают капельки воды… Рельефные крупные мышцы, кубики пресса, ровный загар, волнистые длинные волосы и ослепительная улыбка. Татуировка на левой стороне груди, через плечо и по руке вниз замысловатым узором. Не парень — мечта. Оборотень?
— Он тоже оборотень? — спросила я. — Кто?
— Ягуар, сеньорита. Наш лучший куратор.
Человек внимательно наблюдал за мной.
Котик, значит. Фоток у него было много. На одних он старательно изображал брутального мачо, на других — игривого нежного мальчика. И даже совсем обнаженные фото были. Как мило. И главное его достоинство — в полной готовности. Да, это нервы, потому, что меня неудержимо тянуло поржать.
— И что он умеет, — спросила я.
— Он умеет все, что вы пожелаете, сеньорита.
Даже так?
— Как мило, — сказала я. — Спасибо за предложение. Но он совсем не в моем вкусе. Так что не стоит.
— Не в вашем? А чего бы вы хотели? Может быть, мы сумеем подобрать для вас?
— А меня вполне устраивает этот, — я по-хозяйски похлопала Роя по плечу. — Крупнее, суровее и надежнее.
— Понятно, — человек поджал губы. — Тогда, сеньорита, можно один совет? Будьте осторожны. Мне бы не хотелось, чтобы вы пострадали.
— Разве я могу пострадать? Лично я? Мне казалось, в худшем случае меня выкинет обратно в мой мир?
Я же должна знать, чего бояться.
— О, сеньорита… — в ухмылке неприятного и неприметного человека скользнуло что-то зловещее. — Выкинет. Главное, чтобы было, куда возвращаться.
— Что? В каком смысле?
— Ну, вы же понимаете… вы здесь, ваше тело там… все так непредсказуемо. Мало ли что. Не дай бог, конечно…
Никаких прямых угроз пока. Пока…
Но вот в этом месте, признаться, у меня остановилось сердце.
Я и не думала, что все так…
Стояла, смотрела, как человек кланяется, поворачивается ко мне спиной и идет прочь.
Рой снова берет меня за руку.
— Вера… — тихо говорит он. У него совершенно белое лицо. — Вера, тебе лучше вернуться домой.
— Жалеешь, что не придушил меня?
— Жалею, — говорит, очень честно. — Нужно было.
Но, к счастью, пока не пытается исправить. Боится, что я и правда полезу снова? Я могу…
Да он же не самоубийца, в конце концов, зачем ему? Это не лучший выход.
— А знаешь, — я смотрю на него, — они ведь тоже чего-то боятся, и суетятся не зря. Я что-то могу… только пока сама не понимаю что. Иначе, не стали бы предлагать этих котиков, запугивать. Просто вышибли бы меня сами, и дело с концом. Надо подумать.
22. Ночь
На трибуны мы не вернулись.
Марко сам нашел нас. Возбужденный, страшно довольный собой.
Он победил! Он сделал это! Глаза горели.
А Рой прямо сходу врезал ему в челюсть. Без разговоров. Так, что Марко отлетел на пару метров назад и об стену.
— Что за… мать твою… — Марко вскочил на ноги, утирая лицо, сплевывая кровь и уже собираясь кинуться в бой.
И я к нему. В ужасе. Так несправедливо!
— Марко! Рой, сдурел! Что?!
Я не понимала.
— В следующий раз я его просто убью, — сказал Рой холодно.
— За что?!
— Вера, тебе мало?
Я уже повисла у Марко на шее, держа его, не позволяя ответить. Хватит! Не надо большие никаких драк.
— Пина, что случилось? — Марко спросил тихо, мои поцелуи сбили весь его боевой пыл.
— Ничего… Приходили из Гильдии, сказали, чтобы ты был осторожен…
— Я? — Марко нахмурился, и через мое плечо посмотрел на Роя. — Они угрожали ей, да?
Рой не ответил. Но Марко понял и так.
— У меня не было выбора, — попытался было Марко еще.
Рой выругался, очень доходчиво объяснив, куда центурион может свой выбор засунуть и что сделать еще… ну, и про все остальное тоже.
Хватит.
— Он просто защищает меня, — шепнула я, хватая Марко и утаскивая прочь. — Это его работа. Как ты? Я так испугалась, когда ты прыгнул туда. Что бы я делала, если бы тебя убили?
Марко, наконец, выдохнул, обнял меня крепче.
— Все хорошо, Пина. Я знаю, что делаю.
На улицу прочь.
А город шумит и гуляет вовсю. И снова танцы, уличные жонглеры, песни, толпы людей.
Я устала.
Столько нервов, что больше не могу.
— Пойдем домой, — попросила я.
Все остальное подождет.
Немного расслабиться, а то от переживаний у меня уже болит голова.
Только ужин в уличном кафе. Я не слишком голодна, мы с Роем успели пообедать, но Марко не успел. Он пробегал весь день, да и бой на арене отнимал силы.
Рубашка разорвана на плече, и пятна засохшей крови. Но это никого не заботит. Неглубоко и быстро схватилось. Ничего страшного. Но все равно, Марко старается поменьше двигать этой рукой.