— Признаться честно — да, у меня от сердца отлегло, — Вэлиан с облегчением выдохнула, — тогда что это?
Миэра только качала головой, продолжая играться с ташетом.
— Я впервые вижу подобное. Меня смущает нестабильный цвет, он постоянно меняется. Если бы это было с другой стороны, — Миэ развернула картинку, ткнув в нужную ей область, — я бы решила, что ты беременна, но тогда и болеть ничего не должно было, просто вызывало бы дискомфорт на самый крайний случай.
— Но ты можешь что-нибудь сделать?
— Я не знаю.
Целительница опустила стекло, на мгновение задумавшись, она не обратила внимание на то, что Вэл забрала ташет из рук и теперь разглядывала все самостоятельно.
— По уму надо идти в главный зал, звать всех остальных целителей. Они могут знать побольше моего, Араэнере так точно.
— Нет! Нет.
Вэл покачала головой. Она туда не пойдет. Если это не тьма. то ей только академических изысканий на свой счет не хватало. Спасибо, подопытным материалом она уже была!
— Вэл, это не шутки. Если я сделаю что-то не то и тебе станет хуже, меня потом по голове не погладят и не только настоятельница, а еще и он!
Миэра мотнула головой в сторону двери, за которой находился Сфайрат. Вэл спрятала хрусталь за спину, как будто это реально могло помочь ей.
— В случае чего, я ничего не скажу, не выдам тебя. Скажу, что попросила у тебя обезболивающих, а все остальное сделала сама.
Миэра качала головой. Нет, она на это не пойдет. Не в предполагаемом выговоре все дело, а в том, что это касается здоровья и жизни. Это нарушение правил, это не этично и может грозить ей очень большими неприятностями!
— Миэ, ну я прошу тебя. Ты ведь понимаешь, насколько это все может затянуться. Куда они меня поволокут?
Служительница храма Бури задумалась, в ней боролись ответственность, сострадание и любопытство. Было очень заманчиво открыть что-то новое и доселе неизвестное, найти суть проблемы самостоятельно.
— Хорошо, я помогу тебе, — проговорила она сначала неуверенно, — но учти, все это не будет действовать очень долго.
— Хорошо!
— Но это не все, — Миэра протянула руку, молчаливо требуя вернуть ей хрусталь обратно. — Ты придешь сюда завтра и послезавтра и столько раз, пока мы не разберемся со всем этим окончательно.
Вэлиан медленно кивнула.
— Я схожу в хранилище и в библиотеку, там обязательно должно быть что-то, что объясняет то, что происходит с тобой, а если нет, то я лично отволоку тебя к Оку.
— Хорошо, но я не сомневаюсь, что ты разберешься со всем сама. Ты ведь лучшая и такая умная!
Вэл, поколебавшись, кивнула и отдала ей ташет. Где-то в недрах храма существует целое хранилище таких стеклышек, содержащих в себе информацию о тех или иных важных “пациентах”. Еще в них содержится изображение тех или иных редких хворей, с которыми целители еще не встречались или которые им еще предстоит изучать. Изображение играло красками еще секунд двадцать, а затем померкло, став серым и обезличенным, краски вернутся, реши Миэра выудить его из стекла, но для этого ей понадобится воды куда больше, чем та капля, что она принесла в мыльнице в форме ракушки.
— Вэлиан, ты так неумело льстишь мне сейчас, — проговорила женщина, но тем не менее похвала подруги была ей приятна. — Иди сюда, садись на стул.
— Хорошо. Но и у меня тоже условие.
Миэра уже дошедшая до своего стола и убирающая стекло в один из ящиков со специально оборудованными для этого отсеками, подняла голову и покачала головой.
— Нет, Бэаквуа, ты наглая! Ты мне еще и условия ставишь?!
Вэлиан подошла к столу, опираясь на него ладонями и поддаваясь навстречу женщине.
— Нет, я говорю, что ты лучшая, потому что ты уже много раз помогала мне и даже тогда, когда не имела на то никакого права.
Она имела в виду период учебы. Она лечила Вэлиан движимая не только состраданием и даже не дружбой, которой тогда толком еще не существовало, а желанием преуспеть и понять все быстрее, чем остальные.
— Твоя взяла, говори. Но это не факт, что я соглашусь. Ты не в том положении, чтобы диктовать мне условия.
Не в том, но попытаться стоило.
— Пожалуйста, не рассказывай всего ему, пока мы не выяснили все окончательно.
Она замолчала. Что может быть хуже? Об этом Вэлиан даже думать не хотелось.
— Ну и как ты предлагаешь мне выкрутиться? Ты ведь предлагаешь мне солгать.
— Нет. Я предлагаю не пугать никого раньше времени. Я сама расскажу ему обо всем, когда придет время, а сейчас я не готова к тому, что меня будут носить на руках, сдувать пылинки и вообще запретят двигаться.
— Скажешь тоже!
Вэл только приподняла бровь в ответ.
* * *
1. Rhunda — давай! (ороч.)
2. Thra ja h-uile daad mathh, Wea — все хорошо, Вэл. (ороч.)
Глава 11
— Йасейша!
Этрери толкнул тяжелую дверь, не остановившись, чтобы постучаться.
Какая разница, если она все равно не услышит? Эбен так хорошо поглощает шум, также как удерживает магию, не давая ей растекаться по всему храму. Дверь тихо хлопнула, обдав ноги теплом коридора.
Открытые части тела тут же сковало холодом. Роэль покачнулся, ощущая легкое головокружение.
Из него качали силу, не спрашивая разрешения, просто забирая ее.
Этрери выбросил вперед руку, сделав незамысловатый пас рукой. Произнести что-то вслух он был не в силах, сбив дыхание во время бега. Что за глупец, не вспомнил о том, чтобы активировать «leett fatfell[1]»? Но усилить жестом мыслеформу — пожалуйста, об этом он вспомнил.
Магический щит сработал как надо, засверкал мягким изумрудным светом. Темные всполохи, как чернила выпущенные осьминогом, пытались смешаться с ним, испортить цвет линий, выхватить хотя бы малую часть силы, но щит отталкивал их, наоборот отрывал от смертоносных “чернил” куски, преобразовывал и как ни в чем не бывало продолжал пульсировать дальше.
— Роэль? Это ты?
Стало легче, он сделал шаг вперед, поспешил в дальнюю часть комнаты, освещенную наиболее ярко парящими над ним фаерами.
Едкие запахи химикатов, обильно приправленные ментолом и мятой лезли в нос, отравляли легкие.
Ментол и мята — это для того, чтобы приглушить трупный запах, что заполнил собой помещение. Магия помогла замедлить процессы распада, но окончательно остановить их не смогла.
На помощь ей, Йасейша Араэнере призвала холод, но и это было бесполезно. Жизнь давно покинула чье-то тело, смерть заявила о себе и давала знать о своем присутствии.
Этрери подтянул к лицу рукав мантии, сотворив вокруг лица воздушный фильтр. Одежда еще мгновение пахла горькой полынью, но и этот запах пропал спустя мгновение. Он продолжал накладывать заклинания одно за другим, немного сердясь на себя за свою поспешность. Мог бы сделать это еще в коридоре, а не распихивать нити внутри отражающего щита. Он рисковал обесценить свой труд, щит мог с легкостью забрать и это.
Роэль сердился еще и на то, что первым делом он с легкостью отбросил иллюзию, открыв истинный вид просторной комнаты, но не позаботился о собственной безопасности. Из головы вылетел тот факт, что в храм привезли несколько тел личей и Йасейша, уже который день занималась ими.
Этрери не спешил отвечать на оклик женщины, преодолевая ряд столов, заваленных книгами, загруженных бесконечными тиглями, ретортами, мензурками и пробирками. Какие-то выглядели очень мирно и безопасно, другие светились в полумраке, освещая книги, на которых стояли неоновым светом самых разнообразных оттенков, другие и вовсе выдавали движение, заставляя сторониться и обходить их по небольшой дуге.
В другой раз Роэль заглянул бы что в них, может быть даже попытался понять, что на этот раз затеяла Аранеэре. Но он не остановился, стремясь сообщить ей о неожиданных визитерах. Ему нужно было, чтобы она спустилась, приняла гостей и не дала девушке покинуть обитель так быстро, как той удавалось это делать в прошлые дни посещения храма.
— Да, это я.
Этрери остановился, глядя на то, как невысокая женщина, с заплетенными в тугую и сложную косу светло-русыми волосами, стоит на небольшой стремянке, склонившись при этом над каменным столом с лежащим на нем телом. Ее плечи и руки были напряжены, она усиленно орудовала инструментом.
«Что она может так кромсать? Не иначе вскрывает грудную клетку.»
На какой-то момент Этрери ощутил мощный позыв, подойти и помочь ей, но он удержал себя от этого. Он увлечется, Йасейша почувствует новый прилив сил, свободные руки и отложит обсуждение дел на потом.
Она оглянулась на его появление, разогнулась, держа окровавленные руки на некотором отдалении от себя.
«Словно заправский мясник, но при этом хоть бы чуточку испачкалась» — подумал Этрери, оглядывая женщину в безукоризненном чистом светлом платье.
— Подай, пожалуйста, полотенце, — проговорила она, мило улыбнувшись при этом. — Оно там, висит на раковине.
Этрери улыбнулся в ответ, сопротивляться обаянию этой женщины было невозможно и его совершенно не смущает тот факт, что у нее руки по локоть в крови. Она младенцев может резать, убивать с особой жестокостью и при этом улыбаться вот так мило, что никогда и не поверишь, что в том есть ее вина.
— Ты опять без перчаток, что за удовольствие копаться в этом голыми руками?
Йасейша ждала его на том же месте, приняла полотенце, но в этот раз без улыбки. Ее внимание было полностью занято трупом на столе. Этрери тоже взглянул на стол. Все было черно и красно на нем, в существе вряд ли можно было узнать эльфа или орка, гнома или гоблина. Он не смог скрыть отвращения от одной только мысли, что она погружала руки в это с позволения сказать тело, поежился.
— Опять ты об этом.
Она спрыгнула на пол, мигом оказавшись намного ниже его. Сейчас она наденет на ноги туфли на высокой платформе, и они вновь сравняются в росте.
— Что-то можно почувствовать лишь пальцами. Ты видишь, что внутри все сгнило?
— Тогда, что ты искала?
— Хоть что-то, что можно было бы изучить, проследить изменения в органах.
Проговорила она с видимым сожалением.
— Ты разошлась.
— Нет, его уже привезли таким.
Она поморщилась, и он кажется понял почему.
— Боевики совсем не заботятся о материале для изучения? — проговорил он с насмешкой.
Эти толстолобые сколько их не проси, стремятся разгромить все вокруг, как будто делают на зло всем, забыв о раннее озвученных просьбах.
— Боевики тут не причем, взгляни на края ран. Это дело eiïneirôὀine[2]. Кто-то из фаэдир располосовал его от паха до самого подбородка. Команда Р’ааля очень постаралась донести все в целости и сохранности и не потерять при этом ничего.
Забыв все прошлые брезгливые мысли и эмоции, Этрери вновь всмотрелся в существо, лежащее на столе, в его лицо, заляпанное свернувшейся кровью, на остриженные для удобства волосы. Он отвернул его голову в сторону, отчего пальцы тут же стали влажными и липкими.
Заостренные кончики ушей, за ними татуировка магического факультета, которые были в моде у студентов три выпуска тому назад. Он оттер кровь, изучая объемный рисунок, изображающий ветер. Плавный узор татуировки уходил под линию роста волос и, если ему не изменяла память, должен был выходить на затылке, заканчиваясь в основании шеи.
— Ты нашла что-нибудь еще?
Йасейша покачала головой, тщательно отирая руки от крови, затем направилась мыть их. Этрери поднял голову, глядя на удаляющуюся женщину, в очередной раз отмечая ее ровную походку. Ей неважно, как она выглядит и какое впечатление производит. Она не виляет бедрами и не пытается быть женственной.
Йа влюблена в свое дело и верна ему не одну сотню лет, никто другой не нравится ей так сильно, чтобы ради него она совершала какие-то лишние телодвижения и манипуляции. Но она нравится ему, с ней ему спокойно, если убрать тот момент, что она не любит поговорить по душам. Такая странная женщина.
— Ощущается, что тьма была в нем, но то лишь крохи. Толком не разберешь.
Она глубоко и тяжело вздохнула, продолжая:
— Ткани слишком быстро распадаются. Магия не помогает.
Этрери встал рядом, подставляя руки под напор воды, ожидая, когда она передаст ему спрессованный щелок.
— Тебе не удалось достучаться до сознания?
Она покачала головой, ограничившись лишь этим ответом. Хотя, что он мог сказать им этот мертвый эльф? Он бы разразился проклятиями, попытался броситься на них или вовсе молчал. Личи не могли рассказать ничего, кроме момента своей смерти и прошлой жизни, складывалось впечатление, что кто-то не ленился, а очень тщательно чистил им память.
Однако, надежда узнать, что там за гранью, за чертой смерти не оставляла Араэнере. С одной стороны, ею двигал академический интерес, а с другой приказ короля. Ее не страшило возможное наказание, если вдруг фаэдир заявятся к ней храм и поймают за руку. Король тоже не думает об этом.
— Считаешь, они сделали это намеренно?
Он имел ввиду рану.
Достаточно просто отрубить голову или повредить мозг — тело уже не представляет никакой опасности. Здесь же явно перестарались. Все можно списать на обстановку: бой — это не дуэль, тут не смотришь как уколоть, не целишься в определенную часть тела, просто рубишь и все.
— Все может быть, — проговорила она спокойно, — но ран подобных этой — немного.
Араэнере молчала какое-то время, занятая процессом. Она намыливала руки снова и снова, отчего те раскраснелись от прилившей к тонкой коже крови и от явного раздражения от частого контакта с едким мылом.
— В прозекторской лежит еще четыре тела. Бливэндейла я пока не трогала, и тьма, она еще есть в нем.
Этрери пронзил ее внимательным взглядом, он не сразу обратил внимание на то, что они говорят о том, чего раньше никогда не обсуждали. Йасейша, она или проговорилась, задумавшись, или признала, что он может знать куда больше, чем она сообщала ему до этого. Араэнере и немногие доверенные лица настоятельницы в курсе о тьме в телах.
Не каждый признается в этом, каждый думает, что он особенный, наиболее приближенный к королевским тайнам.
Этот момент раздражал Роэля несказанно, ему не хотелось думать о том, что она спит с ними со всеми, рассказывает каждому то, что нужно лишь ей одной.
Она никак не отреагировала на этот взгляд, оставшись спокойной, как и прежде.
В битве погибло что-то около трехсот воинов, раны у них отличались от тех, что были на трупе, на том что лежал позади них.
С одной стороны, было странно думать о том, что покойники владеют оружием — это если говорить об обычных поднятых трупах людей, в их арсенале были лишь зубы, да ногти, недюжинная сила и скорость.
Все погибшие были загрызены, задушены, раздавлены, а где-то разорваны в клочья, повреждений подобных этому больше нет. Он сам осматривал их, готовил к погребению вместе с остальными целителями.
Этих других, о которых говорит Йасейша, он в общей прозекторской не встречал. Где она могла хранить их?
Этот храм, все здание было обследовано им вдоль и поперек.
Если же задуматься о действиях фаэдир — трудно представить, что эти поборники нравственности и строгие блюстители всевозможных соглашений, вдруг пошли бы против своих союзников на глаза у своих вечных неприятелей и стали бы крошить и своих, и чужих.
Вывод, они знали кто перед ними и выбирали такой способ убийства, а в данном случае нейтрализации — сознательно.
Зачем?
Фаэдир, в конце концов были их сообщниками, эльфы сами пошли на это, вспомнив свое темное прошлое, дела, творимые некогда единой расой темных эльфов.
Все это для того, чтобы сохранить силу и мощь страны, народа, который медленно, но верно изживал себя, теряя драгоценную магию и бессмертие. С каждым днем своего нахождения здесь, Роэль убеждался в том, что слухи не лгут, права народная молва.
Тогда зачем им именно Бэаквуа? Может быть потому, что они уверены, что она та самая и присутствие тьмы сказалось на ней меньше всего? Потому что ее организм смог принять ее, модифицировать под себя, без губительных последствий. Почему она так нужна им? Об этом фаэдир никогда не говорили, они не были дураками. Но ему не нужно слов, чтобы подмечать, слышать, думать и делать выводы.