— Это еще с чего? Может, девушка мне понравилась? Может, я даже влюбился?
— Она не из тех особ, с которыми ты привык общаться.
— Я всегда тянулся к прекрасному. — Усмехнулся тот, но на острый взгляд женщины выставил перед собой раскрытые ладони. — И с чего тебя так задело, позволь спросить?
— Не позволю.
— Прикажешь самому разобраться?
— Прикажу не подходить к ней ближе, чем на сто метров.
— Ты сейчас меня или ее на цепь посадить хочешь?
— Андрей…
Марта головой покачала, что-то отрицая, а он не поддался. Грудь колесом надул, выпад вперед сделал и прямо на ухо прошептал:
— Спрячь за высоким забором девчонку, выкраду вместе с забором.
Плечи женщины удержал, не позволяя развернуться, но почувствовал мощнейшую вибрацию, что прошлась по ее телу.
— Я люблю тебя. — Проговорил, лбом к ее макушке покаянно приткнувшись. — Но иногда твоя опека переходит все границы.
— Просто сделай так, как я сказала.
— Марта… не дури… — Напряженно выдохнул, а потом будто оттолкнулся от нее, в сторону отошел. — Я так понимаю, она привела тебя в чувства, да? Почему? Смысл тебе за девку эту впрягаться? Особенная?
— Особенная… Наивная дура, каких поискать. — Озлоблено выговорила и как-то устало прикрыла ладонями лицо. — Уходи, не хочу тебя видеть…
— Марта, не заводи старую песню. Я знать хочу, что ты в норме. — Заводясь с полоборота, напрягся Андрей, а она губы скривила, будто к внутренним ощущениям пристраиваясь.
— Я в норме. — Легко поддакнула.
— Да я вижу!
— И завтра не приходи, меня не будет. Мы с Аленой идем на благотворительный вечер. — Улыбнулась, глядя на то, как Андрей глаза округлил.
— Так, ты, может, и в офис вернешься, нет? — Покосился.
— Пока нет, я не готова. И не трогай меня по этому поводу. Доверенность у тебя есть — вороти.
— Я чего-то не знаю? Что происходит?
— Новый виток жизни. Не больше и не меньше. — Пожала Марта плечами. — А сейчас уходи. Мне еще предстоит настроиться, чтобы снова увидеть свору сумасшедших псов. За последнюю неделю я от этого отвыкла…
— Ничего. Я практически уверен, что большая черная кошка всем покажет свои коготки.
— Уходи.
Отвернулась она в последний раз и закрылась в собственной спальне. Хотя и туда не заходила целую неделю.
Марта ушла от Алены уже за полночь, а ей все не спалось. Насыщенный событиями день не отпускал. Но не столько трогал успех в делах, как этот Андрей со своим взглядом. Навязчивым, настойчивым. И ее реакция на него… Алена, буквально говоря, млела перед мужчиной. И дар речи теряла, и способность соображать. А еще глубоко внутри зарождалось приятное волнение. Будто в ожидании чего-то неизвестного, но очень и очень приятного. С Денисом тоже так было, но совсем недолго. Может, в момент знакомства… все же первый опыт. А потом как-то вдруг стало обыденно. Он ничего не обещал и не звал за собой в розовую даль. Просто сразу дал понять, что эти отношения… что они серьезны и очень важны для них обоих. Причем как-то за двоих и решил. А Андрей… он, Алена практически уверена, что он и не станет ничего обещать. Хотя бы оттого, что в этих обещаниях не нуждается. Такой тип мужчин, которые приходят и берут все, что заинтересовало. Алена его интересовала. Зацепила, привлекла и тут же сама запутаться умудрилась.
Так и крутилась с бока на бок битый час, не справляясь со все возрастающим интересом. Разозлилась сама на себя за эти чувства, на постели вскочила, но свет включать не стала, в темноте сидела, тени от проезжающих по улице автомобилей разглядывала. Рассматривала, как вдруг заметила направленный в ее окна поток света. Сначала с опаской на него смотрела, а потом заинтересовалась, подобралась и к окну приблизилась. Одернула занавеску и замерла, на мужчину с огромным фонарем в руках глядя. Он улыбался. Андрей. Стоял и смотрел на нее. Точно так же, как совсем недавно у Марты в квартире. И дрожь, ощутимо пробежавшая по телу, не стала для Алены неожиданностью. Сначала она вся изнутри задрожала от понимания происходящего, и только потом поток неконтролируемой энергии из себя выпустила. Часто задышала, приметив, как он жестом предлагает поговорить и резко головой качнула, как только с места сдвинулся с намерением подняться. Нерешительно на створку окна глянула, когда он свистнул, и все же его распахнула, понимая, что мужчина просто так не уйдет.
— Чего ты хочешь? — Испуганно выкрикнула, стараясь не перебудить весь дом, а Андрей плечами пожал и улыбнулся.
— Аленка, выходи! Давай дружить! — Выкрикнул, себя особо не сдерживая, и тут же этому предложению рассмеялся.
— Ты с ума сошел? Ночь на дворе!
— Так, это у меня на дворе, а у тебя ночь в уютной постели. Нечестно. Ты так не считаешь?
Всего шаг вперед сделал, а она тут же отшатнулась, будто и не разделяло их четыре этажа.
— Я тебя не приглашала.
— Так, пригласи сейчас! А я соглашусь…
— Иди спать! — Не выдержала она очевидного подтекста и окно закрыла. Тут же плотно его зашторила и спиной к стене прижалась в понятном желании основание рядом чувствовать.
Вздрогнула, когда на всю квартиру телефонная трель прозвучала. Аппарат в руки взяла и на незнакомый номер уставилась, не решаясь ответить. В гневном порыве снова в окно выглянула и лишь убедилась в подозрениях, приметив в руках мужчины телефон. Сцепила зубы, глядя на то, как Андрей ответить предлагал, жестикулируя. На кнопку принятия вызова нажала, но не произнесла ни звука. Какое-то время молчал и Андрей, а потом рассмеялся приятным сдавленным смехом, и было слышно, как губы свои облизнул.
— Аленка, а ты сладкая? — Губами причмокнул, ее реакцию смакуя. Бурную. Даже не сомневался. — Не ответишь? — Обиженно прошептал. — Ну и не отвечай. Скоро сам узнаю.
Отключился, чтобы тут же перезвонить вновь. На этот раз Алена ответила быстрее, но едва ли слышала что-то большее, чем стук собственного сердца, увеличивающийся в геометрической прогрессии.
— А я уверен, что сладкая! — Проговорил Андрей с нажимом. — Спокойной ночи. — Прошептал в трубку, но сам не отключился. — Если сейчас не сбросишь вызов, приму это за приглашение. — Пообещал, сдавленно прохрипев, и впился в ее лицо взглядом, сквозь окно глядя, как только услышал в трубке негостеприимные гудки.
Будто через силу в машину сел и плавно тронулся с места. Вот теперь сон точно помахал Алене ручкой. А в голове, будто заезженная пластинка звучит его голос… «сладкая…» и следом бежать хочется, отказавшись от всех доводов здравого смысла.
Ночь казалась бесконечной, а утро в результате наступило неожиданно. И свое опухшее от невеселых мыслей лицо Алена не сразу разглядела в зеркале. Разочарованно фыркнула, умылась и нанесла маску, которую всегда делала по пятницам. Но, кроме тонизирующего эффекта, еще и от последствий ночных фантазий избавилась. А уже через два часа выслушивала неумолкающий, но совершенно бессмысленный треп парикмахера, юной девушки, что Марта привела с собой.
— Она просто невыносима, но руки золотые. — Сообщила та гораздо позже, уже помогая Алене с платьем.
Результатом явно осталась довольна и набрала номер на своем телефоне.
— Мы готовы, подъезжайте. — Строго проговорила в трубку и развела руками, удивляясь вопросительному взгляду напротив. — Ну, не на тыкве же нам, принцессам, ехать на бал? — Усмехнулась собственной шутке и последний раз окинула себя придирчивым взглядом в зеркале.
Что тут можно сказать… Марта была безупречна. И если вчера Алена об этом по большей части догадывалась, то теперь была уверена наверняка и подкрепляла эту уверенность увиденным воочию. Она выбрала черное платье в пол. Ничего особенного, но выглядела в нем просто умопомрачительно. И все вчерашние похвалы по поводу образа самой Алены как-то меркли на том самом черном фоне. Она выглядела еще моложе, еще совершеннее, и, ни чуточки не слукавив, без единого изъяна. Яркий макияж лишь подчеркивал бесовскую натуру, а уверенность в себе просто кричала о ее положении в обществе. А еще, несмотря на общий фон, с Мартой рядом было легко дышать. И даже ее редкие и меткие наставления не портили общего впечатления.
— Ничему не удивляйся и не бросайся каверзными вопросами. — Усмехнулась она напоследок, перед тем, как из авто выйти. С достоинством королевы по красной дорожке прошлась, ненавязчиво улыбаясь редким встречным.
— Марта, ты не взяла пригласительный. — Запоздало опомнилась Алена и уже собиралась мысленно обвинять себя в простофильстве, когда та настолько широко улыбнулась, что все мысли напрочь из головы вылетели.
— Хотела бы я посмотреть на того смертного, который посмеет меня остановить. — Сверкнула она острым как бритва взглядом, и решительно двинулась вперед.
— Марта Вениаминовна. — В низком поклоне склонил голову внушительного вида секьюрити и Алена ахнула. — А девушка…
— Девушка со мной. — Спешно отозвалась она, предостерегая от излишних вопросов, и вошла вовнутрь. — Чувствуй себя как дома и ни один из присутствующих не посмеет взглянуть тебе прямо в глаза. — За подбородок Алену придержала, пока видеть этого никто не мог. — Ты королева! Ты здесь главная. А все остальные — не более чем придворные шуты. — Проговорила Марта абсолютно серьезно и уверенным шагом двинулась вперед, с давлением крейсера пересекая просторный холл.
Их проводили до столика в углу, помогли присесть, наполнили бокалы вином.
— Я думала, мы будем сидеть в центре. — Поделилась Алена впечатлением, а Марта фыркнула.
— Вот еще! Дурной глаз никто не отменял. Нас с тобой и так все заметят, а с этой точки зала видно, без преувеличений, все и все. Уверяю, в накладке мы не останемся. Предпочитаю наблюдать, нежели выставлять себя напоказ.
— Глядя на тебя, так сразу и не скажешь. — Кинув очередной завистливый взгляд на Марту, Алена улыбнулась. — Просто рождена блистать на публике.
— Отец уверял, что я рождена для того, чтобы ждать своего мужа с работы и баловать его вкусными обедами.
— Он был слепым?
— Нет, он был умным. Взять, к примеру, хотя бы твою мать.
— А что мама?
— Она как раз блистать и хотела, но твой дед настоял и вот: у нее статус замужней женщины и стабильность, а у меня… — Рукой махнула.
— А у тебя что?
— А у меня слава непревзойденной стервы, пустая постель и неудовлетворенный материнский инстинкт.
— У тебя нет детей?
— Ни детей, ни мужа. Только Андрей. Он сын моей сестры.
— Ну, значит, сестра есть.
— И сестры нет. Они с мужем разбились в автомобильной аварии пятнадцать лет назад. Андрею тогда не исполнилось и восемнадцать. Он был трудным подростком, но на удивление легко принял их смерть. Мы и прежде с ним близки были, хоть сестру это и не радовало, а потом и вовсе сошлись на фоне общей беды. Хотя я бы бедой их смерть не назвала.
— Что так?
— Сестра меня ненавидела и всячески пакостила с самого детства и я платила ей если и не тем же, то чем-то подобным точно. Перенесла она эту привычку и во взрослую жизнь.
— Отчего же?
— Она мне завидовала. — Ахнула Марта, удивляясь вопросу.
— А был повод?
— А то! Я же была младшей и любимой дочерью. А еще красивее, умнее и талантливей. Чем не повод?
— У меня нет сестры. Мне не понять.
— Иногда и это за счастье. — Едва уловимо кивнула, убеждая. — Дурная кровь. — Проговорила Марта, задумавшись, а Алена внимание на этом выражении сконцентрировала.
— Что?
— Это она так называла меня в детстве.
— А почему?
— О, это настоящая беда и страшная тайна нашей большой семьи. — Марта загадочно улыбнулась и пригубила вино из бокала. — Света перехватила это выражение от бабушки по линии отца. Старая горбатая еврейка терпеть меня не могла и ничуть этого не скрывала. А Светочку любила и всячески выделяла. Сначала я маленькая была и не замечала, а потом мне все компенсировала родительская любовь и было все равно. — Проговорила Марта, языком прищелкнув, но доля желчи в ее словах все же чувствовалась.
— Но ты говорила про страшную тайну.
— О, а ты, видимо, очень любишь тайны. — Склонив голову набок, Марта сверкнула глазами.
— Я журналист. Обнародование чужих тайн — это моя профессия.
— Высшей степени профессионализм, это когда ты раскрываешь чужие тайны с позволения их носителей.
— Для тебя, Марта, я сделаю исключение и все услышанное оставлю при себе.
— Как искренне. Я сейчас растрогаюсь! Выпьем! — Бокал протянула и задумалась над тем, чтобы произнести тост. — За тайны, которые останутся между нами. — Многозначительно подмигнула и посмаковала вино, сделав один маленький глоток. — Мама отца не любила. — Проговорила Марта задумавшись. — Это был один из тех браков, который родился не на небесах, а в кабинетах двух состоятельных мужчин. Мама была молода и красива, а отец умен и прочно стоял на ногах в свои двадцать с небольшим. Света родилась в первый же год брака и стала точной копией отца: невысокого росточка, пухлой, круглолицей и в очках. Отец любил детей, хотел большой семьи и на мать с каждым годом давил все сильнее. А она… как я сейчас понимаю, она просто терпеть его не могла. Была неприлично для девушки того поколения своенравна и холодна как истинная аристократка, чем просто разбивала ему сердце. Папа хотел закрепиться в восприятии матери как отец ее детей и как заботливый муж, потому продолжал настаивать на наследнике, а мама смотрела на Свету и украдкой вытирала набежавшие слезы. Она так и не простила себе того, что ее Светочка была не идеальна. Не такой, какой должна быть дочь красавицы своего времени. Подобной ошибки очередной раз мать позволить себе не могла и к моему рождению подготовилась основательно. Я была зачата в любви и счастье. С другим мужчиной. — Выразительно округлив глаза, Марта усмехнулась. — Поговаривают, что скандал тогда случился просто грандиозный. Старая еврейка разрывалась — не отец. Отец, наоборот, винил себя в том, что так и не смог сделать маму счастливой и не смел ее ни в чем упрекнуть. И если первая беременность проходила тяжело и в постоянном моральном давлении, то вторую, вынашивая меня, мать наслаждалась жизнью. Пела и танцевала, находясь в состоянии постоянного блаженства. А через пять лет после родов умерла. Я до сих пор уверена, что это было проклятьем старой еврейки, которая стала высыхать точно после того, как проклятье исполнилось.
— Не особо ты почитаешь стариков. — Заметила Алена, а Марта вытянула губы и развела руками.
— Они ворчливы и нетерпимы к чужим слабостям. За что их любить?
— А как же уважение к предкам? Почитание их светлой памяти?
— Родственников нужно любить издалека. И чем дальше, тем крепче любовь. Слышала такое?
— Слышала, но никогда не понимала этого выражения. Я своих родственников люблю всех без исключения.
— Да, это естественная участь единственной дочки. Так вот, сестра всякий раз, пытаясь меня задеть, оскаливалась и бросала эту непонятную для меня, как для маленькой девочки фразу: «дурная кровь». Сначала я не понимала, потом стала улавливать исходящий негатив, а, ответив однажды, что все расскажу отцу, получила истеричный вопль, из которого следовало, что папе неродная. Мне тогда лет семь было, так отец не стал ничего придумывать и разъяснил, что к чему. К полному разочарованию сестры, отношения у нас с отцом тогда стали еще крепче, прочнее, перешли на новый уровень доверия. Он любил меня беззаветно за искреннюю доброту, я его — за заботу и неизменную честность в любых вопросах. Он был для меня примером для подражания, идеалом отца. Так осталось и до сих пор, хотя папы давно нет.
— А твой настоящий отец? Что же он?
— О-о, эту тайну мать унесла с собой в могилу. Как папа рассказывал, на такой же вопрос она ему ответила: «ты ее настоящий отец, о лучшем и мечтать сложно, а тот, другой, он всего лишь идеальный экземпляр для зачатия».
— Интересная у нее была точка зрения.
— Однако посмотри на меня и убедись в том, что мать оказалась права: меня правильно заделали и правильно воспитали, и совсем неважно, что понадобилось для этого на одного мужчину больше, чем принято традиционно.
Марта резко оборвала беседу и плотоядно улыбнулась, заметив чье-то приближение. Алена развернуться не успела и лишь вежливо кивнула, когда престарелый мужчина поравнялся с их столиком, склонив голову в учтивом поклоне.