Однажды смирившись, я оказалась не готовой к тому, что буду стоять на его похоронах, не в силах вымолвить ни слова из поминальной песни.
Это было жестоко со стороны Триста — отправлять меня туда, он не мог не знать. Он не мог не знать, вездесущий и всезнающий Трист не мог не знать всего этого. Чего он хотел добиться? В тот момент на похоронах я поняла, что это неважно, и я больше не хочу, не смогу работать с ним. Каждый раз я буду смотреть на него и задавать вопросы, вслух или про себя, и буду получать ответы, что-то по типу: «Это было случайностью».
Я потерла переносицу, прикрыв глаза.
“Как он погиб?”
Я не сказала Сфайрату, что увидела еще. Среди семи тел, что были на полу, я видела себя. Это так странно: видеть свое тело со стороны мертвым. Жутко и странно.
Дэзгас хотел видеть во Власе меня. Он не любил меня так, как хотелось мне, он делал это другим способом. Будь он жив, я бы ударила его, а потом бы спросила и вновь ударила, а потом… Я не знаю, наверное, никогда бы не общалась. Сейчас же, он остался лишь памятью, образом с вопросами без ответа.
Я вздохнула, гоня прочь тени прошлого. Всё прошло, всё давно уже в прошлом.
* * *
Ночью вернулись из ОАЭ. Лондон в унисон моим мыслям встретил отвратительной сыростью, а кое-где лужами, дворники что ли не справляются? Ощущала себя бегемотом, перепрыгивающим с кувшинки на кувшинку, пока шла до кафе. Ворчливым бегемотом.
Рэндалл отстал, оставив свои бесконечные подколы и шпильки, как только увидел, что я думать не думаю реагировать на него, предпочитая отмалчиваться. Много чего отвлекало, лишая желания говорить.
Мне срочно нужен взгляд со стороны, того, кто об этой ситуации знает издалека. Мне нужно вернуться обратно. Отстранение еще это. Я усмехнулась.
Я жду, когда «позвонит» отец. Я думаю о королевском приеме, я думаю о Дикеавале и меня беспокоит разговор Сулдемира и Сфайрата. Дракон не договорил, уверена, что о чем-то он умолчал. Слова Соргэ, что могу сделать я одна на Земле, когда моя магия здесь под запретом? Сулдемир дал ясно понять, что отзывает меня, и это наверняка дошло до стражей.
Мысли скачут, ощущение чего-то неминуемого настигает, и я стараюсь отвлечься, выбралась в кафе с подругой, но пока жду, все это лезет в голову.
Последнее светлое воспоминание в Эмиратах — празднование сделки. Никогда не видела таких больших семей и так много детей.
И что совсем уж поразило, как старшие дети относятся к младшим, то есть совсем с огромной разницей в возрасте — они души в них не чают. Я то и дело наблюдала за эстафетой малышни, которая исчезала на мужской половине, а потом бросалась к матерям, захлебываясь от восторга, что вот старший брат покатал, покружил, обещал, обязательно возьмет куда-нибудь.
Я улыбнулась, вспомнив бесконечный шум, гам, смех, вопреки увещеваниям матерей. Весело у них, и такая теплая атмосфера. Вот, что значит, когда у тебя нет ни братьев, ни сестер, начинаешь завидовать такому детству.
Ужин состоялся в двух разных столовых из-за присутствия посторонних как женщин, так и мужчин. Так что я провела свое время, общаясь с женами, невестками и детьми на женской половине. Совершенно не расстроилась по этому поводу, мне необходимо было побыть от драконов чуть дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, уверена и им требовалось тоже самое.
Однако, не обошлось и без конфузов, забавных на мой взгляд: несколько раз мне пришлось повторить любопытным женщинам, что нет, я не подруга, не жена и не невеста Сфайрата. Почему именно Сфайрата? Чем им Рэндалл так не угодил? Но это я так, из чувства противоречия, недоумеваю.
Дубай ослеплял светом, дворцы поражали великолепием и кичливой, нарочито выставленной напоказ роскошью. Люди, живущие в них, — своим отношением друг к другу, это трудно описываемое ощущение, сюр, между тем, как все просто, шумно, весело, сварливо, крикливо, когда твое внимание рвут в разные стороны, и пониманием, где ты все-таки находишься. В таком дворце захочется остаться, а не как Винсу — сбежать.
Еще арабы практикуют многоженство, не все, а только те, кто может себе это позволить.
Для моего мира это не дикость, в некоторых странах, в том же Молендиуме, куда я так хочу попасть, такие традиции далеко не редкость, причем и в ту, и в другую сторону. То есть и многомужество тоже практикуется (очень хочу посмотреть на тех смелых женщин).
О! Вот еще момент вспомнила.
На следующий день, как следует выспавшись, начала готовиться к ужину, в отсутствии гардероба пришлось идти по магазинам, в одиночестве выбирать обновки — скучное дело.
То и дело ловила себя на мысли, как бы не прослыть белой вороной. Частная жизнь коренных арабов с их традициями и укладом — не самая распространенная тема для публикаций. В СМИ все больше говорят о государственных делах, политике, реформах, новых стройках, международных встречах и визитах, инвестициях и международных контрактах, проблемах нелегальных мигрантов.
Все, что мне удалось найти, так это немногочисленные фотографии королевской четы и принцесс, жен шейхов. Больше прочих меня поразила Диана Абдулазиз аль Сауд. Стильная, жгучая брюнетка, в которой не сразу признаешь арабскую принцессу, скорее заядлую модницу и частую посетительницу светских тусовок и модных показов.
В итоге, я успокоилась и оделась так, как я считаю нужным, красивым и комфортным. Мне удалось найти и купить тяжелую, длинную, красно-малиновую юбку, жемчужного цвета блузку, обувь, на мое счастье, у меня была. Вышло очень ярко и в тоже время мило.
Палантин в тон, подаренный мне Сфайратом, завершил образ.
Так, сейчас речь пойдет о подарке.
— Вэл? Раз уж у тебя отсутствует гардероб, — дракон даже не пытался скрыть улыбку, — держи, сходи развейся и не отказывай себе ни в чем.
— У меня есть деньги, — я упорно не желала принимать кусок пластика с виртуальными деньгами, протянутый мне драконом.
— Считай, что я возмещаю тебе потраченные деньги за номер и за покупки к рождественской неделе для сотрудников, тебе же еще к балу надо подготовиться, или я чего-то не знаю, и оклад секретаря равноценен моему?
Сфайрат выглядел страшно довольным и протянутую руку с карточкой не убирал. Я могла понять, отчего он так веселится: считай, что меня официально отрядили под его опеку, чего не скажешь о Сулдемире — он был явно не в восторге.
Хорошо, что Сфайрат не решил прогуляться вместе со мной и проконтролировать сей процесс приобретения обновок. Никогда в жизни я так отчаянно не молилась, чтобы мужчина был таковым до мозга костей и терпеть не мог магазины!
Я на мгновение отвлеклась, постучав ногтями по столешнице, и посмотрела в окно, за которым стремительно сгущалась ночь, в темной поверхности которой было видно мое отражение.
Какая-то я неправильная женщина, вот сколько раз мне доводилось слышать от товарок по гильдии, что второе свидание, если уж таковое случается, необходимо назначать в ювелирной лавке, на крайний случай в какой-нибудь дорогой артефактной, и уж совсем-совсем крайний вариант попросить "лошадку", какого-нибудь красивого жеребца породы грайвир.
Так я могу себя успокоить — ни о каких свиданиях вообще речи не было.
Я покрутила в руках потрепанный кусок стекла и пластика, глядя в свое отражение уже в нем. Ах да, подарок.
Даже глядя на Сфайрата и стараясь при этом не «воспламениться», я делала вид, что не вижу его затаенной улыбки и не слышу веселого хмыканья Рэндалла. Зато потом настала моя очередь стараться не улыбаться, возвращая карту. Я сделала ровно так, как он сказал, купила ровно на ту сумму, что покрыла бы расходы на покупки к рождеству. Подарок тоже себе сделала, потратила на это что-то около четырехсот дирхам, так что и двухсот евро не набралось.
Мне неудобно. Он так часто выручает меня, а я уже говорила, что именно настораживает меня в щедротах мужчин — это ожидание расплаты, за всё надо платить, всегда.
Так в моем понимании должен и может выглядеть подарок незамужней девушке или подчиненной: ничего обязывающего, вычурного и дорогого. В моем случае это шелковый палантин жемчужного цвета, как раз в тон блузке.
Сфайрат выглядел озадаченным, хмурым и одновременно задумчивым.
— Это, по-твоему, не стесняться?
Я радостно кивнула (ну, не смогла сдержаться).
— Да, это очень милый подарок, спасибо, — губы сводило от улыбки, — не стану дожидаться Рождества, надену его сегодня же.
— Пожалуйста, Вэл, приятно видеть тебя счастливой.
Я видела, как при всей своей серьезности, выразительный взгляд серых глаз отнюдь не был таковым. Мою уловку оценили. Надо будет озадачиться и ему что-нибудь прикупить на этот праздник рождения сына местного бога.
Когда я поинтересовалась у дракона, о чем они говорили с Сулдемиром с глазу на глаз, то он ответил, что они говорили о (внимание!) Дикеавале. Дракон слил парня, забыв о нашем разговоре, словно и не слышал никогда о моих доводах в пользу того, чтобы эту информацию придержать.
— Вэл, пусть парню влетит, пусть он понесет наказание, его лишат жалования, назначат наряды вне очереди, или он посидит в казематах. Посуди сама: если же вдруг он окажется тем самым некромантом, который все это время был у вас под носом, отсиживался за вашими спинами, что ты потом скажешь себе?
Я молчала, дракон продолжил:
— Почему ты не видишь связи между его состоянием и твоим, прибытием в Гавань и последующим убийством эльфов? Ты сама слышала Эонейрнера, он говорил, что это кто-то из своих. Ты готова заплатить такую цену за свое представление о дружбе?
— Или я уже заплатила ее, — выдала я тогда задумчиво.
Фэйт прав в своих предположениях, как бы во мне все не противилось этим мыслям. Но я уверена, что это не он! Какой у него может быть мотив? Дик — обычный парень, веселый шебутной, да, в драки ввязывался, но это обычное дело. Родители у него нормальные, без царственных заморочек и завышенного мнения о себе, что могло произойти такого, что он мог начать такую полновесную компанию?
Хорошо, я могу предположить, что ему в плане своей работы было бы очень удобно проворачивать такие вещи: он находится вдали, не на виду, да у него возможностей больше путешествовать между поселениями, убивать и обращать.
Я много и много раз задаюсь вопросом: как одному магу удалось перебить такое огромное количество народа? Никто бы не стал стоять и ждать, когда его убьют. Вывод: у него есть помощники. Кто? На поле брани у Гавани мы видели только одного.
Тайная служба давно бы заметила ненормальные течения, или я чего-то не знаю. И это вероятнее всего, я не переоцениваю собственную значимость или ценность в этом мире, никто не делится со мной тайнами и сокровенным знанием.
Однако, сейчас я чувствую себя на подходе к центру смерча. Что я упускаю из вида? Что мы все упускаем из вида? Или всё до однозначного просто, и решение проблем лежит на виду?
Вредничала я, однако, из-за другого, из-за его слов перед Тристом, Сулдемиром, магистрами, что ему стоило промолчать? Сулдемир может указывать мне, что делать по работе, но не то, что я должна делать вне работы, вернулись бы тихо домой, какие дела? Нет, надо было урезонить Сулдемира показать, что он в курсе о тех крохах, что выдает казначей. Или не казначей, а сам дядя? Какая разница теперь?
Фэйту плевать на сплетни? Он вообще знает, что такое родители, которые за голову схватятся? Он вообще знает, что есть такие существа, что честь возносят в культ божества? Мне еще предстоит тяжелым разговор с папой, меня ждут укоризненные вздохи мамы, и хорошо бы, чтобы голову не откусили.
Я вспомнила о приеме, на котором вряд ли будет так по-семейному уютно и загрустила. Скорее всего, зря себя накручиваю.
В самолете, большей частью, думала о произошедшем, затем отвлекалась на предстоящее мероприятие и не находила объяснения, с чего вдруг столько ухищрений. Ну в самом-то деле, думать о том, что король ночами не спит, а думает, как бы увидеть меня на балу — глупо!
Надо было как-то занять себя, и я занялась работой.
Рабочий день, начавшийся сразу после приземления, хоть немного, но отвлек, затянул круговертью дел, накопившимися письмами, ворохом бумаг на заваленном столе, про дизайнера и про того вспомнила.
По его просьбе, озвучила свое мнение о начальнике, то какое впечатление он производит и максимально точно охарактеризовала Фэйта, то каким я увидела его в первый день. Клайд, дизайнер, все записал, осмотрел кабинет, что-то зарисовал, сфотографировал, таким благополучным образом я пропустила обед. О чем, кстати говоря, ни капли не пожалела. Проекты обещали сделать к среде. Чего я очень жду, даже сгораю от любопытства, хочется увидеть, как видит офисное пространство художник, и совпадает ли его видение с моими представлениями, и, естественно, понравится ли проект боссу.
Зашла в отдел кадров по настоятельной просьбе Хельги. Она долго распекала меня за опоздания, пытливо заглядывая мне в глаза и препарируя взглядом мою фигуру. Что она надеялась во мне увидеть?
Пожаловалась, что так и не увидела моего заявления на отгул, я лишь пожала плечами, ответив, что неважно себя чувствовала еще в пятницу. Босс сжалился и дал отгул на понедельник, минуя бумажную волокиту.
Хельга только кивала в ответ. Действительно, разве станет она перечить руководству?
Затем, я со скромным видом положила ей на край стола коробку с миксом из арабских сладостей на любой вкус и на любого привереду. Ведь знаю, что за компания у нее здесь собирается, не зайти иной раз, все равно, что на змеиную свадьбу в лесу попасть.
— Вэлиан, у тебя в голове совсем ничего не держится с этой твоей погруженностью в работу, — она грустно вздохнула, кокетливо улыбнувшись, — ты же знаешь, что я слежу за фигурой. Но спасибо, что меня не забываешь.
Терпеть не могу женского кокетства по отношению другой женщине, выглядит всегда очень странно и нелепо, на мой взгляд. Как на это вообще реагировать?
— Ну так все натуральное, каждая лакомство пойдет только на пользу. Подумала, что иной раз в пасмурный день вы дадите себе слабину и отведете душу.
Коробка со сладостями быстро исчезла в одном из ящиков стола, а Хельга Аксейн, помедлив мгновение, вдруг наклонилась вперед и, заговорщицки понизив голос, быстро заговорила.
— Ты знаешь, тут такое было в понедельник, сама знаешь, день тяжелый, начальство новое, требовательное, видное, а тебя-то нет…
Мне, определенно, нравятся эти краткие паузы, чтобы дать мне понять весь накал и глубину ситуации. Кочующая труппа мэтра Буаза (одна из лучших театральных трупп на минуточку! состоящая из актеров едва ли не всех рас), как мне живо представилось в тот момент, резко закурила, а возможно, и бросила это дело, принявшись за утомительные, бесконечные репетиции.
Я приняла заинтересованное выражение лица и тихо прошептала: "И?".
— Тут такое началось, каждые полчаса девушки из соседних отделов, — я приподняла брови в удивлении, — бегали к нему, предлагали помощь, чашечкой кофе старались угостить, внимание проявляли, словом.
Хм. Об этом Сфайрат не упоминал, да и не должен был, но тем не менее. Я усмехнулась про себя. Вот так и узнается кое-что о нем за его же спиной. Миленько. К нему, значит, девчонки бегали, а он промолчал? Хм.
— О! — я чуть было не рассмеялась от этих ее слов и своих собственнических мыслей, вовремя приняв удрученное выражение лица, — а я-то думаю, откуда такой порядок, боялась, что когда вернусь, то на столе будет полный завал.
“Да там был целый архив!”
Это правда, они стол мне завалили всем чем угодно, и кое-где вперемешку с незакрепленными листами. Неужели это и есть офисный вариант женской мести?
— Да и только девочки-секретари, коллеги твои, проявили единодушное равнодушие к происходящему. Что у вас за коллектив такой, каждая сама под себя гребет…
Действительно! Закрытое совещание с секретарями оказалось эффективным, не поддались на мое «провокационное» отсутствие.
— Я в недоумении, вот уж точно, беда пришла откуда не ждали, как и помощь.
Она кивнула, не сводя с меня пристального, изучающего взгляда. Я еще постояла с омрачившимся выражением лица (а что? пусть верит, что я задумалась над предполагаемой заменой себя), подумала, а потом, словно очнувшись, тяжело вздохнула.