Я раздумывала, а неплохая идея эпатировать королевскую публику, "соблюдающую" нравственность, с первых минут своего появления заявиться с почти голой грудью, чем вызвать мгновенные пересуды. Да и мама не пропустит его ни в коем случае, заставит второй раз идти по магазинам, а я этого не выдержу, за эту неделю я уже сделала свою норму. Если возьму с собой Эонейрнера, что с ним с бедным будет? Я поделилась своими мыслями с подругой, и она весело рассмеялась.
— Начнет ладошками прикрывать, предложит свой плащ или решит, что у тебя совсем все плохо с финансами раз ты не можешь позволить себе нормальное платье. Вот о чем я тебе говорю?
— Ты говоришь — взять твое платье.
Заметила я, признавая, что не возьму. Невыгуленные платья принадлежат лишь хозяйкам, без каких-либо одолжений. Еще раз взглянула на девушек, убирающих искрящееся великолепие — скоро появится новая стойка.
— А ты позови Сфайрата и надень его, думаю он оценит. Я тебе его даже подарю.
— Нет, ты как будто не слышишь меня! Я маме что скажу, что шарфиком грудь прикрою? Она же и заставит меня это сделать. Хотя, это было бы презабавно понаблюдать, как он бы старался смотреть мне исключительно в глаза.
Идея с платьем нравится мне все больше и больше. Эль хмыкнула и подлила в моей бокал вина.
— Вот-вот, никто не отменял старую добрую месть. Будешь из него веревки вить, он на что угодно согласиться.
— Месть? Мне еще в квартиру с ним возвращаться, — я закусила губу, вспомнив еще и об этом, — надо что-то делать с квартирой. Мне же еще там порядок наводить. В пекло! Эти магазины не закончатся никогда.
— Я лучше возьму что-нибудь миленькое, а на Земле разгуляюсь. Там светского вестника нет, и я от нее потом нагоняя не получу. Хватит подливать мне вино, ты же знаешь, как я к винам отношусь.
Она продолжает лить, а я не убираю бокал, не желая, испортить светлый ковер.
— Ты очень мило к ним относишься. Пить так и не научилась.
— К элю я отношусь нормально и с него не пьянею, а с вином у меня проблемы.
Я отвлеклась от нее на вошедших девушек, двигающих новую "порцию" одежды. Они вкатили еще одну стойку с платьями, так что зарябило в глазах от огромного количества расцветок и блеска, расшитых камешками юбок и корсетов. Я покачала головой.
— Вы можете сразу убрать те платья, что одолжили из "малой" сокровищницы вашего правителя. Я это не надену.
Эль с возмущением пихнула меня локтем в бок.
— Ты обещала! Я что зря телефон взяла и память для фотографий почистила?
Это правда, отдельный наряд — отдельная фотография. По прошествии времени было забавно посмотреть на такие фотки тем более что лица на них обычно были далеки от глянцево-восторженных, тут скорее гримасы, ужимки и забавные мордочки.
— Не зря, но ты ведь понимаешь, что не надену это, то и значит, что не куплю. Зря потеряем время, а вот если у меня кончится терпение — мы просто уйдем отсюда и направимся на Землю, там выбор пойдет быстрее.
Эль отставила бокал, легко поднявшись и направившись к стойке. Эльфийка в белоснежном платье-пальто, с нахальном раскрывающимися от пояса полами юбки, демонстрирующих стройные ноги в вызывающе обтягивающих черных брюках чудо, как хороша, дерзка и сексуальна. Я видела, как та самая помощница очень внимательно разглядывала ее наряд и наверняка запомнила все детали. Уверена, что стоит нам ступить за порог, как она примется за эскизы и наброски будущих шедевров.
— Считаешь? Я тебе прямо сейчас не меньше двадцати модельеров назову, и представь какой у них выбор моделей?
Я следила за тем, как Эль перебирает платья, с легкостью отодвигая тяжелые наряды в сторону, безжалостно сминая, прижимая их друг к другу.
— Да, хоть сто! В Дубае я набрела на один салон, с выставленными образцами на витрине, все очень даже ничего, уверена, что в закромах того модельера найдется то, что я хочу. Тем более, ты же знаешь землян, цены баснословные, но и не пытаются втюхать то что осталось, да подороже.
Помощница, услышав мои слова, поджала губы и осуждающе покачала головой.
— Ну, а что? — я обратилась конкретно к ней, — я понимаю, что мы зашли, когда все достойное разобрано. Но мне нужно мое платье, не слишком кричащее, не блестящее, как празднично украшенная королевская зала для торжественных церемоний. Со мной будет мужчина, чей наряд, я больше чем уверена, будет исполнен в спокойной, выдержанной манере, и мне нужно соответствовать ему, не краснеть за себя, а ему за меня, даже если это будет только в его мыслях.
— Я поняла, тогда предложу вам более скромные варианты, а вы пока присмотрите что-нибудь из этого, пока мы готовим их для вас.
Я вздохнула.
— Хорошо, но только побыстрее ладно? Нам еще по хозяйственным магазинам топать.
Я поднимаюсь с кушетки, разминаясь, и отряхиваюсь от налипших к одежде ворсинок и золотинок. Эланис вытаскивает одно из платьев, придирчиво осматривает его, а потом протягивает мне. Это какой-то тихий ужас. Она издевается надо мной, словно и не слышала меня только что.
— Примерь его, — она делает пальцами клюв уточки, призывая меня закрыть рот, открывшийся для гневной отповеди, — это будет кульминацией, шедевром, в сегодняшнем фоторепортаже.
Окей. Хорошо, что кульминация — значит, мы все-таки отсюда уйдем. Я не решаюсь дотронуться до него, машу рукой и серо-черное "великолепие", с длинными, окрашенными перьями по всему лифу и по бокам взмывает в воздух, легко планируя в сторону примерочной, перья колышутся от стремительного движения, верхняя газовая отделка юбок взмывает вверх. Непременно, этот шедевр добавит парочку дополнительных килограмм моему далекому от хрупкости телу.
— К нему есть шляпка?
Помощница хозяйки согласно кивает головой. Эланис радостно улыбается.
— Несите, кстати, как вас зовут? Я все никак не запомню.
Девушек растягивает губы в приветливой улыбке, склоняя голову, как того велит традиция при представлении незамужней девушки.
— Айлиса. Сейчас принесу.
Я захожу в примерочную, скидываю верхнюю тонкую рубашку и остаюсь в майке и леггинсах, поманив к себе наряд рукой.
Магия воздуха, надо всего лишь направить потоки, я поднимаю руки, платье скользит по телу, я продолжаю стоять не шелохнувшись, пока окончательно не вынырну из этого "торта".
Эланис, наконец, подходит ко мне, помогая затянуть корсет. Я поправляю жесткие перья, чтобы они не касались оголенной кожи и не царапали ее. Как я и говорила, благодаря неудачному подбору цвета нижних юбок, моя корма раздалась вширь, создав "идеальные" бедра с точки зрения повитух. Верх платья весьма хорош, даже с дурацкими перьями, подчеркивая грудь и плечи благодаря своей полной открытости, тогда как низ, кажется, что под ним прячется попа размером с ту самую юбку, которая стоит колом, то есть куполом, даже без каркасных колец.
Эланис смотрит на меня с умильным выражением лица, покручивая в руках шляпку. Я приседаю, ожидая, когда она подберет волосы и закрепит ее на моей голове, сдвинув кокетливо на бок. Что не сделаешь для подруги и развлечения ради? Эль довольно хмыкает, возвращаясь на тахту и подбирая с нее телефон. Она ждет меня, когда я выйду и продефилирую к большому зеркалу, дабы оценить вид со всех сторон. Жирная зебра и страус вместе взятые.
— Идеально! Идеально! — хохочет она, пока я кривляюсь возле зеркала. — Ты похожа на уважаемую меллу, матрону огромного плодовитого семейства. Щеки надуй! Да вот так.
Я, наконец, останавливаюсь возле нее, с интересом пролистывая фотографии на телефоне. Отличный день! От плохого настроения не осталось и следа! Скулы болят от смеха. Кстати о телефонах, техника людей в нашем мире не запрещена, но бесполезна в основной своей массе, однако мы с Эланис захватываем с собой телефоны, когда идем вот так гулять, внимательно следя за тем, чтобы нигде их не оставить. Распечатанные фотографии размещаются в огромном и уже увесистом альбоме, который находится у Эланис.
— А бери его!
Я подбираю верхнюю юбку, еще раз крутанувшись на месте. Даже не верится, что это пошили светлые эльфы! Не верится, что такое продают в салоне мадам Валет. Наверное, оно подойдет очень и очень худой девушке, желающий добавить себе объемов.
— Ты хочешь выставить меня на посмешище, чтобы от меня все шарахались?
Я вновь присаживаюсь, на этот раз у ее ног, чтобы она помогла мне освободиться от шляпки, несколько колючих перышек попали в волосы, вцепившись в несколько прядей и больно оттягивают кожу.
— Ты все-таки думаешь, что в этом дело? В той помолвке, что твой отец пообещал королю?
Негромко говорит Эль, я слышу в ее голосе нотки вины. Я так и не узнала, кого именно король прочил мне в женихи и вообще на кой черт ему это понадобилось. Я про короля, не про отца. С ним и так все ясно.
— Несмотря на его заверения, что он отменил все договоренности, меня терзают сомнения, что он все-таки смог это сделать. Он однажды пошел против закона, а этой, считай, против воли короля, и до сих пор считает себя обязанным ему жизнью, что говорить про то, что я просто жизнью ему обязана.
— Перестань ты так волноваться. Это было так давно, с тех пор все изменилось, а настаивает этот старый козел на твоем присутствии только лишь потому, что хочет показать свою власть и что он все-таки прижал тебя к ногтю. Ты же не думаешь, что это Винс?
— Не думаю, ему явно прочат династический брак, а я хоть и крейви, — я покосилась в сторону подсобки из которой показался край стойки с платьями, — но только на словах. Может обелиск[2] когда-то и признал во мне чистокровную, но король-то знает правду, а ты сама знаешь о его убеждениях и отношении к полукровкам, даже если они выведены каким-то особым, более чистым путем.
— Тогда о чем ты беспокоишься? Он не станет выдавать тебя за кого-то, чтобы потом вскрылась правда. Ему не нужна война, проблемы с Молендиумом, а тем с драконами. Если бы он хотел по-настоящему избавиться от тебя, ему было бы проще убить тебя.
Все так же вполголоса замечает Эль, вынув последнюю шпильку. Голове стало легче, и волосы рассыпались по плечам, какие-то тут же защекотали щеки и шею, продолжая “царапать” ее жесткими концами. Я поднимаюсь и, не поворачиваясь к ней, тянусь за спину, дергая за шнуровку корсета, Эль и на этот раз помогает мне, ослабляя скрытую нить. Я вижу ее в отражении огромного зеркала, что стоит передо мной.
— И вот поэтому меня это все и настораживает.
Я оборачиваюсь к ней, приподнимая бровь. Эль покусывает губу, протягивая Айлис шляпку, и как только девушки исчезает из поля зрения, смотрит на меня.
— Мне жаль, что ты здесь одна. От нашей компании ничего не осталось.
Я ухожу назад в примерочную, Эланис следует за мной, помогая стянуть платье. Я выныриваю из него ужасно лохматая и запыхавшаяся, отбиваясь от собственных волос.
— Дай сфотографирую твою руку.
— Зачем?
— Я собираюсь навестить Тинесан, спрошу ее об этом колечке.
Тинесан — это мать того таинственного мага Наомхана, с которым у Эль вышел неудачный роман. Мне так и не удалось с ним познакомиться. Эланис продолжает общаться с матерью бывшего, несмотря на то что избегает встреч с сыном. На мой взгляд, зря она продолжает это общение, только нарывается на случайную встречу, но предусмотрительно молчу, предпочитая лишний раз не лезть не в свое дело. Однажды высказала ей свое мнение, и этого достаточно, она большая девочка и без меня все прекрасно понимает.
— С чего ты взяла, что она что-то знает?
Эланис жмет плечами, и у меня возникает ощущение, что это движение деланное, и нет в нем привычной мне легкости.
— Она живет на пограничных с драконами землях, может быть что-то знает о них, в любом случае попытаться узнать у нее стоит, если нет, заявлюсь к Кайшеру.
Раздается звук затвора, Эль выглядит довольной, значит фотография получилась хорошей. Подруга смотрит на меня, в мгновение ока становясь очень серьезной.
— Или ты хочешь расспросить кого-нибудь из архимагов?
— Нет!
Никого из магов академии я по этому поводу спрашивать не буду, знаю я их алчные натуры. Кратким вопросом не ограничишься, придется или рассказать всё, или уйти ни с чем под подозрительно-заинтересованными взглядами.
— Должна же ты знать, и мне очень интересно, почему дракон так не спешит его снимать. В самом-то деле, причина ведь не только в его спокойствии и расшатанности нервов птеродактиля.
* * *
— Рэндалл!
Восклицаю я не без удовольствия, ожидая. Дракон материализуется рядом спустя несколько секунд, не торопится, явно ожидает повторения вчерашней истории. Не зря!
— Эльф!
Рычит он зло и крайне недовольно, я стою на пороге квартиры и не спешу выходить.
— Дракон.
— Я зачем тебе дал эту вещь, чтобы ты баловалась, бесконечно долго склоняя мое имя?
Не знаю откуда я его вырвала, но вид у него расслабленный и далекий от делового: джинсы, рубашка, расстегнутая наполовину. Может я его от кого-то важного оторвала? Все равно.
— Нет, просто я так часто думаю о тебе, — проговорила я как можно более невинным голосом. — Ничего не могу с этим поделать.
Не поверил мне. Правильно делает.
— Чаще чем о Сфайрате? Давай ее сюда!
Он надвигается на меня, я мотаю головой, силясь не рассмеяться — ничего он мне не сделает. Не сейчас, во всяком случае.
— О нем чаще, но мне же он не дал такую чешуйку, — говорю я, отступая вглубь квартиры, — кстати, познакомься с моей подругой, я тебе о ней рассказывала.
Мотаю я головой в сторону Эланис, что наблюдает за этим представлением, стоя на лестничной клетке, подружка давится беззвучным смехом. Рэндалл резко оборачивается, Эль растягивает губы в приветственной улыбке, помахав ему ручкой.
— Рэндалл — Эланис Эмиаканн, Эланис — Рэндалл Моркет.
Рэндалл некоторое время молчит, наконец кивая ей.
— Приятно познакомится, — он поворачивается к ней, — даже приятное знакомство не умаляет твоих игр, зачем звала?
О! Значит с Эланис знакомство приятное, а она даже рта не раскрыла.
— Рэнд, помоги перетащить вещи в квартиру? Возвращаться туда небезопасно, а ты сам сказал, если вдруг будет угрожать опасность. Проверишь жилье? Заодно и поможешь с покупками?! Столько всего набрали, а еще мебель грузчики привезут. Мм? Ты ведь можешь быть милым и снисходительным к женской глупости?
Дракон сверлит меня взглядом, а затем кивает. Он понял мою игру, Рэнд понял, что я его раскусила, на мгновение в его глазах зажигается злой огонек, но тут же потухает. Наверняка подумал, как отомстить змеёныш.
— Хорошо, дай мне минуту.
* * *
[1] Темный обелиск — темный камень, на котором первые темные эльфы проводили свои первые обряды с темной магией на крови. Вокруг него построена Академия.
Глава 27
Позади осталась пустыня с мертвым городом и вечно раздражающим всех драконов песком. Ветер разносит по округе въедливые и мелкие песчинки, которые забиваются под пластины, упорно лезут в глаза, набиваются в ноздри и грозятся попасть в рот, если бы не горячее дыхание, выталкивающийся из легких пар, клубы дыма и, время от времени, пламя.
Угольно-черный дракон делает взмах крылом, уходя в крутой вираж, снижаясь. Он преодолел предпоследний рубеж, границу отчуждения между внешним миром и страной драконов, что звалась — Хорругарис.
Крылатый ящер плавно пикирует вниз, приземляясь на один из старых пиков, цепляется за него лапами, из-под которых тут же срываются камни, с гулким стуком опадая в черноту провала. Это и есть последняя граница, еще ни одному живому существу, кроме драконов, не удалось преодолеть ее. Бесконечно черный, как сама бездна, провал скрывает тонкую, прозрачную пелену, что показывает всегда одну и туже картинку: холодный, негостеприимный край из камня, льда и снега, с воющими ветрами, путающимися и разрываемыми неприступными вершинами.