Он долго ласкал мое тело. У меня все плыло перед глазами от его мучительно-сладких ласк. Я растворилась в этом мужчине. Я потеряла себя в нем. Я упала с ним на самое дно, а потом вознеслась в небо. Меня бросало в жар и в холод. Мне было так сладко с ним. Оказывается, от мучительной ласки тоже можно кричать и требовать дать желаемое. Но он не слушал меня, убивая меня невыносимым удовольствием. А после всего он еще долго не давал мне спать, просто нежно касаясь моего тела, и разговаривая ни о чем, пока я все же не отключилась на его груди, слушая убаюкивающий ритм сердца.
Когда я проснулась утром и не обнаружила Ярослава рядом с собой, я еще не знала, что сказка закончилась. И самую настоящую боль я испытаю именно в этот день. Я летала во вчерашнем дне, рисуя в своей голове наше будущее. На кровати лежала записка — простой белый лист, вырванный из моего ежедневника.
Улыбка сползла с моего лица, где-то внутри зародилась тревога. Предчувствие чего-то нехорошего сковало тело. Даже дышать стало трудно, словно с отсутствием Ярослава начал исчезать кислород. К чему этот постскриптум? Но мысль об еще одном свидании в кафе «Мария» постепенно развеяла мою тревогу. Мы встретимся, и он обязательно объяснит мне смысл написанного.
ГЛАВА 15
Ярослав
На часах 20:30, до прибытия объекта осталось примерно десять минут. Рассматриваю через прицел площадку перед входом в отель, холеных мужиков, их размалеванных жен, любовниц в дорогих шмотках и сверкающих бриллиантах, которые создают блики в прицеле. Довольные зажравшиеся вершители мира не знают, что праздник не состоится. Я им его испорчу, устроив свой собственный праздник, который я жду уже несколько лет. Возможно, этот праздник станет последним днем в моей жизни. Риск есть всегда. Невозможно все рассчитать на сто процентов. Но смерти я давно не боюсь, главное утащить за собой Ваху.
20:34. Веду оптикой влево. Поодаль на обочине стоит черный внедорожник, который контролирует меня. Стекла тонированные, но за мной наблюдают.
Ваха пошел на огромный риск. Но он настолько уверен, что посадил меня на короткий поводок, что потерял чувство страха и самосохранения. А зря…
Его жизнь висит на волоске. Примерно через две-три минуты он умрет. Но я не получу от его смерти полного удовольствия. Я хотел бы убивать его часами, забирая жизнь по крупицам и получая извращенный кайф от его предсмертной агонии. Но другого варианта нет. Я не могу больше ждать. Я не могу больше рисковать всем, что мне дорого. Злата не должна тонуть в этой грязи и крови. Я определенно иду на риск. Я рискую всем и, в первую очередь, своей жизнью… Мне бы было плевать, мой котел в аду давно меня поджидает. Мне не дают покоя лишь страдание и боль моей Златовласки. При любом исходе, даже положительном, моя малышка будет страдать. Сегодня ей будет больно. Очень больно. И я не знаю, простит ли она меня когда-либо за мой ужасный спектакль…
20:37. Машина объекта плавно останавливается в пятидесяти метрах от входа. Принимаю правильную позицию, нащупываю в кармане четки, достаю их, закрываю глаза, вдыхаю, целую крест. Наматываю их на запястье. Обхватываю ствол снайперки. Я никогда не ошибаюсь и не волнуюсь перед тем как пустить пулю в объект. Но сегодня не тот случай. Объект медленно выходит из машины, подавая руку своей жене. Отсчет пошел на секунды. Черт, поднимается ветер, а у меня две секунды, чтобы сделать поправку на него. Объект идет вперед, но мой ствол направлен на машину. Твою мать! Объект медленно удаляется, а Ваха медлит. Чувствует. Страхуется. Ну давай, мать твою, выходи! Остались считанные секунды. Перевожу ствол на главного конкурента Вахи, готовый выстрелить в любую минуту. Тело напрягается до предела, ствол метается от машины к объекту и назад. Черт! Ваха не выйдет, пока я не убью его конкурента, который начал ставить ему палки в колеса на его пути к выходу на мировой рынок. Прости мужик, я хотел сохранить тебе жизнь. Не того человека ты считал своим партнером. Непроницательный ты, не сумел разглядеть за фальшивой дружбой и доброжелательностью своего палача. От этого ты и умрешь. Плавно нажимаю на курок. Хлопка не слышно. Все происходит мгновенно. Брызги крови летят на женщину, окропляя бордовыми пятнами ее лицо и бежевое платье. Секунда ступора. Мужик валится на свою жену. Крик. Охрана всполошилась. Сейчас мне надо уходить, квалифицированная охрана вычислит меня за несколько минут. Но я медлю. Вновь перевожу прицел на машину. Начинается паника, хаос, внедорожник на обочине трогается с места. Это мое сопровождение. Есть! Ваха медленно выходит, в надежде затеряться в толпе. Но пуля быстрее. Со скоростью сто восемьдесят километров в час вылетает мой шанс на свободу, и обгоняя ветер попадает седовласому хозяину моей души в висок. И у меня не времени насладиться мгновенной смертью Вахи. Я сделаю это после, мысленно прокручивая этот момент в своей голове тысячи раз. Если сам останусь жив. Мне нужно инсценировать свою смерть до того, как она действительно меня настигнет. Срываюсь с места, кидая в сумку снайперку. Теперь мне нужно обогнать собственную смерть.
Обычно я всегда спускаюсь по лестнице, дабы не столкнуться в лифте с лишними свидетелями. Но сегодня день исключений из правил. У меня катастрофически мало времени. Как по волшебству лифт оказывается пустым. Бог сегодня на моей стороне. Хотя, Бог давно отказался от такого как я. На моей стороне преисподняя. Влетаю в свою машину. Ровно тогда, когда внедорожник въезжает во двор. Срываюсь с места, вылетаю на главную трассу, одновременно опуская сидение пониже. Перестрелка будет. По крайней мере я на это надеюсь. Мне необходимо получить пару пуль в машину, чтобы остаться в живых. Салон наполняет смрад в хлам пьяного бомжа, который спит на заднем сидении. Еще одна жертва моего плана. За мою свободу должны отдать жизни трое. Дьявол просто так не дает шанса на свободу. От собственной смерти нужно щедро откупаться. Моей верной спортивной малышкой тоже придется пожертвовать.
Гоню к «Марии», все должно произойти там. Машина вздрагивает от выстрела. Да! Попали в бампер. Есть. Но мне нужно еще. Заднее стекло трещит и рассыпается вдребезги. Еще пара минут и я буду у кафе. Достаю из бардачка гранату. Срываю чеку. И резко въезжаю на стоянку, получая еще один выстрел в боковую дверь. Да! На это я и рассчитывал. Златовласка здесь. Я чувствую ее. Она не могла не заметить моего эффектного появления. Но у меня нет времени посмотреть на нее. Отпускаю гранату, оставляя ее на заднем сидении. И выкатываюсь из машины ровно за пять секунд до оглушительного взрыва, от которого меня почти контузит. Вот и все, я мертв. Монаха больше нет! Прости, моя маленькая. Сейчас я буду умирать вместе с тобой. Ты не умеешь играть. А мне нужно, чтобы все было достоверно и тебе не причиняли реальную боль. Остается надеяться, что ты умеешь читать между строк…
Злата
Вы никогда не задумывались, что чувствует человек, когда умирает. Нет? И я не задумывалась. В мои годы смерть казалась чем-то эфемерным и ненастоящим. А сейчас я умирала. Медленно. Очень медленно. А хотелось быстро. Раз, и сгореть в огне, как он минуту назад. И я бежала туда, к нему.
Чтобы кинуться в обломки полыхающей машины и гореть вместе с ним. Только я не добежала. Я упала, сбивая колени в кровь. Но мне было все равно, я готова была ползти туда на коленях, лишь быть там, рядом с ним. Меня кто-то дергал, пытался поднять на ноги и оттащить назад. Я не видела, кто это, я вообще ничего не видела. Я смотрела на полыхающую машину и кричала его имя. Дергалась, толкала людей, которые меня держали, слышала оглушительный вой сирен. В какую-то минуту моей агонии взгляд зацепился за черный внедорожник, который въехал вслед за Ярославом.
— Это они! Они! — срывая связки кричу я, указывая на внедорожник. — Это они его убили. — Не дайте им уйти! — Но меня словно никто не слышит.
Внедорожник заводится и медленно выезжает со стоянки, проносясь мимо скорой и пожарной машины. — Они уезжают! Не дайте им уехать! Боже, почему вы все стоите?! Почему… — хриплю, задыхаясь. Порываюсь сама бежать за внедорожником, но не успеваю сделать и пары шагов, как какой-то парень из скорой помощи хватает меня за руку и тянет к себе! Сердце бьется как бешеное, готовое вырваться из груди. Я знаю, чего оно хочет, оно хочет вырваться к НЕМУ, и сгореть вместе с ним. Хочется вырвать его из груди, чтобы больше не стучало.
— Отпустите меня! — бью парня по груди, чувствуя, как начинает кружиться голова и темнеть в глазах. — Мне нужно к нему. Он там. Помогите ему! — требую я от парня.
— Некому уже помогать, — сухо говорит парень. И вталкивает меня в скорую, где меня принимает какая-то женщина. Я рвусь из машины, но парень задвигает дверь перед моим носом.
— Тихо, тихо. Чего раскричалась? Там был кто-то, кого ты знаешь?
— Там была вся моя жизнь… — тихо отвечаю, не в силах больше кричать. Я словно впала в ступор и прилипла к окну, смотря, как пожарные тушат машину.
Протянула руку и начала выводить на окне его имя. Женщина что-то говорила, какие-то слова утешения, задавала вопросы, но ее голос был каким-то невнятным шумом на заднем фоне. Я слышала только его слова, которые звучали в моей голове, постоянно повторяясь: «Ты моя? Моя малышка. Я пытаюсь тебя запомнить, Будь естественной» Он знал, что сегодня умрет? Он что-то чувствовал… Его машину залили какой-то белой пенящейся водой. В этот момент я прижалась щекой к стеклу и закрыла глаза, чтобы увидеть его образ. Я вспоминала именно день нашего своеобразного знакомства. Он притащил меня в свою квартиру, толкнул на диван и осматривал мою подвернутую ногу. Именно тогда я заметила, какие у него необыкновенные зеленые глаза. Он был внушительным, пугающим, но меня тянуло к нему словно магнитом. Я называла его своим убийцей, и он меня убил. Убил прямо сейчас…
Лучше бы он сделал это тогда, быстро и во сне, как хотел. Я бы ничего не почувствовала… У него всегда были такие теплые и нежные руки, даже когда он грубо меня хватал и сжимал в порыве страсти, мне было так хорошо в его руках. А вчера ночью он долго меня ласкал, выводил пальцами узоры на моей спине… Мне было хорошо с ним. Всегда хорошо, даже когда он насильно держал меня в своей квартире. А еще я приготовила ему подарок.
Сегодня, когда шла в это кафе, зашла в магазин и купила широкий кожаный браслет с массивной металлической застежкой с выгравированным знаком бесконечности. Монаху бы очень подошел такой браслет.
Я открываю глаза и чувствую мокрые капли, стекающие по моим щекам. В этот момент из машины вытащили что-то похожее на останки человека… Я вновь закричала, автоматически дергая и выламывая дверь. Я орала его имя и колотила по стеклу. Я оглохла от собственного крика, не слыша и не чувствуя, как женщина оттаскивала меня и хлестала по щекам. В машину зашел парень, который меня сюда запихнул. Он скрутил меня, жестко фиксируя мою руку, а женщина, что-то мне вколола. Я смотрела на них, чувствуя, как меня покидают силы, и мотала головой из стороны в сторону словно сломанная кукла. Дыхание закончилось, губы занемели. Я куда-то уплывала, очень далеко, в темноту. И надеялась, что больше не вернусь в реальность.
Без него мне нечего больше здесь делать.
Я не помню, когда очнулась. И совершенно не помню, как оказалась в нашей с Катей квартире. Но это не имело никакого значения. Главное, что меня никто не трогает. Я не знаю, какой сегодня день и сколько сейчас времени. Катя говорит, что пошел третий день. А я не ощущаю времени, я не вижу ни солнца, ни луны, для меня все слилось в одну маленькую черную точку на потолке, в которую я смотрю и нахожу в ней свое спасение. Я вроде живу, дышу, слышу все тот же звук собственного сердца, но меня больше нет, мне хочется остановить свое аномально громкое сердце, которое так любил слушать Ярослав. Зачем оно стучит, когда его больше нет рядом? Зачем я вообще существую без Ярослава? Ответов на эти вопросы я не находила….
— Злат, если ты сейчас же не встанешь с кровати, я позвоню твоей маме. Не могу я больше на это смотреть! — грозно требует подруга.
— Нет, не надо ей звонить, — отворачиваюсь в стене, потому что Катя, нависает надо мной, пытаясь найти что-то в моем взгляде. А там нет ничего.
— Злата, ну пожалуйста. Просто поднимись, сходи в душ. Я купила твои любимые пирожные, пойдем, попьем чаю, — просит подруга, садясь рядом со мной на кровать.
— Кать, я не могу. Дай мне еще немного времени. Ты понимаешь, что я никогда его больше не увижу. Никогда! — Никогда, оказывается, такое страшное слово. И мне больно от этого осознания. — Вот здесь, — прижимаю руку к колотящемуся сердцу, — постоянно ноет глухой болью. Но я встану, завтра или послезавтра. Мне надо в нашу квартиру, одна я не смогу там быть. Поедешь со мной? Я хочу вещи забрать. Его вещи.
— Конечно поеду, — Катя прижимается ко мне и начинает плакать. А я не могу, слезы высохли. У меня глаза жжет, а слез нету.
— Принеси мне, пожалуйста, воды, — прошу я для того, чтобы не видеть ее жалости. Катя быстро кивает, встает с кровати и попутно распахивает окно, впуская в комнату свежий воздух. А я смотрю на светло-голубое небо и понимаю, что хочу шагнуть туда, в это небо. Полететь к нему, где бы он ни был.
Встаю с кровати, подхожу к этому окну, глубоко вдыхаю летний воздух с ароматами цветов. И смотрю в небо. Оно такое ясное, безоблачное. Где-то там моя жизнь, в этом ясном небе. Что меня держит в этом мире? Ничего. Я его хочу видеть, слышать и чувствовать. А он там, в этом небе, и я хочу к нему.
Распахиваю окно шире, слыша, как в дверь кто-то звонит, и Катя идет открывать. Какой-то разговор, невнятные слова подруги. Поднимаю руки к небу, грея их в лучах теплого солнца, рассматриваю купленный мной кожаный браслет, который так и не успела подарить Ярославу. Веду пальцами по знаку бесконечности, понимаю, что моя бесконечность — это ОН. Его нет на этой земле и меня не будет… Сажусь на подоконник, свешиваю одну ногу вниз. Без него внутри меня пусто и одиноко, словно моя душа сгорела вместе с ним. И я тоже хочу сгореть, когда долечу до яркого теплого солнца.
— Злата! Что ты делаешь?! — кричит подруга и срывает меня с окна, падая со мной на пол.
— Нет! Отпусти меня! Я хочу к нему! — пытаюсь вырваться, с силой отталкивая подругу от себя.
— Ты сошла с ума?! — кричит она, цепляясь за меня, — а я вздрагиваю всем телом и застываю на месте. На кровати небрежно брошены красные герберы.
Точно такие же, которые мне дарил Ярослав. Свежие, без упаковки. Подруга встает с пола, хватает меня за плечи, разворачивает лицом к себе.
— Откуда ты взяла эти цветы? — спрашиваю ее я, чувствуя, как меня начинает трясти.
— Какие цветы? — кричит мне подруга, потом переводит взгляд на кровать. — Это курьер только что принес для тебя, — вырываюсь из ее захвата, падаю на колени возле кровати, трясущейся рукой, дотрагиваюсь до нежных лепестков, чувствуя, как начинает кружиться комната, и все плывет от подступающих слез. Я чувствую его запах, такой тонкий, еле уловимый запах Ярослава. И, как умалишенная, принюхиваюсь к цветам, чувствуя только их. Натыкаюсь на маленькую сложенную открытку, привязанную к цветам. Хватаю ее, срываю и открываю. Мне действительно кажется, что я схожу с ума. Всего пара строк, но я не могу их прочесть. Буквы плывут перед глазами из-за потока слез. Я стираю их ладонями, пытаясь прочесть текст.
«Жду мою Златовласку там, где увидел ее впервые».
Я перечитываю эти строки снова и снова, пытаясь убедить себя в том, что они настоящие. Проговариваю эти слова вслух дрожащими губами. А в голове крутится постскриптум из записки, которую он мне оставил утром. «Случайностей не бывает. Смерть — это только начало…»