-- Да, богов чтить надобно, иначе Мировая Гармония разрушиться может. -- напустив на физиономию сурьёзу кивнул я. -- Но, как я есть не только лишь царь, но и лицо духовное, полагаю что уместнее будет выезд не малый, а минимальный. Вот как к Вартугену когда ездили.
От князя Караима я повернул Репку к Михилу из Гаги, решив, что вполне успею перемолвиться с Морским воеводой парой слов до того момента, как нас полосатыми палками выгонят за ворота.
Тот о чем-то разговаривал с оседлавшим здоровенного битюга хефе-башкентом (я даже представлять не хочу, как эта туша на бедную животину залезла, и еще меньше желаю -- а придется! -- видеть как Штарпен будет спешиваться), который, специально раскинув полы плаща, демонстрировал на шервани аж четыре ряда пуговиц.
Точно изделие в моду входит. Кто бы только еще князю объяснил, что их не только пришивать надо, но и прорези для них делать, или хотя бы петли.
-- Прости, добрый Штарпен, я ненадолго похищу у тебя твоего собеседника. -- изобразил я что-то вроде радушной улыбки. -- Михил, на пару слов.
Отъехав на несколько шагов от основной толпы я натянул поводья и повернулся к Морскому воеводе.
-- Скажи, а смогут твои лузории подняться по Тара до самого Зимнолесья?
-- Ваши лузории, повелитель. -- усмехнулся в усы Михил. -- Полагаю что да, смогут. Только зачем?
-- Деньги нужны. -- флегматично отозвался я, и, проведя ладонью по меховой оторочке плаща, спросил: -- Вот это, как думаешь, что?
Морской воевода склонил голову на бок и пару секунд помолчал.
-- Полагаю, что соболь.
-- Правильно полагаешь. -- согласно кивнул я. -- А сколько он стоит?
-- До Темной Матери, государь. -- вздохнул Михил. -- Мне не по мошне.
-- А почему меха так дороги?
-- Так известно почему -- их же из Зимнолесья возят, вокруг всей Ойкумены. -- пожал плечами мой Главморфлот.
-- А раньше как возили, пока заков не было?
-- Понятия не имею, государь. Думаю -- по Тара на лодьях сплавляли. Изредка и сейчас такое бывает, есть среди зимнолесцев рисковые люди, только опасно это очень -- степняки не дремлют, а причаливать хочешь не хочешь хоть иногда надо. Через пороги лодьи с грузом, опять же, по берегу надо переволакивать.
-- А, скажем, если послать дюжину лузорий до Зимнолесья? Прорвутся они с товарами туда-обратно?
-- Дюжину никак не можно. -- ответил князь. -- Два корабля в ремонте, еще один тоже скоро на тимберовку ставить, а побережье и Поо патрулировать как-то надо, чтобы контрабандисты не наглели. Восемь, ну много если десять. Только... Лузория, это же не торговая лодья зимнолесцев, в ней много не увезешь.
-- А надо много? -- я хмыкнул. -- Нет, жадность я тоже очень люблю и уважаю, но сейчас вообще-то лето, пушной зверь облезлый ходит, так что его и бить-то в это время смысла нет. Вот зимой, когда у него мохнатость повысится, это совсем другое дело. Так что какое-то количество шкур, тех, что с зимы сохранились, взять стоит, а так, лучше солнечным камнем и рыбьим зубом затовариться. Это груз не шибко габаритный, на лузориях увезти можно. Так что, смогут твои орлы шустро по Тара проскочить туда-обратно?
-- Смочь-то смогут, на десяти кораблях у нас три сотни бойцов выйдет, даже если и случится какая оказия, должны отбиться. -- Михил в задумчивости потеребил ус. -- Купец нужен. Хороший.
-- Я попрошу Вартугена кого-то выделить на эту экспедицию. Сына там, или приказчика потолковее.
-- Величество, -- подал голос молчавший всю беседу стремянной, -- наш черед выезжать подходит.
-- Спасибо, Тумил. -- я тронул поводья, разворачивая Репку. -- Мы в одеоне договорим, князь.
Свое место в процессии я занял едва ли не в последний момент. Сомневаюсь, конечно, что без меня бы уехали, но к чему устраивать заминку, портить торжественный момент? И домочадцам, да и горожане хоть на зрелище полюбуются, а то тут явно не Рио-де-Жанейро, карнавалов не водится...
-- Я внимательно обдумала все кандидатуры на должность касри-байян, -- обратилась ко мне Валисса, когда мы уже почти доехали до одеона, -- и склонна согласиться с тем, что Шока Юльчанская идеально подошла бы на это место. Она сама хорошего рода, но с кем-то из владетельных близкородственными узами не связана, ее зять, Лексик Баратиани, безусловно верен короне, к тому же Шока в его отсутствие фактически сама управляет княжеством, и, как я слышала, неплохо с этим справляется.
Ну это ж с ума сдохнуть можно! Невестушка, змея подколодная, и признает мою правоту... К дождю, не иначе. И не меньше чем метеоритному!
-- Кроме того, хотя такое назначение и будет для дома Баратиани великой честью, самого князя Лексика не возвысит, и на прочие внутриполитические расклады повлияет слабо. -- резюмировала царевна. -- Так что если ваше величество не возражает, я попрошу князя Тимариани направить приглашение Шоке Юльчанской.
-- Чего же я возражать-то буду, Валисса? Вам виднее, на кого будет надежнее опереться в ваших заботах.
Для того, чтобы царь с гостями мог проследовать в свою ложу, вообще-то предусмотрен специальный вход, однако когда кавалькада к нему наконец-то прибыла, и все приглашенные на представление спешились (Штарпен из Когтистых Свиней поразил до глубины души, спрыгнув со своего битюга с ловкостью и изяществом, больше подходящими стройному и спортивному юноше, чем такому бурдюку, как хефе-башкент, и даже не вызвав при том землетрясения), я направился к общему входу. Остальные чуть замешкались, но поспешили следом.
-- Государь! -- шепотом, ломая руки, взмолился догнавший меня церемониймейстер. -- Но ведь из общего зала входа на царскую ложу нет!
-- Да ты не переживай, князь. -- успокоил я Караима. -- Войдем где от века положено. Я просто кое на что глянуть желаю.
Обернувшись я нашел взглядом Штарпена и поманил его к себе.
-- Ну-с, слышал что ты уже вывесил проекты нового одеона. Показывай.
-- Да что показывать-то, государь? Вон они, у самого входа, где народ толпится.
Действительно, за спинами горожан самого разного достатка виднелись четыре стенда и несколько городских стражников под командованием витязя.
Жители столицы, насколько я слышал, горячо спорили о достоинствах того или иного рисунка, а время от времени кто-то из них, донельзя разгоряченный диспутом, срывал шапку с головы, и в сердцах ударив ею о землю протискивался, да кидал монетку в изрядных размеров опечатанную урну. Бывало что не одну, а целую пригоршню ссыпали.
Все это действо людей настолько увлекло, что они даже нашего появления на площади не заметили.
-- Полагаю будет справедливо, если и мои внуки выразят свое мнение. -- я извлек из кошеля три коронационные монеты (запас которых у меня уже изрядно истаял) и вручил Асиру, Утмиру и Тинатин.
-- Ох, спасибо, дедушка! -- обрадовалась царевна, и первой отправилась голосовать.
Как ни увлечены были горожане, но появление с тыла сравнимой по размерам толпы заметили и замолкли, расступаясь. Лишь тихий шепоток шелестел: «Смотри, смотри, сам царь выбор делать будет».
-- Что вы, что вы, люди добрые, окститесь. -- рассмеялся я. -- Если нынче я монетку в одну урну брошу, то кто же в другие-то станет кидать? А вот внукам моим выбор сделать не возбраняю -- они-то тоже в новый одеон ходить станут, как и вы все.
Обернувшись к начальнику караула, молодому, лет тринадцати витязю, я поинтересовался его именем.
-- Лесвик из Старой Башни, государь. -- поклонился тот. -- Десятник городского гарнизона.
-- Из Старой Башни, говоришь? -- я повернулся к Тумилу, который с отсутствующим видом разглядывал что-то на крышах домов с противоположной стороны площади.
-- А что такого-то, величество? -- пробормотал он. -- Я говорил, что у меня шестеро старших братьев есть, а где они служат ты и не спрашивал никогда.
-- Так ты б с ним хоть поздоровался для приличия -- не чужая кровь, чай.
-- Здоровались мы уже с ним сегодня, пока вы там заседали. -- буркнул парнишка. -- И вчера здоровались тоже.
-- Ну образец братской любви, прямо... -- покачал я головой, вновь поворачиваясь к десятнику.
-- Не гневись на него, государь. -- улыбнулся Лесвик. -- Он хороший, просто всякие телячьи нежности на дух не переносит.
-- Хм, с учетом того как он со спатычем в коррере управляется, видно что нежность к нему телята всегда испытывали весьма своеобразную. -- хохотнул я. -- Ну как, скажи мне, голосуют активно?
-- Уже две урны в мешки ссыпать пришлось. -- доложился Тумилов брат. -- Третья на подходе.
-- Мешки опечатываются и нумеруются, государь, и в градоправлении складируются. -- поспешил вклиниться хефе-башкент. -- В комнате без окон и под охраной.
Внуки, меж тем, оценив все четыре проекта, заспорили не хуже горожан.
-- А мне вот этот нравится! -- донесся до меня задорный голос Тинатин. -- Воздушный, словно из кружев весь.
Царевна решительно тряхнула головой и опустила в урну монетку.
-- Ага, и крепости поди такой же. -- отозвался Утмир. -- Развалится от первого ветра. Вот какой нужен!
Младший внук проголосовал за крайний справа проект.
-- Не одеон -- крепость настоящая!
-- Вот и верно, что не одеон. -- негромко отозвался Асир, и шагнул к изображению, висящему между фаворитами брата и сестры.
-- А чего этот-то?! -- насупился Утмир.
Старший царевич пожал плечами.
-- Красиво. -- только и обронил он.
-- Полагаю, -- негромко обратилась ко мне Валисса, -- будет справедливо, если четвертому отдам предпочтение я. Иначе горожане могут решить, что этот участник не пользуется милостью нашего семейства, а это будет нечестно в его отношении.
Не дожидаясь ответа она извлекла из поясной сумочки монету и тоже в плебисците поучаствовала.
Вот так, похоже, феминизм и появился.
-- Ну что же. -- я повернулся к сопровождающим лицам. -- Остальным свое мнение выразить я тоже не препятствую.
Когда мы отправились к царскому входу, горожане заспорили и зашумели пуще прежнего. Действительно, как так-то? Царевой семье все проекты нравятся, и как без указки высших авторитетов выбирать?
Само представление мне, правда, пришлось не слишком по душе. Да, улыбнуло рикошетом в нескольких местах, но того искреннего веселья, что испытывали прочие зрители, я не ощутил. Наверное оттого, что «Скупой козопас» хотя и комедия, но нравоучительная, и автор всеми правдами и неправдами пытался впихнуть в нее мораль. Для басни это неплохо, но для представления на час с лишним... По мне, это столь же противоестественно, как программирование на Бэйсике.
Впрочем, семейство и гости, с которыми мы негромко переговаривались о всем, и ни о чем, остались вполне довольны, так что в Ежиное гнездо все вернулись в самом благодушном настроении. Кроме меня, поскольку спокойно обсудить торговый рейд нам с Михилом так и не удалось.
Повозившись с котом и почитав о похождениях Яломиште я зашел пожелать внукам добрых снов, и опять был взят Утмиром в оборот на предмет сказочки. Вот же ласкова телятя...
-- Ладно. -- вздохнул я, глядя в хитрющие глазенки младшего внука. -- Будет тебе сказка. Короткая.
-- А можно я тоже снова послушаю? -- встрепенулся Асир. -- Про подвижника Айболита было очень интересно.
-- Ну идем. -- вздохнул я.
Утмир мигом унесся в свою спальню, и когда я в нее вошел, то уже лежал под одеялом с самым смиренным видом. Какой актер пропадает...
-- Ну, значит так. -- произнес я, присаживаясь. -- В одной стране жил да был купец, и было у него три дочери. Однажды собрался он отплыть по своим купеческим делам, и спросил дочек, чего им привезти из заморских стран в подарок. Старшая попросила драгоценных украшений, средняя -- дорогих и редких тканей, и лишь младшая, любимая его дочь, сказала, что не нужно ей ничего -- только цветочек аленький.
Утмир хихикнул.
-- Дедушка, а она у купца не дурочка ли была?
***
То что на заседании в понедельник князья насмерть разругаются -- это можно было Вангой не быть, чтобы предсказать. Ну, ещё бы, вкладываться надо примерно в равных долях, а все преференции получат восемь князей и царь. Да как так-то?!
Валисса глядя на весь этот Великий Сброд... виноват, на собрание первых людей государства, лишь иронично кривила губы, прихваченные (на правах стажеров) на совет царевичи -- пущай привыкают, набираются практических навыков, -- этот кильдим наблюдали в некотором ошалении, и лишь примас хранил стоическое спокойствие.
Ну еще бы, расходы церкви в этом деле минимальны -- выделить потребное количество жрецов для переселенцев и выдать им подъемные с командировочными. По сравнению с тратами других это просто ни о чем.
Ну и я, старый, все больше помалкивал, да слушал в оба уха.
Наконец, когда разгоряченные дебатами владетельные уже были готовы вцепиться друг другу в бороды, мое величество, напрочь к тому моменту отсидевшее пятую точку, взяло слово.
-- Тише, князья, храните степенство! -- произнес я, поднимаясь. -- Довольно вам уже уподобляться базарным торговкам! С чего вы вообще взяли, что в первой волне переселенцев люди только из Самватина, Баграта, Хатикани, Аршакии, Софены, Коваргина, Гепии, Западной Тимариани и Шехамы будут?
Ропот в зале стремительно затихал, а сами владетельные начали опускаться на свои места.
-- Безусловно, переселенцы отправятся из всех земель. -- продолжил я, неспешно двигаясь по проходу между княжескими местами. -- Другое дело, что в первую очередь переселена должна быть самая голытьба. Крепких хозяев, согласитесь, друзья мои, никакого смысла с насиженных мест срывать нет, а вот бедняки... Ну какой с босяков может быть навар, кроме головной боли? Оброк они платят -- сплошные слезы, им самим-то на прокорм еле хватает. Отработчики на княжьих и царских землях из них тоже... Прямо скажем, не очень -- если живешь впроголодь, так и сил на труд никаких нет. Но вот злословить, копить злобу, обвинять нас в своих, да и чужих тоже, бедах -- это они могут, мастаки просто. Да, пока еще -- но только пока, -- они не настолько оскудели, чтобы бунтовать, но, поверьте, владетельные, скоро, очень скоро общинам земли будет не хватать, наделы станут недостаточными для того, чтобы прокормить крестьянина, и тогда голодные бунты неизбежны.
Я обвел взглядом собравшихся -- князей и приглашенных на совет ответственных за начальную часть колонизации чиновников, -- и усмехнулся.
-- Разумеется, мы все могли бы поделиться с землепашцами своими собственными землями...
В зале послышались глухие шепотки.
-- ...и Святое Сердце наверняка бы такой шаг одобрил. Да только он там, -- я ткнул пальцем вверх, -- на небесах, ему нет нужды содержать дружинников и домочадцев, заполнять амбары на случай голода, и участвовать во множестве других, не менее неблагодарных занятий. Так что раздавать общинникам владения мы, пожалуй, не станем. Лучше тем, кто нынче лишен почти всего, мы дадим возможность заполучить все. Все, необходимое им для процветания, ибо сказано было: «Дай голодному рыбу, и он ее съест, после чего снова будет голодать. Дай ему рыбацкую снасть, и он прокормит себя сам». Верно я говорю, Первосвященный Йожадату?
-- Воистину. -- кивнул тот. -- Мудрость твоя, о царь, не знает границ.
Конечно не знает -- церковникам землицы тоже принадлежит немало, «а свои деньги я никому не отдам».[ix]
-- Именно потому, досточтимые князья, я и говорю -- в первую очередь нам надобно избавиться в наших землях от бедняков, дабы добрые хозяева еще более процветали. -- я дошел до конца зала, до самых дверей, развернулся, и столь же неспешно двинулся обратно. -- Не наша вина, что именно в горных районах земли, пригодной для обработки, менее всего, а, следовательно, и люд там самый бедный в Ашшории. Но...
Тут я попытался изобразить благостную улыбку.
-- ...не стоит забывать о том, что эти люди хотя и бедны, но свободны. Они не рабы, не чья-то собственность. Поэтому нет разницы, из какого княжества будет выезжать телега с крестьянскими пожитками -- получать под свою руку новые владения будет каждый из вас, соразмерно вкладу в наше общее дело. Ибо сказано было, что как потопаешь, так и полопаешь.