— Она умирает! — быстро заговорил аббас.
— Зачем ты принес ее умирать в мой храм?
Аббас прищурил взгляд. Посмотрел на Исхана.
— Я принес ее не умирать, а жить. Ты ее спасешь! — прозвучало зло и решительно.
Жрец с мгновение смотрел на воина, а затем тихо рассмеялся.
— С чего ты решил, что я стану помогать? — поинтересовался живо.
Аббас напрягся. Угрожать жрецу расправой в случае отказа, он не мог. Слишком опасно это было. Жреца боялись не зря. Говорили, что он имел необыкновенную силу и точно мог исцелять. Не раз к нему обращались матери за своих сыновей, только вот цена такому лечению всегда была велика. Но аббас не мог допустить смерти принцессы. Он дал слово своему брату, что будет оберегать вторую жену, а сам…Еще пыль не осела за войском принца, как с Майрам случилась беда. Что же он за хранитель такой. Не уберег, не доглядел, а ведь мог предотвратить, догадывался, что да как.
«Это Сарнай! — понимал мужчина. — Ее рук дело. Поняла, что время ее на исходе, что Шаккар прежде нее ставит вторую жену, вот и подсуетилась!» — стоило свернуть шею Наиме, пока был такой шанс, а теперь ищи ветер в поле. Ведь когда Майрам плохо было, она все просила, чтобы старуху привели. Надеялась, что знахарка поможет. аббас велел найти ведьму, но увы. Рабы обыскали весь дворец, перевернули с ног на голову, но хитрой Наимы и след простыл.
Не думал аббас, что решится Сарнай убрать соперницу до рождения наследника. Ошибся в своих расчетах и вот теперь расплачивался.
— Я знаю, ты можешь спасти повелительницу Майрам! — снова обратился к жрецу молодой мужчина. — Я знаю и то, что ты всегда просишь за свою помощь цену…
— Это не я прошу, а Змей, который помогает мне, — ответил Исхан. — Я ничто, просто человек и только через его волю приношу на эту землю спасение.
— Тогда помоги, — попросил мужчина яростно. — Требуй с меня все, что хочешь. Я дам, только спаси ее, — и бросил взгляд назад на носилки.
Майрам еще была жива. Лежала не шевелясь, без сознания и только грудь едва приподнималась под тонкой тканью и медленно опадала. аббасу не надо было быть лекарем, чтобы понять — жизнь уходит из тела девушки, как песок высыпается из часов. Медленно и ужасно.
Жрец усмехнулся.
— Хорошо! — произнес он. — Только платить будешь не ты, а она, — и вскинул руку, указав на Майрам.
Аббас нахмурился.
— Я не могу дать слово за нее! — произнес мужчина.
— Тогда она умрет! — ответил жрец.
Рука аббаса соскользнула к рукояти меча, да так и застыла, под насмешливым взором Исхана.
— Даже не думай применять свой меч, воин. Иначе женщина, за которую ты просишь, умрет. Хотя, — он снова покосился на носилки, — ей и так уже не долго осталось. Решайся.
— Я не могу решить за принцессу! — ответил аббас.
— Тогда она умрет! — спокойной проговорил жрец и сделал шаг назад, намереваясь скрыться за дверью храма. Но махариб остановил его. Вскинул руку и застыл в просительном жесте.
— Χорошо! — произнес аббас и по губам Исхана растеклась улыбка, а золотые глаза сверкнули.
— Я сделаю все, что ты скажешь! — и рука аббаса упала вдоль тела.
Жрец шагнул в сторону и открыл шире двери, кивнул на носилки, а затем коротко приказал:
— Заносите!
За пределами каменного кольца, в долине которого, скрытый от чужих глаз и ветров, расположился город Хайрат, было жарко и пустынно. Ни дерева, ни куста, лишь сухая, потрескавшаяся земля, смешанная с песками. Мертвая или умирающая до первых ливней. а уже дальше, через пару дней пути, начнется и пустыня, с редкими клочками оазисов, разбросанными на протяжении дороги огромного войска.
Телеги с бочками, наполненными водой и едой, тянулись в самом хвосте обоза, следующего за воинами. Часть людей Шаккара ехали верхом, остальные шли наряду с рабами, которых, впрочем, было не так много. Брали самых выносливых, чтобы готовили еду и стирали для людей принца.
Сам Шаккар, верхом на жеребце, ехал во главе войска. Рядом с ним, стремя в стремя, на своей лошади восседала рыжеволосая повелительница Сарнай. Ее лицо направлено вперед. Голубые глаза смотрят вдаль, наполненные предвкушением предстоящей схватки. Приблизительное расположение врага Шаккар знал. Последние кровавые птицы прилетели с юга и теперь именно туда направил своих воинов наследник Вазира. Он понимал, что Давлат не зря подавал им эти сигналы. Он определенно хотел показать, где встретит войско Шаккара и теперь две огромные силы двигались на встречу друг другу для решающего боя, в исходе которого сильнейший получит все.
Шаккар понимал, что ему противостоит умелый и безжалостный противник. Он помнил мудреца Давлата достаточно хорошо и память услужливо подсказывала ему образ умного, но жестокого мужчины в летах, при этом сильного и живучего. Такие, как Давлат живут долго. Он был единственным магом, встреченным в жизни принцем. Говорили, что когда-то давно, когда еще земля была иной, маги населяли ее и рождались даже в простых семьях. Сильные, они покорили стихии, они властвовали над людьми. Давно это было и от прежней власти магов, как и от самих колдунов, остались лишь воспоминания, да такие, как Давлат, последние в своем роду, но от того не менее могущественные.
Но Шаккар не отчаивался. Он не боялся смерти, но и не был настолько безрассуден, чтобы желать ее. К тому же, у него было ради кого жить и для кого стараться победить. В глубине своего дикого сердца, принц знал, что будет сражаться не столько за свой народ, сколько за женщину, одну единственную женщину, которая ждет его возвращения домой с победой, поскольку в случае поражения Хайрат ожидает печальная участь.
Давлат не оставит камня на камне от города в долине. И павшие города, приславшие птиц, тому пример. Стоило готовится к страшному бою, но проигрывать Шаккар не собирался.
— Мой повелитель сегодня так молчалив! — голос Сарнай, ехавшей подле принца, заставил его повернуть голову и посмотреть на идеальный профиль женщины. Одетая в простые штаны и безрукавку, с мечом за спиной, с гривой волос, цвета заходящего солнца, воительница была прекрасна, как никогда, но Шаккар, глядя в ее голубые, прозрачные глаза, видел совсем другое лицо.
— Разве я раньше отличался особой болтливостью? — усмехнулся принц варваров и снова устремил взгляд вперед, на одинаковый пейзаж.
— Что мы предпримем? — поинтересовалась женщина и Шаккар ответил.
— На стоянке соберу всех махарибов, — произнес он, — будет держать совет. Я хочу выслушать мнение каждого из них и твое в том числе!
Сарнай кивнула. Дорога и предстоящие сражения успокоили ее душу, вернули в прежнее русло. Хайрат и Майрам остались позади. Теперь она была в своей стезе и, главное, рядом ее муж и она снова, как и прежде, единственная для него.
— Я полагаю, ты хочешь отправить вперед разведчиков! — она не спрашивала, а утверждала. Зная Шаккара, Сарнай могла предположить, что он будет делать дальше. Слишком долго они были вместе.
— Ты права, — кивнул мужчина. — Нам стоит знать, где находится враг.
Сарнай промолчала, устремив взгляд вперед. Туда, где вдалеке, в колышущемся воздухе, угадывались очертания первых барханов.
Жаркое солнце палило нещадно и скоро будет объявлен привал. Но разговор состоится только вечером, когда небо окрасится в краски заката и на землю опустится холод. В пустыне так всегда. Днем — пекло, ночью — холод. Но Сарнай предпочитала такие перемены удобствам дворцовых залов и своих покоев с мягкими подушками. Она была рождена для кочевой жизни, для переходов на лошадях, для войны и сражений. В этом ни одна женщина с ней не сравнится и уж тем более, тщедушная Майрам, умевшая только ложиться под Шаккара и стонать, извиваясь своим змеиным телом.
«Если зелье Наимы уже подействовало, то скорее всего, Майрам отправилась к праотцам! — подумала воительница и улыбнулась своим мыслям. — Удивительно только одно. Почему Вазир или аббас не прислали птицу с плохой вестью?» — хотя, на этот вопрос у рыжеволосой женщины был свой ответ. Вряд ли Вазир станет рассказывать о таком сыну на пороге войны. Сарнай подозревала, что отношение Шаккара к второй жене носит немного иной характер, чем его отношение к своей повелительнице.
«Это ничего! — мелькнула мысль в голове Сарнай. — Мужчины быстро забывают свою любовь, если она не подпитывает их чувства. а мертвая девка едва ли сможет это сделать. Погорюет немного и найдет себе новую жену!» — а уж она, Сарнай, позаботится о том, чтобы очередная игрушка в постели ее мужа, оказалась настолько глупой или трусливой, чтобы зависеть от первой жены и бояться ее гнева.
Обоз продолжил свой путь. Мерно покачивались в седлах всадники, скрипели песком колеса телег, всхрапывали лошади и вздыхали рабы.
Войско Шаккара шло на юг.
Мне часто снились сны, но этот был самым странным из всех увиденных. Не знаю, что навеяло мне подобные картины, но даже не понимая, что сплю, я была удивлена происходящему перед моими глазами.
Дивный мир, открывшийся передо мной, походил на огромный зал в какой-то пещере, заброшенной в горах. Никогда ещё я не видела таких гор. Высокие, они поднимали свои остроконечные вершины, цепляя небо и проплывающие мимо седые облака. И было холодно, так нестерпимо холодно, что я обнимала себя за плечи обнаженными руками в тщетной попытке согреться.
Напрасно. Морозное дыхание ветра обжигало до боли. Согнувшись в три погибели, я брела куда-то не зная пути и только каменная тропинка, проложенная через горы, уводила меня все выше и выше, ближе к небу и прочь от земли, так высоко, что, казалось, здесь живут только птицы и ветер, что сейчас сурово дергал мои волосы, оказавшиеся распущенными.
Но вот впереди показалась пещера. Она была настолько глубока, что ее зев походил на черную дыру, но тем не менее, даже несмотря на страх, появившиеся внутри, я направилась именно туда, надеясь если не согреться, то найти укрытие от пронизывающего северного ветра.
В пещере оказалось тихо и чем глубже я уходила в темноту, тем слабее слышался за спиной голос ветра, а после он совсем стих и мир погрузился в темноту. Странное дело, я все продолжала идти. Ноги сами несли меня вперед, пока впереди не забрезжил свет. Сперва это было простое светлое пятно, размытое, нечеткое, на с каждым шагом оно все увеличивалось, пока я не увидела, что там, в конце пещерного коридора, зияет проход, а ещё спустя некоторое время оказалась в огромной пещере, заканчивавшейся тупиком.
В каменных стенах горели воткнутые факелы. Пламя плясало, расписав стены жуткими пятнами черноты и алого, а я шагала дальше, замедлив ход и осматриваясь.
— Что это за место? — сама не заметила, как произнесла слова вслух. Пещера тут же ответила, подхватив мои слова и закружив их в воздухе.
— Место, место, сто…
А потом произошло нечто странное и неподдающееся моему пониманию. Я увидела впереди мелькнувшие тени. Силуэты чего-то или кого-то знакомого. Память пыталась подбросить подсказку, но я напрасно всматривалась в пляшущие тени впереди.
Вот какой-то человек склонился, будто молится богам, вот еще одна тень, высокая и страшная. У нее удивительные золотые глаза — единственное, что выделяется на общем темном фоне силуэта. И эти глаза смотрят прямо на меня, а прямо за ними каменное изваяние. Я узнала его сразу. В кольцах длинного тела, прямо под стеной пещеры, лежал огромный змей. Я смотрела на него и понимала, что он не нестоящий. Что это просто искусная работа каменщика, выбившего из скалы странную статую.
— Майрам! — прошел шепот по пещере.
— Майрам! — подхватила шепот тишина.
— Вернись! — позвал еще кто-то незнакомый.
— Вернись, вернись! — повторило эхо.
Я попятилась назад и неожиданно змей ожил. Каменные кольца пришли в движение. Медленно открылись горящие золотом глаза твари, и она приподняла огромную голову, а затем раскрыла пасть с алым длинным раздвоенным языком.
Хотелось закричать от страха, но язык отказывался повиноваться. Губы сомкнулись, и я смогла промычать что-то нечленораздельное, а после шагнула, пятясь и зацепилась ногой за выступавший камень, повалилась кулем вниз, больно ударившись бедром. Но боль отчего-то пронзила низ живота, опалила жаром, вонзилась стальным острием. Я могла только стонать и смотреть, как медленно приближается ко мне каменный змей. Рядом с ним кружили те странные тени. Золотые глаза посмотрели в самую мою душу и тут же растворились во взоре змея, распахнувшего пасть так широко, что в ней могла поместиться моя голова.
— Майрам! — снова услышала я. Но теперь слова принадлежали чудовищу. — Посмотри в мои глаза, я покажу тебе то, что будет!
Заставила сделать так, как велел змей. Глаза в глаза. Мои карие в золотые змеиные с вертикальным зрачком, настолько ужасные, что сердце казалось вот-вот застынет.
— Смотри! — велело чудище, при этом не раскрыв пасти. Но эти слова сами собой возникли в моей голове, и я подчинилась.
— Сделай же что-нибудь! — заорал аббас, глядя на жреца. Исхан сидел на коленях перед носилками и смотрел на принцессу, корчившуюся в страшным муках. Что-то невообразимой стало происходить с ней после зелья жреца.
Когда Майрам занесли в храм, Исхан велел положить носилки с девушкой у головы каменной статуи Великого Змея, а после прогнал всех прочь, оставив только аббаса. Сам он удалился и вернулся спустя некоторое время, держа в руках чашу с каким-то черным, как смола, напитком.
— Приподними ее! — приказал воину и аббас поспешил выполнить приказ. Прикоснувшись к плечам Майрам, он ужаснулся тому, какими холодными они были.
— Мы должны заставить ее выпить это зелье! — сказал жрец и аббас не удержался от вопроса.
— Что это?
Исхан улыбнулся.
— Змеиный яд. Я называю его, поцелуй змея!
— Что? — взревел махариб и удерживая Майрам одной рукой, второй потянулся к своему клинку.
— Успокойся, — произнес жрец, — я не собираюсь убивать повелительницу Майрам. Я хочу помочь ей.
— Давая яд?
— Для нее это будет лекарством! — Исхан зловеще улыбнулся. — Ты хочешь, чтобы она выжила?
Аббас кивнул.
— Тогда не мешай вершиться судьбе! — добавил жрец и склонился над Майрам. Надавил большим пальцем на ее подбородок, заставляя рот открыться, а затем осторожно, чтобы не расплескать зелье, влил его ей в рот. Принцесса закашлялась, но проглотила все, что дали. При этом, она оставалась словно без сознания. Глаза ее под кожей век жутко шевелились, словно она видела какой-то страшный сон, хотя, возможно, так было на самом деле. аббас не знал. Он аккуратно опустил голову девушки обратно на носилки и поднял взгляд на жреца.
— Что дальше? — спросил сухо. Сглотнул, опасаясь услышать страшные слова от Исхана, но жрец лишь покачал головой.
— Перенесем ее на ложе и будем ждать!
— И это все? — удивился аббас. Во второй раз его рука дрогнула и потянулась за рукоятью меча, но удержался сам.
— Нам останется только ждать, — равнодушно ответил ему поклоняющийся Змею. — Если Великий Змей примет принцессу, он пошлет ей исцеление, если же нет… — и многозначительно посмотрел на махариба.
Аббас вздохнул. Склонился над телом девушки и легко подхватил на руки. Ее голова безжизненно откинулась назад, руки свисли, словно у безвольной куклы. Еще недавно такая живая, с блестящими глазами в которых застыли слезы…а теперь будто мертвая, холодная, неподвижная в его руках…
С трудом оторвав взгляд от белого лица, аббас встал на ноги и спросил:
— Куда нести?
— Пойдем, — ответил Исхан, — я покажу дорогу!
Комнатушка, где аббас положил Майрам, была темна и едва вмещала в себя еще двоих мужчин. Зато здесь было ложе, невысокое, каменное, с расстеленным поверх одеялом и подушкой-валиком.
Принцесса лежала молча, не издавая ни единого звука. Ни стона, ни глубокого вздоха… Но грудь ее все же приподнималась, а глаза под кожей век продолжали движение.
Аббас долго смотрел на девушку, пока не услышал голос жреца.
— Теперь поговорим о плате.
— Даю слово, что выполню все, что ты скажешь, если она поправится! — сказал мужчина.
Исхан криво улыбнулся.
— Боги не любят ждать, а всю посильную помощь, что была в моих силах, я уже оказал! — сказал он и неожиданно извлек из-за пазухи длинный острый нож. аббас уронил взгляд на оружие в руках жреца, сдвинул брови.