— Так что, я отправил птицу с отказом, объяснив свой поступок Вазиру точно так же, как сейчас объяснил и тебе!
Акрам некоторое время молчал, отчего-то опустив взгляд и рассматривая собственные руки. Сильные ладони с мозолями — от каждодневных тренировок.
«Для чего мне меч, если я стану отсиживаться, будто трус?» — подумал он, но вслух сказал иное:
— Отец, скажите все то, что сейчас рассказали мне, принцессе Тахире!
Борхан рассмеялся и налил себе вина еще.
— Варварская принцесса не поймет меня! — он сделал большой глоток и посмотрел сыну прямо в глаза. — Это бесполезный разговор, ведь она так и не стала одной из нас. Ее кровь — кровь Вазира, которая жаждет убивать и уничтожать все вокруг. Это сейчас они присмирели. Знал бы ты, акрам, что творил ее народ раньше, что делал этот благопристойный Вазир еще двадцать лет назад, когда огнем и мечом выжигал поселения и брал в рабство? а я помню.
— Значит, не станешь говорить с Тахирой? — повторил акрам.
— Нет. Если ей так хочется сидеть там, перед моими покоями, пусть себе сидит. Надоест, встанет и уйдет, а лучше бы ты вышел и забрал ее в свои комнаты и напомнил, что должна делать настоящая женщина. Пусть с таким рвение озаботиться о наследнике. Та, что всегда думает о битвах и крови не сможет зачать достойного продолжателя рода.
Акрам поставил чашу на стол и поднялся, поклонившись отцу и повелителю.
— Уходишь? — спросил Борхан, бросив взгляд на сына.
— Пойду поговорю с женой! — ответил принц и покинул покои отца.
Тахира увидела, что двери открываются и вскинула голову в надежде встретить повелителя Борхана, но на пороге появился совсем не он.
— Что ты здесь делаешь? — спросил акрам, глядя на коленопреклонённую жену сверху вниз, а сам думал только о том, услышала ли она хотя бы слово из его разговора с отцом. Скорее всего — нет, но он отчего-то понял, что не хочет ее обижать. Повелитель был неправ, называя Тахиру невежественной принцессой варваров. акрам знал ее лучше и частые беседы с этой прекрасной женщиной, позволили ему составить собственное мнение о ее нраве и характере. Да, Тахира была не такой, как остальные обитательницы гарема. Она оказалась слишком сильная, слишком независимая и бесконечно честная. Только сейчас принц понял — его воительнице не место здесь, в гареме. Ее, словно птицу поймали, обрезали крылья и затолкали в дорогую клетку, где птица, что раньше пела и радовалась солнцу, стала медленно чахнуть от тоски и неволи.
Он присел на корточки перед женой и впился взглядом в ее лицо, рассматривая, словно впервые точеные черты. Подобной красоты он не видел никогда, а в сочетании с умом и силой…
«Эта женщина рождена быть повелительницей!» — мелькнула в его голове мысль. Как Тахира не старалась стать своей на женской половине Дворца, как не пыталась общаясь с Ширин, перенять ее уловки и хитрости, у нее получалось плохо.
Акрам усмехнулся.
— Вставай и пойдем со мной. Я не желаю видеть, как ты склоняешь голову, даже перед моим отцом! — сказал он. Рука мужчины было дернулась, чтобы помочь принцессе, но он вовремя ее отдернул и встал, ожидая, пока его жена выполнит повеление.
Тахира вздохнула.
— Я останусь здесь, пока не поговорю с повелителем Борханом! — заявила она.
Принц дернулся было поднять ее силой, но так и замер с протянутыми руками. Уронил их вдоль тела, глядя на упрямую жену.
— Это бесполезно. Птицу уже отправили. Борхан отказал в помощи твоему отцу во второй раз! — произнес он и увидел, как побледнела девушка. Тахира понимала, что ее отец, будучи человеком гордым, не стал бы просить вторично получив первый отказ. а это означало только одно — угроза Хайрату имеет страшную силу. Настолько страшную, что Вазир понимает — его сын Шаккар и огромное войско варваров не справятся и проиграют. Скорее всего так и будет!
Акрам прав. Ей не стоит рассиживаться у порога, в то время, как дорогие ее сердцу люди будут умирать. Что бы не решил себе Борхан, он, наверное, не понимает, или искренне надеется, что после этот враг не пойдет на него с мечом в руках. Как это глупо!
«Он намерен заключить союз с победителем!» — поняла она и неожиданно, встала.
Акрам удивленно шагнул назад.
— Я все поняла! — произнесла Тахира и посмотрела ему в глаза.
Лучше бы она не делала этого. В самой глубине ее глаз, принц прочитал не осуждение и гнев, нет, с этими чувствами он бы смирился. В ее глазах он увидел сочувствие к себе и своему народу.
— Простите, мой повелитель, что отняла ваше время! — принцесса поклонилась и сделала знак рабыням, после чего повернулась к акраму спиной и решительно шагнула прочь от покоев и стражников, что продолжали стоят на своем посту.
Прочь от мужа, проводившего ее пристальным взглядом и понимавшего, что сейчас произошло нечто такое, после чего его отношения с женой вряд ли останутся прежними.
Рабыни помогли мне облачится в тренировочные одежды. Стоя перед зеркалом, я смотрела на свое лицо, понимая, что уже не вижу в отражении себя прежнюю.
Эта Майрам мне не нравилась. В ее глазах появилось странное выражение с оттенками стали и золота. Изменился и сам взгляд. Прежде мягкий и покорный, смотревший на мир открыто и готовый любить и дарить эту любовь, он стал жестким и решительным. У меня были хорошие учителя, научившие меня жизни и увы, едва не лишившие ее.
— Принцесса, сколько сегодня возьмете с собой сопровождения? — спросила одна из рабынь, поправлявшая широкие штаны у моих щиколоток. Как по мне, действие, глупое и лишенное смысла. Уже через некоторое время одеяние станет пыльным и пропитается потом, но рабыни готовили меня так, словно я иду не на тренировку, а на пир.
С некоторых пор я сократила свою свиту и брала с собой одну-двух девушек приличия ради. Во Дворце, где все готовились к нападению и, возможно, осаде, были нужны все свободные руки. Я понимала Вазира и его желание защитить свой город, но мне казалось неприятным и обидным, что он так мало верил в силы своего сына Шаккара…или просто знал больше, чем я?
Внезапно услышала какой-то шум и за дверью раздались приглушенные голоса, один явно принадлежал мужчине. Я насторожилась и сделала знак суетившимся рабыням. Они поняли и отошли, потупив глаза и, почти в тот же миг, в покои вошла одна из рабынь, что стояла у дверей. Она поклонилась и произнесла:
— Моя госпожа! — снова поклонилась и опустила глаза. — К вам пришел человек. Просит принять и хочет говорить с вами!
— Кто? — спросила я немного не понимая, как мужчина смог так свободно попасть в мои покои, но едва услышала ответ, как все стало ясно.
— Жрец Исхан! — проговорила рабыня и опустила голову ещё ниже.
«Что надо этому страшному человеку?» — мелькнула мысль, но губы уже разомкнулись, и я услышала собственный голос, проговоривший:
— Впустить!
Рабыня попятилась назад, а я жестами приказала служанкам удалиться. Не хотелось, чтобы они подслушивали наш разговор с Исханом.
Жрец вошел стремительно. Дождался, пока из покоев выйдет последняя из моих рабынь, а затем посмотрел мне прямо в глаза. Я ответила ему немигающим пристальным взглядом, понимая, что теперь взор не отведу.
Мужчина поклонился и тут же произнес:
— Приветствую тебя, принцесса Майрам. И спасибо, что согласилась принять меня!
Я усмехнулась. Будто у меня был выбор. Я не могла отказать человеку, у которого хожу в должниках.
«Неужели именно сейчас потребует что-то?» — мелькнула мысль, но я ошиблась.
— Присядем? — я опустилась на подушки, сложив ноги на восточный манер, как это делали мужчины. Крой моей одежды позволял подобную позу. Жрец сел напротив, сохраняя между нами допустимое расстояние. Я не волновалась по поводу слухов. Жрецы — необычная каста, у них больше привилегий и считается недопустимым, чтобы такой человек находил в женском теле удовольствие. И все же я понимала, что стоило оставить при себе хотя бы одну из рабынь, только вот не хотела, чтобы нас подслушивали. Мне казалось, что кто-то из девушек рассказывает обо всем Вазиру, так что и этот разговор могли передать повелителю. а мне почему-то совсем не хотелось, чтобы тот узнал то, что ему знать возможно, не стоит.
— Что ты хотел? — спросила я настороженно. — Ты пришел требовать плату за мою жизнь?
Исхан улыбнулся. Золотые глаза сверкнули, словно россыпь дорогих монет. Он впился взором в мое лицо, словно пытался что-то прочитать в выражении моих глаз, а спустя некоторое время, снова улыбнулся и теперь как-то удовлетворенно, будто увидел то, на что надеялся.
— Нет, принцесса! — произнес он. — Я пришел предупредить!
Мои брови приподнялись вверх. Этого я совсем не ожидала.
— И о чем же? — спросила осторожно.
Исхан чуть подался вперед. Золотые глаза впились в мои, и я едва удержалась, чтобы не отвести взгляд.
— Грядет беда! — произнес он. — Я должен сказать тебе, принцесса, чтобы ты знала, что если у тебя не будет куда идти, я буду ждать!
— Что? — не совсем поняла смысл фразы.
— Всему свое время! — Исхан улыбнулся. — Когда оно придет, ты поймешь мои слова.
— Если ты что-то знаешь, расскажи Вазиру! — произнесла я.
Жрец покачал головой.
— Думаю, повелитель Хайрата и без меня понимает, что произойдет! — ответил он. — Иначе не велись бы приготовления к обороне.
— Я верю в своего мужа, — сказала я, — Шаккар разобьет врага, нам нечего опасаться!
— Твоя вера похвальна, принцесса! — он медленно поднялся на ноги. Я поднялась вместе с ним, не отрывая удивленного взора от его лица.
— Ты пришел ко мне ради этой одной единственной фразы? — спросила тихо.
— Иногда одна фраза может значить больше чем целое послание! — ответил он и поклонился. а когда распрямил спину, добавил:
— Ты все поймешь, когда придет время! — а затем стал пятиться к выходу, чуть согнувшись и выражая свое почтение, которого не чувствовал. Я же провожала его взглядом, пока мужчина не скрылся за стеной и еще немного простояла каменным столбом, размышляя над его словами.
Что он хотел мне сказать, о чем предупредить? Что войско Шаккара будет разбито? Или что я могу рассчитывать на его помощь, если мне понадобиться?
«Скажу аббасу!» — мелькнула мысль.
— Госпожа! — в покои вернулись рабыни.
— Айла и Сура идут со мной, остальные приберите покои и приготовьте купальню к моему возвращению, — отдала приказ и, не дожидаясь служанок, поспешила к выходу.
Пока шагала по коридорам Дворца, слушая эхо собственных шагов, думала о словах этого странного человека. Жрец был опасен и коварен, этого у него не отнять, но с тех пор, как он спас меня, напоив своими зельями, я поняла, что больше не испытываю к нему прежнего страха. Нет, в глубине души я знала, что с таким, как он, стоит быть настороже и опасаться. Исхан был неглуп, что делало его еще опаснее и тем не менее, что-то изменилось в моем отношении к этому человеку.
На выходе из дворца столкнулась с повелителем Вазиром. По всей видимости, он прогуливался по саду и, заметив меня, остановился, дожидаясь, когда я подойду ближе и выкажу дань уважения. а я просто не могла пройти мимо, когда заметила его.
Приблизилась, склонив голову. Мои рабыни опустились на колени, выражая покорность и смирение.
— Снова на тренировку? — спросил повелитель Χайрата, и я подняла глаза.
— Мне надо быть сильнее! — ответила, но мужчина только вздохнул.
— Я долго не хотел говорить тебе и расстраивать, — вдруг произнес он, — я пытался скрыть от тебя послания, что принесли ястребы.
Внутренне напряглась, понимая, что сейчас узнаю что-то про отца и его решение касательно помощи Хайрату. И что-то подсказывало мне, что ответ будет не утешительным.
— Говорите, мой повелитель! — попросила, заметив, что Вазир колеблется.
— Я послал вторую птицу в Роккар и снова получил отрицательный ответ, Майрам!
Что-то во мне сжалось, а затем резко отпустило. Будто лопнула натянутая струна внутри тела.
Этого я и боялась, что отец примет решение, верное только для народа Роккара. а как же клятвы и обязательства? Если Шаккар вернется и узнает об отказе Борхана в оказании помощи Хайрату, даже я не смогу остановить его от мести. И тогда на месте моего родного города останется лишь пепелище!
«Это если он вернется, Майрам, — прошелестел глухой голос внутри меня, и я тут же зло ответила ему, — вернется!». Даже думать не могла и не хотела о том, что мой повелитель, мой муж, мой Шаккар может потерпеть поражение.
На память сразу же пришли слова Исхана и я вздрогнула, неожиданно понимая, что никто, даже собственный отец, не верит в победу принца. Кажется, осталась только я одна из всего Дворца, да, может быть, ещё аббас.
— Мой отец не прав! — произнесла я, взглянув на Вазира. — Мне жаль, что он нарушил слово и жаль, что я ничем не могу помочь вам!
Вазир закивал головой. Он заметно постарел за последнее время, словно с уходом Шаккара из его тела ушла и жизнь. Или это страх, как червь точит сочный плод, превращая его в гниль, терзает мужчину сомнениями, лишая последних сил.
— Я приказал обыскать комнаты служанок во Дворце, — продолжил Вазир. — Мы нашли того, кто отравил тебя. Причем эта дрянь даже поленилась спрятать травы, которыми потчевала тебя.
Когда он назвал мне имя, я не удивилась, так как и сама давно уже поняла, чьих это рук дело. Более того, я даже знала того, а точнее ту, кто стоял за всем этим.
«Сарнай!» — мелькнула мысль.
— Позвольте мне написать моему мужу! — попросила я.
Вазир кивнул и произнес.
— А на счет Наимы, не переживай, если мы не найдем ее, ее все равно настигнет кара.
Сдержав усмешку, я поклонилась и поспешила прочь из сада, туда, где меня уже дожидался мой учитель и друг аббас. Рабыни посеменили следом, нагоняя меня, идущую достаточно быстро, широкими решительными шагами. Мне казалось, что раньше я ходила немного иначе. Наверное, пережитое добавило резкости и стремительности даже моим движениям. а, возможно, это оказали влияние уроки аббаса.
Вот впереди и казармы. Я прошла в ворота, ещё издали заметив своего учителя. аббас поджидал меня, но время в этот раз тратить на стал, по всей видимости решив поупражняться с турником — деревянной колодой с острыми шипами, которая вертелась на столбе. Не сбивая шаг, я уже издали залюбовалась его движениями, втайне мечтая, что когда-нибудь смогу освоить хотя бы десятую часть мастерства этого воина. Жаль, что в свое время моими тренировками не занялся Шаккар. Но у него всегда было слишком много работы, хотя я знала, что он с удовольствием потратил бы на меня свое время.
«Еще позанимаемся! — твердила я себе. — Вот он вернется с победой и позанимаемся. И, возможно, если я буду усердной ученицей, то по возвращению он найдет меня более подготовленной, чем раньше!».
Думая об этом я понимала, что Шаккар будет доволен, узнав, что его вторая жена освоила в какой-то степени науку боя.
Аббас заметил меня, но тренировку не остановил. Напротив, с каким-то ожесточением набросился на несчастную колоду, словно она действительно была для него опасным врагом. Рубил дерево так, что щепки летели. Я остановилась в нескольких шагах от мужчины и замерла, глядя как играют мышцы под кожей его рук.
— Я пришла! — не удержалась, когда прождав некоторое время, поняла, что на меня не обращают внимания.
Аббас покосился на меня и снова ударил по колоде.
— Бери меч! — бросил мне, продолжая рубить дерево турника.
Я огляделась и нашла свое оружие. Меч лежал на скамье под тенью раскидистого дерева. Солнце сегодня палило так же нещадно, как и в тот день, когда я лишилась чувств, занимаясь с аббасом. С той поры я стала более вынослива и загорела. Постоянные тренировки на солнце нанесли вред моей светлой коже, сделав ее неприлично темной, что в сочетании с цветом моих волос, впрочем, выглядело не так плохо. Увидь меня сейчас мать, она была бы в ужасе.
«Но она не увидит!» — подумала я.
Скучала ли я по прежней жизни? Сначала, наверное, да и даже очень. Но постепенно мое мировоззрение изменилось, да и я сама стала меняться. Мир Шаккара, его любовь сделали меня другой. Последним завершающим штрихом была потеря ребенка и именно она ожесточила мое сердце. Нет, в его глубине я по — прежнему оставалась все той же Майрам, девушкой с нежной и ранимой душой, но на поверхности появилась новая я и эта Я мне нравилась.