— Я провела здесь последние триста лет, — тихо сказала я.
Я не хотела упрекать его, но возможно для него это прозвучало именно так. Он заглянул в мои глаза, и в них стояла такая боль, что я едва не задохнулась от нахлынувших на меня эмоций.
Иногда мне казалось, что я вынесла столько в этой жизни, что одним граммом боли больше, одним меньше, не имело принципиально никакого значения. Но, когда было больно ему…это было совершенно иное. Справляться с подобным было невыносимо.
— Если бы я не был таким глупцом, что поверил им, я разделил бы с тобой каждый миг. Забрал бы твою боль. Я бы смог. Если однажды ты сможешь простить…
Моя ладонь осторожно коснулась его щеки, а я попыталась улыбнуться, пусть и выходило это весьма скверно сквозь навернувшиеся на глаза слезы.
— Я знаю, что произошло в тот день со мной. Я помню, что произошло с ними. Но, еще, я знаю кое-что…Я так хочу сказать это тебе… — сглотнув тяжелый ком в горле, я нашла в себе силы договорить, — спасибо. Просто спасибо, что ты выжил. Если ты решил извиняться, то выбрал не слишком благодарного слушателя. Я знаю об оттенках этой боли все и единственное, о чем я могу мечтать сейчас, так это, что мы оба оставим ее позади. Я так устала от нее, от чувства вины, потому что я не знаю причины, почему я до сих пор дышу, а они нет! Я так устала, Киран, — на этих словах, я оказалась в его объятьях.
Он взял меня на руки и опустился вместе со мной на песок, баюкая в своих объятьях точно дитя. Его ладонь касалась моих волос, а я жадно впитывала в себя тепло его тела. Каждое его прикосновение возвращало меня домой, заставляло согреваться в это морозное утро.
Когда горизонт пронзил острый солнечный луч, и тьма начала таять, преобразовываясь в нечто невообразимо прекрасное, я наконец-то смогла взять себя в руки. Эта ночь превратила меня в слюнявую мямлю. Какая прекрасная ночь, как же мне этого не хватало…
— Расскажи мне, — попросила я, нежась в его объятьях и смотря на то, как зарождается рассвет.
— Это совсем неинтересная история, — прошептал он мне в волосы.
— Я спрашиваю не потому, что мне не чем себя больше развлечь, — усмехнулась я, — а ты не хочешь говорить вовсе не потому, что боишься, будто я усну посреди рассказа.
— Это так, — согласился он.
На некоторое время между нами повисла пауза. Если сказать честно, сейчас мне стало страшно. Очень. Конечно, мы не сможем стать просто знакомыми друг для друга. Это просто невозможно. Мы скованы общей судьбой, вечностью, любовью, прошлым, близкими, воспоминаниями… Да, просто, чтобы пересказать нашу жизнь и то, что было между нами мне придется следующее столетие посвятить написанию этой истории. Но… ведь бывает так у людей, когда они слишком долго существуют вдали друг от друга, то просто становятся чужими. Я привыкла думать, что знаю Кирана, как никто другой в этом мире. У меня никогда бы не возникло мысли, что он может стать чужим для меня. Но сейчас, вдруг, все, что я знаю, это то, что чувствую только я?
— Я скажу тебе это один единственный раз, Киран Арт Соррен, если ты вдруг решил, что я не услышу тебя, не смогу понять или принять то, что тобой произошло и ты решишь, что тебе удастся просто держать меня на расстоянии вытянутой руки, то тебе стоит вспомнить, что у тебя просто ничего не выйдет и поэтому, я тебе настоятельно советую, не быть опрометчивым в решениях, — извернувшись в его объятиях, я смотрела ему прямо в глаза и говорила именно с той интонацией, как и не одно столетие назад, когда между нами возникали разногласия.
Как любые супруги мы могли ругаться, спорить, даже иногда противостоять друг другу, отстаивая свои интересы. И, ему следовало вспомнить, что если он будет осторожничать, утаивать и пытаться избегать меня, то я в свою очередь объявлю на него охоту, в переносном смысле, конечно, но он знал на ком женился, так что я не виновата. У Кирана, как и должно было быть у любого мужчины благородного происхождения, было особое воспитание и отношение к женщинам. Он привык быть опорой, в его понимании это он должен был быть защитой, той стеной и убежищем, в котором должна храниться его семья. Это было хорошо и ценно. Но, я, как человек с довольно размытым воспитанием и понятием о том, что такое благородство, понимала одно — делай все, что можешь и будет тебе счастье. А, еще, я никогда не искала для себя безопасное место за спиной того, кого любила. Моя семья была для меня тем, за что я готова была бороться любыми способами.
Он смотрел на меня так тепло и печально, что мне стало не по себе. Ощущения были такими, что эта встреча, как предвестник настоящей разлуки. Он словно впитывал мой образ и слова, а ответ прощался со мной, точно извиняясь за то, что не может…
— Просто, расскажи, — очень тихо попросила я.
— Ты все такая же, — сказал он, а его пальцы ласково огладили мою кожу, отчего мои щеки обдало жаром, а дыхание сбилось, — моя женщина все так же похожа на непокорную стихию. Сейчас ты дремлешь, но твое спокойствие всегда мнимое, так? — усмехнулся он. — А, вот я изменился Соль, — еще тише сказал он, и мне будто показалось, что на то, чтобы сказать это ему потребовалось взять всю свою волю в кулак. — В тот день, когда я понял, что тебя больше нет…
Он замолчал, точно подбирая слова.
— Просто, скажи мне, — попросила я, беря его руку в свою.
Его взгляд упал на наши сплетенные пальцы, а когда он вновь посмотрел на меня, я не могла найти в себе сил, чтобы отвести взгляд.
Его глаза затянула глянцево-черной пеленой. Эта бездонная тьма пугала, она завораживала и притягивала одновременно. Она была как нечто давно желанное и столь недоступное для меня. Но стоило ему призвать свой дар, как и мой откликнулся на этот призыв, даже не спрашивая меня. Свет, исходящий от моих глаз отразился призрачным сиянием на его лице, а тончайшие голубые нити потянулись к его руке, переплетаясь с плотными черными нитями, что казалось, сотканы из густого тумана. Как если бы моя сила льнула к чему-то родному для нее. Сперва, так и было. Нежно голубые нити оплетали энергию Кирана, плотно переплетаясь с ней. Это было странно, но приятно. До того самого момента, пока Киран не вздрогнул и не попытался, отпрянуть. Нити точно сошли с ума. Его туже затянулись на моих, а мои на его. И вместе с этим пришла боль, холод и жар, я попыталась разжать пальцы, но ничего не получалось.
Я пыталась совладать с собственной силой, отпрянуть, но ничего не выходило. Казалось, вопреки моим желаниям, сила стремилась соединиться и переплестись с даром Кирана. И, чем больше он и я сопротивлялись, тем больнее нам было. Я пыталась сказать ему это, но вместо слов, из горла вырвался лишь хриплый стон. Это сильно напугало Кирана. Я видела страх в его глазах, когда он с силой сжал челюсти и в последнем рывке отпрянул от меня. Боль оглушила меня. Киран стал наваливаться на меня, скрестив руки на груди, точно пытаясь унять боль, что взрывалась внутри.
— Видишь, — его голос был хриплым и слабым, — во что я превратился…
— Что это? — кое-как пробормотала я, пытаясь избавиться от темных кругов перед глазами. — Твой Дар…
— Перевернулся, — просто сказал он, возвращая телу устойчивое положение, и вновь поднимая меня с песка, помогая опереться о него спиной.
— Разве такое возможно? Перевернулся? Что ты имеешь в виду, говоря, что твой дар «перевернулся»? — вопросы рождались один за другим, несмотря на собственные ощущения, все, что меня сейчас волновало это Киран. Опасно ли то, что с ним произошло? Насколько болезненно это для него? Что я могу сделать, чтобы помочь ему?
— Именно то, что и сказал, — тихо произнес он. — Мы были созданы нести жизнь, ты и сама это знаешь, но я превратился в предвестника смерти, Соль. Это все равно, как позволить собственному отражению в зеркале, занять твое место в этом мире и превратить себя прежнего в того, кто живет в зеркалах. Раньше, мы часто задавались вопросом, насколько наш дар определяет то, кто мы есть. Помнишь?
Я лишь согласно кивнула, пытаясь осмыслить сказанное им.
— Теперь, я знаю ответ, Соль.
На какое-то время между нами повисла пауза. Киран замолчал, а я буквально кожей почувствовала, как между нами захлопнулась сперва одна дверь, вторая, третья…это были секунды, которые я позволила себе молчать, но каждая такая секунда превращалась в плотную, непробиваемую преграду между нами. Сжав с силой кулаки, я вспомнила то, что однажды услышала во сне:
«Я подарил вам право выбирать, хотя вы почему-то считаете, что это не так».
«Любила бы — не ушла».
— И? — не выдержала я, повернувшись к нему лицом и встав на колени так, чтобы наши лица были на одном уровне, вцепившись руками в ворот его рубахи. — Что? Что ты задумал, Киран, м?! Смотришь так, словно обреченный перед казнью! Ведешь себя так, будто не я та женщина, которая видела тебя во всех возможных в этом мире состояниях и прошу заметить, даже после этого, все еще продолжаю считать себя своим мужчиной! Что ты там своей аристократической башкой нафантазировал? Решил, что раз эта хрень, — ткнула я пальцем ему в грудь, — почернела, то ты теперь не такой сиятельный, как следует?! Ты говоришь, что ты изменился? Ты думаешь, что я, что ли в клуб святош вступила, пока тебя не было! В отличии от тебя, я никогда не сочеталась с этим сиянием и тем, что нам приписывали смертные. И немного черного тебе не помешало бы, мне хоть в карты будет с кем играть! Или ты решил, что раз теперь твой дар изменился, то я в ужасе сбегу проклиная тот день, когда позволила тебе встать за своей спиной?! Ты совсем идиот, если думаешь, что это что-то изменит во мне.
На последних словах, я заметила, как на его губах расцветает несмелая улыбка и это волной облегчения отдалось в сердце. Но, зная весь этот аристократический цвет Эйлирии, радоваться было рано.
— Принцесса Арт Соррен все такая же, — улыбнулся он.
— Еще раз назовешь меня принцессой — пожалеешь, — со всей серьезностью, сказала я.
— Ты просто не понимаешь…
— Тогда расскажи мне так, чтобы я смогла понять и испугаться! Пока ты меня лишь бесишь!
— То, что случилось с нами тогда, не было случайностью, Соль. То, что нас осталось двое — вот главная случайность, которая все испортила.
— Что? — нахмурилась я.
— Думаю, что ты должна знать. Это будет честно. Я не хочу напугать или оттолкнуть тебя, это вовсе не так. Когда все только произошло несколько лет у меня ушло только на то, чтобы осознать все произошедшее, осмыслить и понять кто и что такое я теперь. Смириться с тем, что вас больше нет рядом, тебя больше нет… это было за гранью моего восприятия этой реальности. Но был один вопрос, ответ на который, казалось, придавал смысл этому существованию: «почему?»
Я понимала, о чем он говорит, как никто другой! Этот вопрос выворачивал все внутри, он пытал меня ночами лишая сна, он заставлял отворачиваться от мира вокруг в поисках ответа.
— Когда в эти земли пришли аланиты, они не просто поработили нас Соль, к ним в руки попали наши храмы. Те хранилища знаний, исследований, изысканий, что мы так кропотливо собирали все эти годы. На тот момент Император назначил ответственного за изучение наших работ Главу Дома Дриэлл, — одного имени этого аланита было достаточно, чтобы у меня мороз пополз по коже. — Этот выродок быстро смекнул, что такое попало ему в руки, вот только заинтересовали его не изыскания по целительскому мастерству, а то, что мы сохранили на тот случай, если однажды у одного из нас появится такой человек, вечность без которого покажется айдовой бездной на земле.
Я знала, о чем говорит Киран. Уже знала.
— Он доработал то, что не смогли мы. Ему удалось перешагнуть тот «порог» о доброй воле, Соль. Ты помнишь?
— Конечно, — кивнула я, вспоминая тот разговор с Зорисом.
— Помнишь, как недоумевали, почему они вели себя так с нами? Все то, через что мы прошли. Этот бесконечный голод, побои, насилие, пытки под надуманными предлогами, чтобы выведать некую несуществующую информацию, жизнь на войне. Без отдыха, без каких-либо прав. Если так подумать и сравнить то, что случилось тогда с Кэти или Айтоном, то нам еще повезло, не находишь?
Я лишь растерянно кивнула, вспоминая то, что тогда сотворили с ними…
— У каждого из нас было то, что выматывало сильнее всего. Он знал это, он изучал каждую нашу реакцию на те или иные издевательства, а после уже бил по этим точкам до тех самых пор, пока душа, подсознательное «я», называй, как хочешь, просто молило о конце! Когда больше нет «якоря» в этой жизни, то тебе уже не за что цепляться. Ты была моим якорем всегда. Пока была ты, я готов был выживать, — он провел рукой по моим волосам, точно проверяя, действительно ли это я сейчас перед ним. — В тот день все должно было быть закончено. Его «сила крыльев» и энергия нашей силы должны были соединиться и ассимилироваться. Думаю, все было бы так, вот только весь механизм изъятия был просчитан на точное количество человек участвующих в нем, но кто же знал, что я не уйду потому, что не смогу оставить тебя…
— Ты был моим «якорем», — прошептала я.
Некоторое время он просто смотрел на меня, а его пальцы путались в моих волосах. Киран всегда любил трогать мои волосы, почему-то это успокаивало его.
— Он сжег себе крылья, Соль, — усмехнулся Киран. — Когда я думаю об этом, это несомненно радует меня… Потому, как они не заслужили того, чтобы стать частью этого существа. Только не они, — покачал он головой.
— Я уничтожил наши храмы, — неожиданно сказал он. — Все до единого, — с силой сжал он кулаки. — Так, точно нас и не было никогда в этом мире. Я убил императора, — продолжил он. — Тогда я впервые ощутил течение энергии в живом существе, которую смогу перенаправить. Ты знаешь, никогда не думал, что по сути и результату, мой новый дар будет похож на прежний. Убивая кого-то, я позволяю жить другому, — посмотрел он мне в глаза. — Я это чувствую, точно со смертью одного рождается множество сияющих нитей жизни вокруг. Ты не представляешь, как это жутко, — тяжело вздохнул он. — Но, я стал тем, кто я есть. Тогда я был благодарен тому, что это произошло со мной. Не представляю, как бы я смог пройти через все это, зная то, что сделал и собирается делать этот аланит, и не имея возможности противостоять ему.
— Собирается делать? — переспросила я.
Киран взглянул прямо мне в глаза, и всего на миг мне стало не по себе. Его взгляд был холодным, отрешенным и в то же время, точно принадлежал кому-то, кого я прежде не встречала ни разу.
— Знаешь ли ты, почему эта Империя до сих пор существует, процветает и воюет лишь с теми, кто заведомо гораздо слабее? В какие бы союзы они не объединялись, но одержать верх, как-то существенно ослабить престол не сможет никто?
— Полагаю, оттого, что ритарам нет до них никакого дела? — шутливо осведомилась я.
— О, нет, — усмехнулся Киран, — как раз именно ритарам до них дело есть! Вот, только возможности нет…не было, — поправил он сам себя. — Да, и мотивации кое-кому не доставало, — тяжело вздохнул он. — Там, — указал он пальцем мне за спину, — чуть севернее от места последнего нападения расположено родовое гнездо Дома Дриэлл. При всех своих достоинствах, как мага и ученого, — усмехнулся Киран, выражая тем самым всю степень своего презрения к этому аланиту, — у Элтрайса есть один весьма ощутимый недостаток. Он самоуверенный параноик привыкший складывать все яйца в одну корзину, а именно туда, где привык чувствовать себя в безопасности. Там находится и его исследовательский центр, там он хранит все то, что смог извлечь из наших работ, там же хранится один из шести артефактов эчари.
— Эчари?
— Да, — кивнул он, — что-то вроде «благоденствия», если переводить с языка ритаров.
— Откуда?
— Я все это знаю? У меня было время… — Придя к нам они забрали шесть божественных артефакта, предмета силы, согласно легендам ритаров три из них изначально принадлежали им, три аланитам — это уравновешивало мир между этими расами. С исчезновением артефактов, исконные земли ритаров пришли в упадок. Зато земли аланитов получили абсолютную защиту от единственных существ, которые способны им противостоять. Вот только ни что не вечно под небом мира…кроме нас с тобой, — усмехнулся он, проведя ладонью по моей щеке. — Как и любой предмет силы, он имеет цикл…