– Простите, Ваше высочество, – поклонился ректор принцу Тигверду, одновременно подхватывая меня на руки. – С вашего позволения мы отправимся домой. Рене перенервничала. И… нам надо прояснить некоторые моменты.
– Миледи Агриппа, – подошел к нам сын императора. – Простите. Я, видимо, просто не так выразился. И – без сомнения – вы правы. В Империи моего отца нет места насилию. Закон един для всех. И я это докажу. Обещаю вам, миледи.
Я подумала – и кивнула.
.. – Я приглашу целителя, пусть тебя осмотрят, – прошептал милорд.
Он перенес меня в свою квартиру, поднялся по ступенькам на второй этаж и выпустил меня возле комнаты, в которой я когда-то жила.
– У меня забрали силу, – прошептала я. Мысль о том, что я не смогу лечить выгрызала сильнее, чем боль от разбитого лица. – Чтобы я сопротивляться не могла.
Милорд Швангау закрыл глаза – потом привлек меня к себе. Я думала – поцелует, но он замер. А я почувствовала, как по телу заструилась магия – нежная, ласковая. Сила лилась, смывая с души весь ужас сегодняшнего дня, наполняя звенящей энергией от макушки до пяток!
– Ты – как теплое июльское море, – пробормотала я. – Только не надо забирать мою боль себе – это не правильно.
Он – как обычно – не послушался. И стало легко! Боль ушла. Моран привлек меня к себе – и осторожно, трепетно – поцеловал.
Вокруг не осталось привычного мира – лишь хрустальные пузырьки воды в облаках синего света. И непривычно, и волшебно, и – чуточку страшно.
И вдруг по венам понеслась моя магия – магия целителя. Возмущенная, она привычно покалывала изнутри, радуясь встрече и недовольно ворча для порядка. Мол – что это было, хозяйка? Не дело… Не позволяй так больше никому!
Сила целителя бурлила низвергающимся со скалы водопадом. Запас ее был такой, что в первый момент я даже испугалась. Но лишь на мгновение. Никогда! Слышишь? Я обещаю тебе – никогда! Мы никогда не расстанемся! Этого больше не повторится! Я сотру в порошок каждого, кто попытается отнять тебя у меня…
– Твою магию не смогли у тебя забрать, – прошептал милорд. – Лишь заблокировали.
– А что было бы, если б…он смог?
Подняла влажные от слез глаза. И он – слава Стихиям – не закрыл свои.
В синем океане плескалось счастье.
– Рене, я люблю тебя… С того самого момента, как впервые увидел на представлении преподавательского состава. И этого уже не изменить. Если бы случилось что-то…непоправимое… я бы винил себя, но сделал все, чтобы мы смогли это пережить. Вместе.
Он что-то хотел сказать еще, но я не стала его слушать, поднялась на цыпочки – и закрыла рот ладонью.
– Ты знаешь, что самое страшное было сегодня? – я просто не могла оторваться от его синих глаз. – Что у нас с тобой ничего не было. Что я могла не узнать – как это – быть с любимым мужчиной. С тобой.
– Рене, – сказал он, щекоча ладонь своим дыханием. – Не испытывай меня. Я могу не сдержаться.
– Ты же не будешь заставлять меня умолять…
Он не заставил. Со стоном подхватил меня на руки – и понес к себе. Этой ночью было все: головокружительные ласки, признания, клятвы. Мне казалось, я держу его сердце в руках, вздрагивая от каждого толчка.
И когда пришло утро, все, что я смогла сказать, было:
– Мы потеряли два года. Целых два года. И, если бы не Гилморы – я была бы замужем за другим.
Он склонился надо мной и ласково провел кончиками пальцев по щеке:
– Ты даже не смотрела на меня. И выглядела такой счастливой рядом с Бриггсом. Я не стал тревожить своими чувствами. Я боролся с собой – как мог. Было…больно.
– Раймон – ты глупец.
– Наконец-то ты зовешь меня по имени. Знаешь, я хотел этого…
Я нежно поцеловала его. И снова заговорила, пробуя имя на вкус, как до этого пробовала его губы:
– Раймон, почему ты молчал?
– Я… не был уверен в том, что ты чувствуешь что-то ко мне.
– А невеста? Ты хотел, чтобы я ревновала?
– Бывшая невеста из другой жизни, – усмехнулся он. – Нет, ее приход запланированным не был. Я сразу отправился за тобой, чтобы все объяснить, но император – и его совещание. Я сходил с ума, представляя, что ты себе навыдумываешь.
– Значит, ты никогда не пытался воспользоваться…
– Рене, – перебил он меня. – Я хотел тебя уволить, чтобы увезти в поместье. И там… – сочувствуя, утешая, поддерживая – попытаться вызвать твою любовь.
– Что? – возмутилась я.
– Это было бесчестно. И хорошо, что этого не случилось.
– Действительно.
– Ты сердишься?
В ответ я его поцеловала. И мы опять…пропали из этого мира.
– Только теперь я понимаю, насколько я был глуп, – говорил он, не выпуская меня из объятий и перебирая рыжие локоны. – Прости. Просто…я первый раз в жизни струсил. Почти невозможно подойти к женщине, которая настолько равнодушна.
– А почему ты всегда прикрывал глаза, когда со мной говорил?
– Рене, – невесело усмехнулся он. – Ты же целитель. Вот и поставь мне диагноз.
Вот тут мне стало неловко. Даже больше того – стыдно. Идея, что он болен, никогда не приходила мне в голову. Слишком много силы бурлило в нем, слишком много мощи – даже я это чувствовала на расстоянии.
– Ты закрываешь глаза, когда волнуешься? – еле слышно спросила я. – Иначе говорить не можешь?
– Или когда стараюсь взять себя в руки, – нехотя кивнул. – Чтобы… не сорваться.
– Неврология?
– Срыв после боевой операции два года назад, – признался он. – И в университет меня отправили по тем же причинам, по каким ректором трудился Ричард Тигверд. А теперь и мой младший брат Эдвард Милфорд. Император считает, что подобная смена деятельности помогает прийти в себя.
– Прости, я не знала. Я считала это показателем… отношения. Знаешь, как говорят: «Закрой мне глаза Пустота».
– Вздор!
– Мог бы хоть как-то проявить интерес! – возмутилась я.
– Я и проявлял!
Вот тут я уставилась на него с возмущением.
– У тебя очень красивые глаза, – прошептал он. – Зеленые. И они ярко блестят, когда ты вот так вот сердишься.
– Не уходи от темы, – потребовала я. И легонько укусила его в плечо.
– Ай! – очень натурально вскрикнул он.
– Раймон, – осуждающе проговорила я.
– В честь моего назначения был дан бал для студентов и преподавателей.
– Помню.
– А ты даже не пришла.
– Нас вызвали. Мы все вернулись только дня через четыре.
– Я понимаю. После того, как я понаблюдал за твоей работой на ликвидации эпидемии… Но потом, я же пригласил тебя к себе…
– Это когда ты вызвал меня в кабинет – и стал отчитывать за то, что я не пришла на танцы?
– Я не отчитывал. Я объяснял, что огорчился.
Мне стало смешно.
– Стою это я перед мраморной статуей. С трудом держусь на ногах. А ты еще и глаза закрыл.
– Глупец?
– Именно, – кивнула я. – Наверное, такой же, как и я.
– Но потом мы танцевали – и я попытался…
– У тебя были полузакрыты глаза.
– Мне настолько нестерпимо хотелось тебя поцеловать, что магия вышла из-под контроля.
– Думаю, я должна несколько банок с вареньем барону Гилмору и его сыну. А то мы могли бы никогда… Вздрогнула – и прижалась к нему.
– На самом деле я собирался тебя похитить перед свадьбой, – признался он. Потом вспомнил, что произошло накануне. И прошептал. – Прости.
Я рассмеялась. Не весело – но все же. Раймон торопливо встал с кровати, порылся в одежде, которая лежала на полу. И вернулся обратно. В руках его была цепочка, с которой я уже сроднилась. Две подвески – и перстень.
– Рене Элия Агриппа, ты выйдешь за меня замуж?
Я обняла его:
– Да. Но ты должен спросить разрешения у Чуфи!
Он надел мне на палец кольцо. И поцеловал. Так…торжественно. Я рассмеялась – и подалась ему навстречу.
– Сегодня же! – объявил он, прерывая поцелуй. – Женимся – сегодня же!
– Послушай, – попыталась я ему объяснить, – надо выяснить, что с моим положением. Может, придется брать специальное разрешение…
– Ты права, – согласился он. – Сделать придется многое. Значит, завтра! А тебе придется взять на себя самое сложное.
– Что именно? – с подозрением посмотрела я на него.
– Платье! – он лукаво улыбнулся, намекая, видимо, на мою «любовь» к данному вопросу.
– Но… От помолвки до брака должен пройти как минимум месяц, – растерялась я.
– Рене! – нежно поцеловал он меня. – Когда ты приняла мое кольцо? В июне?
– Да, – кивнула я.
– А уже конец августа. Прошло почти три месяца. Больше длится помолвка лишь у сыновей императора.
– Но ты давал мне перстень, чтобы защитить!
– Но об этом никто не знает. А кольцо видели многие, включая императора.
Через несколько минут он вышел из гардеробной уже полностью одетый.
– Я отправляюсь в Западную провинцию. Как только разберусь с тем, что там произошло – сообщу. Ты – самое главное – ни о чем не переживай. Готовься к свадьбе. Я тебя люблю. И очень счастлив, что теперь это можно говорить в открытую. А еще – что можно сделать вот так…
Он сел на кровать, привлек меня к себе. Запутался пальцами в моих распущенных волосах, прижался к ним губами.
– Ты счастлива?
– Да, – я развернулась и посмотрела ему прямо в глаза. – Очень.
– Я беспокоюсь – все получилось… – он обвел глазами разворошенную постель. – Не совсем так, как положено. И мне бы не хотелось, чтобы бы ты что-нибудь выдумала…
– Не буду, – я поцеловала его.
– Ты позволишь…
– Что именно?
– Я дам распоряжение Жаннин, чтобы она перенесла твои вещи в мою квартиру.
– Думаю, что это не лишено смысла, – теперь уже я обвела взглядом спальню, вспоминая, что было прошлым вечером, ночью. И … утром.
Мое лицо словно налилось огнем. Горели даже уши.
– Рене… – поцеловал он меня. – Любимая. Доверься мне.
– Я не о чем не жалею, – проговорила.
– И я сделаю все возможное, чтобы так было.
Раймон ушел.
27
Я отправилась в ванную комнату, а когда вышла, меня уже ждала Жаннин. С платьем.
– Миледи Агриппа! – радостно поприветствовала она меня с таким видом, словно я была доброй феей из сказки, прилетевшей к ней и исполнившей ее самое заветное желание. – А я вам платье принесла!
– Спасибо.
– И… миледи Бартон велела ей сообщить, как вы проснетесь и придете в себя. Она хотела вас осмотреть.
– Тогда я оденусь – и пойду к ней.
– Что вы! Она распорядилась, чтобы вы соблюдали постельный режим.
Я вздохнула. Началось…
– Милорд приказал покормить вас.
После обеда ко мне, действительно, пришла наша заведующая кафедрой.
– Как ты, девочка моя? – спросила она.
– Хорошо.
Понятное дело, на слово она мне не поверила. И обследовала очень тщательно.
– Заклинаний вредоносных на тебя вчера понакидали, – подвела она итог. – И забывчивости, и подчинения. И страсти. И ни одно не подействовало.
– Больше ничего?
– Сильный стресс. Все.
– Будем считать, отделалась легким испугом.
– Мы вчера все очень переживали. На ректора просто смотреть было страшно, – стала рассказывать она. – Понимаешь, они что-то на тебя заковыристое кинули, когда похищали.
– В смысле?
– Я так поняла, что милорд Швангау…то есть герцог Моран, никак не привыкну, перестал ощущать тебя как живую.
– Он меня, простите, что?
– Рене. Ты же учила основы магии, – с укором посмотрела на меня миледи Бартон. – И должна помнить, что сильный маг – такого уровня, как наш ректор, он… чувствует состояние близких людей. Особенно любимой женщины.
– Да… Я читала о таком, но не думала…
– Радость, гнев, смущение, боль, желание…Подобные яркие эмоции читаются им как свои собственные. А вчера он не смог ощутить тебя. У нас как раз было заседание администрации университета перед учебным годом. Милорд Швангау зачитывал план работ, и вдруг побелел. Я подумала, что у него сердце схватило – знаешь, так бывает. Внезапно, резко. Особенно у мужчин.
Я кивнула.
– Я была рядом с ним все время, страховала работу сердца. На Морана было страшно смотреть. Он сидел на брусчатке мостовой – и уходил. Мы держали его вдвоем – Ирвин и я. Потом к нам присоединился принц Ричард. Твой учитель сразу связался с ним.
– И что было дальше?
– Гилмор и розыскники. Тигверд хлестнул герцога Морана по щеке с приказом прекратить истерику. Я испугалась – думала – наш ректор город разнесет. Но обошлось – он пришел в себя.
Я вздрогнула. Если то рычащее состояние с клубящейся вокруг него магической энергией – это называлось уже «пришел в себя», то какой же он был?
– Да. Мы с Ирвином опасались, что Раймон просто не выдержит – и уйдет. Несколько лет назад, после их с Эдвардом подвигов на благо империи, он был очень тяжелый.
Я кивнула:
– Понятно. А почему про спасение младшего брата все знают, а про болезнь милорда Швангау – нет?
– Он не хотел никого видеть. Не хотел жить. Мы его с главным целителем вдвоем вытаскивали.
– Понятно, – сказала я – и вздрогнула от осознания того, что могла никогда не узнать, кто такой Раймон Грегори Шир, милорд Швангау герцог Моран.
– Мне очень хочется, чтобы у вас все было хорошо. Я так рада за вас.
– Раймон приказал мне к свадьбе готовиться, – призналась я.
– Вот и отлично! За месяц как раз успеем! – воодушевленно откликнулась миледи Бартон, и я вспомнила, как равнодушно она отнеслась к подготовке к моей несостоявшейся свадьбе с Генри.
– У нас не месяц, – вздохнула я. – Уж не знаю, радоваться мне или огорчаться, но милорд Швангау заявил, что мы женимся завтра.
– Наверное, он прав, – заявила целительница. – Вы и так потеряли слишком много времени.
– Стихии, – вздохнула я. – Должна была выйти замуж за одного, женился на мне второй, а свадьба будет с третьим.
– Рене, – усмехнулась миледи Бартон. – Какая разница, что скажут люди, если ты будешь неприлично счастлива?
– Жаль родители и бабушка не дожили.
– Так. Я твоих студентов по коллегам распределила – на счет этого не переживай. Теперь – платье! Собирайся, поедем к портнихе принцессы Тигверд.
– Перед тем, как ехать к ее портнихе, нужно осмотреть саму принцессу Тигверд. Я же к ней вчера не попала.
– У нее был Ирвин. Нашел ее состояние удовлетворительным, только она очень расстроилась, узнав, что тебя похитили.
– А зачем ей сказали?
– Рене! Ты смеешься? От ее высочества правды теперь не скрывают. Ни ее муж, ни верховный целитель. Даже сам император Фредерик говорит ей только правду. Она знала – и переживала. Очень…сильная женщина!
– Надо отправить ей записку, что со мной все в порядке. Ей, конечно, муж сказал…
– Прояви вежливость – и поехали в ателье.
Быстро написав несколько строчек, я запечатала письмо – и распорядилась, чтобы Жаннин отослала его с курьером.
– А что с Ани? – спросила я у служанки. – Она должна была вчера помогать мне с ужином – я утром к ней ездила.
Оказалось, что мою подругу отправили обратно в Северную провинцию, даже толком ничего не объяснив.
Я написала письмо и ей. Обрисовала ситуацию, извинилась. Пригласила на свадьбу.
Мы вышли из дома.
Экипаж уже ждал. Я удивленно посмотрела на миледи Бартон – завкафедрой сделала вид, что понятие не имеет, откуда тут экипаж!
Пока мы ехали, я и так все поняла. На меня смотрели все. И если в глазах студентов был еще просто интерес, то коллеги, особенно мужского пола, демонстрировали явное презрение. Что касается дам, то в их глазах была жгучая, ничем неприкрытая зависть.
– Отлично, – сказала я вслух.
– Кафедра целителей в обиду тебя не даст, – быстро проговорила миледи Бартон, – а если наши… друзья не уймутся, то мы их проучим. Будут знать, как задевать тех, кто лечит!
– Все-таки выглядит моя история достаточно не прилично.
– И…плевать! – рассердилась моя начальница.
Я смотрела на нее – и улыбалась. Чуфи успела выскочить из ниоткуда и прыгнуть на колени. Лисица делала так каждый раз, если случалось ехать в экипаже. Ей нравилось мерное покачивание, скрип колес.