– Я понимаю, что заниматься детьми вельмож сложно. Я осознаю уровень прессинга. Но – если нам удается привести аристократов в порядок в военных училищах, то и вы должны справиться.
Нас отпустило.
– К следующей неделе подготовьте планы работы с прикладными факультетами. Кроме того, я лично пообщаюсь со студентами каждого из направлений. Барон Гилмор, составьте расписание. Думаю, смогу посвятить этому пару дней.
– Слушаюсь, ваше величество, – поклонился заместитель командующего.
– Привлеките принца Тигверда – пусть проконсультирует вас, – внимательно посмотрел на него император. – Он неплохо справлялся с кадетами военных академий.
– Но, Ваше величество, – обратился к нему барон Гилмор. – Не стоит забывать, что в военных академиях у воспитателей больше возможностей влиять на своих воспитанников. Там, как известно, разрешено все, что не ведет к гибели учащихся.
Снова раздался ропот – теперь уже возмущались практически все преподаватели. О том, как принц Тигверд издевался над кадетами – ходили легенды. Однажды за неучтивость наследного принца и сотоварищей даже продали в рабство в другой мир.
– Но ведь со студентами, которые учатся по направлению целительства и стихий – нет таких проблем… – протянул император. – Как-то же с ними удается договориться?
– Вы позволите, ваше величество? – поднялся заведующий кафедрой воздушников.
– Слушаю вас, милорд Бартон, – кивнул император.
– У нас, на кафедре воздушников, да это касается и всех магических направлений, включая целителей и бытовиков – немного другая ситуация, чем у коллег. Прежде всего, к нам идут осознанно – чтобы подчинить свою магию. Если молодому магу это не удастся, то он или погибнет, или выгорит. Это осознают все. Первое, чему обучают – контроль. Коллегам же прикладных факультетов я могу лишь посочувствовать. Кто к ним попадает? Те, кто не прошел отбор у нас. Те, кто слишком ленив, либо слишком спесив и избалован, чтобы так работать над собой…
Милорд Бартон сел под одобрительный шепот коллег.
– Получается, – притворно развел руками Фредерик Тигверд, – что все, кто обучается на направлениях, что вызвали мое неудовольствие – лишены магии? Как такое возможно?! Это же дети аристократов?!
– Ситуация немного другая, ваше величество, – поднялся заведующий кафедрой международных отношений. – Понимаете, наши коллеги с факультетов стихий помогают нашим студентам совладать с магией. Но не более. И это не ставится в приоритет.
– А что, простите, «ставится в приоритет»?
– Мы развиваем в них гармоничные личности, и поэтому недопустимо работать с ними так же, как с солдатами.
– По-моему, вы развиваете в них ничем не обоснованное тщеславие, – прищурился его величество. – И если так будет продолжаться дальше, то и студенты, и те, кто их обучал – все понесут наказание.
– Но, ваше величество! – выдохнул пораженный заведующий кафедрой.
– У вас год, чтобы изменить ситуацию. И если для того, чтобы объяснить всю серьезность своих намерений мне придется разжаловать в солдаты ряд студентов – я пойду на это. Если придется применить поражение в правах – я это сделаю.
Уходил его величество в такой же гробовой тишине, что и появился – только смотрели все теперь не на меня, а на него.
– Итак, – невозмутимо проговорил барон Гилмор. – Его величество дал приказ. Следовательно, он должен быть выполнен. Сейчас – четверг. Время на обдумывание – до понедельника. В понедельник – совещание с заведующими кафедрами. С утра.
– У нас занятия, – злобно ответили сразу несколько заведующих.
– Хорошо. В пятнадцать тридцать, я жду вас с планами работ и отчетами. Во вторник – с утра, перед занятиями – общее собрание всех студентов. Будем беседовать. Как вы думаете, надо оставлять отдельно первый курс?
– Много чести, – прозвучало дружно.
– Расскажите – какие методы воздействия на студентов применялись до сих пор? – спросил барон Гилмор.
– По результатам первой сессии. Зимой, – раздался общий галдеж.
– Отвечайте по одному! – нахмурился военный. – Герцогиня Моран, например. Прошу Вас, герцогиня.
«Вот, спасибо» – подумала я, но послушно поднялась.
– Мы честно предупреждаем студентов, о том, что после первой сессии будут отчисления, – начала я – и коллеги согласно закивали. – Кроме того, есть многолетнее негласное соглашение, что сессии у студентов первого курса – зимняя и летняя, принимаются максимально жестко. Особенно у тех, кто пропускал занятия. Или был дерзок.
– При этом родителей, насколько я помню, вы особенно не извещаете, – проворчал барон Гилмор.
– Об отчислении – обязательно. По факту, – склонила я голову. – С родителями, как вы знаете не понаслышке – вообще сложно. Преподаватели – всегда виноваты, дети – незаслуженно обижены.
– У вас ведутся журналы посещения? – поспешил сменить тему заместитель ректора.
– Семинарских занятий – безусловно, – кивнула я.
– А лекции?
– На усмотрения преподавателя. Я, например, не веду. У каждого из нас на лекциях – поток. Четыре группы по тридцать человек. Иногда – больше. Устраивать перекличку – долго. Пускать листок по скамьям – бессмысленно.
– Почему?
– Потому что друзья и товарищи впишут отсутствующих, – под одобрительный гомон сообщила я военному известные каждому преподавателю вещи.
– Да. Вы правы, – задумался барон Гилмор. – В военной академии с этим проще. На занятия – строем. Опять же – наказания. Чистка конюшен, мытье туалетов, работа подсобными рабочими на починке казармы – все это необыкновенно хорошо влияет на неокрепшие умы…
– Увы, – чуть поклонилась я ему. – Боюсь, что все эти меры воздействия у нас, в гражданском учебном заведении, не пройдут. Хотя бы потому, что по уставу, мы не имеем на них права.
– У вас что – студенты не отрабатывают провинности?!
– Отрабатывают, конечно. Целители убирают госпитали. Работают в теплицах с растениями.
– Остальные?
– Дополнительные рефераты, библиотека, – отчитался заведующий кафедрой международных отношений.
Преподаватели закивали.
– Значит так, – принял решение барон Гилмор. – С понедельника – заводим журналы – и отмечаем присутствующих и отсутствующих на всех парах. Единообразно.
Недовольный гул возмущенных голосов.
– Я понимаю, это – тяжело. Однако необходимо. Кроме того. Сообщать родителям результаты посещаемости и исполнения дисциплины еженедельно.
– На одного куратора – поток, – сказала я, когда шум немного стих. – Те же четыре группы по тридцать человек.
– Я подумаю, что можно сделать. Господа. Дамы. Все свободны.
На этом и разошлись.
Аллея, густо усыпанная розовыми лепестками гарбовых деревьев. Раньше я любила это время. Лепестки начинают увядать, и сладкий запах становится сильнее. Сейчас же… Он будто душил.
Вечер. Тоскливо озираюсь – не мелькнет ли где рыжий хвост. Идти домой? Невозможно… Немыслимо! Пойду в госпиталь – проведать подопечных. Так пройдет еще пара часов, и, может быть, Чуф объявится.
За мною числились две палаты. Дежурств по госпиталю у целителей как таковых не было. Если была необходимость в специалисте, администратор вызывал того – чья по очереди была ночь. Если было что-то массовое, целителей вызывали, используя тот или иной код. Красный код – угроза эпидемии. Как в случае с изумрудными клещами. Тогда поднимали всех. Оставляли в госпиталях и больницах минимум специалистов, остальных – на ликвидацию чрезвычайной ситуации.
Я вошла в здание. Тишина. Покой. Дети выздоравливали, новых поступивших – не было.
Проведала двух братьев, которых еще три дня назад вытаскивали вместе с миледи Бартон. Одному двенадцать, другому – девять. В последние дни каникул мальчики отправились в горы. Упали в расщелину. Военные искали двое суток. Нашли. Доставили к нам. Обезвоживание. Многочисленные переломы.
Никогда не забуду глаза их матери. Глаза, полные счастья. Женщина осознавала, что детей нашли. Верила, что их вылечат. Сколько же мужества нужно иметь, чтобы взять себя в руки, довериться профессионалам. Не показывать свой страх. Не стенать, не голосить, не выть в голос. Она лишь искренне благодарила всех. За то, что нашли. За то, что лечат. Побольше бы таких родителей…
– Лежать будете столько, сколько потребуется, – строго ответила я на жалобы сорванцов. – А попробуете встать раньше времени, приставлю надзирателя!
– Ладно-ладно, – примирительно поднял руки старший. – А когда будет можно?
– Когда мне состояние твоего позвоночника понравится!
Домой пришла поздно. Чуф уже спала, свернувшись калачиком на ковре у камина. И я пошла спать. Заснуть и проснуться. Пережить еще одну ночь. Ночь без него…
С утра в пятницу было всего две пары, и я решила прогуляться по городу. Прогулки по Роттервику – еще один способ убить время. Я понимала, что не живу, а жду, когда он вернется. Понимала что это, наверное, не правильно. Но ничего не могла поделать. У меня не было опыта. Я еще даже не знала толком, что такое быть вместе с любимым, а уже училась быть врозь…
Красоты города меня особо не интересовали. Мост – и мост. Дом – и дом. Дворец – и дворец…
Какая разница? Небо, море или лес все равно милее.
Выпила чай с пирожными в кафе на берегу реки Тервики. И не потому, что хотелось есть. Просто… Убить время.
Площадь Цветов перед университетом жила своей жизнью. Как всегда, перед выходными, много народу. Я брела среди гуляющих, опустив голову и размышляя о том, как же я несчастна и одинока, когда резкие выкрики заставили вздрогнуть.
Огляделась, обнаружила высокий помост, большое количество молодых людей в мантиях.
Мантии… Студенты? Вечер пятницы. Интересно. Прислушалась.
– И мы не допустим подобного произвола! – кричал один из них в толпу. – Кто честь и достоинство империи?! Власти добрались до студенчества… Свобода! Мы требуем…
– Что случилось? – спросил у меня пожилой мужчина, что держал за руку девочку лет пяти. – Мы тут собрались погулять по университетскому парку – а тут такое.
– Скорее всего, студентам объявили, что с понедельника будут отмечать прогулы семинарских, и лекционных занятий, – задумчиво сказала я.
– Вот лентяи! – покачал мужчина головой.
Я согласно кивнула, подумала и добавила:
– Можно совет, мой господин?
– Да, миледи.
– Я – целитель, – показала знак на ладони. – Вы с маленькой девочкой очень рискуете. Если толпу напугают… Любое резкое движение. Вы понимаете?
– Спасибо, – горожанин побледнел, подхватил девочку на руки и стал выбираться.
Пожалуй, он и маленькая девочка были единственными, кому это удалось.
Минут через пять, площадь окружили.
– Операция военных служб! – раздался над площадью усиленный магией голос. – Всем оставаться на своих местах!
В ответ полетели камни. Видимо, студенты запаслись ими заранее. Камни пробивали щиты – значит, их зачаровывали. То есть опять-таки – готовились. Спланированная акция. Плохо… Очень плохо.
Раздался истошный крик.
Толпа качнулась – как единый организм. Вздохнула. Выдохнула. И началось самое страшное – паника.
Я почувствовала, как меня против воли выволакивает в портал – в безопасное место. Браслет! Я попыталась схватить всех, кто был рядом…
– Спокойно! – закричала людям, которые в ужасе заметались по нашей с Раймоном квартире. – Мы выбрались – это главное!
Бледная Жанин уставилась на меня, в ногах служанки мелькнул рыжий хвост.
– Миледи, что случилось?!
– Тяф! Тяф! Тяффф! Ррррр….
– Жанин, проводите гостей, – распорядилась. – Я подниму тревогу. Чуф…Чуфи, иди ко мне! Все хорошо… Ну, что ты? Испугалась? Все хорошо…
– У вас артефакт переноса? – спросила женщина, которую я схватила за руку в последний момент.
– Именно. А сейчас – простите.
Люди ушли в сопровождении служанки – я даже не запомнила никого, кроме этой женщины, что задала мне вопрос.
Глубоко вздохнула, настроилась на связь с целителями. И громко, четко объявила:
– Тревога! Тревога! Код – желтый. Повторяю: код – желтый! Беспорядки на площади Цветов. Используются усиленные магией камни. Покалеченные. Пострадавшие в давке. Внимание! Беспорядки на площади Цветов. Код – желтый! Идет военная операция.
Поднялась наверх, за своим саквояжем, и отправилась назад.
31
– Ты кто такая?! – кричал военный.
Я не могла ему ответить – все силы уходили на то, чтобы вытащить молодого парня. Камень попал в голову. Несчастный упал под ноги обезумевшей от страха толпы… Грудная клетка – в месиво. Юноша хотел жить. Очень. И мы стали бороться за то, чтобы он остался. Вместе…
Хорошо, что Раймон оставил мне свадебный подарок – браслет. Подвеска в виде сердца – артефакт-накопитель энергии. Мой резерв был не очень впечатляющий, а впитывать энергию от других я не умела. Раймон как-то сумел это обойти. Водный маг создал накопитель, способный передавать энергию без каких бы то ни было усилий с моей стороны.
Так что я работала – и не собиралась отвлекаться на какого-то невежливого незнакомца. На кону стояла человеческая жизнь.
Почувствовала, как меня грубо схватили за плечо – и встряхнули.
– Быстро пришла в себя! Чем баловалась?! – раздался крик. – Отвечать!
Мне еще нужно было пару минут. Поэтому мужчину – за его чрезмерное рвение и глупость, скрючило от спазма в кишечнике. Постаралась сосредоточиться. Отогнать злость – необходима концентрация – я и так часть магической энергии на дурака потратила.
– Ах ты, тварь! – меня подняли с земли, где я стояла на коленях перед раненым – и швырнули. Последним усилием кинула в больного всю магическую энергию, что была. Хотела позвать на помощь, но не успела. Темнота заволокла глаза…
– Какой…бездонной бездны происходит в Империи?!!! – раздался голос… моего мужа.
В первый момент я подумала, что почудилось. Даже глаза не хотелось открывать. А то вдруг я открою – а его нет…
– Мы можем лишь принести извинения. И заверить, что виновный будет наказан. Сурово.
А вот этот голос мне был не знаком.
– В Пустоту ваши извинения и наказания! Вы понимаете, что моя жена была в опасности!
– Раймон, – я решилась и распахнула глаза. – Ты…
– Рене… Счастье мое!
Это, действительно был мой муж. Он опустился на колени перед диванчиком в нашей гостиной, на котором я лежала, обнял:
– Как ты?
– Слабость, а так – все хорошо.
– Рене! – надо мной зазвучал недовольный голос учителя Ирвина. – Сколько раз вам повторять – нельзя выплескивать весь резерв целительской силы! Надо уметь останавливаться.
– Тот… парень… Он очень хотел жить… Понимаете? – я нашла глазами учителя.
– Живой он, живой, – проворчал Ирвин. – Хорошо еще, что при открытии портала он не соприкоснулся с вами. Вас этот…ретивый и неумный молодой человек оттащил от него. А то, если бы он рухнул в портал с вами – у вас в гостиной был бы еще и труп. Это помимо избитого военного.
– Что он от меня хотел? – удивилась я.
– Я подумал, что это приятельница пострадавшего. Наркоманка. Сидит на земле. Взгляд пустой, зрачки в точку, – простонал из угла кто-то. – Хотел допросить.
Я рассмеялась.
– Вы что – никогда не видели, как работают целители?
– Никогда, – честно признались из угла.
– Я такой безобразной организации задержания тоже никогда не видел, – процедил Раймон.
– Да какое вы-то отношении имеете к военным операциям?! – возмутился молодой человек.
– Догадаться переместить бунтовщиков в замок Олден порталами, например… Для этого даже большого ума не надо!
– Да как смеете!
– Из-за вашей глупости пострадала моя супруга. Это раз.
– Герцог Моран, – раздался желчный голос принца Тигверда. – А что вы вообще здесь делаете?
За эти годы я ни разу не видела, чтобы ректор Швангау, он же герцог Моран, краснел. А тут…
– Даже так? – усмехнулся принц Тигверд.
– Готов понести любое наказание, – еле слышно проговорил мой муж.
– Милфорд…
– Операция движется к завершению. Я…
– Вы оказались бо?льшим человеком, чем подозревали?
– Да.
– Раймон… – прошептала я, не веря своим ушам.
Муж нарушил приказ, оставил свой отряд – и перенесся спасать меня…