- Да я и не говорю, что плохо, - нахмурилась вероятная родственница Федора. – Просто, ну, нельзя же…
- Итак, Василиса, - уставился на меня босс. – Что для вас станет решающим фактором. Может, я смогу вас замотивировать?
И уставился на меня.
«Сколько? – спрашивали его глаза. – Говори, кошелек у меня наготове! Там хрустящие бумажки, в которых ты так нуждаешься. Ну же, за сколько ты нас повеселишь и попрыгаешь мартышкой?»
И мне стало так обидно… И от этого разговора. И от того, что Федор и его секретарша просто препарировали меня своими взглядами. И от того, что я, действительно, считала, что с лица воду не пить. И надо смотреть не на внешность человека, а на то… какой он. На самом деле… Но, с другой стороны – худеть-то все равно надо! Мотивация… Наверное, она нужна… Но… это не деньги. Заработаю я их, в конце концов. А вот…
- Да. – Я развернулась к Федору и уставилась прямо ему в глаза. – Вы… извини.. ТЫ можешь.
- И как…
А голос-то, голос. Ну, как у кота, нюхнувшего валерьянки… Или кошку по весне – кто его разберет…
- А так. Я худею, скажем…
- Пять! Нет, семь! На семь килограммов. За десять дней! – раздался голос Виолы.
Федор отчего-то поморщился.
- Да! – почему-то я поверила, что могу это сделать. Или просто разозлилась. На дурацкую ситуацию, на эти нелепые условия. На умного мужчину, который развил серьезный бизнес, но при этом потакал влюбленным в него девицам в окружении.
- И каковы твои условия? - голос Федора поскучнел. Видимо, он понял, что не о деньгах пойдет речь. И не ошибся.
- Я вешу меньше на семь килограммов через десять дней. А ты по истечению этого срока делаешь все, что я посоветую по лечению. Операция так операция. Без откладываний и отговорок.
- Но… - начал Федор. Однако, увидев три пары женских глаз, что уставились на него, хмыкнул. – Согласен! Но я оставляю за собой право на провокации, и мы продлеваем контракт еще на неделю. Если выиграю я – это будет отличный бонус в виде массажа, если выиграешь ты – надо же подготовить меня к операции.
Хм. Все вывернет в свою пользу. А ладно! Была не была! Пари.
Он протянул руку, и моя маленькая ладонь полностью скрылась в его большой.
Оставшее время обеда прошло в оживленных разговорах между Виолой и тетей Леной, они обсуждали «что бы такое съесть, чтобы похудеть», какие овощи можно вырастить самостоятельно и что посадить на клумбе с левой стороны дома.
Федор думал о чем-то своем, изредка бросая на меня короткие изучающие взгляды. Мои и так натянутые струнами нервы жалобно звенели от такого неоднозначного внимания.
Когда Виола озадачила и отвлекла его неожиданным для мужчины вопросом «лучше туи или гортензии», я с деловым видом вытащила телефон и коротко отбила в смс: «Позвони».
По-настоящему истончаться в такие сроки я не планировала, но азарт и желание уесть Федора, так и охватывали меня, когда я смотрела в его глаза.
На громкий звонок оглянулись все, пришлось пожать плечами и пробормотав «Я на минуту», с деловым видом прижимая трубку к уху, выйти из комнаты.
— Ида, - прошипела я, несясь по коридору на цыпочках, - я поспорила, что буду меньше весить на семь килограмм через десять дней. Выручай!
— Ты реально решила так похудеть? - изумилась подруга. - Но...
— Не глупи! - Я ворвалась в свою комнату и схватила стакан с тумбочки. - Я поспорила меньше быть при взвешивании, а не сажать себе здоровье голоданием. Утру кое-кому нос и заставлю лечиться.
— То есть похудеть ты...
— Хочу, но не так и не настолько. Рыхлость уберу, «Тетку» с лица выгоню. Да я не против и еще семь килограмм жира убрать, но скорее - в мышцы, и точно не в десять дней.
— А зачем ты тогда спорила? - изумилась подруга.
— Ида! - рявкнула я, потом нервно оглянулась на дверь и продолжила опять шёпотом. - Помогай давай, не время допрашивать. Ну хотелось мне кое-кого по носу щелкнуть, он меня раздражает своим высокомерием, и девица тут противная..., да не важно. Похудеть я могу килограмма на три-четыре. Еще литр-полтора сейчас выпью. Что еще сделать?
— Раздражает значит... Девица рядом... И ты вдруг участвуешь в дурацких спорах, чего раньше никогда не делала...
—Идка!!!
— Поняла, не дура. Тебе нужно добрать еще два-три кило перед взвешиванием. Значит так, помнишь, я тебе пакет со спортивным костюмом в чемодан засунула? Там набор утяжелителей, с которыми ты в моем зале занималась. Манжеты для запястий по пятьсот грамм и для голеней по килограмму.
— А по два кило есть?
— В природе есть, но не по твою честь, азартная ты наша. Ты эти-то еле тянешь.
Дальше я не слушала, выпалила быстрое «спасибо», отключила телефон и ринулась перерывать чемодан. Каждая секунда была дорога, я раскидывала пакеты с вещами дрожащими руками, каждую секунду ожидая из коридора оклика: «Василиса, где ты, мы тебя потеряли».
Когда утяжеляющие манжеты, наконец, были найдены, я обнаружила новую напасть. Черт-черт, я была в платье! Длинном, свободном, но отнюдь не прикрывающем кисти рук и щиколотки.
В итоге более легкие и плоские по форме утяжелители были решительно наполовину засунуты в лиф, наполовину - свисали под мышками. Более тяжелые - перекинуты через резинку трусов.
Уф, вроде незаметно, а обнимать себя я никому не позволю.
Но едва я схватила стаканчик и рванула к выходу, чтобы добраться до коридорного кулера с водой, как почувствовала страшное.
Трусики, да ладно кокетничать, скажем прямо - отличные крепкие трусы с удобной высокой посадкой, не выдержали издевательства и просто рухнули с меня до колен вместе с утяжелителями. Два глухих шлепка о пол, тряпочка, стреножившая мои ноги, и - я опять легче нужного. Да твою ж дивизию!
Одно радует - хоть сразу, а не во время взвешивания. Аааа! Что же делать?
По моему виску потекла капля пота, щеки стали горячими. Ида мне как-то рассказывала об одном своем свидании в парке. Гуляли они с молодым человеком, гуляли. И тут она чувствует - трусики вдруг начали падать. То ли с резинкой сложности, то ли шов некачественно прошит и распоролся, правды уже не выяснить. Падают и все.
Она пыталась незаметно поймать их у бедра, но не успела.
«Ах, какое чудесное нынче небо», - сказала подруга, отвлекая внимание спутника.
Внизу в это время оп и упало.
— И ты что? - помню, как с нетерпением произнесла я.
— А что я? Переступила и пошла дальше. Не наклоняться же и поднимать на виду у воздыхателя. А он мне, между прочим, стихи цитировал и насчет красоты неба горячо поддержал, - ответила гордая романтичная Ида и грустно добавила. - Тридцать долларов, чудом по акции Виктория Сикрет из новой коллекции ухватила. Но увы, пришлось оставить белкам в парке.
По словам Иды гуляющих рядом не было и это хорошо. Молодежь бы сделала вид, что не заметила. А вот бабушки могли бы и догнать... постараться помочь.
Если у меня вся эта конструкция рухнет на глазах изумленной публики, как у подруги, незаметно перешагнуть, увы, не получится.
Я вернула нижнее белье на бедра, схватила манжеты и снова бросилась к дивану, сообразив как можно спасти положение. Через полминуты я бодро двигалась к кулеру, а под платьем, на завязанном на талии пояске от хлопкового халатика, болтались манжеты и тяжело били меня по бедрам. Все, я молодец, теперь быстро-быстро упиться и на взвешивание.
Когда пить было уже просто не во что, вода бултыхалась в районе горла, я вернулась в столовую.
— Игорь звонил? - заботливо спросила Виола.
— Подруга. По серьезному вопросу, - неопределенно ответила я. - А где здесь есть весы? Я бы взвесилась для понимания исходной цифры и пошла в сад гулять. Хочу заняться похудением прямо сейчас.
— А может сначала по чаю? - заботливо предложила тетя Лена.
— Спасибо, не хочется, - твердо отказала я, пытаясь ровно дышать.
Когда дамы некоторое время обсуждали преимущество электронных весов в каждом доме – я молчала, когда Федору вдруг позвонили и он некоторое время обсуждал изменения в логистическом графике – я терпела, когда тетя Лена вдруг решила угостить меня пирогом – я даже откусила кусочек. Но потом, скажем так, время вышло.
- Пора взвешиваться! – решительно сказала я, отодвигаясь от стола.
Хорошо, что поясные утяжелители висели не на самом животе, а скорее по бокам. Зато те, что были в бюстгальтере, начали вести себя крайне неподобающе. Они обнаружили, что не привязаны и понеслось.
Левый решил улизнуть в бок и упрямо утекал подмышку, правый выпихивал из гнезда грудь, и я начала ловить заинтересованно косящий взгляд Федора на вдруг ставшее живописным декольте.
Наверное, он никогда не видел, как ОДНА грудь вдруг начинает подниматься как дрожжевое тесто, округляясь и вздымаясь вопреки законам гравитации.
А еще пора было решить вопрос водой в теле, ее как-то становилось все больше, и эта проблема настоятельно требовала решения.
Кивнув в ответ на мой взгляд, ставший очень настойчивым, тетя Лена подхватила Виолу и понеслась показывать «весы почти в соседней комнате».
А меня на выходе из столовой поймал Федор:
- Я передумал спорить.
- С чего это?
- Не хочу, чтобы ты делала то, что тебе не нравится.
- Поверь, Федор, мне сейчас взвеситься хочется больше всего в жизни. Пошли быстрее, а?
Темные брови босса нахмурились, взгляд недоверчиво прошел по мне, изучая утяжелившееся дыхание и каплю пота на виске, которую я тут же быстро смахнула.
- Василиса, у меня есть много недостатков, но переговорщик я отличный. И многое замечаю. Я хотел оставить тебя… как доктора рядом подольше, поэтому согласился на спор. Но сейчас мне кажется - ты явно не в своей тарелке. Бог с ним, с пари.
Отличненько, я значит еле дышу от плюхающейся внутри воды, скоро буду ловить прыгающие по платью то ли груди, то ли спортивные манжеты, а он передумал.
- Как говорят англичане, - вспомнила я уроки английского из института, - «Мое слово – мое обязательство».
- Я понял, что вам не нужно худеть. Вы совершенно очаровательны и точно не из тех девушек, которые репутацию подменяют имиджем.
Это да, имидж не все. Жажда… тьфу (1) . Только не думать о воде!
- И мне, Федор, и вам придется держать слово, - проникновенно сообщила я. - Поверьте, весить меньше на такое приличное количество килограммов через десять дней – это очень тяжелая задача, но я готова ее решить. Так и вы – готовьтесь держать слово.
И решительно двинулась в коридор.
- Какой пафос… Что-то здесь не так, - услышала я тихое в спину.
Глава 12. Небольшой фокус с последующим разоблачением
В небольшую кладовую мне пришлось заходить, ювелирно обходя топчущихся там женщин. Несмотря на свободное платье, крайне, крайне было нежелательно касаться кого-либо или позволить притронуться ко мне.
Я почувствовала, как навешанное наскоро вооружение начинает терять устойчивость, отчетливо угрожая конструкционной ошибкой, сосредоточенной в подмышке. Пришлось прижимать беду рукой с согнутым локтем, и лебедем, не делая резких движений, проплывать на весы.
- Ого, - сказала Виола, - люди столько не весят. Семьдесят семь килограммов. Почти восемьдесят.
- А мне кажется, семьдесят восемь. Или с половинкой, - с сомнением сказала тетя Лена. – И почему не живут? Во мне девяносто, милая, а и живу, и бегаю.
Пока секретарша подбирала слова, чтобы не обидеть пожилую и стратегически нужную женщину, я вынесла вердикт.
- Значит семьдесят семь с половиной, - быть милой и уступить выстраданные полкилограмма я не собиралась. У меня вообще с каждой секундой портился характер. – Все, запоминаем цифру и посмотрим на результат через десять дней в этой же одежде и обуви.
- А может быть повторим еще раз сейчас замер? На всякий случай, - спросила Виола, наблюдая как я схожу с платформы весов и решительно шагаю на выход.
- Нет, - сказала я. – Поигрались и хватит. Я даже вещи не успела разобрать. Спасибо, тетя Лена, за чудесный обед. До встречи, Виола, Федор.
Быстрее… быстрее… мамочкиии…
Сначала плавно, потом все быстрее я неслась по коридору, обнаружив в себе талант к народному танцу. Это когда тело неподвижно, словно палку проглотила, а ноги скоренько так мельтешат, аж подошвы дымятся.
На последних волевых усилиях я влетела к себе в комнату, чуть не вырвала с корнем дверь туалета. И, наконец, выдохнула спокойно.
Выкусите. Через десять дней перед вами появится семидесяти килограммовая лань. И пусть народная поговорка утверждает, что худая корова еще не трепетная газель, я продолжаю верить в волшебство.
Подобно бабочке, рождающейся из куколки, я развязала поясок, вытряхнула бюстгальтер и, оставив валяться у раковины утяжелители, туфли и печали, я вернулась в комнату, преображенная и легкая до воздушности.
Чемодан валялся на полу, с криво, наподобие консервной банке, вскрытой крышкой. Вещи вокруг рассеяны. Часть из них оказались раскинуты на кровати, тумбочке. Один красный в белый горох носок гордо лежал по центру подушки.
Я хмыкнула и подняла его и покрутила пропеллером в воздухе. Ай-да, Вася, ай-да, умная девочка. Надо позвонить Иде и сказать, что все получилось.
Но мои счастливые намерения были прерваны стуком в дверь.
- Да? – недоуменно спросила я, отправившись посмотреть кому я вдруг понадобилась.
В проеме стоял Федор.
- Прошу прощения, по-моему, ты потеряла, - сказал он. И - протянул один из полукилограммовых утяжелителей.
Все же он вывернулся у меня из подмышки…
Босс с интересом посмотрел мне через плечо, окинул взглядом творческую разруху в комнате и, поймав мои задрожавшие пальцы, аккуратно положил в них утерянный манжет.
- Э, - остроумно сказала я, из-за внезапно нахлынувшей слабости еле удержав доказательство преступного замысла.
Федор задумчиво погладил продолжавшие выбивать дробь пальцы и сообщил:
- Спор обрастает подробностями, не так ли? По-моему, настала моя очередь привнести новые условия.
- К-какие? – опасливо осведомилась я.
Существует поговорка «Вижу цель – не вижу препятствий». Кажется, во время забега по коридору у меня была похожая ситуация «Вижу цель – не вижу вообще ничего». Как же нужно было нестись по коридору, чтобы распадаться на ходу и не почувствовать этого.
- Какие условия? Я еще не решил, - довольно сообщил он. – Вы настолько быстро подкорректировали наш маленький диспут, что я пока нахожусь под впечатлением. Даже не знаю, увеличить время ваших услуг до месяца или простить.
- Простить, - пискнула я. – Тем более, что правил я не нарушала. Уговор был весить меньше, и он полностью соблюден.
- Будем спорить? Обратимся к мнению Виолы и моей тети?
То есть тетя Лена не по названию, а настоящая тетя. Очень приятная дама.. Ой, о чем я думаю? И почему он до сих пор гладит мои пальцы?
Судя по горячим волнам по лицу и шее, я пошла пятнами. Такое случалось в студенчестве и несколько раз подвело меня на свиданиях с Пашей, но давно уже не случалось. И я была уверена, что разучилась краснеть как девчонка.
- Нет, - эмоционально заверила я Федора, - не будем обращаться ни к чьему мнению.
- Тогда я подумаю над небольшим своим условием к спору?
- Не слишком пошлым и не предающим страну?
- Все в рамках приличий, - заверил он, явно пытаясь справиться с наползающей на губы улыбкой. – Небольшое дополнение по моему вкусу, почти не влияющая на основной спор.
- Тогда ладно.
Мы чинно кивнули друг другу и разняли руки.
- Оу, Буха? А ты почему здесь? – он с интересом посмотрел вниз. И я тоже неожиданно заметила прижавшуюся к его ноге и подозрительно на меня зыркающую собачку.
- Она сейчас злится или боится? – спросила я, с опаской разглядывая мелькающие в недвусмысленно открывающейся пасти острые желтые зубки.
- Буха переживает, что у нас появились новые жильцы – она девочка нежная и трепетная.
Мы с его хохлато-китайской переглянулись с удивлением. Вот это исчадье ада – нежная? Трепетная?
- Она не укусит. По крайней мере, первая не нападет.
Градус нашего удивления возрос. Ох, мужчины-мужчины. Как вы мало знаете женщин. В глазах у собачки горела ревность. Ко мне, как к нарушительницы ее личной территории, что покусилась на ее мужчину.