Я некоторое время молчала, искоса наблюдая за Элланом, а потом спросила:
— Что значит — тоже нашли себе пару?
Сейчас, когда прошло нервное возбуждение, пыталась осмыслить услышанное. Сдается, мужчины сболтнули много лишнего. Если постараюсь, вытяну всю правду.
— Вы медиум. Они обычно работают в паре с Чувствующими, увеличивают их силу, — думая о чем-то своем, ответил лорд.
Нахмурилась. Значит, Эллан тоже связался со мной ради выгоды? Он изначально знал о моем даре, поэтому так улыбался, учил, не тащил в постель? Ну да, Эллан единственный, кто до недавнего времени не проявил ко мне чувственного интереса. А поцелуи… Они начались сразу после окончания экспериментов. Может, это связано с развитием дара? Определенно, теперь я умела больше, чем прежде. Лучше думать, что поведение Эллана — проверка, учеба, как пощечина.
Не хочу верить в плохое, лучше проверка.
Лорд размял мышцы спины и шеи, словно отряхнулся от эмоций, разминая. Напряжение ушло, из спины Эллана словно вынули стальной стержень.
Воздух тоже вернулся к нормальному состоянию, сразу стало легче дышать.
— Медиум? — недоверчиво переспросила я, разглядывая Эллана.
Все так же элегантен: строгий серый костюм с жилетом на полтона светлее, цепочка часов, свешивающаяся из кармана, кончик платка в верхнем кармашке. Причесанный, надушенный, в начищенных до блеска ботинках. Ни единой складочки, ни единой небрежности, хотя совсем недавно дрался на дуэли.
— Иногда на земле появляются люди, которые наделены возможностью отдавать тело обитателям Сумеречного и тонкого миров, —терпеливо объяснил Эллан и стряхнул с лацкана пылинку.
Выходит, правда. Соланж проводил подобный ритуал, вселял в меня собственную душу. Значит, некромант выбрал жертву неслучайно, вовсе не из-за знакомства с одержимым или безобидной внешности: он искал медиума.
Перехватила самодовольный взгляд лорда. Оказывается, пока я его разглядывала, погруженная в размышления сначала о внешности, затем о сути наших отношений, Эллан смотрел на меня. Неудобная ситуация! Он решит… Ясно, что подумает мужчина. Победитель, красавец, защитник — Эллан ждал награды.
Потупилась, теребя прядь волос возле уха.
Может, поцеловать? Эллан сохранил честь леди, так старался… Только как отблагодарить? Подойти, встать на цыпочки? Ох, тут бы пригодился совет матери или старшей подруги.
— Трости не хватает.
Эллан сиял, словно начищенная монета, и вытянул руку, чтобы сжать в пальцах длинную трость с головой волка.
— Для учеников и вместо указки, — пояснил он.
Ну да, вряд ли лорд на нее опирался, хотя смотрелся бы респектабельно.
— Для учеников — это как?
Воспользовавшись возможностью избежать поцелуя, потянулась к трости. Лорд без колебаний отдал ее.
Гладкое полированное дерево, острое на конце. Набалдашник тяжелый, резной. Можно пораниться, если неудачно возьмешь. Оружие? Высказала предположение, Эллан его подтвердил.
— То есть вы?..
Лорд Марон — навсей, но не способен на подобную жестокость. Одно дело — враги, дуэль, другое — уроки. Меня же он не бил, даже голос не повышал.
— Можно проткнуть или голову размозжить, но до подобного, конечно, не доходит, — успокоил лорд, развеяв кровавые картинки в голове. — Бью только по рукам и шее.
— Зачем?
С трудом представляла смысл насилия в отношении взрослых людей. Да и вряд ли они позволили бы себя наказывать. Любой даст отпор.
— Я учитель, поэтому командую, они исполняют. — Эллан согнул руку в локте. Покорно положила пальцы на ткань пиджака, заодно и трость отдала. Надеюсь, кончик не ядовитый, а то я трогала. — Правила такие. Могу ударить, если сочту нужным — за лень, оскорбления, небрежение к безопасности, своей и чужой.
— Но меня вы не бьете.
Представила, как лорд ударяет тростью по рукам, и стало не по себе, даже фантомную боль ощутила. Дернувшись, остановилась и подула на пальцы.
— Что вы, Дария! — Мою ладонь бережно сжали и расцеловали. — Бить вас?! Помилуйте, лучше позволить ударить себя.
В голосе осуждение и ужас, тот самый, который вызывают неприемлемые вещи.
Эллан гладил пальцы, хмурился и неодобрительно цокал языком.
Увы, секрет прост: почувствовал эмоции и умело на них сыграл.
— Бережете ценную зверушку?
Странно, но руку убрать не хотелось. Пусть останется в ладони Эллана.
Может, он Чувствующий, может, обманщик, но нам хорошо вместе.
— Вы не зверушка, — неожиданно твердо возразил лорд и сам отпустил. — И это неправда.
— Что — неправда? — начиная сердиться за недомолвки, поинтересовалась я.
— Не скажу, — обескуражил Эллан. — Ищите ошибку сами. По-моему, все просто. Вы достаточно меня знаете, леди Эрасса. Простите, мне пора.
Лорд исчез прежде, чем успела вымолвить хоть слово. Склонил голову в вежливом поклоне и скрылся в местном телепорте. Наверное, обратно в Замок магов.
Эллан обиделся, кожей чувствовала. Сразу ощерился, перешел на бездушное «леди Эрасса», выстудил голос от дружеского тепла. И руку отпустил не просто так. О чем я тогда говорила? О зверушке. Странно, Эллан сам подтвердил: Чувствующий в тандеме с медиумом обретает силу.
Ошибка. Вы достаточно меня знаете….
Ему нравится прикасаться к моим рукам, целовать их. Давно заметила. При первой же возможности Эллан гладил пальцы, подносил их к губам, наслаждался запахом кожи. Вспоминая былые встречи, убедилась: лорд Марон наслаждался мимолетными прикосновениями, вдыхал мой запах, словно экзотические духи.
Трепетная забота, страх причинить боль, вызов Соланжу — бред, конечно, но вдруг я ему нравлюсь? Предположим. На минутку, чисто умозрительно. Как ухаживают темные? Навсейки гордые, не подпускают к себе просто так, нужно попрыгать, чтобы внимание обратили. То ли дело в Умерре: сразу видно, дружба или нечто большее.
Существует всего один способ развеять сомнения: практический.
Вроде, признаки влюбленности на лицо, но Эллан ничего не дарил, ничего не просил, не пытался познакомиться ближе. Геральт бы давно соблазнил — лорд только поцеловал.
Самое простое: прямо сейчас спросить. В лоб. Ложь мгновенно не придумать, либо скажешь правду, либо запнешься. Но я не стала, хотя и потянулась за пирамидкой. Темные — это темные, если задумали игру, заранее продумали ходы.
Вздохнув, отправилась на поиски библиотеки. Догадываюсь, она у Эллана обширная, надеюсь, найду ответ хотя бы на один вопрос. Увы, пробелы в знаниях придется ликвидировать самой.
Лорд Марон застал меня за книгами. Я обложилась ими, будто каменной стеной, а сверху водрузила тарелку с яблоком. Так увлеклась, что не заметила, как вернулся хозяин дома.
Библиотека оправдала ожидания. Двухъярусная, размером с бальный зал. Под нее отвели крыло и одну из башен.
Гримуары я старательно обходила стороной, особенно после того, как один едва не сорвался с привязи и не цапнул. Зубы у него как у собаки! Зато обычных фолиантов пересмотрела немало. Увы, они оставляли больше вопросов, чем ответов. Вернее, ответы-то нашлись, только вот порождали еще десятки новых «почему?»
— Добрый вечер, миледи, — холодно поздоровался Эллан и утроился за соседним столом. — Как провели день? Новый дом осмотрели?
Ох, совсем забыла о подарке Соланжа! Даже бумаги подробно не рассмотрела.
Вздрогнув, подняла голову и встретилась с ледяными глазами лорда. В них не было ни улыбки, ни тепла, ни холода — абсолютно ничего. Эллан старательно скрывал эмоции. Значит, перестал доверять. С чужими у навсеев всегда такой отсутствующий взгляд. Только вот чем я заслужила подобное? Впору самой обидеться.
— Вы мне солгали, — ткнула пальцем в грудь бесстрастного лорда. –Чувствующие не работают в паре с медиумами, они сами умеют общаться с иными мирами. Так зачем, Эллан?
Лорд пожал плечами.
— Вы ошибаетесь, но если леди угодно так считать…
— Эллан, вас бешеная собака покусала? — не выдержав, вспылила я и захлопнула книгу. — Или Соланж чем-то пригрозил? Так вот, ничего он не получит. Ни-че-го!
Я не выдержу формальной холодности! Каждое «леди» — будто ножом по горлу. Больно до крика. Сама не ожидала подобной реакции. Внезапно оказалось, дружеский тон Эллана, его нежность необходимы мне до дрожи.
— Чем? — Губы темного тронула презрительная усмешка — первая эмоция за пару минут.
Эллан ясно выразил отношение к тому, что ему кто-то может угрожать. Сейчас он выглядел как истинный навсей: гордый, самоуверенный, знающий себе цену. Превосходство читалось в каждом жесте, позе, повороте головы.
А красивый у Эллана профиль! Преувеливает, нет лорду Марону пятидесяти. Силен, гибок, без намека на седину. У такого о возрасте не спрашивают: оскорбление. Напрасно Эллан на себя наговаривает, он тоже воин. Я помнила уверенные быстрые движения в поединке с Твейном.
— Эллан, зачем? — Со вздохом повторила вопрос.
А внутри все вопило: «Отчего вы так холодны?»
— Что — зачем, миледи?
Он издевается?!
— Нет. Соблюдаю правила игры.
Как прикажете это понимать?
Путем логических размышлений пришла к выводу: Эллан обиделся на обвинение в притворстве и корысти. И после такого женщины — сложные существа? Да я с темными лишний раз вздохнуть боюсь! Не так посмотришь, не то скажешь — и все, наказание неминуемо.
— Дышите уж! — рассмеялся Эллан, вновь став прежним. — Только на честь не покушайтесь.
Последняя фраза прозвучала жестко, как удар бича.
Заморгала, уставившись на лорда.
Честь? Когда я успела оскорбить лорда Марона как мужчину.
Эллан подошел, двигаясь плавно, как хищник, с такой же внутренней мощью, и, ухватив за руку, резко поднял на ноги. Не удержав равновесия, ткнулась ему в грудь и ухватила за плечи.
Пальцы Эллана скользнули по затылку, заставив замереть.
По позвоночнику пробежали мурашки.
Ладони на плечах лорда дрогнули и робко погладили. Зачем, сама не знаю.
Лорд больше не держал, но я сама не желала отстраняться. Стояла и с замиранием сердца ждала новых прикосновений.
Тепло мужской кожи обжигало. Ладони намертво замерли на шершавой ткани пиджака, а потом вновь пришли в движение. Живот ныл в ожидании; пальцы против воли рассудка поглаживали ворот рубашки лорда. Тот не двигался и улыбался. Чем больше приподнимались кончики его губ, тем гуще краснела.
Нужно остановиться, Дария, иначе он подумает… он поймет…
— Значит, леди согласна на… — прошептал Эллан, почти касаясь шеи.
Испуганно не дала лорду договорить, предчувствуя окончание фразы. Я боялась его. Или самой себя? Иначе отчего так взволновали его объятия, — когда только успел? — голос, биение собственного сердца?
— Вы маму помочь найти обещали, —затараторила я, старательно избегая смотреть на Эллана. —Вдруг от нее что-то осталось: дух, могила.
Говорить, говорить и еще раз говорить! Иначе Эллан задаст неудобный вопрос, и мне не удастся отмолчаться. Допустим, я знаю ответ, только каковы последствия? Знаю уже, чем кончается «долго и счастливо» у темных, не желаю вновь пережить боль одиночества.
Лорд отпустил, даже на два шага отступил. Руки плетьми упали вдоль тела. Никого искать он явно не собирался.
—Собираетесь в Умерру? — Эллан не скрывал раздражения. — Не советую.
— Вы обещали, — напомнила я. — И не в Умерре, а в замке-убежище Филиппа. Там лангов нет, не бойтесь.
— Давайте, Дария, оскорбляйте, — Лорд сложил руки на груди, стал прежним ледяным истуканом, — провоцируйте и останьтесь одна. Нашли время и место! Но раз уж обещал, — тяжкий вздох, — придется. Только предупреждаю, —вновь повысил голос Эллан и толкнул ни в чем не повинную книгу; та едва не упала, —соваться к лангам не позволю. И не из-за собственного страха, а нежелания вашей бесславной гибели. До ужина, миледи!
Лорд Марон развернулся и ушел, оставив на душе сомнения, сожаление и досаду. Наверное, я трусиха. Да что там, все именно так и едва не лишилась единственного близкого человека.
ГЛАВА 7
Филиппа я застала посреди гостиной. Потный брюнет отрабатывал удары на живом манекене — фантоме. Тренировался перед отъездом в Мир воды.
Герцог восседал на диване и давал указания, в основном, ругал и перечислял, куда и как уже ранили бы нерасторопного сына.
Признаться, не ожидала увидеть здесь Родриго. Полагала, герцог вычеркнул Филиппа из жизни, сделал вид, будто бездетен, а тут тренировал, давал советы. Не стал спарринг-партнером, это тоже удивило. По-моему, логично сражаться с живым противником, чем с безликим эфемерным нечто, но навсеям виднее.
Герцог сидел лицом к двери, поэтому заметил меня первым и остановил поединок.
— Переоденься, — бросил он сыну. Так бы приказывали собаке. — К тебе невеста и благодетельница приехала. Не порталом, хотя мог бы подсуетиться.
— Мог бы, — утирая пот со лба, согласился Филипп. Его бока тяжело вздымались, спина лоснилась от влаги — брюнет сражался наполовину обнаженным, в одних домашних брюках. — Только Дария не предупредила.
Герцог отмахнулся: отговорки, и поднялся мне навстречу.
— Ты вообще ничего не делаешь. Жену прикажешь тоже мне тебе искать? Пора бы остепениться, а не прыгать по клубам и борделям.
Филипп заскрежетал зубами, но стерпел и это. Отец для него теперь тринадцатый Вседержитель.
Присела в реверансе, приветствуя его светлость.
Родриго улыбнулся — холодно, по-светски, и подошел поцеловать руку. Затем ловко ухватил под локоток и усадил на диван.
— Филипп сейчас придет, только приведет себя в порядок, — извинился герцог и нетерпеливо кивнул сыну: иди, мол, неприлично перед дамой в таком виде ходить. — Он готовится к отъезду, вспоминает навыки ближнего боя.
Кивнула, догадываясь, что Родриго вовсе не собирался развлекать светской беседой. Так и вышло. Стоило Филиппу уйти, как герцог устроился вполоборота ко мне и спросил:
— Надумали с помолвкой?
Признаться, опешила. Я успела забыть о давнем разговоре.
— Завтра крайний срок, — напомнил Родриго, нервно барабаня по колену. — Лучше бы Фил, — за все время он впервые использовал уменьшительное, домашнее, имя, — уехал без кольца. Просто скажите, что госпожа, а не невеста, все поймут.
— Но я не госпожа…
Право слово, что за работорговля!
— Госпожа, — покровительственная улыбка тронула уголки губ герцога. — Он ваш должник, значит, вы госпожа. Вот и скажете, что Филипп три года обязан вас ублажать. Обычная практика, мужчины отдают долги чести не только женщинам.
— Хорошо, я подумаю, — кивнула, а сама гадала, правильно ли поступаю, не наврежу ли себе и брюнету.
Филипп, конечно, сволочь, но ссылка на войну — достаточное наказание. Унижать, оскорблять — увольте!
Искоса глянула на Родриго. Под маской отца скрывалось чудовище. Как можно выставить собственного ребенка на посмешище? Или очередной урок? Как успела понять, навсеи любят бросать в воду. Выплывут или нет, уже не их забота.
— Подумайте сегодня, — с легким напором ответил Родриго. — Или, — издевательская усмешка, — вам легче думать с изумрудами в ушах? Извольте, хоть с головы до ног усыплю.
Странная щедрость, еще больше подталкивающая к мысли пойти наперекор воле герцога. Какую гадость он задумал?
Герцог открыто признал, что хочет наказать сына. И вот, видимо, обдумал, как все организовать. Сдается, дело не в разрыве помолвки, Родриго задумал нечто жестокое, раз предлагал самоцветные горы. А вдруг все закончится смертью? Герцог слов на ветер не бросает, раз говорит, у него нет наследника, значит, так и есть. Вряд ли Филипп смиренно воспримет лишение наследства, значит, от него нужно избавиться, а меня сделают пособницей убийцы. При мысли об этом кровь стыла в жилах. Стало очень-очень холодно, руки меленько задрожали, покрылись «гусиной кожей». Сердце забилось с натугой, будто ему приходилось пробиваться через толщу льда.
— Что с вами, миледи? — встревожился Родриго и поспешил набросить на плечи пиджак.
Атласная подкладка скользнула по коже, словно змея. Такая же гладкая, холодная. Или для меня от всего сейчас веет холодом?