Пойманных финнов допросили с применением каленого железа (на войне, как на войне), узнали имена партизан, деревню, в которой они жили – и выделив отдельный отряд, привезли их туда.
Маленькая деревушка Суомаа* никогда не видела ничего подобного.
* название придумано автором, прим. авт.
Русские солдаты прошли по домам, расспросили людей и согнали всех на площадь. Финны пытались «не понимать», но штык у спины действовал не хуже универсального переводчика, так что семьи партизан определились быстро.
На глазах у всей деревни, солдаты попросту выкинули из этих домов всех живых, включая домашнюю скотину – и запалили курные домишки.
Потом подождали, пока те догорят – и зачитали царский указ.
Так и так, за покушение на солдата русской армии, эти двое приговариваются к повешению. Их дома – сжечь. Все оружие, найденное в деревне – конфисковать. Если еще раз кто-то из этой деревни посмеет стрелять в русского солдата – они вернутся и повесят каждого десятого.
Если попробуют снабжать подобных «стрелков» оружием ли, одеждой, или не донесут о них русским – поплатятся домами. Будет сожжен каждый пятый дом в деревне.
Виселицу поставили напротив дома деревенского старосты – и на ней закачались пять тел. Три уже мертвых, двое – их удавливали медленно, чтобы померли не от сломанной шеи, а от удушья.
Жестоко?
Но лучше напугать сразу, чем мучиться потом.
Повторять жестокий урок пришлось несколько раз. Было сожжено порядка двадцати деревень, повешено больше тысячи человек, но потом финны чуть успокоились.
Они по-прежнему ненавидели русских, по-прежнему сопротивлялись, но уже не так активно. Никому не хотелось поплатиться – ладно бы своими жизнями, но жизнями родных и близких? Кнут и железо были вполне эффективными методиками дознания, отмолчаться не удавалось никому, и русские узнавали об очередном гнезде партизан.
Кто-то пробовал со всей семьей уходить в леса.
Тоже зря. Русские ориентировались в них не хуже финнов, так что беглецов находили – и вешали. Иногда целыми семьями, иногда финкам «везло» - их забирали в обоз, для дальнейшего «употребления» и вовсе не в качестве кухарок.
Медленно, но верно Алексей Алексеевич прочесывал Финляндию, пригибая ее под себя. А что ему самому эти методы не нравились… кому ж такое доставит удовольствие? Но свои войска ему были и ближе, и дороже, чем чухонские крестьяне. Понадобится – так и всех перевешает.
Страх отлично действует там, где не помогает доброе слово.
***
- Еще раз такое повторится – отправитесь в монастырь. Составите там компанию своей свекрови.
Королева Испании надменно вскинула голову, обожгла стоящего перед ней мужчину гневным взглядом громадных зеленых глаз, раскрыла и закрыла веер…
Не подействовало.
Дон Хуан и не таких видывал. И единственное, что ему хотелось сделать с противной рыжей немкой – это выпороть мерзавку.
Ну, надо же! Взяли чуть ли не с помойки – а она тут концерты закатывает! Вместо того, чтобы попытаться найти общий язык с мужем, принялась скандалить и интриговать. А вчера закатила бедняге Карлосу такую истерику, что несчастный прибежал прятаться к старшему брату.
Да, вот так вот.
В гневе женщина была… страшна? Нет, скорее омерзительна.
Кричала, топала ногами, швырялась вещами – и требовала. И ладно бы – платьев и драгоценностей! Нет, ей нужно было, чтобы Карлос внес в число наследников ее племянника! Тоже Карла, второго сына Леопольда и Элеоноры Пфальц-Нейбургской. И лучше – впереди детей дона Хуана.
Аргументировала она это просто. Дон Хуан – сам ублюдок, и дети у него будут не лучше, и рождены невесть от кого… да где вообще та Русь?! Там одни дикари живут и жили!
А мы – просвещенная Европа!
Нечего тут всякую шваль приваживать, когда можно кого-то из своих взять!
Естественно, бедолага Карлос не вынес такого напора. Но и вносить «племянничка» в список наследников не собирался – вот еще! Он, конечно, Габсбург по одной из линий, но…
Карлос второй умел любить и привязываться к людям. Старшего брата он любил, к Маше был привязан, а своих племянников от старшего брата просто обожал, хоть и не мог проявить этого на людях. Ну и кровь-то одна!
Да, он не смог продлить свой род, но дон Хуан сделал так, что Карлосу не стыдно будет предстать перед предками. Все-таки их кровь останется в детях, смешанная с благородной царской кровью.
Да, Романовы – не самая старая династия. Но зато территория у них такая, что Леопольду только облизнуться остается. И военная мощь. И кровь хорошая, по Маше сразу видно.
За несколько лет приручить испанский двор – это достижение.
А вот Анна-Мария, получившая имя Марианны, снискала только всеобщую ненависть.
Маша была высокомерна? О, нет. Все познается в сравнении. Русская царевна не давала забыть о своем статусе, но с ней всегда можно было договориться, она никогда не повышала голоса на нижестоящих, была мила и любезна, не закатывала скандалов и истерик, родила детей…
Ее всегда можно было попросить о помощи, а ее отношение к мужу было неизменно почтительным.
И рядом – Марианна Пфальц-Нейбургская. Которая приехать не успела, а уже начала давить на мужа.
Испанский двор оценил обеих. И принялся травить немку в меру своих сил, а сил было много.
- Да как вы смеете!
- Я – смею, - спокойно ответствовал дон Хуан. – Вы, сударыня, не выполнили ничего из того, что от вас требовалось. Вы не жена, не мать – и не королева.
- Я – королева Испании!
- Тогда вам стоило бы заботиться об Испании, а не о своих… бедных родственниках.
Удар попал не в бровь, а в глаз. Именно – бедных. Испания, хоть и переживала сейчас не лучшие времена, но все равно была богаче родни Марианны на несколько порядков. И это раздражало женщину.
Что там, у нее не было даже украшений, приличествующих королеве, а драгоценности ее предшественницы Карл давать второй жене отказался. Он слишком любил Марию-Луизу, чтобы теперь…
Не говоря уж о сестре русского государя, которая нагло щеголяла то драгоценными изумрудами, то сапфирами, то рубинами, размером чуть ли не с перепелиное яйцо…*
* в те времена не всегда умели отличать полудрагоценные камни от драгоценных, поэтому часть рубинов или сапфиров, например, оказывалась впоследствии шпинелью, твердость по шкале Мооса это позволяла, прим. авт.
Как это так, у кого-то было, а у нее – не было!?
Да и дон Хуан любил и баловал супругу. Карлос – и тот благоволил противной девке с густо-синими глазами, черными волосами и матовой белой кожей! Внешность – еще один повод позавидовать и разозлиться. Увы, веснушки не пощадили благородную даму. Как ни прячься, но на жарком испанском солнце они высыпали горстями!
- Вы… отвратительны!
- Я не бриллиант, чтобы вы меня любили, - спокойно отбрил дон Хуан. – И заботиться обязан об Испании, а не о вашей многочисленной и голодной родне. Вы меня хорошо поняли, сударыня?
Даже само обращение уже было оскорблением, но что могла сделать Марианна?
- Ненавижу!!!
- Еще один раз Карлос мне пожалуется на супругу – и вы отправитесь в монастырь.
Дон Хуан вышел, а Марианна упала на кушетку, заливаясь слезами злости и ненависти.
Негодяй, мерзавец, подлец!!!
О, он мне за все, за все заплатит!!!
Кровью заплатит!!! А не он – так его дети!
Как это должно выглядеть, Марианна не представляла. Но тут главное желать, а случай обязательно представится.
***
Апраксина чествовали, как героя.
Ее величество Шарлотта лично принимала его во дворце, не слушая никаких отговорок. А Федор Матвеевич старался отказаться.
И некогда, и ему надо идти обратно, и даже – он человек военный, у него и придворного-то платья с собой нет...
Бесполезно.
Фон Ревентлов чуть ли не в ультимативной форме потребовал явления адмирала Апраксина пред светлы очи.
- вы не понимаете, друг мой. Мы уже утратили надежду, ваш приход был подобен чуду. А потому...
А потому – прием у ее величества Матвею был обеспечен.
Королева оказалась симпатичной моложавой женщиной с очаровательной улыбкой и пышными золотистыми волосами, Анна Стюарт, про которую Матвей так же был наслышан – симпатичной леди с приятным тихим голосом. Георг...
Да, Матвей знал, что относится к нему предвзято. Но услышав от Конрада историю про то, как его высочество предлагал сдать столицу...
А как к нему относиться?
Сам Матвей держался бы до последнего, а потом сжег бы город вместе с собой, но не отдал врагу! А этот... одно название, что королевская кровь!
И в кого только пошел?
Кристиан – неглупый, решительный, отважный, царица Ульрика тоже женщина весьма неглупая, просто ей нет необходимости геройствовать, а этот...
Не удался братец.
Впрочем, внешне Матвей этого не показывал.
Мило улыбался, обсуждал то войну, то охоту, флиртовал с дамами – и в результате оказался в постели у симпатичной графини, муж которой был на войне. Почему бы и не улучшить людям породу? К обоюдному удовольствию?
А потом опять в море. Война еще не закончилась.
***
- Сонечка, как же я за них волнуюсь....
Софья Алексеевна посмотрела на царицу Ульяну, в девичестве Ульрику-Элеонору. Давно ли вечерние посиделки вошли у них в обычай?
Да очень недавно. Просто Уля повадилась в кабинет к Соне, посидеть с вышиванием, помолчать вместе – и царевна потихоньку привыкла. С разговорами Уля первая не лезла, но обсудить с ней можно было многое. Да и легче так...
Недаром раньше, еще во время второй мирровой, женщины собирались в избы-читальни, хоть как-то поговорить, поддержать друг друга, побыть вместе...
Так и призрак беды отступает перед многолюдством.
Любава к ним, кстати, не присоединялась. Вдовствующая царица была полностью поглощена своей беременностью. Дети были в Дьяково, родные разъехались...
- Все с ними будет хорошо, Улечка. Они победят и вернутся. Алексей сейчас в Финляндии, Ванечка с ним, они друг за другом присмотрят...
- Мне бы твою уверенность, Сонечка.
Софья улыбнулась.
Уверенность?
Да откуда бы ей взяться!!? Просто привыкла она, что сильная, что никому и никогда не показывает своих эмоций. Вот и сейчас – улыбается, хотя иногда волком завыть хочется. Самое страшное, когда от тебя ничего не зависит.
Ты можешь поддерживать порядок в Москве, благо, твоими же стараниями и с помощью Ромодановского это не так сложно, можешь следить за финансами, приглядывать за школой, воспитывать детей, но одного ты не можешь.
Просто снять трубку и позвонить.
Узнать как там ребята, услышать голос... черт! Знала бы – учила бы физику! А то всей памяти – фамилии Попова и Белла, и те еще лет двести не родятся. Не понимала она в двадцатом веке, насколько это здорово – телефон.
А сейчас – гонцы, голуби...
Письма идут, кажется, вечность. И пишешь в ответ, как в никуда, потому что не знаешь, жив ли будет адресат, когда его найдет твоя весточка.
Случись что с ребятами – она и не узнает до последнего.
- Я их с детства знаю, Улечка. Они умные и сильные, они обязательно справятся.
А что она еще может сказать царице? Подруге, которая стала ей почти сестрой?
- А что потом они с Финляндией делать будут?
- Я думаю, надо туда Федю отправить. Наместником... приставить к нему умных людей – и пусть справляется.
Ульрика покачала головой.
- Федя... он как Георг.
На этот раз настало время качать головой уже Софье.
- Нет, Уля. Георг просто хороший вояка, но не король, а вот Федю очень сильно сломала У Шан. Его жена.
- Я ее никогда не видела.
- И не стоит об этом жалеть. Она была... большой дрянью. Очень хотела власти и шла к ней любыми путями. Ей нужен был покорный и податливый Федор, а вот Алексей – не нужен, понимаешь?
- Федя наследовал бы престол?
- А правила его жена. То, что это не удалось – дело случая. Только вот Федя ее любил. Сильно любил, крепче себя самого, вот и сломался после ее смерти.
Софья скромно умолчала о своей причастности к данному событию, о том, как пыталась подсунуть Феде любовниц... тут китаянка ее переиграла, а в итоге все равно ушла в небытие. И не жалко, так-то.
- Хорошо, что этого не случилось...
- Если бы Алеша умер, ты, скорее всего, вышла бы замуж за Карла, была сейчас королевой Швеции....
- Не дай Бог!
- А вдруг понравилось бы? – Софья поддразнивала совершенно беззлобно, и Уля это понимала, потому что улыбнулась в ответ.
- Карл-то? Ты его портрет видела?
- Видела.
- А я его вживую видела. Я точно не была бы счастлива с ним. Я ведь ему не нужна, да и с Кристианом он бы продолжал воевать, меня бы за это невзлюбили... Сейчас он женат на англичанке – и я от души желаю им счастья.
- Особого счастья там нет, - пожала плечами Софья. – Впрочем, в Англии его пока вообще нет.
- Почему?
- Потому что там резвится Людовик. Король-солнышко.
- То есть?
- Адмирал де Турвилль сейчас занимается Лондоном. Прошел по Темзе, разнес Лондонский мост, обстрелял несколько зданий и заявил, что если они не признают малыша Карла...
- И признают?
- Парламент сейчас заседает. Что они решат – я не знаю, но дело-то не в том, что Карл – сын Якова. Это неплохо. А вот его мать второй раз замужем, за Людовиком. И регентом будет официально она, а реально...
- Людовик решил подмять Англию?
- Англия тоже не монолит. Между прочим, Ирландия, кажется, собирается поддержать Людовика. Там католиков много, им серьезно доставалось в последние лет сто – поэтому она что сухое сено, только спичку поднеси. А вот Шотландия – за малыша Карла, но без Людовика. Уэльс против всех, так что результат еще долго не определится.
- А ты бы на кого поставила?
- На Людовика. Но не сразу, далеко не сразу. Такой груз даже ему в один год не поднять.
- А лет за пять?
- Может. Он действительно великий король...
- А о его дворце ходят легенды. Версаль... вот бы посмотреть.
Софья видела его еще в той жизни – впечатление, конечно, сильное. Здесь и сейчас – тем более, что уровень развития сейчас и уровень развития двадцатого века оч-чень различны. Здесь и сейчас ни экскаваторов, ни подъемных кранов, а ведь делают! Да такое!
- Хочешь, я расскажу тебе про Версаль?
- А откуда...
- Работа такая. Мне много пишут... так рассказывать?
- Конечно!
Ульрику-то Софья отвлекла от мрачных мыслей, а вот у нее самой они из головы не шли. Как ни крути, а ребятам придется остаться зимовать в Финляндии. Не управятся они за это время, никак не управятся.
Встанут на зимние квартиры – и вряд ли наведаются домой. На Алешу это совершенно не похоже будет – бросить войско и уехать. Так что тянуть ей этот воз еще долго. Но воз-то не беда, она и не то вытянет. А вот разлука...
Полцарства за мерседеса по кличке «Макс»! И дорогу под колесами, и...
Алешенька, Ванечка, пожалуйста, возвращайтесь живыми!
***
Война в Швеции шла с переменным успехом.
Кристиан с налета взял Гетеборг, но застрял в районе озера Веттерн. Навстречу ему вышли наспех сформированные отряды добровольцев под командованием Карла – и началась позиционная война.
Понадеявшись, что русские, не имея достаточного количества провианта (часть складов Карлу удалось сжечь) застрянут в лесах Финляндии до зимы, а там и зазимуют и их можно будет ослабить, Карл решил сосредоточиться на тех, кто был ближе – на датчанах. А поскольку талант полководца у него был – армия Кристиана быстро забуксовала в своем продвижении. Выбить их со шведской территории не получалось, но и у Кристиана не выходило ни дать решающее сражение, ни пойти прямиком на Стокгольм.
Карл решил применить тактику малых отрядов, поэтому Кристиану приходилось солоно. Пусть сил у датчан и было больше, но попробуй побороться с роем мошкары? Будь ты хоть трижды богатырь, а закусают!