— Принято.
— Десс, так что ты там говорила насчет меню?
— Прикажите появиться меню — и оно появится.
— Меню, — приказал я, и в воздухе передо мной возник список. Я посмотрел на одну строчку, и тут же передо мной возникла картинка какого-то блюда. Снизу было описание.
— Описание будете сами читать, или вам рассказать?
— Так я до вечера проваландаюсь. А что ты там говорила о моих предпочтениях?
— Можете представить себе какое-то блюдо, его вид, вкус и запах. Я его вам предоставлю.
Я тут же представил себе отбивную. Шкворчащую, истекающую жиром. А еще жареную картошечку. На подсолнечном масле. Кружочками. С золотистой корочкой. Кусок ноздреватого серого хлеба, еще теплого. И большую чашку черного чая. От удовольствия я даже глаза закрыл. Когда открыл, передо мной стояла тарелка с отбивной и жареной картошкой. В небольшой плетеной хлебнице лежало два куска хлеба, и рядом стояла чашка с чаем. Я вновь закрыл глаза и потряс головой. Открыл — тарелка никуда не исчезла. Я схватил вилку и нож и набросился на отбивную. Давно я не получал такого удовольствия от еды. Тарелка опустела мгновенно. Я взял чашку с чаем и, отдуваясь, переместился в кресло.
— Десс, откуда все эти чудеса?
— Из синтезатора, конечно.
— Но как ты успела?
— Ваш заказ принял и исполнил искин синтезатора, я только принесла.
— Понял. Спасибо.
Я сидел в кресле и пил чай. Чай был в общем-то не совсем чаем, вернее, совсем не чаем. Какой-то травяной сбор, но тоже очень вкусно. А вот мясо и картошка были один в один с земными. Даже Лин так не могла. Здорово. Ладно, пора переходить к делам.
— Жук, что ты там говорил насчет буксира?
— В ста системах отсюда на базе тыла есть такой буксир. Туда тебе на фрегате два прыжка. Это шесть дней. Оттуда на буксире десять прыжков — это пятьдесят дней. Потом куда думаешь?
— Да туда же и отправимся, к этой самой базе тыла.
— Туда нам лететь придется два месяца.
— На все про все три с лишним месяца. Прекрасно. Зато будем жить спокойно.
— А потом что думаешь делать?
— Потом? Приведу наконец в порядок нашу базу. Потом займусь базой тыла. Ее тоже придется подшаманить. Она ведь наверняка не в лучшем, чем у тебя, состоянии.
— Она-то как раз в лучшем. У нее там полно комплектующих — все-таки база тыла. Хотя ты прав, поработать с ней надо.
— Ну вот, наведу там порядок, и, думаю, стоит пошариться по пространству империи. Посмотрю, что там от нее осталось. Может, выжившую колонию найду.
— Это тебе надо будет на окраины империи. Колонии там.
— Туда тоже слетаю. Короче, решили. Сейчас поднимаю свою подружку и до завтрашнего дня отдыхаю. Потом дня два-три работаю над дроидами и улетаю. Принимается?
— Принимается.
Я вызвал платформу и покатил к своему кораблю. Часа через три Кини должна была подняться после учебы, но ждать было неохота, так что я ее поднял сам. После того как она поднялась и оделась, я ее повел на базу.
— Ник, что это?
— Что-что. Станция, только маленькая.
— А чья она?
— Моя.
— У тебя есть своя станция? А где люди?
— Кини, я тебе потом все объясню. Ты, наверное, есть хочешь? Пойдем, поешь.
— А на каком языке тут надписи? Я ничего не понимаю.
— Язык тут мой родной, атланский.
— Это станция с твоей дикой планеты? А вы разве уже вышли в космос? А неплохую станцию создали у тебя на планете. Немного непривычно, но неплохо. А где же люди?
Мы наконец подъехали к кают-компании. Я уселся на свое место и вызвал еще один стул. Ничего сложного, просто представил, что стул стоит возле стола, и вот он уже и появился. Кини, похоже, и не заметила, что стула раньше не было. Подошла Десс.
— Десс, девушке надо поесть. Ей тоже надо представлять блюда?
— Это без толку. Она не ментальноактивна. Совсем. Ни я, ни искин ничего не увидим. Пусть скажет вслух, чего она хочет, и я принесу.
— Она не знает языка.
— Плохо. Тогда вы покажите ей меню, и пусть она выберет что-нибудь.
— А ты сама не можешь показать ей меню?
— Показать-то я могу, но только она ничего не поймет.
— Вот ведь проблема. Жук, а ты не сможешь что-нибудь придумать? Не могу же я ее постоянно сопровождать. У меня и своих дел полно.
— Постараюсь. Но это первый человек не-псион, который ступил на территорию базы. Раньше мне сталкиваться с таким не приходилось. Но придумаю что-нибудь.
Все время, пока я общался с Десс и Жуком, Кини сидела раскрыв рот и выпучив глаза.
— Ник, кто это?
— Не пугайся — это просто дроид-стюард. Ее зовут Десс.
— У вас что, дроиды имеют имена?
— Некоторые имеют. Понимаешь ли, нам ведь очень часто с ней придется встречаться, и будет удобней, если она будет иметь имя. А сейчас смотри. — И я вызвал меню, а потом переместил его к ней. — Выбирай.
— А как? Я ничего не понимаю.
— Хорошо. Я буду открывать тебе различные блюда и рассказывать о них, а ты выбирай.
Минут через десять она выбрала себе какие-то овощи и блинчики. Сок и чай я уже сам заказал.
— Ник, а с кем ты разговаривал?
— С искином станции и с Десс.
— Ты так с ними говорил, как будто они разумные.
— А они разумные. Хватит болтать, ешь.
Потом обратился к Жуку:
— Жук, приготовь ей гипнограмму по атланскому языку. Прямо отсюда отведу ее в медотсек. Хоть с Десс сможет общаться.
Кини поела, и я повез ее в медотсек.
— Ник, я же только из медкапсулы.
— Это ненадолго. Выучишь наш язык, и все. Всего несколько минут. Раздевайся и ложись.
Она разделась и нырнула в капсулу. Я, правда, уже подумывал отложить изучение языка, увидев ее раздетой, но не успел. Ладно, у нас день и ночь впереди. Через полчаса капсула открылась.
— Жук, что так долго?
— Подправил кое-что в организме. Но ментоактивности все равно ноль.
— Ой, я его понимаю, — воскликнула Кини, — а что это он мне там подправил?
— Не волнуйся, Кини. Жук хоть и жук, но к здоровью пациентов относится очень серьезно. Так что если что-то и подправил, то только тебе во благо.
— Насчет жука ничего не поняла, а насчет здоровья спасибо. А ваши капсулы что, лучше наших? Лучше даже аграфских? А какое у них поколение?
— Понятия не имею. А в самом деле, Жук, ты же наверняка протестировал медкапсулы в моем корабле? Там стоят капсулы десятого поколения. А наши тогда какого поколения? Если сравнить их с теми, что стоят в корабле.
— Такое сравнение некорректно. Но если грубо, то наши капсулы сорокового, а может, и пятидесятого поколения. Но только для ментально активных. А для людей без ментальной составляющей, может, двадцатого, а может, и двадцать пятого поколения.
— Но этого не может быть. — Кини чуть не плакала. — Ник, скажи, это он серьезно? Он что, издевается надо мной?
— Да нет, Кини. Он, конечно, любит поприкалываться, но в этот раз говорит серьезно.
— Ничего не понимаю.
— Кини, не забивай свою прекрасную головку всякой ерундой. Пойдем, я тебе твою каюту покажу.
— А я разве не в твоей каюте буду жить?
— Это я, скорее, в твоей каюте жить буду. Естественно, когда ты не будешь учиться.
— Ник, мне уже надоело учиться. Дай хоть пару декад отдохнуть. Мы это время можем провести вместе. Думаю, найдем чем заняться.
— Не сомневаюсь. Но, понимаешь ли, у меня очень много работы, так что вместе мы сможем провести только сегодняшние день и ночь. Давай не будем терять время. Бегом на платформу.
Я придал ей ускорения шлепком. Потом схватил в охапку и завалился вместе с ней на платформу. Каюту я ей, конечно, не показал. Едва хватило сил дотерпеть до своей каюты. Ничего, завтра покажу.
Весь день и всю ночь нам было не до разговоров. Она, конечно, пыталась у меня что-то выспросить, но я всегда успевал с очередным жарким поцелуем, и она сразу забывала обо всех своих вопросах. И только на следующее утро, за завтраком, она наконец смогла наброситься на меня с вопросами. Как ни пытался я их избежать, но деваться некуда — надо отвечать. Только мы сели за стол, как началось:
— Ник, а чем ты будешь так занят, что не сможешь уделить мне немного своего времени?
— Кини, несколько дней я буду занят ремонтом станции. С утра и до позднего вечера. И если ты не ляжешь в капсулу на учебу, тебе будет очень скучно одной.
— Но ведь это только несколько дней, зато потом мы опять будем вместе. Несколько дней я потерплю.
— А после ремонта я улечу.
— Как улетишь? А я? Разве я не смогу полететь с тобой?
— Нет, Кини, не сможешь. Я полечу не на нашем корабле, а на своем фрегате, который совсем не приспособлен для людей Содружества.
— Как это? А ты что, не человек?
— Человек, Кини, человек. Но мы с тобой немножко разные.
— И даже не немного — уж это я заметила, — улыбнулась она.
— Если бы только это. Ты уже, наверное, сообразила, что на этой станции тебе ничто не подчиняется?
— Поняла, конечно, и хотела как раз спросить — зачем ты это сделал? Ты мне совсем не доверяешь?
— Конечно же доверяю. И это не я сделал. Эта станция была построена такими же людьми, как я. И для таких же людей, как я. Для ментально активных. И не только эта станция. Наши корабли такие же. И все, что нас окружает, тоже такое же. В нашем мире очень трудно жить таким, как ты. Я, конечно, постараюсь создать тебе привычную обстановку, но сейчас у меня просто нет времени. Нам необходимо покинуть эту систему, а для этого мне нужно слетать за буксиром, чтобы оттащить станцию подальше отсюда. Здесь полгода-год будет безопасно, а вот потом, если мы здесь останемся, — начнется война.
— Какая война? Кого с кем? О чем ты говоришь?
— Война между мной и Содружеством.
— Ты сошел с ума. Как ты можешь воевать с Содружеством?
— Могу. И у меня неплохие шансы на победу. Но я не хочу этой войны. Именно поэтому нам и надо убраться из этой системы. Поверь мне, Кини, просто поверь. Так надо.
— Хорошо, Ник. Но объясни мне, как я тут буду одна? В этом чуждом, как ты говоришь, для меня месте.
— О тебе будет заботиться Десс. В крайнем случае, ты можешь проводить время в нашем корабле. И еще. У меня в криокамере лежит девчонка, аграфка. В прошлый раз я ее пожалел и не убил. Что с ней делать, я не решил до сих пор. Если хочешь, я ее достану. Будет тебе подружка или игрушка — это сама решишь.
— А она красивая? У тебя с ней что-нибудь было?
Ну вот, внимание переключил. Теперь будет выносить мне мозг этой аграфкой. Ну и хорошо. Главное, чтобы ненужных вопросов не задавала, а то ведь не выдержу, пошлю куда подальше. А потом все равно извиняться придется — других-то женщин тут не наблюдается.
— Не знаю, красивая или нет. У меня тогда не было времени ее разглядывать. И с ней у меня ничего не было, да и не могло быть. Я и видел-то ее всего полчаса.
— Тебе и полчаса хватило бы. Мне дядя Дэр про тебя много чего рассказывал. Ты еще тот кобель.
— Ну что ты такое говоришь, Кини. Ну давай оставим ее в криокамере — пролежала там пять лет и еще полежит.
— Нет уж, доставай. Пусть лучше она у меня на глазах будет.
— Хорошо. Жук, ты слышал? Пошли меддроида, пусть достанет аграфку и поместит ее в медкапсулу. Пусть в себя придет после криосна. И подготовь каюту и для нее. Так, Кини, мы есть будем или нет?
— Будем, конечно. Хотя аппетит ты мне испортил.
Наконец мы позавтракали. Я подозвал Десс.
— Так, Десс. Во время еды ты остаешься стюардом, на остальное время прикрепляешься к Кини. Поможешь ей на станции.
— Хорошо, мой император.
— Чего это она? Кто тут император? — тут же вскинулась Кини.
— Не обращай внимания. Мы так шутим. — Вот ведь Десс, болтушка. Сейчас бы Кини с этим гребаным императорством мозги на раз вынесла. Я тут же постарался перевести ее внимание: — Жук, что там с расконсервацией парка?
— Расконсервация завершена. Высажены семена травы и цветов. Они уже взошли. Из саженцев деревьев, к сожалению, удалось сохранить только атланский дуб с планеты Меррит. Саженцы дуба тоже посажены.
— Ник, здесь есть парк? Какая прелесть, — обрадовалась Кини. — А ты собираешься запихнуть меня в капсулу. Я лучше по парку буду гулять.
— Гулять там негде. Ты же слышала, там только трава. И не можешь же ты бродить там целый месяц. Свихнешься. Так что на учебу ложиться так и так придется. А в перерывах между учебой будешь гулять по парку.
— А с аграфкой тогда как? Она что, будет одна околачиваться по станции, пока я буду учиться?
— Ей тоже подберем какую-нибудь базу знаний. В сейфе у аграфского принца много разного барахла валялось.
— Это того, что ты в Центральных мирах прижучил? Хотелось бы мне покопаться в этом барахле.
— Что за жаргон, Кини? А принц тот самый. И все это барахло я могу тебе отдать, делай с ним что хочешь. Искина корабля я предупрежу.
— Спасибо, Ник. А базу аграфке я сама подберу. Самую противную.
— Ну, это ты уже сама решай. Все, Кини, можешь отправляться в медотсек встречать свою новую подружку. — Она в ответ только фыркнула. — А я — работать. Обедайте без меня. Я в мастерской что-нибудь перехвачу. Встретимся за ужином.
Я отправился в мастерскую. По пути связался с Жуком:
— Жук, девчонкам только гостевой допуск. Их каюты, кают-компания, медсектор, парк. Если захотят, пусть Десс отвезет их на мой старый корабль. Там тоже только гостевой допуск. Первый в курсе. И предупреди его, пусть отдаст Кини контейнер с барахлом принца.
До самого вечера я проторчал в мастерской. Собрал одиннадцать технических дроидов и пятнадцать различных бытовых. Правда, программы им закачивал Жук. Да, долго мне придется возиться. На такой базе по штату должно быть около тысячи различных дроидов. Хотя половина боевые, и все они практически целые, только с консервации. Но вот с техническими и бытовыми беда. Особенно с техническими. Должно быть около трехсот технических дроидов, а я и трех десятков не собрал. Ладно, соберу сотню и улечу. Все равно на всех мини-реакторов не хватит. Пока не выучу базу по энергетике и не смогу сам создавать реакторы, сделать ничего не смогу. Время ужина, конечно, пропустил. В кают-компанию заявился поздно вечером, усталый и злой. Сел за стол и попросил у Десс шашлычка из бараньих ребрышек и люля. Ну и зелени с овощами. Правда, то, что принесла Десс, на нашу зелень и овощи было похоже мало, но вкус имело такой же, как и на Земле. А вот шашлык и люля были выше всяких похвал.
Кини с аграфкой сидели на диване и о чем-то увлеченно тарахтели. Аграфка, как и Кини, была в серебристом медицинском комбинезоне. На меня она старалась не смотреть, только иногда украдкой зыркала своими огромными зелеными глазами. Ничего доброго в ее взгляде не заметил. Ну, это в общем-то и понятно. Любить ей меня не за что. Да и хрен бы с ней. Хотя девочка очень даже ничего. И фигурка и личико. Но красота какая-то холодная, не человеческая. Вот с Кини все понятно. Только глянешь на нее — и сразу хочется ее хватать и тащить в койку. Ее красота не просто теплая, об нее обжечься можно. А на аграфку только посмотришь — и как в холодильную камеру зашел. Аж передергивает всего. Хотя с Цилей вроде неплохо все было. Но лучше об этом даже и не думать, а то Кини и мне и ей глотку перегрызет. С этой арварской бестии станется. И не посмотрит на мое императорское величество.
Наконец я поел и приступил к чаю с истекающей медом пахлавой. Кини подошла и ухватила кусочек.
— Ой, как вкусно! — Она тут же забрала всю тарелку и утащила ее на диван, где вдвоем с аграфкой с пахлавой и разделались. Я даже попробовать не успел.
— Ник, Беритсиэ сказала, — промычала она, облизывая пальцы, — что мы разговариваем на древнем языке.
— Кини, иди хоть руки помой. Облизываешь ты их, конечно, очень эротично, но понять, что ты говоришь, из-за этого очень трудно.
Они обе вскочили и помчались мыть руки. Аграфка при этом была красной до самых своих рыжих волос, а Кини только хихикала. Придя, они чинно уселись на диван.
— Ник, Беритсиэ сказала, что мы единственные в Содружестве, кто знает атланский язык. Несколько тысячелетий ученые пытались его расшифровать и не смогли, а мы на нем спокойно разговариваем. Здорово, правда? А это твой родной язык?