Дальнейшее упоминание о судьбе северного соседа нашего материка мы находим в уникальных сказаниях варваров Скола Стания, считавших историю сию религиозной. Более того, что есть основания считать варваров этих потомками народа, бежавшего от упоминающихся в легенде событий.
«Шла молодая Эра Рассвета. В северных землях, именуемых Электией, проживал могучий народ магов и волшебников, познавших тайны как сущего, так и незримых миров. Никому не поклонялись, не признавали богов и насмехались над верованиями соседнего, южного материка. Земля досталась этому народу плодородная, теплое лето и мягкая зима. Эти люди находились в постоянном изучении сил природы и магических стихий, изучали целительство и тонкие искусства.
Но чем больше узнавали о мире эти чудотворцы, тем больше они видели в божественном творении изъянов и ущербности. И решили они исправить мир вокруг, перестроить, переделать. И великий маг этого народа по имени Тусклый повелел собрать всех сильных волшбой в одном месте и сотворить творцов нового мира. Кощунство задумали эти мудрые, но с гордыней непомерной люди – создать богов, что будут творить по велению их. И прибегли к самой страшной магии – магии Живой Крови, принеся в жертву варваров южного материка. И создали пять Демиургов, пять повелителей стихий и времени, пять богов-ремесленников. Многоруких, многоглазых, величиной с горы, удерживаемые лишь тонкой магической сетью могучих магов.
Но боги покарали гордецов. Разразившаяся буря, поднятая при создании нового мира, убила молнией одного из магов. Волшебная сеть лопнула. И Демиурги, взращенные на крови и боли, стали творить мир по собственному желанию, ломая и убивая все вокруг. Вздыбилась земля, огонь из недр сжег города, небесные хляби низвергли океан, а сильный ветер уносил в океан. Те же, кто не успел спастись, превращались в демонов, в тварей нечистых, в призраков…»
Как видно из предания, эксперименты с магией породили ужасный катаклизм, полностью преобразивший землю целого материка, сделав ее непригодной для живых. Так появился Мертвый материк. А Демиурги, способные лишь уничтожать, по той же легенде, закончив свою черную работу, превратились в обычные камни, неприметные с виду. И возможно, кто-то, найдя их, сможет извлечь древнюю магию из недр или же, теоретически, вновь оживить богов-разрушителей».
Таронский. Глава 13
Огонь с жадностью вгрызался в сухие бревна, растекался по длинным трещинам, треща и стреляя сучками. Из дома, сквозь проем сорванной с петель двери, валил черный смоляной дым.
– Тут кожевник жил. Хотя и скряга, но работник был хороший, – прокомментировал Скитор, поворачивая голову к Таронскому и указывая на горящий через дорогу сруб. – За что это его так?
Они стояли на пороге дома Альвареса, несколько секунд назад поднявшись из подвала и с удивлением осмотревшись. Теперь же удивление сменило тревожащее чувство надвигающейся угрозы. Липкое, холодное чувство.
Город будто подменили. Ночное небо озаряло багровое марево, закрывая звезды сизой гарью. С танцующих в горячем воздухе языков огня срывались и разлетались искры. Несколько домов по улице уже лизал огонь и, судя по поднимающемуся дыму, можно было предполагать, что не только в этом квартале. В отсветах метались какие-то тени, блестела сталь оружия. Крики, яростное рычание, женские рыдания вперемешку с причитаниями стариков. И звон мечей в соседнем дворе.
– Словно в другой город попали, – пробормотал Скитор.
В темноте подворотни что-то с громким стуком опрокинулось, в круг света вбежал, пошатываясь, пожилой мужчина в грязном камзоле. Седые волосы растрепаны, с колтунами засохшей крови, через лоб тянулся длинный порез, куртка в районе плеча темнеет вокруг ровной овальной дыры. В руке старик сжимал обломок сабли.
– Эй! – дорогу ему преградил Глава Стражи, – Что происходит?
Старик шарахнулся от появившейся из темноты могучей фигуры, испуганно вскинул блеклые глаза.
– Страж! – обрадовано выдохнул он, – Страж! Наконец-то!
И тут же яростно и зло:
– Там людей режут! А ты спрашиваешь, что происходит? Ты, который должен об этом знать лучше меня! Где ты был, когда эти сволочи врывались в мой дом? Лишь хвалиться можете, бестолковые!
– Ты потише, старик, – оборвал его Скитор, – Не на базаре. Что случилось?
– Война! – заорал старик, вскидывая окровавленную голову. – Переворот! Революция! Все что угодно! В городе какие-то темные, какие-то светлые!
Скитор и Глава Стражи оставили стенающего старика в покое, отошли к стоящему у крыльца инквизитору.
– Нужно спешить в казармы, – с жаром проговорил Андреас. – Узнать что происходит.
– Боюсь, вы уже знаете, что происходит, милсдарь Страж, – хмуро заметил Таронский. – Слова этого человека достаточно красноречивы. Или вы что-то пропустили?
– Чересчур красноречивы, – бросил взгляд на инквизитора Страж. – Но мало информативны. Я и без вашей подсказки догадался, что речь идет о последователях этого Грея. Но мне мало знать, я должен действовать.
– Не берусь обсуждать ваши обязанности, – примирительно поднял руки Таронский. – Так или иначе, нам по пути.
– Ну, так составьте компанию, милсдарь Рэкис, – кивнул Исидор и скорым шагом пошел вниз по улице, придерживая рукоять меча.
Максимилиан наклонился к Скитору, быстро произнес:
– Срочно мне достань информацию от Смотрящего за Альваресом. Найдешь меня в районе башни Тригмагистрата.
– Но…, – начал было Скитор, обводя рукой пылающий горизонт.
– Тебя это не должно волновать, – отрезал Максимилиан. – Ты делай то, что должен. И учти, сейчас счет идет на минуты.
Человек в широкополой шляпе лишь кивнул, заиграв желваками. Через мгновение он уже скрылся в темноте домов.
Инквизитор резко развернулся, придерживая полы плаща, и поспешил за удаляющимся Андреасом. Страж лишь чуть повернул голову, когда худощавая фигура поравнялась с ним.
В Стоунгарде не помнили подобной ночи. Уцелевший в последней войне город не знал опустошительных пожаров и кровопролитных боев на своих узких улочках. Южный форпост некогда могучей Империи остался единственным нетронутым городом. И кроме порождений Мертвой Земли иных врагов не ступало по его мощеным дорогам.
Теперь же, подобно чуме, по улицам и переулкам, по площадям и набережным разливалась ненависть. И не надо было быть семи пяди во лбу, не нужно было обладать исчерпывающей информацией, чтобы понять – началась гражданская война. И, естественно, началась она не сама собой.
Таронский угрюмо смотрел по сторонам, бесшумно шагая рядом с плечистым воином. Голубые глаза холодными айсбергами двигались среди прищура тяжелых век, тонкие губы сжались в нить и побелели. Капканом застыли на стилете пальцы в стальных перчатках.
Инквизитор третьей ступени Ордо Стратиус Максимилиан Таронский смотрел вокруг и видел, как рушатся все плоды его работы. Видел, как, несмотря на многолетнюю охоту на еретиков и ведьм, несмотря на сложнейшие и рискованные операции, несмотря на все его самомнение над ним одержали верх. Обвели вокруг пальца. И, как некогда его сапоги ступали по пепелищам проклятых шаманских селений, так теперь этот же пожар пришел и в его дом. Возможна ли закономерность?
Нельзя было сказать, что инквизитор поддался панике или впал в истерию. Таронский давно заметил за собой неспособность впадать в крайности. Но вот что впервые коснулось его, так это сомнение. Сомнение в правильности поступков, в правильности суждений. В правильности решений, в конце-концов. Не мог ли некогда пропущенный эпизод мозаики послужить тем самым камешком, первым начавшим движение со скалы вниз. Тем камушком, который потянул за собой грохочущий, сметающий и необратимый поток.
И если понять это, то можно ли еще исправить?
Страж повернул за угол и так резко остановился, что чуть отставший инквизитор еле ушел от столкновения. Таронский еще подымал глаза, чтоб увидеть причину задержки, когда услышал сдавленный рык Андреаса и шелест скользящей из ножен стали.
В отсвете смолящего факела, воткнутого в щель между кирпичами, разворачивались к ним несколько фигур. Один вытаскивал лезвие ножа из груди лежащего на земле мертвого воина в форме патрульного стражника, трое других сделали шаг вперед, рассыпаясь цепью в узком проулке.
– Именем Трех Дланей! – выдохнул Исидор привычный клич Стражи, взмахнул широким мечом. – Вы что творите?
– Оп-па, – вдруг раздалось позади Таронского, – Попались. Конец вашим вонючим Дланям…
Все случилось быстро. Говорящий не успел закончить предложение, как неожиданный низкий выпад инквизитора прервал его. Пока скрюченная фигура оседала на землю, тщетно зажимая бьющий из шеи фонтан крови, Максимилиан перебросил стилет в левую руку и достал меч, принимая атаку еще одного зашедшего с тыла. С троицей, убившей стражника, уже сцепился Глава Стражи.
Ночной бой никогда не запоминается в подробностях. Мало деталей, мало информации для глаз. Но если Таронскому приходилось ориентироваться на еле видный силуэт своего противника, на молниеносный блеск стали, то Глава Стражи, как более опытный в военном ремесле, управлялся на уровне рефлексов и интуиции. И пока Таронскому приходилось крутиться юлой, постоянно перемещаясь и прикрываясь плащом, то Андреас, ветеран многочисленных войн, словно и не двигался вовсе, лишь иногда подшагивал для очередного удара. Потому не стало уивительным то, что Таронский разделался со своим единственным противником примерно за то же время, за которое Страж поразил троих, с гулом рассекая воздух смертоносной сталью.
Последний нападавший упал с разбитой головой, когда в свете дальних фонарей Таронский усмотрел приближающиеся фигуры в серебристых доспехах. Инквизитор что-то процедил об упускаемом времени, но упрямо встал рядом с Исидором, готовый сражаться и дальше.
Но драться больше не пришлось. Краем глаза Таронский увидел, как выпрямился Страж, добродушно пробасив:
–Это свои.
Арденские письмена
Отрывок летописи Тригмагистрата «О сражении за Стоунгард»
«Воистину, проклятые дни опустились на Стоунгардский Серп. Этот день должен остаться в памяти живых как событие, когда брат вновь пошел на брата, когда против Света выросла могущественная Тьма.
Девятого дня полнолуния листопадов несколько отрядов еретиков двинулись на Стоунгард со стороны болот. На подступах к городу их встретила сводная армия Света.
В то же время в самом Стоунгарде вспыхнули пожары, засверкали ножи мятежников.На центральной площади города, где всегда в такие дни собирались люди чтобы послушать чтецов Тригмагистрата, эмиссар Тьмы Грэй начал призывать всех перейти на сторону Молодых Шаманов и поддержать еретиков. Тут и там вспыхивали споры. Начиналась смута.
«Вы утратили свободу, – говорил Грэй. – Вы слишком заняты собой. Тригмагистра не способен выиграть войну с Мертвой землей, которую сам и начал десять лет назад. Это клирики Тригмагистрата ввергли материк Арден в пучину хаоса и страданий. Они уничтожили язычников и шаманов, ограничив выбор людей до выгодной им Церкви Света. Они отняли у вас то, что принадлежит вам по праву – свободу. Но Шаманы вернулись, они хотят вернуть утраченные право воли, благоденствие и спокойствие за жизнь свою и своих близких. Следуйте Темному Пути, а не Пути Тригмагистрата – идите с нами, идите за свободой!».
И несмотря на то, что отряды еретиков были разбиты, многие покинули Стоунгард вслед за эмиссаром Грэем.
Так появился Эвилгард, оплот Тьмы на Стоунгардском Серпе. Так началась новая гражданская война».
Таронский. Глава 14
Группа воинов, в числе которых вышагивали Исидор и Таронский, тяжелым шагом направлялась к Орденской площади. Как стало понятно из рассказов других Стражей, начало бунта застало врасплох и их. Одна воительница возвращалась домой, когда на нее напали несколько плохо вооруженных человек. Другого ранили арбалетным болтом возле магазина лечебных мазей. Третий столкнулся с группой бунтарей, вломившихся к нему домой. Как бы то ни было, Стражи оказались обескуражены – за нападение на блюстителя порядка в Стоунгарде карали беспощадно, потому мало находилось желающих скрестить с ними мечи. Воины настороженно переговаривались, то и дело бросая взгляды на молчавшего в задумчивости Андреаса.
Молчал и инквизитор, погруженный в нелегкие думы. Мозаика в его голове практически сложилась, не хватало буквально пары нюансов. Но и без них Максимилиан уже убедил себя в единственно возможном решении этой шарады с множеством неизвестных. Через силу, переступив себя, но убедил. Потому что не мог позволить не верить фактам. И себе.
Насыпная дорога сменилась брусчаткой Орденской площади. Над крышами домов выплыл шпиль башни Тригмагистрата, подобно указывающему персту каменного великана. Символ правды, символ веры, символ непогрешимости решений. Максимилиан заметил, что в одном из окон под самой крышей горит свет. Глаза его хищно сощурились.
Стражи вышли на площадь. Остановились. Угрюмо осмотрелись.
Между фонтаном и выходом на Торговую улицу горели костры. Черными изломами на фоне пляшущего огня высились наспех установленные виселицы. Больше половины из них уже не пустовали, превратившись в страшные качели мертвецов. Вонь горелой плоти, мешаясь с угаром тяжелой копоти, стелилась над площадью. Шум сотен кричащих и орущих голосов создавал несмолкаемую какофонию, нестерпимый гул, давящий на уши.
Таронский непроизвольно поморщился. На этой площади казнили. Казнили массово, не разбираясь, не милосердствуя. Слишком хорошо ему была известна эта картина времен охоты на ведьм, времен Месяца Костров. Вот только кто кого казнит на сей раз?
К ним уже бежали. Не размахивая оружием – радостно махая руками. Исидор коротко выдохнул команду, Стража разошлась полумесяцем, обнажая клинки.
– Что происходит? – Глава Стражи шагнул вперед, гордо подняв голову.
Именно таким его знали горожане – несокрушимым, властным.
– Милсдарь Глава Стражи! – один из подбежавших, коим оказался средних лет мужчина в шахтерской робе, радостно улыбался. – Мы отбили у бунтовщиков центр города! Мы гоним их назад, к ворота! Велите снарядить погоню!
– Ты кто? – смерил его взглядом Флайфайер.
– Сормик это, – звонко ответил за шахтера второй встречающий, в сизой ливрее студиоза. – Он организовал баррикады на подступах к башне Тригмагистрата!
– Бой на улицах еще идет, – продолжил Сормик, – Эти темные подожгли северные кварталы. Много бойцов, оказывается, к ним переметнулось, потому сразу по всему городу и вспыхнуло.
Исидор при словах о темных бросил взгляд на Таронского, потом обратился к своим:
– Грин, доберись до казарм, узнай о положении в целом. Мэд, ты собери стражников и приведи их сюда. Айона и Корт – двигайтесь к Северным воротам, оцените что там и как. По возможности помогите. Все, выполнять!
Четверка Стражей бросилась кто куда, выполняя приказы командира.
– Это что за цирк? – подойдя поближе к Сормику, спросил Таронский, подбородком указывая на виселицы с кострами.
– Так это, милсдарь инквизитор, пленных казним. Народ требует.
– Так скоро? – Максимилиан нахмурился. – Самосуд? Без следствия и допросов? Скольких из казненных проверили на причастность к бунтовщикам?
Шахтер непонимающе перевел взгляд с Таронского на Главу Стражи, и обратно.
– Я же говорю, они вместе с этим, с Греем, с подстрекателем. Тут и так все ясно! Кого где поймали – кто ж тут разберет то теперь?
– Немедленно прекратить, – с нажимом проговорил Максимилиан, надвигаясь на Сормика и повышая тон. – Есть высший закон, без соблюдения которого вы ставите себя на одну грань с этими бунтовщиками!
– Да ты что! – вдруг взвился шахтер, потрясая пудовыми кулаками. – Да ты никак с ними? Что же это делается? Ты защищаешь их?
Таронский нехорошо усмехнулся, потащил из ножен меч.