Я стоял у окна, разглядывая сумерках далекие вершины Драконьих гор на горизонте.
Одна из них, самая высокая, справа от перевала Кельдерг – Айс… Подумать только, я был в нескольких лигах! Ничего, Дикке проводит меня к его логову…
Черти чешуйчатые, даже горы принадлежат им! Уж они-то не мучаются никакими вопросами!
Ощутив позади движение воздуха, я не обернулся – знал, кто стоит за спиной.
– Тайрен, – сказал Винд, – Белый Скай не просто дракон. Он – Хранитель. Он тебя точно убьет.
Я вздрогнул, а потом удивленно воззрился на него, – он что, мне сочувствует?
– Ты ошибаешься, если думаешь, что для меня это что-то меняет!
Я неосознанно перешел на "ты" с драконом, и он меня не одернул.
– В тебе, Тайрен, кровь дракона, – Винд отвесил мне высший по их мнению комплемент, а потом еще один, такой же сомнительный, – Когда он съест твое сердце, я сражусь с ним за тебя.
Вот тут у меня вовсе отвисла челюсть, – потому что для дракона это было равнозначно признанию не в дружбе: ее у драконов нет, а чего-то вроде кровного братства.
Пока я приходил в себя от такого ошеломляющего признания, Винд уже удалился, все такой же невозмутимый, как и всегда.
А вот мне было над чем задуматься и кроме его поведения: Хранители… Легенда даже для самих драконов…
Их не много – один, два… хотя говорят, что раньше было больше. Они не владыки, и не правят: у драконов нет королей. Они не наставники, которые передают знания молодежи: драконам это не нужно. Они – хранители. Потому что считается, что они воплощают в себе всю мудрость мира…
И все-таки Винд шел с человеком, который собирается убить дракона-Хранителя.
Единственного, о котором известно сейчас…
Он был уверен, что Скай съест мое сердце – а у них это считалось честью, потому что большинством людей они просто брезговали, – но собирался сам потом сразиться с ним…
И Дикке не могла не знать, но тоже шла – что бы просто посмотреть.
Где логика? Логика в том, что у драконов логики нет.
С драконами всегда так – ждешь от них гадости, мысленно представляя их шкуру как трофей, а они делают тебе дорогой подарок, а как только обрадуешься – оказываешься по самые уши в… неприятностях. В общем, с ними в любом случае чувствуешь себя придурком, – во всяком случае, именно так я себя и чувствовал почти постоянно со времени знакомства с Виндом.
Я не понимал, что все это значит, но постарался просто забыть обо всем, кроме цели: ничего нет, никого нет, и драконов нет, – кроме одного…
Сначала наш путь вообще напоминал увеселительную прогулку: роскошные сады, готовящиеся дать обильный урожай, чистенькие предместья, плавно переходящие в поля, и крупные богатые села, перемежающиеся с загородными усадьбами. Дороги были на совесть, у каждого перекрестка – верстовые столбы с указателями. Столица, гигантский порт на узком проливе между Понтом и Тетисом, Миркаль жил мирно – только Хоривские алары иногда совершали набеги, но и то с моря. Драконьи горы – надежный барьер…
Этакая благодать вызывала даже обиду: никаких чудовищ, непреодолимых препятствий, ловушек – всего того, что поджидает героя в мифах… Понятно, видимо каждый сочинял в меру своей фантазии.
А более всего меня поразило то, что нам доброжелательно и подробно указывали дорогу. Я уже не удивился, увидев на повороте огромный каменный столб с вырезанной до последней чешуйки драконьей головой.
Даже драконы были расслаблено беззаботными. Когда Винд предложил свернуть с дороги и устроить привал на берегу речушки, которую они учуяли, я и Дикке согласились с одинаковым энтузиазмом: погожий денек располагал к неге и лени.
Я смотрел на Дикке, распластавшуюся на тонюсенькой ветке над ручьем, и подкарауливающую с острогой рыбу, – и все отчетливее понимал, что мой поход безнадежен.
Людям иногда удавалось убить дракона. Иногда, – даже честно… Уж я-то знаю!
И с Виндом я возможно справился бы, а с драконом, который в несколько раз опытнее его? Говорят, Хранитель – это дракон, проживший тысячу лет и победивший в тысяче схваток. Если это так, то дело совсем плохо…
Потому что старых и дряхлых драконов попросту не бывает! Первая же слабость в схватке оказывается и последней. А уж этот Скай еще достаточно свеж, что бы даже интересоваться девушками!
– Винд, сколько живут драконы?
– Пока не умрут, – равнодушно отозвался дракон, не оборачиваясь и насаживая рыбу на прутик.
А ты что хотел? Еще никто не слышал, что бы дракон умер от старости: по их понятиям – жить достоин только сильный!
Солдат ли, наемник, ловец удачи – каждый все равно надеется, что когда-нибудь у него будет свой дом, и он окончит свои дни убеленный сединами, в своей постели, успев попотчевать внуков байками о своей бурной молодости…
У драконов не бывает дома. Не бывает постели. Не бывает внуков…
Они живут, зная, что как бы силен ты не был – однажды придет тот, кто убьет тебя…
Каково это жить, – зная, что каждый день – последний?..
Глупо, но из-за заявления Винда, я почувствовал себя виноватым перед ним. Для ящерицы он ведь, в сущности, хороший парень, и мы могли бы стать друзьями.
Если бы он не был драконом…
Все равно, – получается, что я могу сгубить не только свою шкуру… Скорее всего, я иду навстречу верной гибели. Но дело точно не в мести. Будь Скай человек, я призвал бы его к суду, потому что даже раба нельзя убивать просто так. Никому.
Кроме дракона…
Я просто не могу смириться. Признать, что какая-то летающая змеюка с гор имеет право распоряжаться чужой жизнью по своей змеючьей прихоти?! Я не могу изменить весь мир, но и быть покорным скотом тоже не собираюсь… Так что свой выбор я сделал: лучше умереть, зная, что ты человек, со своей волей, чем жить быдлом!
Но мы – люди, и мы всегда надеемся! Вот и мне – остается надеяться, что у моего врага в последнее время было не так уж много битв, и у меня тоже будет шанс…
Что это не просто растянутое во времени самоубийство.
Потому что тогда это было бы трусостью…
Темней всего под пламенем свечи. Я был благодарен судьбе за то, что Винд полностью переключился на Дикке, не оставляя себе времени поупражняться в остроумии на мой счет. Было даже интересно слушать как они травят друг другу охотничьи байки, Винд рассказывал о Янтарном море, Славии, где успел побывать в прошлом году, Дикке – о родной Кикладе. Никогда не думал, что стану свидетелем чего-либо подобного! По крайней мере, это отвлекало от своих невеселых раздумий.
Стоило представить себя, бросающего вызов Белому Скаю, как сразу же хотелось повернуть обратно, к привычному, пусть не самому идеальному, но временами весьма удобному миру. Приходилось признать, что много раз я позволял помыкать собой тем или иным способом, так что же задело меня на этот раз? Только то, что здесь был замешан дракон? Но ни Винд, ни Дикке не вызывали у меня ненависти…
В настоящий момент я не стеснялся признать, что они мне даже нравятся: драконы резвились в заводи полноводной Ирсанис, как дети… с шумом, с брызгами, охотясь друг на друга… Сильные, молодые, красивые – да, ими можно было любоваться и восхищаться! Они были бы прекрасной парой. Если бы у драконов были пары…
В стаи сбиваются только самки – беременные или обремененные потомством. Так что скорее всего, если Дикке и допустит его до тела, Винд даже не узнает родился ли у него ребенок, сын или дочь…
Если тот не придет убить его: наш Пифон именно так и получил свои угодья.
Мне почему-то стало грустно. Глупо – самих драконов это ведь не беспокоит…
А может и я оставил где-нибудь на армейских маршах после себя такую же память…
Вдруг вспомнилась не Талла, в объятьях которой я становился мужчиной, как добрый десяток юнцов до и после, и не ее гарнизонные подружки. А сероглазая девчонка из ближайшей к нашему лагерю деревни, когда мы стояли на северной границе. Она тогда даже не плакала…
Наир тоже не плакала, я знаю…
Дикке вышла на берег. Завораживающе гибким движением всего тела стряхнула с себя воду и стала медленно одеваться. Не думал, что драконы могут кокетничать, а ведь она с ним играет, – как кошка, деловито вылизывающаяся на солнышке и вроде даже не замечающая пристальных взглядов соседских котов…
То, что Винд – благодарный зритель, было видно недвусмысленно, но как бы возбужден он не был, продолжения купание не имело. Хотя Дикке, конечно сильна – вон, какие кубики, но она все же женщина… то есть самка, – и он бы с ней справился… И уж точно дело было не во мне: драконы стыда не знают. Оказывается, даже у их права силы есть исключения…
Не такие уж они животные.
Проклятье! В этом драконы честнее, – они хоть своих не трогают!
Зато отыгрываются на нас. И за это я все равно убью Белого Ская. Постараюсь.
– Винд, а Хранителя вообще можно убить? – глупый вопрос: а куда же они тогда все подевались…
Дикке ответила отличительной драконьей ухмылкой. Винд улыбнулся чуть более живо:
– Можно, Тайрен. Все можно убить.
После таких слов хочется толи повеситься, толи и правда хвататься за нож…
Я так и не понял, что разбудило меня в ту ночь. Тем более, что оба дракона реагируют на малейший шорох, – а тут и Винд, и Дикке спали сном младенца, тесно обнявшись друг с другом. Мы шли весь день с хорошей скоростью, и поднялись уже высоко: дорога не прерывалась, и нам не приходилось тратить время на поиски и расчистку зарослей. Кажется, Скаю не привыкать к посетителям!
К этому моменту я уже вполне взвесил свое импульсивное решение и находил его хоть и сумасшедшим, но достойным и справедливым. Видимо, самоуверенность Винда была заразительна, и я относился к завтрашней встрече с Белым Скаем мертвенно спокойно.
До того момента, как я его увидел.
Белый Скай сидел на корточках на нависающей над ущельем ледяной глыбе, опираясь одним коленом на ледник, и сложив руки с длинными острыми когтями на другом. Он был одет в шнурованные сапоги, почти такие же как у Винда штаны с широким поясом, на котором главным украшением был конечно же ритуальный крис, и свободную тунику, открывающую его смуглые мускулистые плечи. Длинные, почти до талии волосы, развевающиеся на пронизывающем, обжигающе холодном ветру, были желтовато-белыми: толи седыми, толи настолько выцветшими…
Он был – продолжением скал… воплощением метели… льдом, который вдруг принял подобие человека…
А потом он исчез, и я даже не заметил как.
Я никогда не был суеверным и давно уже не верил в сказки, а знакомство с Виндом избавило от веры во всякие там магические драконьи штучки вовсе. Ну да, что-то наверное есть, но они же оборотни!
После эффектного явления Ская весь скептицизм куда-то улетучился. Слишком много страшных легенд ходило о драконах, что бы все они оказались вымыслом, и я едва ли не в панике подумал, что ему известно о моих намерениях, и он поджидает нас с какой-нибудь изощренной драконьей каверзой. Дракон не мог узнать обо мне от Наир, но это не успокоило, а еще больше растревожило: уж очень не хотелось бы, что бы этот Хранитель обладал какими-нибудь сверхъестественными способностями! Хватит того, что он дракон! Я снова вернулся к мысли почему же мне так хочется скрестить с ним клинок. Что за игры в благородного мстителя и судию? Почему-то сейчас я не чувствовал себя в этой роли уверенно… Для самоутверждения слишком рисковый способ, и экстравагантно для самоубийства… Дьявольщина! Ну почему мы, люди, всегда сомневаемся?!
Драконам это не знакомо, – и в этот момент я не считал подобное наше человеческое свойство преимуществом! Гадюки с крыльями! Одно их присутствие уже не добавляет душевного равновесия!
Я зло покосился на Винда и наткнулся на совершенно осмысленный ясный взгляд. Я поспешно отвел глаза, – больше по привычке, – но было неприятно, что он мог прочесть мои мысли… Глупо, да? Оказывается, меня волнует мнение дракона, который смотрит на меня как на забаву…
Я чувствовал на себе взгляд Винда, но почему-то смелости ответить ему не хватило…
Последнюю ночь перед логовом мы провели в миссии: это было мрачное, наполовину скрытое в скале строение с колоннами у входа. Зато внутреннее убранство потрясало своей роскошью!
Мрамор и малахит, моржовый клык, прихотливые панно из янтаря, панели бесценного борейского дуба, шторы, окрашенные в пурпур и индиго – цвета, которые могли позволить себе только короли… Тканей, которые использовались в качестве обоев, штор, просто драпировки здесь было множество – самых дорогих и самых изысканных оттенков! Статуэтки, чеканные курильницы по углам, даже скамейки – были уникальной работы и красоты. Ну, конечно, – драконье золото! Драконы гор разве что не спали на серебре, золоте и камнях. Пожелай они прекратить работу в рудниках, – и три государства окажутся в скверном положении. Вот они и ублажают драконов.