— Ну, ты же ушел, — усмехнулся я. — Хотя тоже орлом летал.
Фиронов не удостоил меня рукопожатием и слабо махнул, приглашая следовать за собой. Я двинулся следом, по узкой, кривоватой дорожке, мощеной песчаником. В дом меня тоже не позвали. Фиронов предпочел беседовать на свежем воздухе, по-барски предложив устроиться в беседке, увитой виноградными лозами. Я сел. Фиронов, кривясь, устроился в кресле-качалке, баюкая правый бок. На меня он поглядел с заметным отвращением. Я молчал, разглядывая хозяина. Тому следовало сбросить несколько килограммов, походить в зал, а красноватые белки глаз и мешки под ними говорили, скорее, не о перенесенной операции, а об обильных возлияниях. Если мои предположения верны, Рокотов нанял меня потому, что Фиронову не доверял из-за пагубных привычек.
На столе в беседке сверкал острыми гранями графин с коричневой жидкостью и пара стаканов. Внутренний голос подсказывал, что это не чай. Хозяин украдкой бросил на него взгляд и торопливо облизнул пересохшие губы. Я ждал.
Фиронову не понравилось, что я его разглядываю. Он дернул шеей, выставив ее на обозрение, и под воротом рубашки я заметил несколько свежих царапин, которые сложно было бы списать на опасное бритье.
— Я — другое дело, — сказал Фиронов. — Меня скушали много лет назад, а про твою твердолобость легенды складывали, обсуждали хватку и принципы, хотя, как мне там дурости было больше, чем принципов, а, может, всего серединка на половинку. И тут — бац, такой фортель, Стахов — адвокат. Не думал, что тебя смерть жены так поломает. Наши поговаривали, что ты мстить хотел, но не нашел Чигина.
Я вонзил отросшие ногти в ладонь, пытаясь удержать лицо. То, как походя Фиронов упомянул о смерти моих близких, явно было скользким желанием вывести меня из равновесия.
— Не нашел, — ответил я как можно спокойнее. — Потому и свалил из конторы. Профдеформация. Не мог беспристрастно на жмуров глядеть. Как здоровье твое?
— Профдеформация… — проворчал Фиронов. — Слово-то какое, умное, да бессмысленное. Здоровье мое не очень. Но я еще ого-го. Ты про Ксению пришел поговорить? Мне Леля звонила, предупреждала.
— Про нее. Есть что сказать интересного?
Фиронов пожал плечами, потянулся к бутылке и, скривившись, плеснул в стаканы алкоголь. Я свой вежливо взял, но пить не стал, согревая виски в ладонях, а вот Фиронов свою порцию заглотнул, не поморщившись.
— Да особенно нечего, — выдохнул он, и слегка проморгался. — Девчонка обычная, со своими бзиками. Жила тихо, номеров не откалывала, с родителями не ссорилась, как все, одним словом. Парень был, тот самый Глебка Макаров. Чего не пьешь? Вискарь отменный.
Я сделал небольшой глоток и кивнул, мол, оценил.
— Рокотов полагает, что Глеб ее из окна вытолкнул, — негромко сказал я.
— Знаю. Шут их разберет, Стахов. Я за Ксенией не ходил. Она вообще от охраны отказывалась, да ей она особо и не требовалась. Некоторое время я, по просьбе Олега Юрьевича к ней приставил паренька одного из наших конторских, но потом шеф снял охрану.
Фиронов налил себе еще, потянулся ко мне с графином, но я покачал головой, показав, что у меня еще есть, и спросил:
— Почему?
— Девчонку это раздражало. Повода не было усомниться в ее безопасности, потому мы от охраны отказались.
— Интересно, — медленно сказал я. — То есть Рокотов вдруг захотел, чтобы за дочерью ходил охранник, а затем передумал? Тогда возникла какая-то опасная ситуация?
Фиронов поглядел на меня исподлобья, и в его взгляде вспыхнула злость.
— Я не знаю, — буркнул он. — У нас никаких нежданчиков не было. Это буквально пару недель продолжалось.
— Можешь мне устроить встречу с вашим сотрудником?
— На кой? — грубо спросил Фиронов и со стуком опустил стакан на стол. — Совершенно лишняя процедура. Ничего он путного не скажет. Да и не работает он у нас больше.
— Что так? — удивился я. Внезапный уход сотрудника охраны олигарха после смерти его дочери выглядело подозрительным.
— Уволился, — раздраженно ответил Фионов, поглядел на графин, в котором стремительно убывал виски, и, не выдержав, налил себе еще, больше не предлагая мне. — По собственному желанию. На юг переехал, в тепло, с легкими у него что-то такое было. Нечего мне тебе сказать, Стахов.
Фиронов попытался встать, но ему это удалось только со второй попытки. Виски его уже забирал, шов от аппендицита давал о себе знать, и потому его попытки были неуклюжими, что еще больше вывело Никиту из себя. Я остался на месте, позволив Фиронову, всем видом демонстрирующего, что визит окончен, нависать надо мной.
— Чего сидим, кого ждем? — не выдержал он. Я усмехнулся и встал, глядя Фиронову прямо в глаза.
— По-моему, ты мне по ушам ездишь, Никит. Я вроде не ради праздного дела интересуюсь, я докопаться до причины смерти Ксении хочу, дочери, на минуточку, твоего шефа, и как бы я тут не потому, что мне страсть как захотелось тебе морсу и апельсинов притащить.
На лице Фиронова заходили желваки, и он, сделав шаг вперед, почти уперся в меня, распространяя сивушную вонь перегара. Я даже подумал, что он меня боднет широком костистым лбом, но Фиронов, плотно сжал губы, да так, что они превратились в тонкую линию, лишь сопел.
— Щас расплачусь, — наконец, сказал он. — И в жилетку тебе уткнусь. Я. Стахов, тоже опер, тоже бывший, и нюх у меня не хуже твоего. Только шеф на меня в обиде, за то, что я его кровиночку проглядел, нового пса завел, а старого в утиль списал. Мне теперь возвращаться некуда. С больничного выйду, мне пинка под зад дадут. Теперь ты главный. Вот и бегай, пес, рой землю. Я тебе помогать не буду. Да и нечего мне сказать.
Я улыбнулся и развел руками.
— Ну, на нет и суда нет. Кстати, а царапины у тебя на шее откуда?
— Супруга в порыве страсти расшалилась, — холодно ответил Фиронов. — Обожает меня уже много лет, душа в душу живем, радуем друг друга. Так что визит окончен. Иди, Иван, пока ветер без камней. Провожать не буду.
13
Татьяна позвонила мне, когда я уже ехал домой и предложила встретиться. Мне не очень хотелось тащиться к ней домой, но оказалось, что она собиралась выползти в кафе, что для нее было настоящим подвигом. В одиночку Таня редко совершала такие отважные поступки. Люди бурно реагировали на ее изуродованное лицо, тыкали пальцем, перешептывались, иногда откровенно грубили. Случаев, когда Таню просили покинуть какое-нибудь приличное заведение, насчитывалось немного лишь по той причине, что она редко позволяла себе подобные вылазки. В обществе немногих оставшихся друзей Таня старательно делала вид, что ее совершенно не заботят косые взгляды, плевала б она на них с высокой колокольни. В действительности же она долго приходила в себя, и потому отваживалась на выход в свет не чаще одного-двух раз в месяц. Я подумал, что вполне мог помочь ей с социализацией, позвонил Иннокентию и предложил встретиться, чтобы тот смог забрать свои инструменты.
Иннокентий появился у меня за спиной в тот момент, когда я уже входил в кафе — небольшое, не пользующееся успехом, выживающее исключительно за счет спиртного. Хозяин — пузатый, бородатый Степан Коровин, частенько сам подавал заказы, экономя на официантах. На его кухне безраздельно властвовала повариха Тамара, обрюзгшая бабища неопределенного возраста, которая умудрялась испортить даже покупные пельмени. Поговаривали, что Тамара, изрядно выпивающая, гоняет Коровина скалкой «по синьке». Мы познакомились еще в моей прошлой жизни. В кафе произошла поножовщина, Степану тоже досталось, залетный воришка, наркоман со стажем, попытался вычистить кассу, ударил ножом администратора, порезал выскочившего на шум Семена. Закрыли воришку быстро, он даже не успел потратить всех денег, коих, кстати, было немного. С тех пор Степан мне уважительно кланялся, периодически намекал, что не останется в долгу, если я помогу ему решить некие проблемы, но я предпочитал не связываться. Вот и сейчас при виде меня Коровин растянул губы в фальшивой улыбке.
— Привет, Иван, давно тебя не было видно. Поднакопил деньжат на нашу изысканную кухню?
Коровин хохотнул. Шутка была дежурной, приевшейся, совершенно не смешной. Я так же дежурно ответил, пожав его скользкую, холодную, несмотря на жару, руку:
— Давно не мучился от гастрита, решил, что грех упускать такую возможность. Меня никто не спрашивал?
Коровин скривился и, мотнув бородой в угол, произнес с презрением.
— Ну… Твоя меченная сидит в уголке и потягивает пиво. Не хочу показаться невежливым, но ее фотокарточка не сильно способствует рекламе моего заведения. Если бы она хотя бы выбирала столик подальше от окон…
Он не договорил, захлебнувшись фразой, поскольку разглядел за моей спиной Иннокентия. Таня действительно сидела у окна, на виду у прохожих, и, к сожалению, находилась довольно близко, чтобы не услышать хозяина. Я оставил реплику Коровина без внимания. Ему и без того достанется. Коровин это понимал, поскольку заметно побледнел, а на лбу выступила испарина. Я с наслаждением наблюдал за его корчами.
— Здравствуй, Иннокентий… Тебе как обычно? — проблеял Степан. Я едва удержался от смешка: Кеша приходил сюда всего пару раз, явно не став постоянным посетителем, однако Коровин запомнил визит Кеши раз и навсегда. Я не знал всех дел, которыми занимался мой приятель, но внутренний голос подсказывал, что именно он и был частью проблем Коровина, от которых он мечтал бы избавиться.
Кеша не улыбнулся, под его внимательным взглядом Коровин начал ерзать и наливаться краской, пока мой приятель не произнес с невероятно сладкой интонацией, от которой даже у меня свело зубы.
— Здравствуй, здравствуй, хрен мордастый, — пропел Кеша. Кажется, тебе не нравится лицо нашей дорогой Танюши?
Таня чуть заметно дернула уголком губ, а Коровин торопливо ответил:
— Я сказал просто так, и вовсе не собирался никого обижать, Иннокентий, ты же понимаешь…
— А никто и не обиделся, — вмешалась Таня. — Во всяком случае, я точно.
Она отхлебнула пиво и уставилась в окно, неубедительно изобразив равнодушие. Кеша, тем не менее, не отступал:
— А я обиделся, — веско произнес он. — В цивилизованных странах это называлось бы дискриминацией. Я тут недавно слышал, что одна супермодель заставила хозяина кафе извиниться перед ее сестрой-дауном. Этот метод надо брать на вооружение. Ты не хочешь попросить прощения у Тани за то, что ее внешний вид не отвечает твоему представлению о прекрасном?
— Ради бога, Кеша, не превращай все в балаган, — взмолилась Таня.
— Погоди, я еще не услышал ответ. Так что?
Пот тек с Коровина градом. Он с ненавистью поглядел на Кешу, но его голос звучал смиренно, словно на исповеди, а длинная мокрая борода лишь усиливала сходство с духовным лицом.
— Татьяна, простите, я вовсе не имел в виду ничего плохого, — пробубнил он, и на пол упала крупная капля: не то слезинка, не то пот. С Тани было довольно. На нас уже оборачивались немногие посетители, этого обычно хватало, чтобы Таня опрометью вылетала из зала, я видел, что она сдерживается лишь благодаря огромному усилию воли.
— Извинения приняты, — резко сказала она. — А вы сядьте уже, если не хотите, чтобы я обиделась по-настоящему.
Будучи в курсе моих дел, Таня знала Иннокентия, иногда он даже заходил к ней и как-то предложил денег на пластическую операцию. Таня тогда отказалась из гордости, о чем, думаю, пожалела. Впрочем, предложи Кеша деньги сейчас, вновь наткнулся бы на отказ. Иногда Таня бывает на удивление упрямой.
Кеша тут же потерял интерес к Коровину и сел, я устроился напротив, сжав под столом Танину руку, холодную и влажную, как дохлая рыба. Кеша безжалостен, но я понимал, для чего он все это устроил. Представление было рассчитано не на Коровина, а на нашу спутницу, которой, по мнению Иннокентия, надо было учиться жить дальше. Не уверен, что методы Кеши действовали на Таню благотворно, скорее всего, она бы больше не пришла в заведение Коровина. Пока она приходила в себя, я передал Кеше портфель с отмычкой.
— Вот твоя шарманка, она мне здорово помогла. Все прошло, как по маслу.
— Оставь себе, — отмахнулся приятель, взял со стола меню и зачем-то поглядел в него, хотя доподлинно знал, что кроме пива и чипсов тут ничего заказывать не стоит. — Узнал что-нибудь интересное?
— Пока нет, кроме того, что у Глеба Макарова, кажется, была еще одна подруга, кроме Ксении, и зовут ее Алиса. Девицу надо найти и пообщаться. Может, она в курсе, куда он подевался.
— Еще одна девица? — делано изумился Кеша. — Боже, какая редкость в современном мире. Глебка потрахивал двух баб, может, даже больше. Учитывая его состояние, точнее, состояние его папаши, на него должны были охотиться сотни девчонок. Думаешь, он залег у нее?
— Не уверен, — покачал я головой. — Он слишком хорошо спрятался. Вряд ли у него бы то получилось без помощи родителей. Они не выглядят озабоченными, мать уж точно, а до отца мне добраться не удалось. Макаровы явно знают, где их чадо, слишком уж спокойны. Рокотов уверяет, что Макаровы не хотят общаться на тему сына, все контакты между ними прервались. Я пробовал поговорить с Макаровой, но…
— Тебя вышвырнули вон? — догадался Кеша. Я скривился.
— Ты на удивление прозорлив.
— Я могу поискать девчонку, — вмешалась Таня. У меня уйма свободного времени. Ты знаешь, как она выглядит?
Я вынул телефон и переслал обоим фото, запечатлевшее Глеба, Ксению и Алису. Кеша едва взглянул на экран телефона, а Таня разглядывала фото внимательно, не попытавшись уточнить, которая из девушек меня интересует, из чего я сделал вывод, что она уже знала, как выглядела дочь Рокотова.
— М-да, я бы не сказала, что она красотка, хотя… Мне с моей рожей любая сейчас даст фору, — с напускной бравадой произнесла Таня. — Впрочем, если смыть с девочки эту готическую маску, снять пирсинг, была бы вполне миленькой. Этот образ девушки с татуировкой дракона ей совсем не идет. Алиса Ксении заметно проигрывает. Давай, я поищу ее среди друзей Глеба и Ксении. Наверняка она есть в соцсетях. Там ты ее еще не смотрел?
Я покачал головой.
— Хотел, но времени не было. Удивительно, но у Ксении якобы совершенно не было подруг, так считают ее родители. Сказать что-то о Глебе я вообще ничего пока не могу. Если бы сейчас была осень, пошел бы в институт, но студенты на каникулах. Придется отлавливать друзей по одному.
— Я могу и это сделать, — предложила Таня.
— Тань, я не хочу тебя напрягать, у тебя своей работы хватает.
Она закатила глаза. Перерезанные мышцы странно стянули кожу, превратив лицо в маску монстра. Я торопливо отвел взгляд и отхлебнул быстро нагревающееся пиво.
— Стахов, я тебя умоляю, я эту работу делаю левой ногой за пару часов, а потом дохну от тоски. Лучше скажи, чем ты собираешься заняться сам?
— Я бы припер к стенке прислугу. Не стоит их недооценивать. Горничные знают гораздо больше, чем говорят, особенно учитывая оговорку этой Лели. Думаю, что она была неравнодушна к Глебу. Она назвала его «мальчиком». Но при этом ни разу не назвала «девочкой» Ксению. Завтра узнаю, где она трудилась раньше.
Кеша махнул рукой, и Степан торопливо принес еще пива и чипсов. Дождавшись, пока он уйдет, Кеша наклонился над столом и, понизив голос, вкрадчиво спросил:
— Это все, конечно, замечательно, но меня вот другое волнует. Тебя не царапнуло, что Рокотов так уверенно пообещал сдать тебе Чигина?
Таня нахмурилась. Я помолчал, поскольку мне нечего было ответить. Этот же вопрос занимал и меня, но на всякий случай я решил уточнить, просто чтобы заполнить эфир.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что тебя можно было подцепить на блесну только таким способом, и ты повелся, — пояснил Кеша. — Откуда у Рокотова сведения о Чигине? Что он вообще знает о нем и о том, что случилось с твоей семьей два года назад? Ты не думаешь, что он берет тебя на понт? Ты выполнишь всю работу, а он в итоге скажет: пардонте, мусью Стахов, но я ничего не знаю про маньячелло Чигина, идите с вашими запросами туда, откуда пришли — вон!