- Дела, - подтвердил его догадку Избор. - С Белояном поговорить нужно.
Гаврила вытер руки о замасленную рубаху. К жирным разводам прибавилось пыльное пятно.
- А что у вас такого, что мы не слышали? - несколько озадаченно спросил он. Держать в секрете то, за чем приехали Избор не стал - нечего от старых друзей таиться.
- Да разные твари у нас в окрестностях завелись. Раньше не попадались такие, а теперь - стаями ходят. Наши волхвы никогда их раньше не видели. Мы с хазарином троих завалили, волхвы наши над ними кумекали-кумекали, да не разобрались. Не сдюжили наши волхвы... Вот к Белояну за умом послали...
Масленников кивнул, словно ничего нового не услышал. Озадаченность из глаз куда-то пропала.
- Зеленые да зубастые?
- Мы, что, не первые? - догадался Исин.
- Да. Не первые. Только не ко времени вы. Тут у нас дела посерьезнее завариваются...
Избор вопросительно наклонил голову и в полголоса поинтересовался:
- Тайна?
Масленников улыбнулся. Широко. Сразу стало ясно, что к хорошему делу тут готовятся.
- Да какая теперь тайна? Князю невесту отвоевывать собираемся!
- Невесту?
Как обстоит у Владимира дело с женами, пинские гости знали не хуже многих. Оттого и удивились.
- Влюбился князь, как отрок, -понизив все-таки голос сообщил Гаврила. -А невестина родня, не иначе как кто подсказал, потребовали за невесту знаете что?
Исин отрицательно качнул головой.
- "Паучью лапку"....
Исин с Избором переглянулись, одинаково подняв брови. "Паучья лапка" была могущественнейшим талисманом, который они с Гаврилой добыли не так давно, отбив у чужих колдунов. Талисман хранился в ковчежце и обладал удивительным свойством - едва крышку ковчежца открывали тотчас любая волшба, любой колдовство теряло свою силу. Самого могучего мага, к которому в другое время и не подступиться можно было взять голыми руками.. Им поиски этого талисмана стоили боли и крови, а уж могущество он давал - трудно даже представить какое... И вдруг - отдать...
- У родни губа не дурра... - медленно сказал хазарин. - И что князь?
Гаврила пожал плечами, словно неудобно стало ему давать на глупый вопрос очевидный для всех ответ. Как же еще мог поступить князь, кроме как рассвирепеть?
- Озлобился князь, понятно... Кликнул собирать дружину. Поучить хочет новую родню.
- Так вокруг уж все ученые.
- Ну, вот нашел где-то неученых, - не стал вдаваться в подробности Масленников. - Из дальних, похоже. Нам-то что? Куда поведет, туда и пойдем. Никто ничего не говорит. Белоян молчит, только улыбается. Так что мы тут в поход собираемся...
- Да уж видим, как вы тут собираетесь...
Он ткнул товарища кулаком в замасленную рубаху. Так собираться -с брагой да медвежатиной - одно удовольствие. Можно вообще никуда не ходить...
- Завидуй молча, - довольным голосом ответил Гаврила. - Или того лучше беги к Белояну. Может быть, и успеет вам что-нибудь подсказать. Вон он идет. Лёгок на помине.
Через двор, загребая босыми ногами теплую пыль, шел верховный волхв Киевской Руси. Медвежья башка росла из широких плеч, обтянутых длинной белой рубахой, схваченной на поясе узорчатым кушаком.
Опираясь на посох, он медленно брел от ворот прямо к дверям терема, глядя под ноги.
Избор заранее улыбнулся, ловя взгляд старого волхва, но тот на улыбку не ответил, только взглядом как ножом чирканул и прошел, словно мимо столба. Изборовы брови дернулись вверх - не ожидал он такого. Полгода назад виделись - и ничего все прошло - и разговор хороший и стол...
- Что это с ним? - просил шепотом Исин. - Как это так?
Хазарин и тот удивился. Немало они трое для Руси сделали. И не так уж и давно, не успело все быльем порасти, да и память у волхва не девичья.
Так и не подав знака, что узнал, Белоян дошел до входа в княжеский терем. Младшая дружина почтительно приостановилась, пропуская волхва внутрь.
-Тень, - сказал Гаврила совершенно трезвым голосом. - Что у него с тенью?
Тень волхва не стояла на месте, как ей от веку полагалось.
Черная клякса под ногами волхва корчилась, ничуть не похожая на человеческую фигуру. Более всего она походила на большой костер, только не алый, а черный. Острые языки черного пламени шевелились, словно толстые ветки под ветром или чужие, жадные пальцы.
Гаврила еще не решился окликнуть и спросить, как волхв, словно что-то почувствовав, бросился к терему. Честный бы человек не побежал!
- Стой! - сообразил Гаврила.- Держи его!
Крик заставил Избора обернуться. Приседая, он успел поймать глазами лиловую вспышку, на фоне которой чернел растопыренный, словно изломанная пятерня, силуэт только что миновавшего их человека.
Никто ничего не понял, но все уже свершилось.
Вспышка резанувшего глаза лилового пламени заставила всех повернуться к княжескому терему. По толпе прокатился несвязанный ропот. То, что видели все, называлось чудом. Но - плохим чудом. Настолько плохим, что и верить в него не хотелось.
Лиловый свет, только что сиявший, словно Солнце, потускнел и как бы растекся по бревнам стен. Несколько мгновений - и терем стал похож на пряник, облитый лиловой глазурью. Распахнутые окна светились изнутри этим странным фиолетовым светом, а в дверях страшной черной растопыркой застыла фигура человека. Теперь тот ничуть не походил на Белояна. Сухой, длинный с большой лысой головой... Человеческой головой. Колдовство свершилось, и морок рассыпался.
- Колдовство, - наконец кто-то выдавил из себя. В голосе не слышалось страха, только недоумение. - Это же колдовство... Где волхвы?
Воины хоть и не умели колдовать, но колдовства на своей жизни уже повидали, понимали, что к чему. Кто-то выхватил меч и, не раздумывая, рубанул черный силуэт пришельца. Сталь лезвия коснулась фиолетового марева, но, не коснувшись тела черной фигуры, каплями стекла на землю.
Народу во дворе осталось немного - десятка два дружинников младшей дружины. Кто-то стоял, не веря своим глазам, кто-то вертел головой, выискивая чьему бы приказу подчиниться. Каждый хотел действовать, только никто не знал как.
Гаврила, в миг отрезвев, крикнул.
- Всем назад!
Зычный голос раскатился по двору, сдвигая людей с мест. Дружинники собрались в кучу, не отрывая рук от рукоятей мечей и не спуская глаз с терема, словно надеялись, что кто-то оттуда сейчас выскочит и все либо станет ясно, либо начнется хорошая рубка.
Гаврила и сам ждал чего-то такого. Отчего-то ему казалось, что враг затаился где-то внутри и вот-вот покажет свои когти, но распятая фигура в дверном проеме, не шевелилась. В залитом нелюдским светом тереме не шевельнулась ни одна ставня, ни одна занавеска не махнула крылом... Никто не только не спешил подтвердить своего права творить безобразия на княжеском дворе, но и даже не захотел объяснить, что же тут произошло.
За спиной вскрикнул Исин. Гаврила не повернулся.
- Там еще один, -сказал Избор настороженно.
Гаврила обернулся на шелест вынимаемого из ножен меча и только тогда сообразил, что товарищ имел в виду. Точно также, как только что шел по двору злыдень, от ворот шел еще один Белоян. Белоян как Белоян. С той же медвежьей башкой на плечах, в той же белой рубахе и с узорчатым поясом. Короче говоря, ничем неотличимый от первого, только вот с тенью у этого оказалось все в порядке. Только это и остановило Масленникова.
- Стой! - остановил его Гаврила. Но тот и не подумал остановиться. Он подошел и, не глядя на замершего с мечом Гаврилу, стал внимательно осматривать терем. Пока Гаврила раздумывал рубить этого Белояна за то, что сотворил предыдущий, тот спросил, так и не поглядев на него.
- Как это случилось?
- А ты знаешь, что случилось?- спросил Гаврила, все еще не доверяя гостю и стараясь сообразить настоящий Белоян перед ним, или снова подделка. Отличить было просто - настоящий бы во всем разобрался и все объяснил. Волхв словно чего от него ждут и не подкачал.
- Степное колдовство. Колдун смертник. Давно такого не видел. Почему так близко подпустили?
- Думали, что это ты.
Белоян перестал разглядывать терем, перевел взгляд на богатыря.
- На меня походил? Сильно?
Гаврила в замешательстве потрогал рукой одежду и, не стесняясь, дотронулся до морды. Волхв фыркнул.
- Как две капли... Сделай чего-нибудь.
- Чего-нибудь тут не нужно, - без улыбки ответил волхв, - тут думать надо.
Он подошел поближе. Вытянув перед собой ладони, обошел вокруг терема. За ним потянулись все, кто остался во дворе. Хоть и сложно прочесть на медвежьей морде что-то человеческое, но Гаврила чутьем уловил, что дело не просто плохо, а плоше некуда. Волхв водил руками, бормотал что-то, потом уперся рукой в преграду, напрягся, словно попытался пройти внутрь, только преграда даже не дрогнула. Морщась, и потряхивая руками, оглянулся на замерших в ожидании дружинников.
- Ну, что? - спросил сразу за всех Гаврила. За его спиной люди разом вздохнули.
- Плохо дело...
Что Избора, что Гаврилу от этих слов словно холодом обдало. Никогда они не слышали такого слова от волхва. Поняли бы, если б тот сказал что-нибудь о том, что тяжело будет или наоборот - раз плюнуть такое колдовство перешибить, а чтоб вот так вот - нет. Слишком простой ответ - по-другому никак не понять. Плохо... Это в его устах звучало та - могло бы хуже, только уж некуда.
- А "Паучья лапка"... Талисман наш заветный?
-Умен ты, Гаврила! Если б не ты, никто на Руси и не вспомнил бы, что талисман имеется, - зло оживившись в полголоса сказал волхв. -Память-то тебе не отшибло на княжеской службе?
Гаврила, не понимая Верховного волхва, все же отрицательно мотнул головой.
-Тогда помнить должен, что талисман-то наш в ковчежце заговоренном и закрытом лежит-полеживает...
Гаврила кивнул.
- А ковчежец знаешь где?
И без слов волхва стало все понятно. Не хотел богатырь, но у него как-то само собой из горла страшным шепотом вырвалось:
-Так это что, навсегда?
Они стояли вплотную к стене и к лиловому киселю, облепившему стены, чуть носом не тыкались.
Белоян смотрел сквозь него и богатырь отчего-то почувствовал, что только что сказал какую-то глупость. Морда у волхва дернулась - то ли собрался улыбнуться да раздумал, то ли наоборот - выругаться не решился.
- "Навсегда" только в сказках. В жизни даже смерть, бывает, не навсегда.
За спиной Гаврилы загомонили дружинники:
- Так говори, давай, что делать. Мы за князя любого в щебень, в песок, в мелкую стружку.
- Успеете еще. Шапку кто-нибудь дайте. Поплоше...
Шапки он не дождался - кому это в голову взбредет свою шапку плохой обозвать.
-Тогда самолучшую, - сообразил волхв. И ему тут же потянулись руки. Он взял первую попавшуюся и отошел на несколько шагов, оглядывая верхний поверх. В этот раз Гаврила ничего на его морде не прочел. Белоян внимательно оглядел оставшихся, вздохнул, словно сожалел о чем-то.
- Если жизнь дорога - в терем не соваться.
- А...
- А кто сунется вот так и будет.
Шапка вылетела из руки и едва коснулась стены, вспыхнула и до земли долетела уже черным пеплом.
- До утра буду думать...
Он развернулся и, не говоря ни слова, не прося помощи, пошёл прочь.
Глава 5
Избора разбудил не шум - тишина этого утра ничем не отличалась от тишины вчерашнего восхода: то же птичье чириканье, те же далекие петушиные выкрики, шелест листвы во дворе. Открыть глаза его заставило какое-то напряжение, витавшее в воздухе. Что-то готовилось свершиться. Прямо сейчас... Несколько мгновений он лежал, вспоминая вчерашнее.
После ухода Белояна те, кто остался во дворе, собрались и пересчитались. Их осталось двадцать шесть человек. Все, кроме пинских гостей - из младшей дружины. Вежливость новиков дорого обошлась киевскому князю. Прояви те гордыню, может быть сейчас на их месте стояли бы настоящие богатыри.
Они, словно оставшиеся без присмотра дети, долго спорили, но толку не случилось. Все хотели дела, но даже те, кто рвал глотку и требовал, чтоб прямо сейчас все начали что-то делать не могли сказать, что же именно и кому надо делать. Поняв, что ничем это не кончится, Гаврила прекратил базар, разогнав всех, и пошел к волхвам. У богатырей свои дела богатырские, у волхвов свои - волхвовские. Ушел и - пропал.
Избор оглянулся. Хозяина и сейчас в комнате не нашлось. Только лежала на лавке аккуратно свернутая шкура.
Не ночевал.
Волхвы, похоже, оказались хорошими собеседниками.
На другой лавке сладко сопел в две ноздри хазарин. Этому все нипочем.
Отодвинув створку окна, воевода выглянул.
Совершенно беззвучно по улице, залитой густым туманом, один за другим двигались волхвы. Каждый нес в руке ветку и лукошко. Их шаг был легок, словно у выходивших на охоту хищников. Так оно вообщем-то и получалось. Они впрямь шли на охоту. На охоту за правдой.
То, что вершится в тишине, вполне может оказаться тайной, в которую не стоит совать нос, но Избор считал по-другому. Его взгляд не мог помешать друзьям, а врагов он не боялся.
Да волхвы и не скрывались.
Благообразные старцы в торжественных белых одеждах шли один за другим в молчании. Когда последний из них сгинул в тумане, откуда-то сбоку послышался голос Гаврилы, наблюдавшего за всем этим со двора.
- Гадать пошли. Белоян большое гадание затеял.
Избор промолчал.
- Своим умом не обошлись, - с горечью продолжил Гаврила. - Не только у вас, выходит, волхвы никуда не годятся... А ведь воображают из себя!
Избор понял, что Масленников хотел пойти с волхвами, только не взяли его. Оттого и горечь в словах.
- Глупостей не говори. Ты от кого ответа ждешь? От меня? Я тебе ничего не скажу. От товарищей своих? И те ничего путного не придумают. Только на волхвов и надежда.
Гаврила покаянно вздохнул.
С рассветом оставшиеся богатыри сами собой начали собираться во дворе зачарованного терема. Бродили там, негромко поминая волхвов. Купол, что накрывал его, словно шапка дорогую монету не стал ни прозрачней, ни меньше. Чем выше поднималось солнце, тем злее становились воины.
Белояновы сподвижники объявились во дворе княжеского терема только к вечеру. Три старца встали на середине двора, и богатыри обступили их, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. У каждого имелось за щекой по вопросу, но пока киевляне молчали.
Белоян посмотрел на колышущиеся головы, на сердитые усмешки. Взгляд его оказался неожиданно долгим. Под ним остатки младшей дружины замерли. Сообразили - не просто смотрит, а прикидывает что-то, вроде как приценивается.
- Двадцать шесть...
Гаврила недовольно спросил:
- Придумали что-нибудь?
- Придумали? - волхв пожал плечами. - Нет. Что тут можно придумать? Мы Богам вопрос задали да ответ получили.
Тонкости никого из богатырей не интересовали.
- Дело говори, Белоян! Есть способ заклятье снять?
Волхв кивнул.
- Способ-то есть. И не один даже.
Во дворе радостно зашумели. Гаврила и тот улыбнулся- понятно какие камни с души попадали.
- Ну, тогда начни с первого.
- Простым волхвованием этой заразы нам не снять.
Голос волхва остался тускл, безрадостен. Избор почувствовал, как неприятно это мгновение для волхва. Придется просить помощи, а значит признаваться, что не всесилен.
- Ну ты скажи, что делать-то, а уж мы подумаем как, -несколько свысока отозвался Гаврила тоже, видно, почувствовавший что-то такое. Он вроде бы как-то даже подбоченился. - Покороче... Так чтоб мы все ухватили.
- Ну, если совсем коротко... Кровь нужна.
- Прольем!!! - зароптали приободренные дружинники. Все оказалось даже проще, чем мнилось! Оказывается ничего странного или непосильного и делать-то не придется! Ни жаб глотать, ни на месяц через решето смотреть... Кровь проливать - самое богатырское дело. Что свою, что чужую...