Под лозунгом борьбы с собой год пролетел почти незаметно. Настала пора Учений. И разверзся Ад.
Командиры словно забыли, что курсанты — обычные люди. Нагрузки выпадали предельные. Палаты госпиталя, специально освобожденные к этим дням, заполнялись.
Но Кара и Лу держались. Вечером сил не оставалось даже на умывание. Развешивали одежду над костром, ставили поближе мокрые ботинки, и отрубались. Но пинки лейтенанта заставляли их подниматься. Разложить палатку. Проверить снаряжение. Проглотить ужин. Сон прерывался, когда приходило время караула.
Лямки рюкзака натирали плечи. Синяки покрывали все тело, а ноги болели так, что казалось, в ботинках хлюпает не вода, а кровь из стертых подошв. Но лейтенант не давал поблажек. И сам шел наравне с остальными.
Наконец, после изнуряющего марш-броска, отряды получили отдельные задания. Лейтенант выстроил свой:
— Получен приказ: вражеский отряд удерживает заложников. Необходимо их освободить и доставить на точку сбора. Контрольное время окончания операции: девять часов утра. Приступаем!
Цена победы была высока. Отряд выкладывался по полной. «Враги», хоть и не настоящие, тоже жаждали победы: от того, сумеют ли они удержать позиции, зависели уже их выпускные баллы.
И они старались. Десять курсантов против десятерых, плюс по одному командиру с каждой стороны. Лейтенанты тоже из кожи вон лезли: гордость преподавателей тоже требовала свой доли славы.
Они шли след в след, стараясь слиться с лесной подстилкой, прятались за деревьями. Использовали любую неровность местности, чтобы остаться незамеченными. Неожиданно Лейтенант Байю поднял руку:
— Отключить навигатор! По условиям, в этой зоне они не работают.
— Только у нас? Или у них, — один из курсантов мотнул головой в сторону лагеря противника, — тоже?
— В реальных боевых условиях тебе враг об этом докладывать побежит? — огрызнулся лейтенант, — Работаем так, словно у них вся техника в порядке. Ну, что расселись? Бегом — марш!
Лагерь состоял из нескольких землянок. Часовой прохаживался взад-вперед, поглядывая по сторонам. Иногда его рация оживала, и треск сигнала разносился по лесу.
Лейтенант подал знак. За годы обучения эти жесты въелись в подкорку, и курсанты перегруппировались. Снова безмолвная команда — и позади часового вырастает тень. Движение — и повязка с рукава сорвана. Убит.
Часовой послушно замирает на земле. Его утаскивают по земле, засыпая след лесной подстилкой. А тень продолжает ходить; взад-вперед, взад-вперед, так что со стороны кажется, что это все тот же солдат.
Бесшумно отряд обследует землянки. Заглянуть в открытое окно, осторожно, чтобы не заметили. Распахнуть дверь и войти перекатом, уходя с линии огня.
Землянки оказались пустыми. И только в последней сидели, привязанные друг к другу, четыре «заложника». Два из них имели на одежде красные отметины — «раны».
— Несем на руках. Кара, Лу, — вперед. Чтобы и комар не подобрался!
— Есть! — отрапортовали девушки.
Груз перекладывали в спешки: часть вещей перекочевала из одних рюкзаков в другие. Те, кому предстояло тащить раненых, избавлялись от лишней ноши.
Кара и Лу тоже получили свою часть. Убедившись, что ничего не гремит и не мешает, девушки ушли вперед. Лейтенант замыкал группу.
«Заложники» сильно замедлили продвижение. Он, по легенде, являлись штатскими, и не обладали навыками, необходимыми для марш-броска. А время поджимало: вернуться на контрольную позже девяти утра значило — проиграть.
Но отряд терпел. «Освобожденным» расчищали дорогу, подавали руки на трудных участках. Но, несмотря на все старания, один из идущих самостоятельно все же захромал.
Ему перевязали стертую ногу и посадили на закорки. Из десяти бойцов трое превратились в носильщиков.
Сохранять скорость в таких условиях не получалось. Поэтому увеличивали осторожность. Но их все же догнали: шарик с краской размазался о шлем. Отряд лишился бойца.
Завязался «бой». Задачей отряда Кары было доставить всех заложников живыми, любой ценой. И лейтенант решился:
— Кара, Адель, и вы трое, — он указал на курсантов, которые отвечали за штатских, — вперед. За заложников головами отвечаете. Мы...
По груди расползалось пятно. «Убит». Лейтенант выругался и сам сорвал нашивку. Курсантам пришлось прорываться самим.
— Как они нас вычислили? — Лу старалась беречь дыхание, но были задачи поважнее.
— Следы?
— Слишком быстро. Словно кто метки оставлял.
Кара оглядела товарищей. Они спешили, как могли, но звуки боя вдлеке уже стихли.
— Я — обратно. Если что — постараюсь задержать. Выполните приказ.
— Кара!
Но девушка уже скрылась в темноте.
Она обогнула место боя по широкой дуге, вернувшись на собственный след. Как заяц. Но подозрения Лу подтвердились: кое-где прутики кустов оказались надломлены. Всегда — парами. Один указывал вверх, второй — туда, куда ушел отряд.
— Ах вы... — Кара едва сдержалась, чтобы не процитировать лейтенанта и заторопилась к отряду.
Там, где шел «бой» до сих пор было шумно. Кара подобралась поближе и приникла к прибору ночного видения.
«Сражение» закончилось. Кара разглядела лейтенанта и еще одного из «убитых». «Враги» стояли рядом с ними и что-то обсуждали. Судя по жестикуляции, решали что-то серьезное. Один сидел рядом с лейтенантом и накладывал лангету ему на ногу. Шуточное ранение обернулось серьезной травмой.
Сейчас было самое время вернуться. Никто бы и не заметил. Или напасть. Но подобное грозило «смертью» уже самой Каре. Правда, давало фору остальным.
Кара вскинула автомат. Одна очередь и...
Кровь брызнула фонтаном. Мужчины корчились на земле, зажимая разорванные шеи и животы. Глаза заволокла алая пелена, и во рту появился привкус железа.
Кара выронила автомат. Лесная подстилка приглушила звук, но «противник» насторожился. Кара застыла, боясь выдать себя неосторожным движением.
Её не заметили. Цепочка бойцов прошла мимо, шагая след в след. Дождавшись, когда они отойдут на достаточное расстояние, Кара покинула укрытие.
— Кара? — «убитый» член отряда смотрел с удивлением.
Лейтенант сделал вид, что её вообще нет. Кара, не обращая внимания на холодный прием, наклонилась над ним:
— Что с ногой?
— Не твое дело. Спасательный отряд уже вызвали, — огрызнулся командир, — Ты почему здесь?
— В разведке.
— Ну, считай, ты её провалила!
— Что с ногой? — повторила Кара вопрос. Слишком странной казалась повязка.
— Там открытый перелом со смещением. Представляешь, кость торчит!
— Заткнись! — рявкнул на бойца лейтенант, но Кара продолжила допрос:
— Спасателей уже вызвали?
— Да говорю же — все в порядке! Дуй отсюда, пока к нам не присоединилась.
Кара отступила. Шаг, другой, и ветки кустов сомкнулись, словно её и не было.
Погоню обогнала быстро. Товарищи же направили автоматы в грудь.
— А, это ты... Что там?
— Гонка, кто первый. Они нам в затылок дышат. И еще, ребята, среди нас предатель.
Ошарашенные взгляды. Даже «заложники» всполошились. Но Кара продолжила:
— Кто-то всю дорогу ветки заламывал. Да и сейчас продолжает. Я на три метки наткнулась, пока шла. Поменяла, конечно, но...
«Заложников» взяли в кольцо.
— Руки им связать? — предложила Лу.
— Еще больше замедлимся. Но дело не в этом. Командир ногу сломал.
— Он...
— «Убит», да. Но травма реальная. Спасателей ему вызвали, но... Ребята, его эвакуируют дай бог к обеду. С открытым переломом, наспех зафиксированным... В общем, если его там оставить, получим инвалида. Это не шутка.
— И... что ты предлагаешь?
— Вытаскивать его надо.
Где-то вдалеке ухнул филин. Тишину нарушали только звуки леса. Люди стояли в онемении.
— Но тогда мы... проиграем!
— Пусть. Ни холодно нам от этого, ни горячо. А вот командира на пенсию отправят. По инвалидности. Вы понимаете, что это для него значит?
Курсанты прятали друг от друга глаза. Рисковать баллами никто не хотел.
— Тьфу, вояки, — ругнулась Кара.
— Он... — робко сообщила Лу, — нас убьет.
— Не вас, а меня. Ну, так что делать будем?
— А заложников куда девать?
— Да! — вклинился в разговор один из них, — Мы — гражданские лица. Вы обязаны нас защищать.
— Да поймите вы, — Кара старалась держать себя в руках, её голос звучал нарочито ровно, — это не игра. Учения — вот игра. А рисковать жизнью офицера ради непойми чего... А, что вас слушать.
— Но они правы, Кара. Нас же всех... выкинут. Прямо перед выпускными.
— Хорошо. Тогда разделимся. Я возвращаюсь. Мы с Альтом потащим командира, и плевать. Остальные — поторопитесь. Вы должны если не выиграть, то хотя бы не проиграть. Наберите баллы по максимуму!
— Подожди, — от отряда отделился курсант. «Слон», звали его за грацию, с которой он сшибал столы и стулья в аудиториях, — я с тобой. Ну, что смотришь? Я и так не лучший, Лейб-Гвардии мне так и так не видать, дальний гарнизон — предел мечтаний. Так что баллом больше, баллом меньше... Веди!
Они шли без тропы. Кара несколько раз сверяла направление по компасу. И не ошиблась — на поляну они вынырнули ровно в срок.
Альт развел костерок и разогревал сухпаек. Себе и лейтенанту.
— В чего здесь?
— Смотри, подгорит! — кивнула Кара на стоящую на огне банку и повернулась к командиру, — Мы не можем вас оставить. Ужинайте, и выдвигаемся.
— Это что еще за самоуправство?
Голос лейтенанта не предвещал ничего хорошего. Но смутить Кару у него не получилось:
— В отряде достаточно человек для доставки заложников на место. Но наша честь не позволяет бросить тело командира на поживу диким зверям! Поэтому мы вернулись.
— Курсант Кара Шторм! Смирно!
Вместо выполнения приказа девушка начала обсуждать со Слоном, как лучше осуществить эвакуацию.
— Да я тебя...
— Господин лейтенант, — Каре надоел спор, — подумайте сами. У вас открытый перелом. Если оставить вас здесь, обязательно будут осложнения — спасательный отряд до вас только к утру доберется. Возможна инвалидность. Не слишком ли высокая цена за игру?
— Игру? — лейтенант задохнулся от возмущения, — Ты называешь воинскую подготовку, и обучение в обстановке, приближенной к реальным — игрой?
— Так точно, — согласилась Кара.
— Да я тебя... Ты знаешь, что за невыполнение приказа...
— ничего. Господин лейтенант, ничего вы мне сделать не сможете. Даже внеочередной наряд влепить. А знаете почему? Потому что вы — труп. А трупы приказы не отдают. Они лежат себе тихонько и ждут, куда их живые доставят. Поэтому...
Слон и Альт онемели от наглости Кары. Лейтенант — от возмущения.
— Да...
Но его уже не слушали. Соорудили носилки и, как не брыкался командир, усадили насильно:
— Ребята, как думаете, тело от скорости не растрясет? Может, зафиксировать? Местность все же пересеченная...
Слон и Альт дружно поддержали. И лейтенант смирился. Но всю дорогу шипел себе под нос, придумывая ослушникам самые страшные кары: впервые в жизни его собственные курсанты превратили командира в балласт.
Шли, не останавливаясь. Альт и Кара меняли друг друга, Слон от отдыха отказался:
— Ерунда все это. Главное — успеть.
К точке они явились без четверти девять. Остальной отряд уже ждал, и лица у курсантов были не радостные.
Они проиграли. Доставили всех «заложников», притащили командира, уложились во время, но... проиграли.
Зато «соперники» светились от счастья. До высшего балла им только этой победы не хватало. И предпринятый ими маневр себя оправдал.
— По легенде, заложники друг друга не знали. Что, мозгов не хватило — проверить? — лейтенант стоял перед строем. Даже на костылях он старался держать спину, но выставленная нога в гипсе делала все усилия напрасными. Курсанты едва сохраняли серьезное выражение лиц.
— Значит, как приказы нарушать — так это вы первые! А задание как следует выполнить... Вы что творили? Солдат должен приказы выполнять, а не заниматься самодеятельностью!
— Господин лейтенант, разрешите обратиться!
Он застыл, хватая ртом воздух.
— Курсант Хань, я потрясен вашей наглостью! Перебить старшего по званию...
— Господин лейтенант, разрешите обратиться, — повторила Кара.
— Обращайся, — окинул её подозрительным взглядом командир.
— Солдат должен четко и максимально быстро выполнить приказ. Не думая. Я правильно поняла?
— Да!
— Но разве вы сами не говорили, что важнейшее качество офицера — умение оценивать происходящее и принимать самостоятельные решения? Что с офицерами, которые не умеют думать, стране и врагов не надо — сама себя угробит?
Нэй Байю молчал. А когда заговорил, в голосе слышалась тихо сдерживаемая ярость:
— Вашим заданием было доставить заложников в контрольную точку. Это приказ для солдата. А для офицера сигнал: проверить, нет ли подставы, потому что недооценивать врага...
— Господин лейтенант, в момент освобождения «заложников» вы еще не были «убиты». Но вам тоже не пришла в голову мысль проверить их насчет подставы.
— Ты права, — ухмылку лейтенанта, казалось, можно было увидеть с другого конца плаца, — да только там не мои навыки проверяли. А ваши! Смотрели, как будут действовать будущее нашей армии!
— Господин лейтенант, вы сами себе противоречите! Или подчиняться команде, или... думать. Просьба к командованию сначала самим определиться, чего оно от нас хочет. К вам тоже, господин лейтенант.
А пока позвольте доложить: группа выполнила поставленную задачу, хотя не в полном объеме. Но это скорее вина командира, чем наша. Что касается вас,господин лейтенант, я своего мнения не изменила: игра, даже столь важная, не стоит жизни и здоровья человека. Поэтому нами было принято решение об эвакуации...
— Заткнись, — неожиданно мирно попросил лейтенант, — Я сейчас сам не знаю, что чувствую. Но поздравляю: вы умудрились вытащить «черный билет». Все ваши баллы аннулированы, следовательно, в очередной отпуск никто из отряда не убывает. Остаемся в Академии, следим за порядком и продолжаем учиться.
Под «учиться» он подразумевал ежедневную муштру». А под «порядком»... Проштрафившуюся команду ждал ад.
Сломанная нога не помешала лейтенанту следить за порядком. Уборка всех помещений Академии. Порядок во дворе и в подсобках. Общежитие. Курсанты радовались, что их не заставляют убирать еще и комнаты.
А командир еще и муштру не отменил. Сопровождать отряд на марш-бросках он не мог, но вот командовать на плацу... Шаги выверялись до сантиметров, положение головы, разворот плеч...
— Лейб-гвардия вам обломилась, благодаря излишней самодеятельности, но я скрашу горе: маршировать вы будете не хуже!
К концу третьей недели Кару тихо ненавидели. Сама она сохраняла железное спокойствие.
— Ну как ты так можешь, а? — заламывала вечерами руки Лу, — Я тебя придушить хочу, а ты как ни в чем не бывало.
— Понимаешь, подруга, тут все дело в расстановке приоритетов. Скажи, стоит жизнь лейтенанта каникул? А наших мест в Лейб-гвардии...
— Мечты многих пущены под откос, — робко возражала Лу.
— Мечты — это мечты. Грезы. Красивая форма, ордена во всю грудь... Реальность куда суровее: мы — солдаты. А значит, должны защищать.
— Лейтенант тоже — солдат. Он тоже... должен.
— Прежде всего — он человек. Мне кажется, она стоит дороже, чем вензеля на погонах.
Лу умолкала, до следующего вечера. А Кара раз за разом твердила одно и то же, словно заведенная:
— Мы поступили правильно.
6
Тяжелые шторы надежно удерживались золотистыми подхватами. Кисти свисали до самого паркета. Его начистили так, что отражалась обувь Его Величества.
Король смотрел в окно. На шпили башен, на флюгера, на перистые облака. Ветер игра с ними, рвал на клочки, сгонял в кучу... Над Дворцом царил покой — первый признак того, что все идет как надо.
Но король волновался. Об этом могли догадаться только хорошо знающие его люди: правая рука крепко сжимала запястье левой. Но лицо оставалось безмятежным.